Би-би-си съездила в гости к трем женщинам из российской глубинки и выяснила, как российские матери уходят от мужей, в одиночку начинают бизнес, не справляются с кредитами и мечтают о недостижимом.
Ольга: «Если бы не вышла замуж, заработала бы на свою квартиру»
«Беру две целые курицы. Грудку — на фарш, из него делаю тефтели с рисом. Каркас — на бульон, а ножки поджариваю. В рыбном магазине можно купить навагу по акции за 99 рублей. Перемалываю в мясорубке — получаются рыбные котлеты. Есть у нас магазин "Ярче" — там крупы дешевле. Покупаю гречку, рис, лапшу, масло, сахар. В "Мария Ра" кофе бывает по акции, 95 рублей. А я кофеман, я без кофе не могу».
Так Ольга из Барнаула описывает рацион своей семьи. Ольга недавно осталась без хорошей работы в колл-центре «Форбанка»: банк лишился лицензии и закрывается, а пока сотрудникам выплачивают 2/3 ставки за простой, это 16 тысяч рублей. На время устроившись вахтершей, она зарабатывает еще 7 тысяч. Из этих денег нужно заплатить 12 тысяч рублей за ипотеку и 4600 квартплаты, полторы тысячи за художественную школу средней дочери, 600 рублей — за садик для младшей. По старым кредитам из зарплаты Ольги вычитают еще 10%. Что остается — тратят на еду.
Ольга замужем, но зарабатывает на воспитание троих дочерей и ипотеку в одиночку. Муж не работает. Он забирает младшую дочь из детского сада, встречает Ольгу с готовым ужином, моет посуду. Дети к нему привязаны.
Ольга сбегала от мужа дважды. «Многие не понимают: чего тебе надо, он же тебе помогает! — говорит она. — Но сколько я за это плачу своими нервами и деньгами — уж проще домработницу нанять, мозг никто не будет выносить». Но на деле заменить мужа домработницей не проще, потому что уйти от него оказалось слишком дорого.
«Тихий, не пил, не курил, работал»
Ольга выросла с отчимом, который по пьянке бегал по дому с топором. Мать кричала: «Вызывай милицию!» Потом девочку всей семьей отчитывали за то, что она действительно вызвала милицию, и у отца теперь могут быть проблемы.
Первый муж Ольги не пил. Но, уже будучи беременной первой дочкой, она узнала, что на самом деле тот не трезвенник, а закодированный алкоголик. Срываясь в запои, он терял работу. Ольга точно знала, что с тем, кто пьет и бьет, жить она не будет. Дочери не было и двух лет, когда она подала на развод.
«Леха кардинально отличался от того, что я всегда видела вокруг. Тихий, не пил, не курил, работал на тот момент», — так она вспоминает знакомство с нынешним мужем. Они встретились на работе: Алексей был охранником, хотя и получил высшее образование. Ольге эта образованность тоже понравилась. После девятого класса она пошла в училище прядильщиц при местной фабрике, но потом поступила в колледж на заочное, а затем и окончила институт — она всегда стремилась к должностям повыше, к зарплате побольше.
Теперь муж все время сидит в Ольгином смартфоне, объясняя это тем, что «у нас все общее», читает ее переписки в вотсапе, не отпускает из дома просто так — только на работу. Сам он проводит дома весь день. А если все-таки находит работу, то долго на ней не задерживается, потому что «горбатиться» за 20 тысяч не хочет, а начальником за большие деньги его никто не берет, пересказывает его слова Ольга.
За обедом Алексей так достает жену рассказами о важности белка для организма, что она часто отдает ему свою порцию курицы.
На днях Ольга собралась докупить хлеба и круп на припасенные дома 400 рублей — и тут выяснилось, что муж уже запланировал потратить последние деньги на монету для своей коллекции. Вспыхнул очередной конфликт. А скандалы — из-за любой мелочи — доходят до битья посуды и люстр.
После неловкой паузы Ольга признается, что отказать мужу в постели тоже не может. Прямого насилия нет, говорит она — но если она скажет «нет», дальше ее ждет скандал на полночи. Проще «две минуты потерпеть», говорит Ольга, чем выслушивать вопросы: «Что, другого себе нашла?»
«Ты не можешь понять? Я не к кому-то ухожу, а от тебя!» — почти кричит Ольга, будто муж находится в одной с нами комнате.
Но мужа тут нет. Мы сидим в комнатушке вахтера в офисном здании: здесь Ольга работает сутки через трое. На столе — старый телевизор, на стене — ряды ячеек для ключей. Регулярно к окошку подходят работники за ключами от офисов: она отвечает им весело и приветливо. Ольга признается, что только в эти рабочие сутки — когда она не дома — ей и удается отдохнуть. Поговорить с мужем Ольги у Би-би-си не было возможности, поскольку это может быть небезопасно для героини.
Два побега и три кредита
Держат в браке Ольгу в основном кредиты. В 2010 году, после рождения совместной с Алексеем дочери Дианы, она получила материнский капитал и оформила в ипотеку двушку в Барнауле. Так что просто перепродать ипотечную квартиру она не может: на ипотеку с вложением материнского капитала есть дополнительные ограничения. В частности, такое жилье должно быть в общей долевой собственности у всех членов семьи. То есть Ольга была обязана оформить эту квартиру не только на себя, но и на мужа. И, пока дети не выросли, продать такую квартиру нельзя без разрешения органов опеки.
Ольга понимает, что муж выплачивать ипотеку не будет — ему просто нечем. Но спросят с нее: именно она ответственный заемщик.
Кроме того, в 2011 году она брала два кредита, чтобы помочь свекрови (мать предыдущего мужа, с которой они продолжили общаться и после развода, заболела раком). Именно в счет них с нее списывают 10% зарплаты ежемесячно.
В первый раз Ольга ушла от мужа в 2012 году. С трехлетней дочкой Дианой она уехала в Нижний Новгород — попросила перевода в другой филиал на работе. Но жить там, а платить кредиты в Барнауле все-таки не получалось. Через полтора года Ольге пришлось вернуться к мужу в ипотечную квартиру, когда начали названивать службы безопасности банков.
После двух кесаревых сечений и других проблем с женским здоровьем врачи сказали Ольге, что больше детей у нее быть не может. «Я думаю — слава богу, и тут узнала, что беременна Миланкой», — вспоминает Ольга. Так у нее появилась вторая дочь от Алексея.
Посмотрите, как выглядит момент рождения:
Под новый 2021 год Ольга поняла, что больше терпеть не может. Тогда с ее банком еще все было в порядке, она получала зарплату 30 тысяч рублей. На эти деньги, казалось, можно прожить раздельно, продолжая платить ипотеку. Ко второму побегу она готовилась: договорилась с подругой, что сможет у нее пожить, отнесла на работу все свои документы.
Но побег все равно прошел в спешке: муж обычно не выходит из дома. Чтобы получить хотя бы час на сборы, ей пришлось соврать и предложить встретиться у ее работы: «Пойдем тебе что-нибудь купим». Сама же Ольга подъехала к дому на такси, схватила дочерей и вещи, какие попались под руку.
Важнее одежды ей было упаковать в переноску любимого кота: «Это мой кот, муж бы его сразу выкинул». Поэтому большая часть вещей так и осталась в квартире. Из денег она захватила разве что будущий платеж за ипотеку: не хотела запускать кредиты, как в прошлый раз. Накоплений у Ольги не было.
Алексей никогда не поднимал руку на Ольгу. И тем не менее она сердится за вопрос о том, почему ей понадобилось бежать тайно, а не просто уйти на его глазах: «Он ростом почти 180 и весит почти 100 кг, я ему в пупок дышу». Через полгода после побега Ольга делает вывод: «Никто не поможет. Не надо надеяться ни на центры, ни на подружек, ни на родственников — никому не нужны чужие дети, чужие проблемы. Надо все решать самой».
Ольга договорилась с подругой, что поживет с детьми у нее. В середине новогодних праздников она поняла, что здесь ей больше не рады. Стала обзванивать кризисные центры для женщин — их в Барнауле два. В одном сказали, что приоритет для них — иногородние, без барнаульской прописки. Другие — что центр закрывается на вход в восемь вечера. В банке Ольга работала с девяти до девяти. Кроме того, чтобы попасть в центр, нужно было сдать ПЦР-тест на ковид, а это лишние деньги, которые к тому времени почти закончились.
Ольга связалась с движением «Ты Не Одна» Алены Поповой. Ей предложили онлайн-сессии с бесплатным психологом, но больше ничем помочь не смогли. Она ходила на прием к депутатам, рассказывала свою историю. В ЛДПР ей в качестве помощи выдали несколько футболок гигантского размера с эмблемой партии. В «Справедливой России» предложили бесплатного юриста — но Ольга уже сама нашла юриста через интернет. С помощью этого юриста она составила документы о разводе, о разделе имущества, написала ходатайство о разделении суммы ипотеки между бывшими супругами.
Но суд не принял бумаги, потому что она не оплатила пошлину заранее. «Госпошлина на раздел имущества — шесть с лишним тысяч, где я их возьму?» — возмущается Ольга. Из суда документы уехали обратно, по месту жительства — то есть мужу, который так и узнал, что жена пытается с ним развестись.
В январе Ольга уехала от подруги и сняла комнату. Оплачивать приходилось не только ее, но и ипотеку, и коммуналку за квартиру, где теперь в одиночестве жил муж. Ольга понимала, что платить он не будет, долг все равно повиснет на ней. Все бы ничего, но в марте выяснилось, что «Форбанк», в колл-центре которого Ольга работала, лишился лицензии. Сотрудников отправили в простой, а зарплаты резко сократили. В мае знакомые, у которых можно было занять денег, у Ольги кончились. Заплатить в очередной раз за комнату стало просто нечем. Тогда они с детьми вернулись в квартиру к мужу.
«Я не знаю ни одной нормальной семьи»
Дочери висли на отце и радовались, что у них снова есть своя комната — как будто просто вернулись домой с каникул. «Ты без меня не можешь, да?» — обрадовался муж. И, впрочем, тут же обвинил Ольгу в том, что у них больше нет машины: оставшись без средств к существованию, он пошел подрабатывать на доставке еды, но попал в аварию. А если бы она не пыталась сбежать, машина осталась бы цела.
А Ольга думает, что бы было, если бы она вовсе не вышла замуж.
«Я не знаю ни одной нормальной семьи, — признается она. — Если муж зарабатывает —значит, гуляет, а жена дома ждет. Либо бьют, либо пьют, либо непонятно что. Женщине нужно стараться, чтобы у нее все было свое. Если бы я не вышла замуж, то заработала бы на свою квартиру — и не брала бы ипотеку, а потом путешествовала бы по миру».
Ольга с ранней юности мечтает увидеть Лос-Анджелес: он то и дело мелькает по телевизору в фильмах и передачах. «Я так хочу вдоль океана походить, чтобы белый песок, пальмы. Как-то раз я этой мечтой поделилась. Муж теперь каждый раз меня высмеивает: вот дура, куда ты нафиг поедешь».
Но она все еще верит, что когда-нибудь туда попадет. Ольге сейчас 41 год, и она твердо решила, что уж к сорока пяти годам она со своими проблемами разберется. «45 лет — рубеж, потому что в 45 я меняю паспорт», — объясняет она. И Ольга решила, что уж в новом паспорте точно будет стоять другая фамилия. Не мужа. А если не в 45, то уж в 48-то лет — точно. По ипотеке осталось выплатить 520 тысяч. Ольга открывает банковское приложение и показывает заветную дату, когда кончаются выплаты: 23 июня 2028 года. «И тогда все, понеслась душа в рай», — добавляет она тихонько.
10 фраз из советских мультфильмов, которым надо научить ребенка:
Пока Ольга ни разу в жизни не была за границей. «Все проходит мимо меня. А если бы я была одна, я бы уже все объездила. Я Диане говорю — я так хочу, чтобы у тебя было стремление к этому!»
Средняя дочка — десятилетняя Диана — пока воплощает мамины мечты. Получает сплошные пятерки по математике, занимается в художественной школе и в секции бокса. «Может, она будет дизайнером, архитектором, сможет по миру поездить, — представляет мама ее будущее. — И на бокс я ее отдала, чтобы не обижал никто, могла за себя постоять. Она очень умная, очень творческая, у нее есть все шансы, если только не выйдет замуж за какого-нибудь соседа-алкаша».
Я хочу познакомиться с девочками (с двумя младшими, ведь старшей уже 16 лет, и она очень независимая). Но пригласить домой журналиста Ольга не может, как и выйти из квартиры просто так. Нужно придумать объяснение для мужа. Она рассказывает ему, будто бы им как многодетной семье дали бесплатные билеты в кино. На самом деле билеты в кино покупаю я. Пятилетняя Милана в нарядном платье в горошек стесняется нового человека. Зато Диана с удовольствием демонстрирует ссадину на локте и комариные укусы, сплошь покрывающие ноги. «А еще только шесть дней лета прошло», — мечтательно говорит девочка. По утрам Диана ходит в городской летний лагерь, а дальше — до вечера — гуляет с друзьями. Ведь дома ей скучно, пока из садика не вернется младшая сестра. С хитрой улыбкой она рассказывает, как папа смотрит по телевизору ужастики, а ее в комнату не пускает, чтобы не насмотрелась ужасов. Но она все равно подглядывает в щелку.
Кино — это Ольгина отдушина. Когда находиться дома с мужем становится невмоготу, она говорит ему, будто бы на работе ее попросили ненадолго приехать. Под видом подработки едет в кинотеатр. «Беру билет на какой-нибудь смешной фильм — на утро, самый дешевый. Людей нет, места никто не проверяет, и я пересаживаюсь в ВИП. И сижу там как королевишна. Отдыхаю».
Ольга: «Нет такого кина, где бы наши не побеждали»
Сзади — цементный завод, слева — аккуратная школа, на ремонт которой недавно выделил деньги как раз этот завод. Справа начинается степь, из которой торчит старая водонапорная башня. Именно на степь указывает табличка на столбе: «Конный двор». Дом у Ольги Антоновой под холмом, на отшибе деревни Аккермановки — под 80-тысячным городом Новотроицком Оренбургской области, недалеко от границы с Казахстаном.
Добродушный пес-кавказец норовит поставить лапы на плечи каждому гостю. На скотном дворе блеют овцы, кричит индюк. За аккуратным синим штакетником жуют сено два коня и два пони — главная рабочая сила в хозяйстве. Еще две кобылы пони несколько дней назад ожеребились: они живут в отдельном загоне со смешными длинноногими жеребятами.
Дочка Ольги — первоклассница Лиза — гладит жеребенка, таскает на руках послушного кота Маркиза и раскладывает на крыльце дома свои игрушки.
В этом доме Ольга поселилась семь лет назад, когда Лизе не исполнилось и полугода. Что от мужа надо уходить, она поняла еще раньше. Он пил, «да и трезвый был дурак дураком, настолько гнилой внутри человек», — коротко характеризует его Ольга. Вспоминать о нем ей неприятно. Так же коротко она добавляет, что муж обижал ее сыновей от первого брака, в то время — подростков.
Новый дом Ольга купила на материнский капитал от рождения Лизы — 500 тысяч рублей (Лиза — третий ребенок Ольги). Для покупки пришлось добавить 200 своих тысяч, которые она скопила за несколько месяцев, втайне от мужа готовясь к отъезду. Переезд был больше похож на побег.
«Муж под домашним арестом был, с браслетом на ноге, в полицию ходил отмечаться. Я в полицию пришла, говорю: вы в этот раз подержите его подольше». А сама быстро собрала вещи с помощью коллег с работы. «Я мужикам из бригады свистнула. Сказала: работаем на скорость! И они мне все перевезли за три часа», — вспоминает Ольга.
Муж даже не знал, куда они переселились. «Звонит: не "что вы", не "куда вы", а "чего ты курей забрала?» — вспоминает она последний разговор с мужем. Получить от него алименты Ольге так и не удалось.
Режиссер, актеры и лошади
Ольга всегда мечтала работать с лошадьми. В маленьком городе лошади всегда были рядом: «Я с двух лет на лошади, у меня дед водовозом работал. Лошадь ведет с работы в конюшню — меня на седло закидывает».
В детстве она мечтала стать ветеринаром, но мама не отпустила Ольгу поступать в медвуз в другой город. А в Новотроицке выбор был небольшой. Два техникума: металлургический и строительный, и два основных места работы: комбинат «Уральская сталь» и цементный завод. На комбинате Ольга и работала много лет, пока не ушла в декрет, беременная дочкой. И больше не вернулась. Потому что на декретные выплаты она купила своего первого коня — Алмаза.
Только что купленный деревянный дом был потрепанным, огород весь зарос: здесь жил и умер одинокий старик. Конь Алмаз попал к Ольге страшно худой: «Одна арматура — голова и копыта», — смеется она теперь. А на руках у нее тогда была пятимесячная Лиза. Выручила мама Ольги. «Она сразу сюда переехала, встала попой кверху, чух-чух — грядочка. А когда есть первый результат, легче на него равняться, сразу видишь, как оно будет».
И Ольга принялась воплощать свою мечту: работать с лошадьми. Она создала на тот момент единственный в Новотроицке конный прокат. Придумала сделать у дома крытую веранду, чтобы было где принимать гостей. Сшила пони юбочки и колпачки, чтобы веселить детей на праздниках. Купила сани, чтобы под Новый год катать детей с дедом Морозом, и старую, требующую ремонта карету. В качестве сидений в карете приспособила дверцы шифоньера, найденного на помойке, сама обивала их тканью. «Это мама в золотой красила!» — гордо показывает на сиденья Лиза.
Теперь она местная знаменитость. Летом Ольга выходит катать детей на лошадях и пони в единственном городском парке Новотроицка. К ней в Аккермановку приезжают учиться верховой езде и креативно праздновать дни рождения — а однажды Ольга с Алмазом даже воровали невесту на свадьбе. Ближайшая цель — построить манеж для занятий с детьми. Для него уже расчистили двор, отдали часть грядок.
«Вышла из дома — и ты уже на работе! Как потопаешь, так и полопаешь», — говорит Ольга: работать дома ей нравится гораздо больше, чем на комбинате. В хорошие месяцы — летом, в новогодние праздники, в Масленицу — получается заработать около 20 тысяч в месяц. Прожиточный минимум в Оренбургской области — 10602 рубля.
С конца сентября и до Нового года — «мертвое» время, тогда семья живет на заработанное и выращенное за лето. «Я покупаю сено и зерно на всю зиму. Катаю банки: у нас картошка, соленья-варенья, с голоду не пропадешь». Ольга подрабатывает ночным сторожем в церкви. В 2019 году она получила грант от программы «Мама-предприниматель» на развитие бизнеса. Но пандемия этому развитию, конечно, помешала. Прошлой весной Ольга даже закрыла ИП, чтобы не платить налогов: «Я сидела дома и не работала. У меня была паника, что никто к нам не едет, конца-края этому нет, еще и все умирать начали». Зато тогда же, в прошлом году, Ольга вместе с подругой придумала новый поворот лошадиного бизнеса. Они получили грант от культурной платформы «Арт-окно» — на создание иппотеатра.
«По сути, я театром уже давно занимаюсь, мы же игрались во все эти костюмы, сценарии для праздников», — объясняет она. Первую постановку подготовили на 9 мая: это небольшой спектакль о роли лошадей в Великой Отечественной войне. В качестве режиссера — актер Орского драматического театра Илья Токарев. «Хрипит мой конь, от скачки ошалев, роняет с губ лохмотья белой пены. А упадет — и мне лежать в земле...» — читает исполнительница главной роли — 13-летняя ученица Ольги, которая занимается у нее верховой ездой.
«А упадет — и мне лежать в земле? Вопросительная интонация, — предлагает режиссер. — Я не желаю быть военнопленным!» Лошади выполняют в спектакле роль иллюстраций. «А как же раненые лошади? — продолжает по тексту девочка. — Их что, бросали умирать?» «Тут Лена идет с Тучкой, она вся замотанная, в бинтиках, — распоряжается Ольга, пока ее подруга ведет за уздечку черную пони. — Лен, Тучка раненая! Куда вы бежите!» Но Тучка в образ раненого коня не входит и идет за Леной слишком резво.
После репетиции актерам, режиссеру и всем причастным дают покататься на Алмазе. Лошади — валюта Ольги, она любит всех «угощать» катанием. «Подружке Лизы мы на день рождения подарили сертификат на конную прогулку. И теперь ее все одноклассники приглашают в гости!» — смеется Ольга.
Ольга — больше не мать-одиночка. Второй год как в ее жизни появился мужчина — тоже со страстью к лошадям, потомственный казак. Он когда-то тоже работал на комбинате, но уволился, чтобы помогать Ольге по хозяйству. Летом они планируют свадьбу. Когда я говорю, что одинокие матери часто оказываются в бедности, Ольга отмахивается. «Это зависит от настроя. Нету денег — а ты возьми лошадь и иди на Советскую (главная улица в Новотроицке — Би-би-си). Нет такого кина, где бы наши не побеждали! Когда осень и денег нет, я сдавала золото в ломбард, потом забирала. Когда куски земли на гроб падают, вот тогда уже нет вариантов. А так — варианты есть всегда».
Анастасия: «Мы бедные, зато счастливые»
Семья Тучковых живет в микрорайоне Кушкуль. Формально это часть Оренбурга, по сути — село, бывший колхоз. Длинный одноэтажный дом делят несколько семей. Вход к Тучковым легко угадать — он отмечен разноцветными двух- и трехколесными велосипедами. У Анастасии Тучковой детей пятеро — от двух до 12 лет. Все они могут оказаться в детском доме: по инициативе комиссии по делам несовершеннолетних на Анастасию завели уголовное дело.
«Приходят, проверяют, им не нравится то одно, то другое, — рассказывает Анастасия о комиссии по делам несовершеннолетних. — Подают на жестокое обращение с детьми, а какое жестокое, когда они избалованные!» Дело заведено по 156-й статье УК РФ: неисполнение обязанностей по воспитанию, сопряженное с жестоким обращением.
На кухне — советская, вышедшая из строя электрическая плита (поверх нее стоит плитка на две конфорки), два стола и продавленное кресло, в котором сидит пожилая мама Анастасии в халате. Чтобы усадить журналиста из Москвы, на ободранную табуретку стелят слегка влажное кухонное полотенце. По крашенным в голубой стенам пробегают тараканы.
Претензии комиссии по делам несовершеннолетних обижают Анастасию своей несправедливостью. Она настаивает, что детей очень любит и никогда жестоко с ними не обращалась. Соседи несколько раз вызывали полицию, жалуясь, что Анастасия выпивает.
«Я не отрицаю, бывает, выпиваю, я не святой человек, но поздно вечером — дети этого не видят. Обидно вот за это. Меня будут либо ограничивать, либо вообще лишать родительских прав. Я своих детей никому не отдам!» — на этих словах Анастасия внезапно начинает плакать. Один раз по настоянию опеки ей уже приходилось отдавать детей в детский дом на время, а самой отправиться в наркологическое отделение больницы на 21 день.
6 признаков того, что мама уже на пределе:
Разговаривая, Анастасия держит на руках младшую дочь — двухлетнюю Арину, только проснувшуюся после дневного сна. Рядом стоит трехлетний Дима: он улыбается гостям, но, стесняясь, прячется за ногу матери. Анастасия опускает дочку на пол, но та начинает плакать и проситься на руки, и мать со вздохом «какая же ты ручная!» поднимает ее снова. Спуститься Ариша соглашается только для того, чтобы взять у бабушки — мамы Анастасии — карамельку, а через несколько минут — еще одну.
«Сгнили передние зубы у Арины, удалять надо. Потому что очень много мы едим конфет», — жалуется мать.
«Так вы не давайте», — предлагает социальный работник фонда «Сохраняя жизнь» Наталья Давлетханова.
«А как не дать?»
«Дети — манипуляторы, а вы не ведитесь».
«Не могу!»
Маленькой Арише надоело, что мама все время смотрит на гостей, и она ладошками поворачивает ее лицо к себе.
«Мы так-то не нуждаемся»
Муж Анастасии на работе: он разнорабочий, и недавно ему подняли зарплату до 30 тысяч рублей. «Не муж, а сожитель», — поправляет Анастасия. Они живут вместе четыре года, но не расписаны официально. Двое младших детей — от Виталия, но носят фамилию матери, а в графе «отец» у них стоит прочерк. По бумагам Анастасия — стопроцентная мать-одиночка.
Получает от государства Анастасия не все, что могла бы. Отец ее первого ребенка погиб много лет назад, но оформить пенсию о потере кормильца она так и не собралась. «Ей бесплатные лекарства полагаются, а она не оформляет», — жалуется мама Анастасии.
В Оренбургской области многодетным семьям действительно полагаются бесплатные лекарства для детей до шести лет. А также компенсация расходов на оплату коммунальных услуг в размере 30%. В этом году Владимир Путин увеличил ежемесячную выплату на детей от трех до семи лет для малоимущих семей. «В мае я должна получить на троих по 9600 и на двоих 2 тысячи. А раньше я за всех получала 8 тысяч», — подсчитывает Анастасия. Кроме зарплаты мужа Виталия, семья живет на эти выплаты и пенсию мамы Анастасии.
«Основные продукты у нас всегда есть, мы так-то не нуждаемся», — говорит Анастасия. В фонде «Сохраняя жизнь», последние полгода опекающем семью Тучковых, рассказывают, что регулярно помогают им продуктами и одеждой. Фонд помог Тучковым сделать ремонт в «зале»: так называют большую комнату, где по стенам строят детские кровати, родительский диван и забитый детской одеждой шкаф. Магазин «Леруа Мерлен» выделил обои и линолеум. Там же на стене висит новенький телевизор. «Мы все за деньги покупаем, я в кредиты не влезаю и мужу не разрешаю. Я сидела в кредите, я знаю, что это такое: и судились, и спорили, больше не хочу связываться с ними».
Анастасия выросла здесь, в этом же самом доме. У нее два родных брата, а с учетом сводных — от первого брака отца — детей в семье получалось пятеро. «Привыкли в большой семье жить: нет такого, что это мое, это твое...» — говорит она.
«Значит, вы всегда хотели много детей?»
«Нет!» — мгновенно отвечает Анастасия. В комнате все смеются. «Так незапланированно получилось, я против абортов, — поясняет она. — А теперь уже не знаю, что бы я делала, если бы их не было».
Первый муж утонул, и Анастасия осталась одна с маленьким Егором. Следующий ухажер «свинтил», как только узнал, что она беременна дочкой Лерой. «Потом еще с одним я жила год. Он не хотел работать, для чего это дальше? Не видела смысла с ним продолжать». Так появилась третья дочь, Варя. Когда Варя подросла, мать вышла на работу, в теплицы — и познакомилась там с будущим отцом двух младших детей, Виталием. «Димку мы хотели, а Ариша — тоже незапланированная», — объясняет она.
«У них не хватает мотивации, чтобы этот кризис преодолеть. Я не хочу сказать, что это лень — скорее инфантилизм, — говорит о подопечных семьях директор фонда «Сохраняя жизнь» Анна Межова. — Такие семьи так живут годами и считают, что это нормально».
«Мам, я хочу платье надеть!» — прибегает пятилетняя Варя. «Новое платье привезли от волонтеров», — вспоминает ее мама. «От волонтеров» — это из фонда. Платье розовое, праздничное и абсолютно новое, даже с биркой. Варя заходит показаться в кухню, счастливая. Она в восторге от того, как наряд сочетается с розовыми кроссовками.
Ее старшая сестра, восьмилетняя Лера, наоборот, не признает платьев: говорит, неудобные, юбка к стулу прилипает. У нее залихватская челка на бок, она любит играть с мальчишками в футбол. Именно Лера, как старшая, следит, чтобы двухлетняя Ариша не ударилась головой во время игры, а трехлетний Дима не утащил со стола угощение, пока не сели есть. Ей нравится в большой семье: «Люблю детей, люблю с ними играться. Сестра меня обожает!» Маленькая Ариша обнимает Леру и падает вместе с ней на кровать.
Лера во втором классе. Признается, что пока не научилась читать — но добавляет, что мама занимается с ней чтением каждый день перед школой. На вопрос о том, кем она хочет стать, девочка ухмыляется и уверенно выдает: «В такси работать!»
«Таксистом хочешь быть?»
«Не таксистом, а таксисткой!» — поправляет девочка.
Когда я рассказываю, что пишу статью о бедности, Лера мгновенно отвечает: «Мы не бедные! У нас все есть».
«Как женщина я состоялась»
В доме у Тучковых двойной праздник: вчера был день рождения 12-летнего сына Егора, а сегодня — старшего брата Анастасии. На подарок в день рождения Егору не хватило денег, тем более что подросток просил планшет. Чтобы угощение обошлось дешевле, решили совместить два праздника в один. Днем — детский праздник, в зале накрыли стол для Егора и его друзей. По дому носятся дети от двух до 12 лет, в коридоре среди сброшенных ботинок играют крошечные котята, в дворе виляют хвостами две дружелюбные собаки. Одна из них еще недавно была бродячей, но прибилась ко двору, и ее тоже решили кормить.
На кухне негде повернуться. Анастасия, ее мама и жены братьев ставят в холодильник настоящие тазы с оливье и селедкой под шубой, режут яблоки и апельсины, кто-то впопыхах спрятал шоколадное печенье в духовку — духовку включили, а спохватились, уже когда шоколад начал таять. Все смеются над потекшим шоколадом. «Дай аплисинку», — прибегает на кухню маленькая Ариша. «Мам, ты слышала? Аплисинка!» — Анастасия хохочет, она в восторге от изобретенного дочкой слова.
Пока дети в зале едят и слушают музыку с телефона, взрослые на кухне осторожно достают алкоголь в честь взрослого дня рождения: говорят, стараются пить так, чтобы дети не видели. Их основное застолье намечено на вечер: тазика оливье хватит на всех.
Анастасия любит готовить. По профессии она повар-кондитер четвертого разряда, успевала поработать в промежутках между рождением детей: на теплицах, в кафе, в офицерской столовой в колонии. Надеется, что осенью получится отправить в садик младших сына и дочь и выйти на работу. Главная мотивация — даже не финансовая: «Я устала за 12 лет с детьми сидеть, — признается она. — Я прописалась на кухне!» Если суп — то в восьмилитровой кастрюле, и этого домашним хватает лишь на один раз. А на компромиссы по части перемены блюд Анастасия не идет. Когда сын-именинник с друзьями, наевшись салатов, уходит гулять, она провожает детей словами: «Через сорок минут возвращайтесь, будет горячее!» В духовке подходит курица с картошкой.
«У родителей тоже всегда столы были накрыты, всегда гости были, — рассказывает мне Анастасия, не прекращая мыть, чистить и нарезать. — Все думают, что мы живем бедно. Да, бедно, но я счастливая. Муж, мама живая, пятеро детей. Как женщина я состоялась!»
Канализации в доме нет. Из крана вода льется в раковину, но под раковиной — ведро, которое нужно выплескивать во двор. Когда Анастасия в очередной раз идет выносить ведро, жена брата, Лианна, доверительно понижает голос: «Ей ведь тяжело, понимаете? В семь утра надо старших в школу отправить, в девять уже маленькие просыпаются: мама, дай ныныку! А потом опека приходит, говорит — у вас полы не мыты».
Анастасия появляется в дверях кухни. Рыдает в голос, захлебывается. В руке — конверт. На конверте пометка: «Судебное». Несколько секунд мы молча смотрим на нее.
Анастасия плачет так, что не может ничего сказать. Снохи быстро разбираются, что письмо — всего лишь о гражданском деле по просроченному кредиту. Анастасия рыдает от облегчения: она успела подумать, что «судебное» — это повестка в суд, где у нее будут отбирать детей. Снохи сходятся на том, что детей все-таки не отберут. Не может быть доказательств, что Анастасия жестоко обращалась с детьми, рассуждают они, ведь никакой жестокости в семье нет. «Я так этого боюсь!» — сквозь слезы выдавливает Анастасия.
Грань нормальности такая тонкая, что ее почти невозможно нащупать. Я даже не уверена, стоит ли писать, что двухлетняя Ариша в приступе веселья выбежала на улицу без ботинок, прямо в колготках — вдруг это потом используют в суде как доказательство, что детям будет лучше в интернате?
На кухню снова забегает младшая, Ариша, и непонимающе смотрит на заплаканную мать.
Наталия Зотова
Читайте также: Каким было материнство на Руси более 500 лет назад
Смотрите видео:
