«Ихтиандр, сынок!» и туалетные проклятья
После почти месячной паузы возобновили вояжи в садик. С одной стороны, сидеть с детьми 24/7 дома было полезным экспириенсом. Например, я узнала, что они в состоянии молча покрыть мягким пластилином детскую, пока я мою поильники. Причём покрыть не с помощью мелкой своей десятипалой моторики, а с помощью столовых ножей.
То есть, пока они на кухне прилежно показывали мне, как умеют отрезать и намазывать ими масло на хлеб, а я подбадривающе восхищалась, мелкие бандитки набрали себе этих ножей и хранили где-то в детской, дожидаясь пластилина.
Из громких домашних развлечений в последние дни в фаворе была игра «Ихтиандр, сынок!» Жестокая игра, на выживание. Это когда все собираются вокруг туалета (я в этот момент занимаюсь всякой грустной бытовухой и сную по санузлам) и вопят страшным голосом в чашу унитаза проклятья на своём малышковом языке. Потом самая дерзкая захлопывает крышку, а задача остальных – вовремя убрать головы и пальцы.
Мои надежды отвлечь девиц от сливных оскорблений рулоном туалетной бумаги потерпела фиаско. Посмотрев на меня, робко отмотавшую пару метров, серьёзный Вареник отобрал рулон, скатал его и повесил обратно. Только пальцем не погрозил.
Другими детьми играют
Ходка в садик сегодня была великолепна. Особенно та часть, где второстепенная героиня приходит за главными, чтобы забрать их из группы домой. Открываю дверь, распахиваю объятья, произношу заранее заготовленный текст про «дорогие дочки, видите, спустя ровно 40 минут, как и договаривались, я снова с вами», а они обстоятельно сидят за столом с другими детьми, пьют водичку из чашечек и смотрят сквозь меня. Типа «тётя, выйдите и зайдите, как положено, желательно, когда наше чинное чаепитие закончится».
Спасли меня только чужие дети, радостно прибежавшие обниматься, а то б так и сидела руки нараспашку, как дурак. И воспитательница говорит: «Ой, да зачем вы так рано, они так втянулись, другими детьми играют, завтра попозже давайте!»
«Позвольте, – говорю, – С? С другими детьми». А она в ответ хитро щурится и говорит: «Нееет, именно “другими детьми”. Но всё в порядке, вы не волнуйтесь, завтра на подольше оставите». Что же, посмотрим, может назавтра они вообще меня узнавать перестанут.
Уводила мелких бандиток вообще отлично. Вот, говорю, ваши вещмешки, они же комбинезоны, давайте, вставляйтесь. А они не влезают, особенно в области рук. Стала разбираться, вынула из троих малышей горсть конструкторов и мелких машинок, а также два пластиковых мотоцикла системы спорт-байк. Дети наперебой утверждали, что это наше и так и было. Пришлось краснеть и возвращать всё воспитательнице.
Эпилептический импрессионизм
Еще из домашних развлечений – у нас наконец дошли руки до пальчиковых красок, ждавших своего часа ещё с осени, и, признаться, страшно жалею, что так долго отказывала себе в удовольствии порисовать с детьми.
Во-первых, я теперь имею на руках ворох сохнущих шедевров, принадлежащих к созданному сегодня же вечером жанру «эпилептический импрессионизм». Во-вторых, дети у нас растут очень послушные. Вот, говорю, вам бумаги на половину детской. На бумаге – можно, на полу – ни-ни. И котов заодно не трогайте, а то в прошлый раз после эксперимента с фломастерами я едва не диагностировала у Пикселя лишай и ветрянку одновременно.
«Окей», – сказали дети, и, закончив с бумагой, стали покрывать толстыми слоями краски свои лица, тела и одежду. Вышло эффектно. Точно круче всяких фанатско-футбольных раскрасок.
В-третьих, мы нашли повод лишний раз сгонять в душ (из-за проявлений АД полноценные водные процедуры у девушек ограничены полутора ходками в неделю) и раскрасить ванную в необычные оттенки.
В общем, четыре баночки краски на троих творцов – это вообще ни о чём, надо заказать мелкий опт. И рамок, рамок побольше.
Кстати, если близнецы скромно ставят автографы ладошками, то Ульский и тут нашёл плацдарм для выпендрёжа – она мажет губы и целует свои шедевры.
«Мама моя!»
На днях девушкам стукнуло год и восемь, и сейчас мы всем кагалом проходим очередной виток развития под названием «мама моя!» Описывать даже начинать не буду, потому что сразу заплачу над своей спиной и руками, вытянувшимися уже почти до самой земли.
В редкие моменты, когда дети не заняты выяснением того, чья очередь быть единственным ребёнком на руках, в избушке стоит ор (просто радостный ор), звучит звонкий злодейский смех (в этом деле особенно успешен Вареник, который научился ржать так, что я начинаю вспоминать все свои прегрешения и готовиться к расправе) или же слышен звук бросаемых на пол предметов. За последним пунктом слежу (и стараюсь предотвращать) отдельно, потому что, окажись я на месте наших соседей снизу, уже бы подала в суд.
Основным любимым занятием малышей по-прежнему остаётся чтение книг (в таком темпе, что я успеваю лишь открыть рот и тут же увидеть оглавление и задний форзац), разведение беспорядка (и, по счастью, его последующая ликвидация), уход за животными (коты стали ещё больше ценить моё внимание и покровительство), а также деятельное участие в любых взрослых делах (чем я не перестаю пользоваться).
Еще девушки изобрели свой внутренний язык, который, считают, я не понимаю. Так что наблюдать за ними стало вдвойне интереснее, особенно на стадии заключения преступного сговора.
