* * *
На днях сходили с малышами посмотреть на праздничное убранство парка, ну и слегка расслабились. Рядом с домом у нас по праздникам работает мэрская развлекательная площадка, на которой всё можно, а потому, когда мы набрели на гигантские новогодние цифры, девицы моментально полезли их покорять.
Малыш Поль только не полез, вернее, полез, но не сразу, ибо не мог выбрать, какая лучше. Ульяна же с Вареником, облюбовавшие нули, даже решили позировать и всячески выражать восторг инсталляцией.
И тут рядом со мной внезапно материализовалась суровая тётка в костюме охранника и, сверкая золотым ртом, гавкнула, что сюда вообще даже близко нельзя, вы что себе позволяете, а ну выньте ребёнка оттуда, не для вас сделано, а для народа.
Ок, ок, говорю, расслабились, извините ещё раз. Малышарики, кричу, слезаем.
Добропорядочный Вареник выбрался первым, но, увидев, что сёстры не спешат, полез обратно. Затем из-за задника появилась Ульяна, но тоже ненадолго — малыш до обморока полюбил в последние дни прощаться (без приветствия, просто сразу «пока-пока!»), поэтому обаятельно с охранницей попрощался и снова исчез в новогодних цифрах. Тут и Полина подоспела и за компанию притащила с собой Вареника.
На этом моменте женщина-страж резко погрустнела и спросила: «Да вы что, издеваетесь? Сколько их ещё там у вас?» И, махнув рукой, ушла в подсобку.
* * *
Нам тут в ночи насыпали немножко, поэтому поутру я бодро направила девиц в сторону горки. (Садик единогласно было решено прогулять, потому что, во-первых, режим снова съехал, а во-вторых, когда ещё мы всем составом сможем сходить в парк к уткам, погонять на ледянках, а после угоститься мороженым, если не в постпраздничные денёчки).
Однако именно снег стал главным нашим препятствием на пути к склонам для катания. Идти туда смешные 300 метров, но ещё у дома девицы передрались за право присвоить сугробы. Отнимая кучки снега у сестёр, Ульяна Дмитриевна выла страшным голосом. Вареник молча, но суетливо прятал снег в единственный карман на комбезе. Малыш Поль, который в последние дни пребывает в противоестественно приподнятом состоянии духа (об этом позже), пошёл ещё дальше и успел обаять ближайшего дворника, совершив с ним равноценный обмен «ледянка<=>лопата».
Короче, к моменту, когда на горизонте показалась горка, лично мне зимних радостей хватило на год вперёд. А этим хоть бы хны — так и продолжали отбирать друг у друга снег, а у меня — остатки чувства собственного достоинства.
Однако надо отдать должное малышарикам — если в прошлом году с ледяной горки сама уверенно и с удовольствием каталась только Ульская, то сейчас это охотно делают все участницы коллектива. Вареник ещё и орёт и шлёпает меня по рукам, чтобы вообще не помогала, — всё сама-сама.
* * *
Ульяна Дмитриевна у нас — мальчик с феноменальной памятью и железобетонной волей. Эти качества в двухлетнем человечке меня не только неизменно восхищают, но и приводят к некоторым неудобствам.
В конце декабря на районной мэрской площадке открылся каток, и как-то раз я имела неосторожность разъяснить малышам происходящее на льду и даже показать, по очереди водрузив себе на горб. Близнецы, спасибо им большое, вежливо посмотрели, прочитали вместе со мной правила посещения (для детей от ТРЁХ лет) и забыли.
А вот малыш Ульяна не забыл, нееет. Я уже давно не знаю, кем себя мнят эти 96 сантиметров человека, но фигурное катание там точно в списке. Поэтому каждую, каждую, КАЖДУЮ прогулку с любого маршрута меня неуклонно приводят на каток.
В плохие дни Ульяний грустно топчется у входа на каток в такт музыке, шмыгает носом, а также показывает заинтересовавшимся взрослым злую мать, лишающую ребёнка олимпийского будущего.
В хорошие дни, как сегодня, Ульская взбирается на пустующие столы для перекусов, раскладывает рядом свой невеликий скарб (лиственничные шишки, Пандочку из «Малышариков» и ванильные сушки), включает взгляд кота из «Шрека» и принимается смотреть на катающихся за пластиковым забором.
В таком состоянии она способна провести сколько угодно времени. Близнецы тем временем веселятся, играют друг с другом, целуют свои отражения в ёлочных шарах (Ульяна научила) и живут насыщенной и незамысловатой жизнью двухлеток. Ульский же созерцает, прерываясь лишь на своё коронное «Эй, Захааар!» (это значит, что мне нужно вложить в рот сушку, чтобы она не тратила себя на снятие рукавиц).
Сегодня одиноким сидельцем наконец заинтересовались сотрудники катка. Выяснив у меня причину флешмоба, они сочувственно покивали и обратились к Ульяне:
— Малыш, ну тебе сколько годиков? Два? А у нас только с трёх можно, нас за это очень гоняют. Вот через год приходи, в лучшем виде покатаешься. А на лёд пока нельзя.
Ульская внимательно выслушала, скатилась со стола, схватила за шкирки сестёр и потащила предъявлять их блюстителям катка. Хорошенько встряхнув Вареника, а затем Поля, она зубами стянула рукавицы и начала стучать себя в грудь и что-то верещать на малопонятном языке.
Мужики вежливо заверили, что через год и сестёр тоже пустят без вопросов. Тут Ульский осознал, что её не поняли, и начала действовать совсем наглядно: показала на себя, продемонстрировала пальцами «два», потом на близнецов — «два» и «два», потом ткнула нас в табличку «детям с трёх лет» и развела руками, мол, суммарно им точно больше.
Что ж, занятия математикой в садике точно не прошли даром, хоть это хорошо.
В остальном всё непросто, потому что тащить домой убитого отказом Ульяния было так себе занятием. Вечером, эх, опять пойдём.
Читайте также:
Смотрите наши видео