18 апреля ученик коррекционного класса общеобразовательной школы No 1 города Стерлитамака зашел в кабинет информатики, где находились его одноклассники, порезал руку одной из учениц, а также нанес ножевое ранение учителю. Затем он разлил горючее вещество и поджег его. Пострадало 4 человека.
19 января в Бурятии девятиклассник с топором и коктейлем Молотова ворвался в кабинет, где проходил урок русского языка у седьмого класса. Пострадали шесть учеников и учительница. В этот же день в Минкомсвязи заявили, что начинают блокировать в соцсетях группы, пропагандирующие насилие в школах.
17 января в школе поселка Смольное Челябинской области ученик девятого класса ранил ножом одноклассника, мальчик госпитализирован.
15 января в Перми двое школьников напали с ножами на учащихся своей школы. Пострадали 15 человек, в том числе учительница.
Мы спросили экспертов о том, что это за страшная тенденция.
«Подростки не ощущают сдерживающих факторов»
Евгений Идзиковский, психолог:
Научно доказано существование эффекта Вертера, когда после громкого самоубийства идет волна подражательных самоубийств. Здесь действует тот же принцип.
Лучше всего попросту не писать о подобных нападениях: это самый эффективный фактор. Именно поэтому на освещение самоубийств наложено столько ограничений.
Кроме того, доказано, что подростки воспринимают мир по-другому. До определенного возраста хуже ощущают эмпатию. Не могут себя поставить на место другого, ощутить те же эмоции и переживания. Они не ощущают сдерживающих факторов.
Эмпатия – среди высших психологических функций, которые формируются постепенно. Благодаря этому человек социализируется постепенно к 16 годам. Это одна из причин, почему создаются школы: они созданы в первую очередь не как институты образования, а как институты воспитания.
«Больше нет ощущения, что школа — это сакральное место»
Сергей Ениколопов, заведующий отделом медицинской психологии научного центра психического здоровья РАМН, психолог:
В школах всего мира (и мы не отличаемся) есть категория обиженных учащихся. Объективно или субъективно обиженных — на соучеников, учителей. Это не менялось никогда. Конфликты в школе были и раньше. Но со времен событий в школе Колумбайн эти конфликты стали достоянием массовой информации. это стало важным общественным явлением.
Вспомните: и ивантеевский стрелок, и нападавшие в Перми были посетителями сайтов, где обсуждались нападения. И тут все сошлось. Есть люди, у которых есть мнение, что их обижают. Есть подсказка, как решить проблему. И есть СМИ, которые сообщают об этом.
Школа выпала из процесса воспитания. Сейчас, когда министр образования говорит, что надо исключить слово «услуга» из системы образования, она права. Услуга – это в ресторане. Воспитание не может быть услугой. Услугой может быть передача знания, а непрерывный процесс передачи воспитания – нет.
Больше нет ощущения, что школа – это сакральное место, где нельзя было ничего делать. Школа исторически выросла из религиозных храмов, постепенно – за века и тысячелетия – отделяясь от них. Вот раньше как – есть школа, а есть территория за школой – где можно пить, курить и драться. В школе – нельзя. Так было раньше. Теперь это все можно делать в классе – такие есть ощущения у школьников.
Профессия учителя перестала быть престижной. Мы говорим: «Ой, какие подростки агрессивные». Но это не так: сами по себе подростки не стали агрессивнее, а вот количество проявлений агрессии увеличилось.
«Детям хочется славы»
Федор Кондратьев, доктор медицинских наук, сотрудник Центра социальной и судебной психиатрии имени Сербского:
Вообще, это всегда напоминает эпидемию. Началось с американского студента, и пошло дальше. Здесь главное – не называть имена и фамилии этих детей. Им хочется славы и известности, и называя их, мы это обеспечиваем.
Еще один важный момент – у подростков зачастую нет порога неприемлемости насилия и других девиантных действий. В силу возраста и особенностей воспитания у них он еще не сформирован. Поэтому и возникают такие случаи: подростки пытаются самоутвердиться в социально отрицательных направлениях.
