Истории семилетней ингушской девочки, избитой до полусмерти в семье родственников, и четырехлетней девочки, погибшей предположительно от рук мачехи в Дагестане, шокировали всю Россию и напомнили о проблеме насилия над детьми. Проблема актуальна для всех регионов, но на Кавказе она усугубляется традицией при разводе оставлять детей с отцом, разлучая с родной матерью. Острее всего обстоит дело в Чечне и Ингушетии, где сильны тайповые отношения, говорят юристы из чеченской неправительственной организации, которая специализируется на защите прав женщин. К ним обращаются жертвы домашнего насилия из Чечни, Ингушетии, Дагестана и Кабардино-Балкарии. Но только в первых двух регионах приходится заниматься юридическим сопровождением в судебных процессах, когда матери пытаются забрать и воспитывать собственных детей.
Адвокаты из этой организации помогают женщинам безвозмездно, контакты чаще всего передаются по сарафанному радио. Они попросили «Это Кавказ» не афишировать их имена, чтобы избежать уже ставших привычными для правозащитников на Кавказе обвинений в пиаре за счет очернения родных традиций.
Папины дочки
— Я пришлю тебе один ролик, — говорит М. — Только ты его не распространяй.
На видео девочка лет семи, одетая в голубое платьице. Она вытирает смуглыми ручонками мокрое от слез лицо и воет: «Мама, не уходи». Женщина одной рукой поправляет ее взъерошенные волосы, другой — придерживает подбородок, приговаривая: «Папа будет ругаться, если я тебя заберу». На заднем плане тихо плачет еще одна девочка, постарше. Это сестры, которых пришла навестить мама. В дом, где они живут, она уже не вхожа, поэтому встреча происходит на улице.
При разводе супруги в Чечне крайне редко делят имущество и почти всегда — детей. В консервативном чеченском обществе принято, чтобы их воспитывал отец. В этом плане на мужчин не воздействует даже требование шариата, согласно которому предпочтение в этом праве отдается матери.
По исламу, младенец до двух лет должен оставаться с ней. Мусульманские ученые вообще считают, что до тех пор, пока ребенок не начнет самостоятельно мыслить, различать хорошее и плохое, он должен оставаться с мамой.
Достигнув семилетнего возраста, дети могут сами решить, с кем из родителей они хотят жить. Если женщина выходит замуж повторно, вопрос, с кем останутся дети от первого брака, решает суд. Но чеченские мужчины считают, что только их строгий надзор и железная рука помогут вырастить достойных людей. А женщине в этом вопросе доверять нельзя: она будет слишком мягкой к ребенку, особенно если речь идет о дочери, и не сможет воспитать ее правильно.
Хотя чаще всего отец, с которым остались дети, участия в их воспитании фактически не принимает. Он работает, а за ними присматривает либо его новая жена, либо его сестра или мать. Так что в конечном итоге ребенок получает якобы отцовское, но по сути все то же «женское» воспитание, от которого его так пытались уберечь. И вместе с ним дети с малых лет приучаются к еще одному качеству, которое у вайнахов порицается почти так же сильно, как неумение вести себя в обществе, — лицемерию.
— У меня есть клиентка, дело которой мы довели до Европейского суда, — рассказывает А. — У нее четыре девочки, которых после смерти мужа насильно забрали свекор и деверь. И она настойчиво добивается встречи с ними, приходит к ним домой, становится перед родственниками и говорит: «Я пришла увидеться со своими детьми». Когда бабушка и дедушка стоят рядом, дочери говорят: «Зачем ты пришла?» Я представляю, как ей больно это слышать. А как только бабушка и дедушка отходят, дети начинают к ней ластиться: «Мама, мы тебя любим!» Они уже научились врать. Их мать каждый раз плачет и говорит мне: «Из моих детей сделали актеров. Как они их воспитали? Какими я их завтра получу?».
Мои без правил
Еще один аргумент, которым пользуются бывшие мужья при объяснении своего решения, — то, что ребенок принадлежит им. В чеченском языке есть разные слова для обозначения родственников по отцу и матери, и именно «дехой» — родные по линии отца — являются «тылом» человека: к ним приходят сватать девушку, по ним судят о родословной парня, с них взыскивают за чьи-либо проступки.
В июле 2017 года Рамзан Кадыров провел масштабное совещание, посвященное сохранению института семьи, где объявил о своем намерении воссоединить разведенных супругов. Глава Чечни объяснил необходимость этого тем, что дети, выросшие в неполных семьях и без внимания со стороны отца, не получают должного воспитания. За два года специальной комиссии удалось примирить 1797 пар. Но вместе с тем усложнилась работа юристов, помогающих женщинам после развода.
— Несколько лет назад нам казалось, что нам трудно работать, — делится А. — Такие дела нелегко пробивать, учитывая нашу ментальность, тем более что большинство судей — мужчины. Когда в суде начинался спор, они, не стесняясь, проявляли мужскую солидарность, открыто говорили: «А если меня такая ситуация настигнет? Я бы тоже не хотел отдавать своих детей бывшей супруге». Но в то же время судьи понимали, что по российскому законодательству, особенно если ребенок маленький, он должен быть с матерью. Сегодня же все, начиная от судей, органов опеки, глав администраций и заканчивая судебными исполнителями, настроены на то, что при разводе дети должны оставаться с отцом.
А. пришла в юриспруденцию неспроста. Десять лет назад она сама пережила развод. Вернулась в родительский дом, будучи беременной третьим ребенком. С двумя старшими сыновьями бывший муж ей видеться не давал. Женщина долго пыталась добиться встречи с ними и в конце концов просто их выкрала.
— Старший был тогда в садике, а младший круглосуточно находился у няни. Я забрала старшего сына из садика, а няньку нашла по его наводке. Он знал ее имя и то, что она живет рядом с их тетей. Я зашла к ней, взяла своего сына и сказала: «Это мой мальчик, я его не отдам». Нянька мне перечить не стала. Что самое удивительное, их отец после того, как неизвестно кто забрал его сыновей, даже не позвонил и не спросил, у меня ли дети. Потом, когда женился, начал передавать мне через родных, что заберет своих сыновей. Но я обратилась в суд и добилась, чтобы местожительство детей определили со мной.
Женщины легко не уходят
Для вступления в брак в Чечне совсем необязательно ходить в ЗАГС: достаточно просто заключить никях — бракосочетание — в присутствии имама. Поэтому сложно судить о количестве разводов: люди успевают развестись, прежде чем зарегистрируют свой брак официально. Неизвестно также, сколько детей остались за бортом после того, как семейные лодки разбились о быт.
Отношение к разведенным женщинам в Чечне однозначно негативное — каждая из них априори виновата в том, что не смогла сохранить семью. Осуждению подвергаются все; почему именно распался брак, не имеет значения.
— Именно для того, чтобы не получить этого оскорбительного статуса «жеро» — так называют женщину, которая вернулась к родителям, чеченки часто терпят насилие, шантаж и побои, — рассказывает А. — Тем более когда муж говорит: если ты уйдешь, детей не получишь.
В июле 2014 года в одну из больниц Грозного была доставлена трехлетняя Марха Юсупова. Девочка была жестоко избита мачехой — 23-летней Мариной Байсултановой, третьей женой ее отца, с предыдущими двумя он развелся. Через несколько месяцев суд приговорил женщину к девяти годам лишения свободы.
Летом того же года 10 лет тюрьмы получила другая жительница Чеченской Республики, тоже мачеха. Она в течение нескольких месяцев вонзала иглы в четырех детей мужа.
Это был второй брак Макки Шамаевой, первый распался из-за того, что она не могла иметь детей. Видимо, пасынки и падчерицы ежедневно напоминали ей о собственном бесплодии. В октябре 2017 года жители одного из домов Наурского района увидели, как Лайла Алимова избивает связанную пятилетнюю девочку, и обратились в правоохранительные органы. Выяснилось, что девочка приходилась ей внучатой племянницей. Все по традиционному сценарию: ребенок остался с отцом после развода, а тот уехал на заработки в Москву, оставив дочь у своей тети.
Адвокат М., специализирующаяся на уголовных делах, уверена, что это лишь выявленные случаи насилия над детьми:
— Мы работаем в этом направлении с 2011 года и за это время рассмотрели, наверное, порядка двухсот дел, — рассказывает женщина. — Около десяти процентов связаны именно с насилием в семье — это не голословная статистика, я могу подтвердить фотографиями ушибов, синяков, которые мне присылают матери. Они ведь легко не уходят из семьи, матери готовы терпеть многое, лишь бы не разлучаться с детьми. Как вы думаете, если человек поднял руку на женщину, сможет он ударить ребенка? Конечно, сможет.
Нет культуры развода
По словам юристов, весомым аргументом для убеждения судьи во время судебного процесса становится заключение психолога.
— В последнее время мы привлекаем их почти по каждому делу. Когда я понимаю, что ребенок, которого будут слушать в суде, будет говорить не свое мнение, а навязанное ему отцом, я ходатайствую, чтобы при допросе присутствовал психолог. Знаю, что могут отказать в переносе дела из-за этого, поэтому сама привожу специалиста и сразу говорю: «Я обеспечила явку, пожалуйста, давайте привлечем психолога». И ребенок дает показания в его присутствии. Родителей мы выводим из зала, чтобы они не давили на детей.
Хотя был случай, когда 15-летняя девочка давала показания, а ей звонил отец. Я смотрю, она нервничает, нажимает что-то на телефоне. Он ей таким образом давал знать: «Я здесь, рядом, попробуй сказать в пользу матери».
— Ты видела в европейских фильмах, как ведут себя люди, когда разводятся? — А. задает риторический вопрос, и сама на него отвечает: — Они никогда не скандалят перед детьми. Они спокойно общаются. У нас этой культуры, к сожалению, нет. Все происходит перед детьми; дети, естественно, все это впитывают и травмируются уже во время брака.
Когда лучше с отцом
По словам А., в ее практике был один-единственный случай, когда она согласилась защищать позицию отца.
— Это было в 2018 году. Ко мне обратился мужчина в возрасте, преподаватель. Я сначала ему даже не поверила, потому что привыкла, что мужчины всегда врут. Он женился на молоденькой девушке, зная, что у нее есть проблемы с психикой. Муж ее жалел, изолировал от своих родных. Но когда у них родился сын, он застал супругу за тем, что она вливала смесь ребенку в рот, отчего тот захлебывался. Тогда он и принял решение развестись, чтобы с малышом чего не случилось. А мать решила с сыном уехать в Норвегию к своей матери. Этот мужчина слезно меня просил не допустить этого, потому что в таком случае он бы сына никогда не увидел: в Европе бы его просто отобрали у психически нездоровой матери. Вот тогда я поверила и взялась. Суд первой инстанции был проигран, но мы подали апелляцию и выиграли. Ребенок остался с отцом.
В мае 2015 года в соцсетях распространилось видео, в котором судебные приставы забирали детей у бабушки. Внуки в этот момент закатывали истерику, не желая от нее уходить. Выяснилось, что исполнители действовали в соответствии с решением суда, который постановил вернуть детей матери. Она, кстати, последние шесть лет с детьми не виделась.
Съемка вызвала резонанс, с детьми и их бабушкой даже встречался Рамзан Кадыров. В итоге законными опекунами Зелима и Иман Сулимановых были признаны родственники по отцу.
— У нас почему-то возмущение вызывает только физическое насилие над детьми, — подчеркивает М., — а как быть с психологическими травмами, которые получает ребенок? На мой взгляд, они даже страшнее. Дети, которые растут в неполных семьях, в постоянной тоске по одному из родителей, они на всю жизнь вырастают с какими-то обидами, комплексами. И поэтому, если со стороны отца более-менее благоприятная обстановка, я всегда прошу обоих: пожалуйста, не ограничивайте этих детей в общении с другим родителем, пусть он свободно к нему ездит, звонит, встречается с ним. Ведь иначе мы получаем очень уязвимых людей, которые в итоге потом портят жизнь и своим детям.
