У меня был шок от количества страшных диагнозов
Мой путь к материнству был сложным: две внематочные беременности, неудачная попытка ЭКО и — наконец — успешная имплантация, двойня. Первая половина беременности проходила нормально, однако на 22-й неделе начались проблемы. Врачи диагностировали пролабирование плодного пузыря: он буквально «свисал» из приоткрытой шейки матки.
Спасти эту беременность было почти невозможно, но врачи все же пытались. Меня положили в перинатальный центр, где я находилась на сохранении с 22 по 26 неделю. Зная о том, что риск преждевременных родов высок, медики назначили мне антибиотики и специальные препараты для профилактики легочных проблем у ребенка. На 26-й неделе роды все-таки начались, но живым на свет появился только один ребенок.
Я до последнего была уверена, что оба малыша родятся живыми — даже КТГ, которую делали во время родов, показывала два сердцебиения.
До сих пор не знаю, что это было — может, эхо. Но мальчик появился на свет уже мертвым, и патологоанатомы потом сказали, что он погиб в утробе в последние 72 часа. Когда я поняла, что один из детей не выжил, я стала умолять врачей сделать все возможное, — лишь бы выходить второго ребенка.
Я с трудом вспоминаю сами роды и первые 1,5-2 месяца после них. Когда рожала, в комнате было много народу — это я запомнила. Потом провал — и вот мне уже показывают дочку — огромные черные глаза, выглядывающие из крошечного конверта.
Мою Лизу сразу поместили в реанимацию — там она провела 4 месяца. Осложнений, связанных с недоношенностью, было много: проблемы со зрением, дыханием, гидроцефалия и кровоизлияние в мозг, как следствие — три операции.
В первые дни был просто шок от количества страшных диагнозов. В тот момент меня очень поддержал весь медперсонал — и врачи, и медсестры, и даже санитарки. И, конечно, другие мамы недоношенных детей: с некоторыми мы так сблизились, что общаемся до сих пор.
Обвиняла себя в том, что не справляюсь
Преждевременные роды — это утрата образа «идеальной беременности» и здорового, счастливого ребенка. И независимо от того, смогут ли врачи помочь недоношенному ребенку правда стать здоровым и счастливым, эту утрату нужно пережить.
Прежде чем смириться с произошедшим, пришлось пройти пять классических стадий: отрицание, гнев, торги, депрессия, принятие. На фазе отрицания я убеждала себя: «Да, у нас есть проблемы, но все будет хорошо». Когда выяснилось, что «хорошо» из моих фантазий не случится, я начала искать виноватых: себя, врачей, само мироздание.
Где-то через месяц после родов у Лизы начался некротический энтероколит — острое нарушение пищеварения. Естественно, я была уверена, что я виновата — не могу нормально накормить своего ребенка! От нервов у меня даже пропало молоко. Это потом я поняла, что такое осложнение — обычное дело для недоношенных, а мое молоко как раз могло бы спасти ситуацию. Но тогда я просто обвиняла себя в том, что не справляюсь с ролью матери.
На стадии гнева я застряла почти на 4 года. Помогла лишь учеба на психоаналитика: я хотела оказывать психологическую поддержку другим родителям недоношенных детей, а в итоге сама излечилась от обиды и чувства вины.
Конечно, первый вопрос, который возникает у многих, это: «Почему я?» Со временем я нашла свой ответ: не почему, а для чего — для того, чтобы чему-то научиться, стать сильнее.
Вера, конечно, поддерживает — хотя не всегда все так однозначно. Одно время я была так зла, что кричала на иконы в отчаянии.
Но в итоге пришла к выводу, что все то зло, которое дается нам, нужно для какого-то большего добра.
Не могу представить свою жизнь без Лизы
Сейчас Лизе уже 7 лет, у нее ДЦП, эпилепсия и зрение -12. Дочка ходит в подготовительный класс школы вместе со сверстниками, она — моя жизнь: учит меня иначе относиться ко всему, что происходит, справляться с трудностями. И, конечно, любить по-настоящему.
Не могу представить, как бы сложилась моя жизнь, если бы не было Лизы. Но, думаю, я бы не смогла стать той, кем являюсь сегодня.
Свой опыт я превратила в фонд помощи недоношенным детям, организовала Школы для родителей недоношенных детей при перинатальных центрах — сейчас их уже 33 по всей России. В таких школах врачи обучают мам, пап, бабушек и дедушек уходу за кожей новорожденных, правилам вскармливания и навыкам экстренной помощи.
Я вообще-то архитектор по образованию. Не знаю, почему не пошла в медицину — учитывая, что мама у меня врач, — но жизнь все равно привела меня в близкую сферу. За то время, что мы работаем, ситуация с выхаживанием недоношенных детей и поддержкой их родителей улучшилась — надеюсь, и мы приложили к этому руку. Но останавливаться я не собираюсь — есть еще много того, что я хочу сделать.
Если вам нужна консультация по вопросам недоношенности, обращайтесь на горячую линию фонда «Право на чудо»: 8 800 555 29 24