В городе Усть-Катав Челябинской области обнаружили тело женщины, сгоревшей при пожаре в жилом доме. Незадолго до этого она обратилась в полицию для поиска троих своих сбежавших детей. Беглецов нашли в тот же день, но сразу возвращать домой не стали. Дети рассказали, что последние 11 лет жили в полной изоляции, а мать не выпускала их за пределы двора. К чему приводит чрезмерная материнская опека и в какой момент нужно признать, что контроль за детьми вышел за рамки допустимого, — в материале «Известий».
Камеры вокруг
По предварительным данным, 55-летняя швея Дина Азизова подожгла дом после побега детей. Сбежавшие подростки в этот момент находились в отделении полиции, где рассказывали сотрудникам обстоятельства, которые вынудили совершить столь отчаянный шаг. Старшей дочери 20 лет, но даже после наступления совершеннолетия гиперопека матери над ней не пошла на спад. Она рассказала, что решила сбежать вместе с младшими братом и сестрой.
По рассказам детей, практически все детство они провели взаперти под жестким контролем матери. Женщина установила по периметру дома камеры наблюдения и ни на шаг не отпускала от себя детей.
Им было запрещено пользоваться интернетом и общаться с кем-либо из внешнего мира. Она сама ходила за продуктами в магазин, в это время детям запрещалось выходить за пределы территории.
Обучение детей велось на дому, поэтому все трое сильно отстают от сверстников в развитии, но умеют читать и писать. Семья не состояла на учете в органах опеки и попечительства. По информации СМИ, социальные службы не навещали семью, поскольку даже не знали о ее существовании. Как не знал о происходящем и отец детей, который после развода с матерью жил и работал в другом регионе, но иногда навещал их.
В кругу психоза
Узнать о том, страдала ли женщина психическими заболеваниями, после ее смерти будет затруднительно. Если у нее и были какие-то бумаги, то они могли сгореть при пожаре. Но, скорее всего, она не ходила ко врачам и вела замкнутый образ жизни, считает специалист по девиантному материнству, глава благотворительного фонда «Шанс», психотерапевт Гелена Иванова. Специалист отметила:
То, что мать после пропажи детей самостоятельно пошла в полицию, а до того поставила в доме камеры, говорит о том, что она способна принимать взвешенные решения. Тем более последующим поджогом она уничтожила все улики против себя, значит, она подозревала о том, что если всё вскроется, то ее неизбежно ждет наказание. Но даже если у этой женщины не было диагноза, она определенно находилась в многолетнем психозе.
Для того чтобы держать детей возле себя, матери даже необязательно было запирать детей и ставить решетки на окна. В большей степени здесь играет роль фактор психологического давления. У детей, проживших долгое время в изоляции, с высокой долей вероятности нарушено психическое развитие, а в будущем им будет трудно создавать отношения, отмечает психоаналитический психотерапевт.
«В отличие от детей-маугли эти подростки знали, что не живут на необитаемом острове, и хотели вырваться на свободу. Тем более у старшей девочки был телефон. Младшим детям без ее помощи было бы трудно совершить побег. Победило желание жить и инстинкт самосохранения. Их трое, поэтому они могли общаться между собой, но по всем параметрам они будут сильно отставать от сверстников: и по способности обучаться, и по коммуникативным навыкам. Прогноз у детей, которые жили в изоляции, крайне неблагоприятный. Мать в этой семье индуцирует своим психозом детей. Люди, пережившие подобный травмирующий опыт, часто проецируют психотическое поведение уже на своих детей», — добавила Иванова.
Похожая ситуация описывается в фильме «Клык» режиссера Йоргоса Лантимоса. По сюжету родители воспитывали троих детей в полной изоляции от внешнего мира и внушали им, что они не могут покинуть дом, пока у них не выпадет клык. Впрочем, истории, подобные этой, далеко не всегда оказываются фантазией режиссеров.
В 2018 году в Калифорнии полиция обнаружила дом, в котором родители держали взаперти 13 детей. Большую часть времени дети проводили прикованные цепями к кроватям. Их насильно удерживали, избивали и пытали. О страшной реальности узнали только после побега старшей дочери, которая сообщила обо всем полиции. Супругов Дэвида и Луизу Турпина признали виновными по всем пунктам обвинения и приговорили к пожизненному заключению. Несмотря на то, что Азизова своих детей не пытала, она, по всей вероятности, была в курсе ответственности, которая предусмотрена за совершенное ею деяние. Гелена Иванова подчеркнула:
Мама внушала детям, что они без нее пропадут. К тому же она работала и внешне, на публике, могла вести совершенно обычную жизнь. Этим длительный психоз и отличается от шизофрении и других психических расстройств: о его существовании окружающие люди могут и не догадываться, потому что человек нормально функционирует. У детей есть намерение выбраться из заточения, но им внушают, что мир за пределами дома слишком опасен для них.
За время длительного нахождения в психозе восприятие реальности у женщины могло исказиться. А чтобы поставить детей в полную зависимость от себя, она годами могла рассказывать им о том, насколько ужасен и опасен окружающий мир. Еще один вариант расстройства, связанного с чрезмерной опекой над ребенком, — делегированный синдром Мюнхгаузена, при котором матери симулируют наличие у ребенка болезни и кормят его препаратами, ухудшающими его состояние. В то время как в действительности ребенок ничем не болен.
Это делается для того, чтобы привязать ребенка к себе, создать видимость того, что без нее он не выживет. Нечто подобное происходило в магаданской семье, где мать довела до истощения 11-летнего мальчика, который весил 11 кг. По словам Ивановой, из-за пережитой в детстве травмы мальчик не смог полноценно адаптироваться даже в любящей приемной семье.
В слепом пятне
В министерстве социальных отношений Челябинской области подтвердили, что семья Азизовых из Усть-Катава не попадала в поле зрения служб опеки. За долгое время не поступало ни одного сигнала о возможных проблемах, и в целом семья считалась благополучной.
«Жили в двухэтажном особняке, по периметру двора камеры видеонаблюдения. Мать работала на дому, была известной в городе частной портнихой. Алкоголь не употребляла», — пояснили «Известиям» в пресс-службе ведомства.
Известно, что в 2009 году Дина Азизова обратилась за ежемесячным денежным пособием, которое и получала до конца 2013 года. Однако потом она не обратилась за его переоформлением, и с января 2014 года выплаты прекратились. Примерно тогда же женщина в письменной форме отказалась от прививок для младшей дочери, и семья выпала из поля зрения медиков.
Сейчас дети проходят обследование в Усть-Катавской больнице — к работе с ними подключился квалифицированный психолог из системы социальной защиты населения. Соцработникам также предстоит решить вопрос опеки над несовершеннолетними братом и сестрой. Формально их официальным представителем является отец, но пока у него нет средств, чтобы заняться их реабилитацией. «Кроме этого, к нему сохраняются вопросы, каким образом он реализовывал свои родительские обязанности по воспитанию детей», — добавили в минсоцотношений региона.
В любом случае при выборе формы опеки чиновники будут исходить из интересов детей. Сейчас проверяют, кто из родственников мог бы стать их опекуном.
После прохождения всех медицинских обследований детьми займутся педагоги: определят их уровень знаний и разработают индивидуальную программу обучения, которая будет наиболее комфортной для них. Ведь, как рассказали «Известиям» в министерстве социальных отношений Челябинской области, только старшая дочь посещала школу на протяжении двух лет, а младшие получали образование в каком-то виде дома.
Поскольку дети являются собственниками сгоревшего дома, администрация Усть-Катава прорабатывает вопрос о выделении им средств на ремонт жилого помещения. Также им помогают с оформлением документов и решают вопрос о назначении пенсии по потере кормильца.
Нет тела — нет дела
В министерстве социальных отношений Челябинской области подчеркнули, сотрудников УСЗН наказывать не будут, поскольку никаких объективных причин для выезда в семью не было. А органы опеки работают исключительно по обращениям. И в этом кроется основная проблема современной системы социальной защиты семьи и детей, подчеркивает председатель национального родительского комитета Ирина Волынец:
У нас есть нацпроект «Демография», но при этом нет министерства, которое занималось бы непосредственно семьями. Меры поддержки оказываются несколькими разными ведомствами. Поэтому возникает ситуация, когда если нет обращений — то семья может легко пропасть с радаров. Как говорится, нет тела — нет дела.
Эксперт отмечает недостаток контроля на нескольких ступенях сразу. «Раз они эмигрировали в Россию и получили гражданство, информация о них должна быть в системе МВД. Младший ребенок родился уже в России, у него должно быть свидетельство о рождении — значит, должны быть данные у регионального минздрава. Старшая дочь ходила в школу, но в системе образования никто не поинтересовался, почему она перестала посещать школу», — пояснила Волынец.
Таким образом невозможно даже предположить, сколько еще семей по всей стране сейчас находятся в этом «слепом пятне» и сколько попадут в фокус внимания только после трагедии, добавляет собеседница «Известий». Для решения сложившейся ситуации она предлагает внести в список критериев эффективности губернаторов показатель социальной защиты семей, проживающих в регионе. А также отмечает необходимость создания отдельного федерального министерства по делам семьи и детства, которому будут подчиняться соответствующие органы на местах.
Читайте также: 7 прав детей, которые мы все время нарушаем.
А еще смотрите наши познавательные ролики.
