Вынужденный переход на онлайн-обучение из-за коронавируса, который коснулся более полутора миллиардов детей, усугубил эту проблему. «Лента.ру» разбиралась, почему принятые меры по защите детей не работают и что с этим можно сделать в России.
Иллюзия безопасности
В докладе ВОЗ также утверждалось, что законы по защите детей от насилия, принятые в 88 процентах стран, соблюдают меньше половины из них — 47 процентов. Только в начале лета, по данным ВОЗ, ЮНИСЕФ и ЮНЕСКО, 32 процента детей в возрасте от 11 до 15 лет столкнулись с травлей в сети.
После «офлайн-травли» со стороны сверстников ребенок может почувствовать себя в безопасности дома. Если же над ним издеваются в сети, скрыться от этих нападок практически невозможно. То, что ребенок постоянно находится в квартире, создает лишь иллюзию.
При этом нельзя сказать, что в школе он тоже полностью защищен. По данным исследователей из ВШЭ, в России с травлей сталкиваются 27,5 процента школьников (в целом в мире — 35 процентов), причем это число в пять раз больше, чем кажется учителям.
Отказ от соцсетей — это не решение проблемы, потому что в этом случае ребенок становится изолирован от сверстников, лишается возможности общаться с друзьями и социализироваться, что тоже травматично. Современные дети и подростки принципиально отличаются от своих родителей и представителей предыдущих поколений тем, что для них чрезвычайно высока значимость интернет-общения, и это отличие нельзя игнорировать.
С одной стороны, соцсети помогают детям и подросткам находить единомышленников, друзей, а иногда и влюбляться по переписке. С другой стороны, в цифровой среде они становятся еще меньше защищены от буллинга, чем в обычной жизни: дело не только в том, что им некуда скрыться. Вероятность, что свидетелем того, что происходит в сети, станет взрослый, который сможет вмешаться и помочь тому, кого травят, еще меньше, чем если бы это происходило, к примеру, в школе.
У некоторых кибербуллинг вызывает психологический дискомфорт, постоянный страх, ощущение стыда за себя, иногда — усталость, бессонницу, головные боли и боль в животе.
Последствия травли могут быть трагическими, иногда жертв кибербуллинга доводят до суицида. В конце мая 22-летняя рестлерша из Японии Хана Кимура покончила с собой. В последних постах, которые она написала перед самоубийством, девушка рассказала, что стала жертвой травли. Жертвы часто боятся рассказать о происходящем даже тем взрослым, которым они доверяют, и опасаются, что их проблемы обесценят.
Кибербуллинг — это весьма расплывчатый термин, который используют для обозначения многих типов онлайн-поведения, наносящего вред другому человеку. К нему относят и аутинг, то есть публикацию личной информации о человеке без его ведома, и сталкинг, то есть преследование, а также публикацию фейков, угрозы, бойкот и многое другое. Отдельный термин — кибергруминг — существует и для попыток получить интимные фотографии собеседника, чтобы потом шантажировать его.
Чаще всего его жертвами становятся школьники, а организаторами — взрослые люди, которые выдают себя за их ровесников.
Они втираются в доверие к подростку, убеждают его в наличии прочной эмоциональной связи между ними и просят прислать интимные фото. Если ребенок соглашается, его начинают шантажировать. Взрослый угрожает, что отправит снимки друзьям и родителям жертвы, а за свое бездействие просит новых фотографий. Подростки из-за страха часто соглашаются выполнять требования шантажиста и попадают в ловушку.
В Германии за растление детей в интернете уже давно предусмотрено уголовное наказание. В январе 2020 года меры по борьбе с детской порнографией ужесточили. Если раньше взрослый мог попасть в тюрьму за то, что вел сексуальную переписку с ребенком, то теперь лишение свободы может ожидать его и за общение с полицейским, который по работе прикидывался несовершеннолетней девочкой.
Борьба с травлей
В соцсетях и мессенджерах существует множество закрытых групп, в которых сами подростки, уверенные в своей анонимности и безнаказанности, публикуют интимные фотографии знакомых и одноклассниц. При этом, к примеру, в социальной сети «ВКонтакте» подобные группы могут существовать довольно продолжительное время, несмотря на имеющуюся систему модерации. Модераторы удаляют противоправный контент, однако они работают с жалобами пользователей, а фотографии публикуются в закрытых сообществах, участники которых зачастую разделяют этические ценности учредителей.
Несколько бывших и нынешних модераторов «ВКонтакте» рассказывали, что за сутки каждый из них просматривал по несколько тысяч жалоб: на обработку простых уходило несколько секунд, а сложных — около двух минут.
Публикацию, на которую пожаловались, нужно было обязательно рассмотреть в течение часа, однако большинство постов, на которые обращали внимание бдительные пользователи, на самом деле не содержали ничего противоправного: модераторы удаляли всего несколько процентов от всех постов, на которые поступали жалобы.
Похожим образом работает модерация и в других соцсетях. Если жалобу признают справедливой, пользователя, который выложил противоправный контент, могут поразить в правах или заблокировать, а пост — удалить. При этом в Instagram и Facebook можно превентивно оградить себя от кибербуллинга с помощью системы автоматической модерации комментариев, которая скрывает от пользователей содержащие оскорбления сообщения.
Несмотря на то что интернет-компании регулярно совершенствуют методы борьбы с травлей в сети, победа пока далека от них. Во многих странах, в частности, в Германии, Великобритании, Канаде, Франции, Южной Корее и в некоторых штатах США, предусмотрена уголовная ответственность за кибербуллинг.
В России привлечь человека к ответственности за оскорбления и травлю в интернете пока довольно сложно. Ни буллинга, ни кибербуллинга, ни тем более каких-либо из его подвидов в российском законодательстве пока нет.
Организатора травли в сети теоретически можно привлечь к ответственности за доведение до самоубийства, угрозы убийством, клевету и нарушение неприкосновенности частной жизни лица. Однако сделать это будет сложно: пострадавшему придется доказать, что угроза была реальной и выполнимой.
Ряд существующих в российском законодательстве административных мер тоже подходит для организаторов кибербуллинга: им может грозить ответственность за унижение чести и достоинства лица, выраженное в неприличной форме, или за возбуждение ненависти и вражды. В действительности же доказать, что собеседник унизил честь и достоинство, непросто, иногда требуется даже лингвистическая экспертиза. В итоге работающих механизмов, с помощью которых жертва кибертравли могла бы привлечь ее организатора к ответственности, нет.
Директор Регионального общественного центра интернет-технологий (РОЦИТ) Сергей Гребенников уверен, что проблему кибербуллинга не решить, пока организаторы травли будут уверены в своей безнаказанности. По его мнению, проблема заключается в том, что подростки в интернете считают, что они недосягаемы, и не ощущают ответственности за то, что они кого-то унижают или оскорбляют. При этом культуры борьбы с кибербуллингом, как и понимания, что такое кибербуллинг, в нашем обществе пока нет.
Гребенников отметил, что бороться с травлей в сети с помощью программно-технических решений, то есть жесткой модерации или премодерации, нельзя: к примеру, то, что допустимо для одной культуры, совершенно недопустимо для другой, а шутки друзей детства иногда звучат для посторонних грубо. Поэтому универсальных алгоритмов, которые могли бы определять, что является буллингом, а что — нет, быть не может.
По мнению директора РОЦИТ, позитивного ответа на вопрос о том, что делать с кибербуллингом, пока нет. Однако нужно говорить педагогам о том, что такая проблема действительно существует. И именно педагог должен рассказать детям о том, что такое кибербуллинг, как с ним бороться и что этим заниматься нельзя, добавил Гребенников.
Директор РОЦИТ отметил, что в офлайне люди чаще понимают, что их действия имеют последствия. По этой причине на улице значительно реже можно встретить оскорбляющего посторонних незнакомца, чем в интернете. Он уточнил, что с травлей в сети будет невозможно бороться, пока за нее не начнут «хотя бы административно наказывать или публично кого-нибудь призовут к общественным работам».
«Я за приравнивание преступлений, которые совершаются в онлайне и офлайне. Человек должен понимать, что, если он делает что-то незаконное в интернете, обязательно последует наказание. Это очень важно понимать. Возможно, нужна просто серьезная информационная кампания. То, что вы делаете в интернете, тоже наказуемо», — подчеркнул Гребенников.
В начале июля вице-спикер Госдумы Ирина Яровая обратилась в Генпрокуратуру, Следственный комитет и Верховный суд РФ с просьбой проверить онлайн-площадки, на которых детей доводили до суицида. Результаты помогут понять, какие меры нужно принять, чтобы помочь детям избежать травли.
Самоконтроль социальных сетей, которые пока работают без единых для всех правил модерации, показал свою эффективность не в полную силу: травля, которая чаще всего начинается в стенах школы, до сих пор перетекает на онлайн-площадки.
Необходимость контролировать размещаемый контент сегодня не закреплена законодательно, что создает различные сложности, к примеру, для удаления размещенных без ведома человека фотографий или информации о нем. Перевод модерации в правовые рамки многие эксперты считают еще одним важным шагом в борьбе с онлайн-травлей. Закон о саморегулировании в сфере борьбы с деструктивным контентом уже разрабатывается в Госдуме.
Читайте также: Фрейпинг, фишинг, диссинг: как травят детей в сети
Смотрите наши видео
