Дорогие пользователи! С 15 декабря Форум Дети закрыт для общения. Выражаем благодарность всем нашим пользователям, принимавшим участие в дискуссиях и горячих спорах. Редакция сосредоточится на выпуске увлекательных статей и новостей, которые вы сможете обсудить в комментариях. Не пропустите!
Конкурс рассказов. Время пришло
Здравствуйте, все мои софорумчанки (ну и софорумчане). Надеюсь все вы находитесь в добром здравии и не поддаетесь унынию и панике.
Все проснувшиеся милости прошу на конкурс рассказов, остальные подтянутся.
Конкурс с темой Время и обязательным элементом Детство начинается. Вас ждут 18 конкурсных и 2 внеконкурсных рассказа. Спешите читать и голосовать.
Уважаемые читатели, прочтите все рассказы и решите, кто же сегодня лучше всех. И посматривайте, вдруг добавлю новые (место для забывшек традиционно оставлю)
Правила голосования остаются те же:
1. Авторам произведений нельзя раскрывать свою анонимность до конца голосования
2. Голосовать могут все пользователи со страницей на форуме;
3. Голосом за произведение считается только комментарий в виде +1; непосредственно под данным рассказом. Голосование вне ветки или комментарии другого вида (+++++, плюс мильён, 1111111) учитываться не будут. Если у вас нет на клавиатуре плюса, то ставьте *1, но маякните об этом мне.
4. Авторы просят конструктивной критики, поэтому прошу не стесняться выражать свое мнение. Только делайте это вежливо, указывая на конкретные недостатки.
5. Голосовать можно за любое количество произведений, но только один раз
6. Голоса пользователей, замеченных в явном троллинге или оскорблениях, учитываться не будут, а такие комментаторы получат порицание и минус к карме
7 Голосование продлится до вечера субботы (позднего) 21 марта. После этого тема закрывается, и опоздавшие голоса не засчитываются
8. Победит рассказ, набравший больше всех +1 , о чем будет сообщено в поздравительной теме, скорее всего в понедельник 23 марта.
Также огромная просьба НЕ ФЛУДИТЬ, пока я не выложу все произведения на суд критиков. А потом флудите сколько хотите))
П. С. Если у вас случилось озарение и вы вспомнили что конкурс сегодня, рассказ напечатан но не отправлен, то напишите мне, я оставлю место для забывашек
П.П.С. Если обнаружите, что нет вашего рассказа, срочно пишите мне на почту (не в теме), я добавлю
Все проснувшиеся милости прошу на конкурс рассказов, остальные подтянутся.
Конкурс с темой Время и обязательным элементом Детство начинается. Вас ждут 18 конкурсных и 2 внеконкурсных рассказа. Спешите читать и голосовать.
Уважаемые читатели, прочтите все рассказы и решите, кто же сегодня лучше всех. И посматривайте, вдруг добавлю новые (место для забывшек традиционно оставлю)
Правила голосования остаются те же:
1. Авторам произведений нельзя раскрывать свою анонимность до конца голосования
2. Голосовать могут все пользователи со страницей на форуме;
3. Голосом за произведение считается только комментарий в виде +1; непосредственно под данным рассказом. Голосование вне ветки или комментарии другого вида (+++++, плюс мильён, 1111111) учитываться не будут. Если у вас нет на клавиатуре плюса, то ставьте *1, но маякните об этом мне.
4. Авторы просят конструктивной критики, поэтому прошу не стесняться выражать свое мнение. Только делайте это вежливо, указывая на конкретные недостатки.
5. Голосовать можно за любое количество произведений, но только один раз
6. Голоса пользователей, замеченных в явном троллинге или оскорблениях, учитываться не будут, а такие комментаторы получат порицание и минус к карме
7 Голосование продлится до вечера субботы (позднего) 21 марта. После этого тема закрывается, и опоздавшие голоса не засчитываются
8. Победит рассказ, набравший больше всех +1 , о чем будет сообщено в поздравительной теме, скорее всего в понедельник 23 марта.
Также огромная просьба НЕ ФЛУДИТЬ, пока я не выложу все произведения на суд критиков. А потом флудите сколько хотите))
П. С. Если у вас случилось озарение и вы вспомнили что конкурс сегодня, рассказ напечатан но не отправлен, то напишите мне, я оставлю место для забывашек
П.П.С. Если обнаружите, что нет вашего рассказа, срочно пишите мне на почту (не в теме), я добавлю
Тема закрытаТема скрыта
Эпиграф
…Они-то спаслись, но ты помни: человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет.
Евгений Шварц
Сложилось все само собой: сначала в Инсте под ее фоткой у родного подъезда черкнул Петр: «Ты дома, да? Пересечемся?». Да уж, дома. Дом ее скорее там. Ну ладно. А он что тут делает? Вроде давно в столице обосновался, клиника хорошая, да и, от знакомых слышала, сочетание специальность-фамилия дополнительно привлекает пациентов: доктор Зубов, стоматолог – прикольно ж! Но раз предложил пересечься, значит тут, в городке? Родителей навещает или что? Нет, ради тебя примчал, хах!
Как бы то ни было, ответить следовало, да и почему не посидеть-поболтать? Пока обдумывала, зачирикали родные трели, высветилось на экране: «Надюха». Как записала ее в первый телефон, так и осталась Надюхой.
- Марусечка, ты где?
- Дома. В смысле тут, у мамы, в России.
- Ой, хорошо-то как, а меня прямо что-то толкало сегодня, позвони Маруське, позвони. Может, повидаемся? Ты надолго?
- Завтра сможешь?
- Хорошо, я трехчасовым автобусом, к пяти приеду. Где лучше?
- Давай у школы на нашей скамейке? Или ее нет? В общем, на том месте. А дальше решим. Петр тоже будет.
- Да ты что?! А вы с ним что, снова того? Ой, ладно, слушай! Давай Ваську тогда тоже позовем, ну чтоб как раньше?
- И где ж его искать?
- Так он же водопроводчик у вас в городе, ты спроси своих-то, поди знают!
И правда, мама припомнила, что по вызову на предмет замены крана пару лет назад приходил «этот ваш Васька беспутный, я его еще пожалела, умный же парень был, дала сотню сверху, так прямым ходом двинул от нас через дорогу в пивной, из окна видела».
В ЖЭКе подсказали номер Василия Зайцева – «Да, лучший наш мастер, руки золотые. Только вы ему ни в коем случае чаевых не давайте… Ну вы поняли, да? А то он потом уже до вечера работать не будет, еще и пару дней прихватит».
…Скамейки их любимой не сохранилось, на территорию школы не пошли – встретились у ограды, полюбовались на здание, на такой знакомый и так изменившийся двор.
И двинули в кафе. Потом в другое, оно закрывалось попозже, потом сидели в каком-то парке, потом оказались в третьем заведении – что открывалось пораньше. Были пьяны, но странно: все остановились на какой-то особой точке, когда душа нараспашку, язык чуть заплетается, но еще не сонная доза, и не тянет бить морду или плясать на столе, и желудок не бунтует.
После случившегося тогда с ними, третьеклашками, они сдружились и до конца школы тесно общались, а потом как-то враз отрезало. И теперь как будто напивались не тем, что в бокалах, а друг другом, и каждый разливал щедро перед всеми свое прожитое. То ли эффект случайных попутчиков, то ли встреча старых друзей.
Прошедшие годы каждого отложились у других пунктирами и признаниями:
Петр: Первый мед – подработки – интернатура, ординатура, подработки – работа, работа, учеба -свадьба, сын – работа, учеба, работа – развод – работа, учеба, работа – «Я обалдел, когда сын тоже пошел в мед, и как-то даже начали общаться вот последние год-два. А так живу один…».
Мария: Первый мед – Германия на год по обмену – Германия на ПМЖ – язык, учеба, косметология – работа, работа, учеба, работа – «В Мюнхене сейчас, хорошая клиника, клиентки богатые, хватает на жизнь, маме помогаю, и объездила уже столько! В личном нет, никого…»
Надежда: Не поступила – год на почте – дискотека, Гоша, свадьба, дочка – деревня – еще дочка, потом сын – работа, хозяйство – «Гоша мой хороший был, не выпивал, и работящий, все в дом, тянулись, хотели как лучше, выучить, замуж выдать-женить, квартиру каждому… Умер в том году, сердце. Одна я, а дети… Привыкли, мам-пап, дай, помоги, у одной свадьба скоро, другая родила, третий машину меняет, а мне операцию надо… И сказать им страшно. Не то, что расстроятся, боюсь – отмахнутся, не про помочь даже речь, просто послушать, добрым словом поддержать. Не ездили никуда, лишний раз купить себе отказывала в радости, вырастила называется...»
Василий: Политех наш, красный диплом – а куда работать? – слесарь, бригадир - на праздник, для сугрева, после смены - снова слесарь, безработный, опять слесарь – Зоя, кодировка, свадьба, дочка – на праздник, для сугрева, после смены – развод – алименты, работа, выпил, похмелился, выпил, похмелился – «Дочка вот школу кончает, умница, добрая, да и Зоя когда-никогда пустит, накормит, и не выгнала бы, да вот это «выпил-похмелился» не потерпит, знаю …»
Когда рассеялись и ночная хмарь, и рассветный холодок, кончились в чашках утренние зеленый чай и кофе, а у Васи – пиво в бокале, опустилась печаль. Не хотелось расставаться, но и говорить – тоже. Чувство общности схлынуло, а одиночество усилилось, как будто каждый, кроме своего, еще напитался им у других.
Петр поднял голову и, глядя в сторону, в окно, глухо проговорил:
- Ну, и что мы сделали с этим временем?
Маруся смотрела в чашку.
- Про…али, - выдохнул Василий.
Надя встрепенулась:
- Нет, ну кто-то ж вон достиг, они и вылечили сколько, и повидали. У нас опять же дети, - и осеклась.
- С собой что сделали, себе, для себя? Эх, мы…
- А может это, Петь? Туда опять, стрелки этого-того? А, девчата? – робко заглядывал в лица Вася. - Семьдесят семь раз? В обратную сторону?
Они как-то вскинулись сразу, будто боялись начать думать, возможно ли, реально ли? Все быстро поднялись и двинули на остановку. Трамвай был новый, а маршрут тот же. Вышли, прежний лес значительно уменьшился, вырос коттеджный поселок, но дорожка в обход его убегала в сторону ельника, и они шагали, разделившись по двое.
- Я, Вась, знаешь, если это… Если получится. Я только за Гошу хочу, и все, как было, но мы на ремонт так не будем тратиться, лучше поедем на море. Или к Маруське в ее Мюнхен, она ж звала. И в город с ребятишками хоть вот раз в месяц, а то что ж, годами тут не была, коровы-куры-пироги все…
- Я тоже Зою найду. А краны, унитазы эти, ну их лесом, лучше в электрики. Мужики пусть ржут и дразнят, обижаются, что не уважают, я ни-ни… Только дома в праздник стопочку.
- Не отпущу ни на какую стажировку, или с тобой поеду, или еще что придумаю. Вместе поступали – вместе закончим, и подработку вторую не будут брать. Ну тогда, помнишь, на втором курсе? Черт с ними, с новыми джинсами и магнитофоном, лучше гулять с тобой будем хоть раз в неделю, да хоть в этом лесочке, незабудки тебе буду рвать. Да, Марусь? Или ты кто теперь, Мари в своей Германии?
- Маша, как-то так удобнее всего оказалось. Но я не против Маруси. И незабудок, и всего остального…
Белый домик обветшал и облез, но они нашли его среди елок. Стол посреди комнаты покосился, табуреток не было, только ножки от одной. И никого. А ходики висели, где положено. Тикали.
Конец
Эпиграф
…Они-то спаслись, но ты помни: человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет.
Евгений Шварц
Сложилось все само собой: сначала в Инсте под ее фоткой у родного подъезда черкнул Петр: «Ты дома, да? Пересечемся?». Да уж, дома. Дом ее скорее там. Ну ладно. А он что тут делает? Вроде давно в столице обосновался, клиника хорошая, да и, от знакомых слышала, сочетание специальность-фамилия дополнительно привлекает пациентов: доктор Зубов, стоматолог – прикольно ж! Но раз предложил пересечься, значит тут, в городке? Родителей навещает или что? Нет, ради тебя примчал, хах!
Как бы то ни было, ответить следовало, да и почему не посидеть-поболтать? Пока обдумывала, зачирикали родные трели, высветилось на экране: «Надюха». Как записала ее в первый телефон, так и осталась Надюхой.
- Марусечка, ты где?
- Дома. В смысле тут, у мамы, в России.
- Ой, хорошо-то как, а меня прямо что-то толкало сегодня, позвони Маруське, позвони. Может, повидаемся? Ты надолго?
- Завтра сможешь?
- Хорошо, я трехчасовым автобусом, к пяти приеду. Где лучше?
- Давай у школы на нашей скамейке? Или ее нет? В общем, на том месте. А дальше решим. Петр тоже будет.
- Да ты что?! А вы с ним что, снова того? Ой, ладно, слушай! Давай Ваську тогда тоже позовем, ну чтоб как раньше?
- И где ж его искать?
- Так он же водопроводчик у вас в городе, ты спроси своих-то, поди знают!
И правда, мама припомнила, что по вызову на предмет замены крана пару лет назад приходил «этот ваш Васька беспутный, я его еще пожалела, умный же парень был, дала сотню сверху, так прямым ходом двинул от нас через дорогу в пивной, из окна видела».
В ЖЭКе подсказали номер Василия Зайцева – «Да, лучший наш мастер, руки золотые. Только вы ему ни в коем случае чаевых не давайте… Ну вы поняли, да? А то он потом уже до вечера работать не будет, еще и пару дней прихватит».
…Скамейки их любимой не сохранилось, на территорию школы не пошли – встретились у ограды, полюбовались на здание, на такой знакомый и так изменившийся двор.
И двинули в кафе. Потом в другое, оно закрывалось попозже, потом сидели в каком-то парке, потом оказались в третьем заведении – что открывалось пораньше. Были пьяны, но странно: все остановились на какой-то особой точке, когда душа нараспашку, язык чуть заплетается, но еще не сонная доза, и не тянет бить морду или плясать на столе, и желудок не бунтует.
После случившегося тогда с ними, третьеклашками, они сдружились и до конца школы тесно общались, а потом как-то враз отрезало. И теперь как будто напивались не тем, что в бокалах, а друг другом, и каждый разливал щедро перед всеми свое прожитое. То ли эффект случайных попутчиков, то ли встреча старых друзей.
Прошедшие годы каждого отложились у других пунктирами и признаниями:
Петр: Первый мед – подработки – интернатура, ординатура, подработки – работа, работа, учеба -свадьба, сын – работа, учеба, работа – развод – работа, учеба, работа – «Я обалдел, когда сын тоже пошел в мед, и как-то даже начали общаться вот последние год-два. А так живу один…».
Мария: Первый мед – Германия на год по обмену – Германия на ПМЖ – язык, учеба, косметология – работа, работа, учеба, работа – «В Мюнхене сейчас, хорошая клиника, клиентки богатые, хватает на жизнь, маме помогаю, и объездила уже столько! В личном нет, никого…»
Надежда: Не поступила – год на почте – дискотека, Гоша, свадьба, дочка – деревня – еще дочка, потом сын – работа, хозяйство – «Гоша мой хороший был, не выпивал, и работящий, все в дом, тянулись, хотели как лучше, выучить, замуж выдать-женить, квартиру каждому… Умер в том году, сердце. Одна я, а дети… Привыкли, мам-пап, дай, помоги, у одной свадьба скоро, другая родила, третий машину меняет, а мне операцию надо… И сказать им страшно. Не то, что расстроятся, боюсь – отмахнутся, не про помочь даже речь, просто послушать, добрым словом поддержать. Не ездили никуда, лишний раз купить себе отказывала в радости, вырастила называется...»
Василий: Политех наш, красный диплом – а куда работать? – слесарь, бригадир - на праздник, для сугрева, после смены - снова слесарь, безработный, опять слесарь – Зоя, кодировка, свадьба, дочка – на праздник, для сугрева, после смены – развод – алименты, работа, выпил, похмелился, выпил, похмелился – «Дочка вот школу кончает, умница, добрая, да и Зоя когда-никогда пустит, накормит, и не выгнала бы, да вот это «выпил-похмелился» не потерпит, знаю …»
Когда рассеялись и ночная хмарь, и рассветный холодок, кончились в чашках утренние зеленый чай и кофе, а у Васи – пиво в бокале, опустилась печаль. Не хотелось расставаться, но и говорить – тоже. Чувство общности схлынуло, а одиночество усилилось, как будто каждый, кроме своего, еще напитался им у других.
Петр поднял голову и, глядя в сторону, в окно, глухо проговорил:
- Ну, и что мы сделали с этим временем?
Маруся смотрела в чашку.
- Про…али, - выдохнул Василий.
Надя встрепенулась:
- Нет, ну кто-то ж вон достиг, они и вылечили сколько, и повидали. У нас опять же дети, - и осеклась.
- С собой что сделали, себе, для себя? Эх, мы…
- А может это, Петь? Туда опять, стрелки этого-того? А, девчата? – робко заглядывал в лица Вася. - Семьдесят семь раз? В обратную сторону?
Они как-то вскинулись сразу, будто боялись начать думать, возможно ли, реально ли? Все быстро поднялись и двинули на остановку. Трамвай был новый, а маршрут тот же. Вышли, прежний лес значительно уменьшился, вырос коттеджный поселок, но дорожка в обход его убегала в сторону ельника, и они шагали, разделившись по двое.
- Я, Вась, знаешь, если это… Если получится. Я только за Гошу хочу, и все, как было, но мы на ремонт так не будем тратиться, лучше поедем на море. Или к Маруське в ее Мюнхен, она ж звала. И в город с ребятишками хоть вот раз в месяц, а то что ж, годами тут не была, коровы-куры-пироги все…
- Я тоже Зою найду. А краны, унитазы эти, ну их лесом, лучше в электрики. Мужики пусть ржут и дразнят, обижаются, что не уважают, я ни-ни… Только дома в праздник стопочку.
- Не отпущу ни на какую стажировку, или с тобой поеду, или еще что придумаю. Вместе поступали – вместе закончим, и подработку вторую не будут брать. Ну тогда, помнишь, на втором курсе? Черт с ними, с новыми джинсами и магнитофоном, лучше гулять с тобой будем хоть раз в неделю, да хоть в этом лесочке, незабудки тебе буду рвать. Да, Марусь? Или ты кто теперь, Мари в своей Германии?
- Маша, как-то так удобнее всего оказалось. Но я не против Маруси. И незабудок, и всего остального…
Белый домик обветшал и облез, но они нашли его среди елок. Стол посреди комнаты покосился, табуреток не было, только ножки от одной. И никого. А ходики висели, где положено. Тикали.
Конец
Эпиграф
…Они-то спаслись, но ты помни: человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет.
Евгений Шварц
Сложилось все само собой: сначала в Инсте под ее фоткой у родного подъезда черкнул Петр: «Ты дома, да? Пересечемся?». Да уж, дома. Дом ее скорее там. Ну ладно. А он что тут делает? Вроде давно в столице обосновался, клиника хорошая, да и, от знакомых слышала, сочетание специальность-фамилия дополнительно привлекает пациентов: доктор Зубов, стоматолог – прикольно ж! Но раз предложил пересечься, значит тут, в городке? Родителей навещает или что? Нет, ради тебя примчал, хах!
Как бы то ни было, ответить следовало, да и почему не посидеть-поболтать? Пока обдумывала, зачирикали родные трели, высветилось на экране: «Надюха». Как записала ее в первый телефон, так и осталась Надюхой.
- Марусечка, ты где?
- Дома. В смысле тут, у мамы, в России.
- Ой, хорошо-то как, а меня прямо что-то толкало сегодня, позвони Маруське, позвони. Может, повидаемся? Ты надолго?
- Завтра сможешь?
- Хорошо, я трехчасовым автобусом, к пяти приеду. Где лучше?
- Давай у школы на нашей скамейке? Или ее нет? В общем, на том месте. А дальше решим. Петр тоже будет.
- Да ты что?! А вы с ним что, снова того? Ой, ладно, слушай! Давай Ваську тогда тоже позовем, ну чтоб как раньше?
- И где ж его искать?
- Так он же водопроводчик у вас в городе, ты спроси своих-то, поди знают!
И правда, мама припомнила, что по вызову на предмет замены крана пару лет назад приходил «этот ваш Васька беспутный, я его еще пожалела, умный же парень был, дала сотню сверху, так прямым ходом двинул от нас через дорогу в пивной, из окна видела».
В ЖЭКе подсказали номер Василия Зайцева – «Да, лучший наш мастер, руки золотые. Только вы ему ни в коем случае чаевых не давайте… Ну вы поняли, да? А то он потом уже до вечера работать не будет, еще и пару дней прихватит».
…Скамейки их любимой не сохранилось, на территорию школы не пошли – встретились у ограды, полюбовались на здание, на такой знакомый и так изменившийся двор.
И двинули в кафе. Потом в другое, оно закрывалось попозже, потом сидели в каком-то парке, потом оказались в третьем заведении – что открывалось пораньше. Были пьяны, но странно: все остановились на какой-то особой точке, когда душа нараспашку, язык чуть заплетается, но еще не сонная доза, и не тянет бить морду или плясать на столе, и желудок не бунтует.
После случившегося тогда с ними, третьеклашками, они сдружились и до конца школы тесно общались, а потом как-то враз отрезало. И теперь как будто напивались не тем, что в бокалах, а друг другом, и каждый разливал щедро перед всеми свое прожитое. То ли эффект случайных попутчиков, то ли встреча старых друзей.
Прошедшие годы каждого отложились у других пунктирами и признаниями:
Петр: Первый мед – подработки – интернатура, ординатура, подработки – работа, работа, учеба -свадьба, сын – работа, учеба, работа – развод – работа, учеба, работа – «Я обалдел, когда сын тоже пошел в мед, и как-то даже начали общаться вот последние год-два. А так живу один…».
Мария: Первый мед – Германия на год по обмену – Германия на ПМЖ – язык, учеба, косметология – работа, работа, учеба, работа – «В Мюнхене сейчас, хорошая клиника, клиентки богатые, хватает на жизнь, маме помогаю, и объездила уже столько! В личном нет, никого…»
Надежда: Не поступила – год на почте – дискотека, Гоша, свадьба, дочка – деревня – еще дочка, потом сын – работа, хозяйство – «Гоша мой хороший был, не выпивал, и работящий, все в дом, тянулись, хотели как лучше, выучить, замуж выдать-женить, квартиру каждому… Умер в том году, сердце. Одна я, а дети… Привыкли, мам-пап, дай, помоги, у одной свадьба скоро, другая родила, третий машину меняет, а мне операцию надо… И сказать им страшно. Не то, что расстроятся, боюсь – отмахнутся, не про помочь даже речь, просто послушать, добрым словом поддержать. Не ездили никуда, лишний раз купить себе отказывала в радости, вырастила называется...»
Василий: Политех наш, красный диплом – а куда работать? – слесарь, бригадир - на праздник, для сугрева, после смены - снова слесарь, безработный, опять слесарь – Зоя, кодировка, свадьба, дочка – на праздник, для сугрева, после смены – развод – алименты, работа, выпил, похмелился, выпил, похмелился – «Дочка вот школу кончает, умница, добрая, да и Зоя когда-никогда пустит, накормит, и не выгнала бы, да вот это «выпил-похмелился» не потерпит, знаю …»
Когда рассеялись и ночная хмарь, и рассветный холодок, кончились в чашках утренние зеленый чай и кофе, а у Васи – пиво в бокале, опустилась печаль. Не хотелось расставаться, но и говорить – тоже. Чувство общности схлынуло, а одиночество усилилось, как будто каждый, кроме своего, еще напитался им у других.
Петр поднял голову и, глядя в сторону, в окно, глухо проговорил:
- Ну, и что мы сделали с этим временем?
Маруся смотрела в чашку.
- Про…али, - выдохнул Василий.
Надя встрепенулась:
- Нет, ну кто-то ж вон достиг, они и вылечили сколько, и повидали. У нас опять же дети, - и осеклась.
- С собой что сделали, себе, для себя? Эх, мы…
- А может это, Петь? Туда опять, стрелки этого-того? А, девчата? – робко заглядывал в лица Вася. - Семьдесят семь раз? В обратную сторону?
Они как-то вскинулись сразу, будто боялись начать думать, возможно ли, реально ли? Все быстро поднялись и двинули на остановку. Трамвай был новый, а маршрут тот же. Вышли, прежний лес значительно уменьшился, вырос коттеджный поселок, но дорожка в обход его убегала в сторону ельника, и они шагали, разделившись по двое.
- Я, Вась, знаешь, если это… Если получится. Я только за Гошу хочу, и все, как было, но мы на ремонт так не будем тратиться, лучше поедем на море. Или к Маруське в ее Мюнхен, она ж звала. И в город с ребятишками хоть вот раз в месяц, а то что ж, годами тут не была, коровы-куры-пироги все…
- Я тоже Зою найду. А краны, унитазы эти, ну их лесом, лучше в электрики. Мужики пусть ржут и дразнят, обижаются, что не уважают, я ни-ни… Только дома в праздник стопочку.
- Не отпущу ни на какую стажировку, или с тобой поеду, или еще что придумаю. Вместе поступали – вместе закончим, и подработку вторую не будут брать. Ну тогда, помнишь, на втором курсе? Черт с ними, с новыми джинсами и магнитофоном, лучше гулять с тобой будем хоть раз в неделю, да хоть в этом лесочке, незабудки тебе буду рвать. Да, Марусь? Или ты кто теперь, Мари в своей Германии?
- Маша, как-то так удобнее всего оказалось. Но я не против Маруси. И незабудок, и всего остального…
Белый домик обветшал и облез, но они нашли его среди елок. Стол посреди комнаты покосился, табуреток не было, только ножки от одной. И никого. А ходики висели, где положено. Тикали.
Конец
за попытку продолжения знаменитой сказки
хоть и не удачную
Эпиграф
…Они-то спаслись, но ты помни: человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет.
Евгений Шварц
Сложилось все само собой: сначала в Инсте под ее фоткой у родного подъезда черкнул Петр: «Ты дома, да? Пересечемся?». Да уж, дома. Дом ее скорее там. Ну ладно. А он что тут делает? Вроде давно в столице обосновался, клиника хорошая, да и, от знакомых слышала, сочетание специальность-фамилия дополнительно привлекает пациентов: доктор Зубов, стоматолог – прикольно ж! Но раз предложил пересечься, значит тут, в городке? Родителей навещает или что? Нет, ради тебя примчал, хах!
Как бы то ни было, ответить следовало, да и почему не посидеть-поболтать? Пока обдумывала, зачирикали родные трели, высветилось на экране: «Надюха». Как записала ее в первый телефон, так и осталась Надюхой.
- Марусечка, ты где?
- Дома. В смысле тут, у мамы, в России.
- Ой, хорошо-то как, а меня прямо что-то толкало сегодня, позвони Маруське, позвони. Может, повидаемся? Ты надолго?
- Завтра сможешь?
- Хорошо, я трехчасовым автобусом, к пяти приеду. Где лучше?
- Давай у школы на нашей скамейке? Или ее нет? В общем, на том месте. А дальше решим. Петр тоже будет.
- Да ты что?! А вы с ним что, снова того? Ой, ладно, слушай! Давай Ваську тогда тоже позовем, ну чтоб как раньше?
- И где ж его искать?
- Так он же водопроводчик у вас в городе, ты спроси своих-то, поди знают!
И правда, мама припомнила, что по вызову на предмет замены крана пару лет назад приходил «этот ваш Васька беспутный, я его еще пожалела, умный же парень был, дала сотню сверху, так прямым ходом двинул от нас через дорогу в пивной, из окна видела».
В ЖЭКе подсказали номер Василия Зайцева – «Да, лучший наш мастер, руки золотые. Только вы ему ни в коем случае чаевых не давайте… Ну вы поняли, да? А то он потом уже до вечера работать не будет, еще и пару дней прихватит».
…Скамейки их любимой не сохранилось, на территорию школы не пошли – встретились у ограды, полюбовались на здание, на такой знакомый и так изменившийся двор.
И двинули в кафе. Потом в другое, оно закрывалось попозже, потом сидели в каком-то парке, потом оказались в третьем заведении – что открывалось пораньше. Были пьяны, но странно: все остановились на какой-то особой точке, когда душа нараспашку, язык чуть заплетается, но еще не сонная доза, и не тянет бить морду или плясать на столе, и желудок не бунтует.
После случившегося тогда с ними, третьеклашками, они сдружились и до конца школы тесно общались, а потом как-то враз отрезало. И теперь как будто напивались не тем, что в бокалах, а друг другом, и каждый разливал щедро перед всеми свое прожитое. То ли эффект случайных попутчиков, то ли встреча старых друзей.
Прошедшие годы каждого отложились у других пунктирами и признаниями:
Петр: Первый мед – подработки – интернатура, ординатура, подработки – работа, работа, учеба -свадьба, сын – работа, учеба, работа – развод – работа, учеба, работа – «Я обалдел, когда сын тоже пошел в мед, и как-то даже начали общаться вот последние год-два. А так живу один…».
Мария: Первый мед – Германия на год по обмену – Германия на ПМЖ – язык, учеба, косметология – работа, работа, учеба, работа – «В Мюнхене сейчас, хорошая клиника, клиентки богатые, хватает на жизнь, маме помогаю, и объездила уже столько! В личном нет, никого…»
Надежда: Не поступила – год на почте – дискотека, Гоша, свадьба, дочка – деревня – еще дочка, потом сын – работа, хозяйство – «Гоша мой хороший был, не выпивал, и работящий, все в дом, тянулись, хотели как лучше, выучить, замуж выдать-женить, квартиру каждому… Умер в том году, сердце. Одна я, а дети… Привыкли, мам-пап, дай, помоги, у одной свадьба скоро, другая родила, третий машину меняет, а мне операцию надо… И сказать им страшно. Не то, что расстроятся, боюсь – отмахнутся, не про помочь даже речь, просто послушать, добрым словом поддержать. Не ездили никуда, лишний раз купить себе отказывала в радости, вырастила называется...»
Василий: Политех наш, красный диплом – а куда работать? – слесарь, бригадир - на праздник, для сугрева, после смены - снова слесарь, безработный, опять слесарь – Зоя, кодировка, свадьба, дочка – на праздник, для сугрева, после смены – развод – алименты, работа, выпил, похмелился, выпил, похмелился – «Дочка вот школу кончает, умница, добрая, да и Зоя когда-никогда пустит, накормит, и не выгнала бы, да вот это «выпил-похмелился» не потерпит, знаю …»
Когда рассеялись и ночная хмарь, и рассветный холодок, кончились в чашках утренние зеленый чай и кофе, а у Васи – пиво в бокале, опустилась печаль. Не хотелось расставаться, но и говорить – тоже. Чувство общности схлынуло, а одиночество усилилось, как будто каждый, кроме своего, еще напитался им у других.
Петр поднял голову и, глядя в сторону, в окно, глухо проговорил:
- Ну, и что мы сделали с этим временем?
Маруся смотрела в чашку.
- Про…али, - выдохнул Василий.
Надя встрепенулась:
- Нет, ну кто-то ж вон достиг, они и вылечили сколько, и повидали. У нас опять же дети, - и осеклась.
- С собой что сделали, себе, для себя? Эх, мы…
- А может это, Петь? Туда опять, стрелки этого-того? А, девчата? – робко заглядывал в лица Вася. - Семьдесят семь раз? В обратную сторону?
Они как-то вскинулись сразу, будто боялись начать думать, возможно ли, реально ли? Все быстро поднялись и двинули на остановку. Трамвай был новый, а маршрут тот же. Вышли, прежний лес значительно уменьшился, вырос коттеджный поселок, но дорожка в обход его убегала в сторону ельника, и они шагали, разделившись по двое.
- Я, Вась, знаешь, если это… Если получится. Я только за Гошу хочу, и все, как было, но мы на ремонт так не будем тратиться, лучше поедем на море. Или к Маруське в ее Мюнхен, она ж звала. И в город с ребятишками хоть вот раз в месяц, а то что ж, годами тут не была, коровы-куры-пироги все…
- Я тоже Зою найду. А краны, унитазы эти, ну их лесом, лучше в электрики. Мужики пусть ржут и дразнят, обижаются, что не уважают, я ни-ни… Только дома в праздник стопочку.
- Не отпущу ни на какую стажировку, или с тобой поеду, или еще что придумаю. Вместе поступали – вместе закончим, и подработку вторую не будут брать. Ну тогда, помнишь, на втором курсе? Черт с ними, с новыми джинсами и магнитофоном, лучше гулять с тобой будем хоть раз в неделю, да хоть в этом лесочке, незабудки тебе буду рвать. Да, Марусь? Или ты кто теперь, Мари в своей Германии?
- Маша, как-то так удобнее всего оказалось. Но я не против Маруси. И незабудок, и всего остального…
Белый домик обветшал и облез, но они нашли его среди елок. Стол посреди комнаты покосился, табуреток не было, только ножки от одной. И никого. А ходики висели, где положено. Тикали.
Конец
Эпиграф
…Они-то спаслись, но ты помни: человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет.
Евгений Шварц
Сложилось все само собой: сначала в Инсте под ее фоткой у родного подъезда черкнул Петр: «Ты дома, да? Пересечемся?». Да уж, дома. Дом ее скорее там. Ну ладно. А он что тут делает? Вроде давно в столице обосновался, клиника хорошая, да и, от знакомых слышала, сочетание специальность-фамилия дополнительно привлекает пациентов: доктор Зубов, стоматолог – прикольно ж! Но раз предложил пересечься, значит тут, в городке? Родителей навещает или что? Нет, ради тебя примчал, хах!
Как бы то ни было, ответить следовало, да и почему не посидеть-поболтать? Пока обдумывала, зачирикали родные трели, высветилось на экране: «Надюха». Как записала ее в первый телефон, так и осталась Надюхой.
- Марусечка, ты где?
- Дома. В смысле тут, у мамы, в России.
- Ой, хорошо-то как, а меня прямо что-то толкало сегодня, позвони Маруське, позвони. Может, повидаемся? Ты надолго?
- Завтра сможешь?
- Хорошо, я трехчасовым автобусом, к пяти приеду. Где лучше?
- Давай у школы на нашей скамейке? Или ее нет? В общем, на том месте. А дальше решим. Петр тоже будет.
- Да ты что?! А вы с ним что, снова того? Ой, ладно, слушай! Давай Ваську тогда тоже позовем, ну чтоб как раньше?
- И где ж его искать?
- Так он же водопроводчик у вас в городе, ты спроси своих-то, поди знают!
И правда, мама припомнила, что по вызову на предмет замены крана пару лет назад приходил «этот ваш Васька беспутный, я его еще пожалела, умный же парень был, дала сотню сверху, так прямым ходом двинул от нас через дорогу в пивной, из окна видела».
В ЖЭКе подсказали номер Василия Зайцева – «Да, лучший наш мастер, руки золотые. Только вы ему ни в коем случае чаевых не давайте… Ну вы поняли, да? А то он потом уже до вечера работать не будет, еще и пару дней прихватит».
…Скамейки их любимой не сохранилось, на территорию школы не пошли – встретились у ограды, полюбовались на здание, на такой знакомый и так изменившийся двор.
И двинули в кафе. Потом в другое, оно закрывалось попозже, потом сидели в каком-то парке, потом оказались в третьем заведении – что открывалось пораньше. Были пьяны, но странно: все остановились на какой-то особой точке, когда душа нараспашку, язык чуть заплетается, но еще не сонная доза, и не тянет бить морду или плясать на столе, и желудок не бунтует.
После случившегося тогда с ними, третьеклашками, они сдружились и до конца школы тесно общались, а потом как-то враз отрезало. И теперь как будто напивались не тем, что в бокалах, а друг другом, и каждый разливал щедро перед всеми свое прожитое. То ли эффект случайных попутчиков, то ли встреча старых друзей.
Прошедшие годы каждого отложились у других пунктирами и признаниями:
Петр: Первый мед – подработки – интернатура, ординатура, подработки – работа, работа, учеба -свадьба, сын – работа, учеба, работа – развод – работа, учеба, работа – «Я обалдел, когда сын тоже пошел в мед, и как-то даже начали общаться вот последние год-два. А так живу один…».
Мария: Первый мед – Германия на год по обмену – Германия на ПМЖ – язык, учеба, косметология – работа, работа, учеба, работа – «В Мюнхене сейчас, хорошая клиника, клиентки богатые, хватает на жизнь, маме помогаю, и объездила уже столько! В личном нет, никого…»
Надежда: Не поступила – год на почте – дискотека, Гоша, свадьба, дочка – деревня – еще дочка, потом сын – работа, хозяйство – «Гоша мой хороший был, не выпивал, и работящий, все в дом, тянулись, хотели как лучше, выучить, замуж выдать-женить, квартиру каждому… Умер в том году, сердце. Одна я, а дети… Привыкли, мам-пап, дай, помоги, у одной свадьба скоро, другая родила, третий машину меняет, а мне операцию надо… И сказать им страшно. Не то, что расстроятся, боюсь – отмахнутся, не про помочь даже речь, просто послушать, добрым словом поддержать. Не ездили никуда, лишний раз купить себе отказывала в радости, вырастила называется...»
Василий: Политех наш, красный диплом – а куда работать? – слесарь, бригадир - на праздник, для сугрева, после смены - снова слесарь, безработный, опять слесарь – Зоя, кодировка, свадьба, дочка – на праздник, для сугрева, после смены – развод – алименты, работа, выпил, похмелился, выпил, похмелился – «Дочка вот школу кончает, умница, добрая, да и Зоя когда-никогда пустит, накормит, и не выгнала бы, да вот это «выпил-похмелился» не потерпит, знаю …»
Когда рассеялись и ночная хмарь, и рассветный холодок, кончились в чашках утренние зеленый чай и кофе, а у Васи – пиво в бокале, опустилась печаль. Не хотелось расставаться, но и говорить – тоже. Чувство общности схлынуло, а одиночество усилилось, как будто каждый, кроме своего, еще напитался им у других.
Петр поднял голову и, глядя в сторону, в окно, глухо проговорил:
- Ну, и что мы сделали с этим временем?
Маруся смотрела в чашку.
- Про…али, - выдохнул Василий.
Надя встрепенулась:
- Нет, ну кто-то ж вон достиг, они и вылечили сколько, и повидали. У нас опять же дети, - и осеклась.
- С собой что сделали, себе, для себя? Эх, мы…
- А может это, Петь? Туда опять, стрелки этого-того? А, девчата? – робко заглядывал в лица Вася. - Семьдесят семь раз? В обратную сторону?
Они как-то вскинулись сразу, будто боялись начать думать, возможно ли, реально ли? Все быстро поднялись и двинули на остановку. Трамвай был новый, а маршрут тот же. Вышли, прежний лес значительно уменьшился, вырос коттеджный поселок, но дорожка в обход его убегала в сторону ельника, и они шагали, разделившись по двое.
- Я, Вась, знаешь, если это… Если получится. Я только за Гошу хочу, и все, как было, но мы на ремонт так не будем тратиться, лучше поедем на море. Или к Маруське в ее Мюнхен, она ж звала. И в город с ребятишками хоть вот раз в месяц, а то что ж, годами тут не была, коровы-куры-пироги все…
- Я тоже Зою найду. А краны, унитазы эти, ну их лесом, лучше в электрики. Мужики пусть ржут и дразнят, обижаются, что не уважают, я ни-ни… Только дома в праздник стопочку.
- Не отпущу ни на какую стажировку, или с тобой поеду, или еще что придумаю. Вместе поступали – вместе закончим, и подработку вторую не будут брать. Ну тогда, помнишь, на втором курсе? Черт с ними, с новыми джинсами и магнитофоном, лучше гулять с тобой будем хоть раз в неделю, да хоть в этом лесочке, незабудки тебе буду рвать. Да, Марусь? Или ты кто теперь, Мари в своей Германии?
- Маша, как-то так удобнее всего оказалось. Но я не против Маруси. И незабудок, и всего остального…
Белый домик обветшал и облез, но они нашли его среди елок. Стол посреди комнаты покосился, табуреток не было, только ножки от одной. И никого. А ходики висели, где положено. Тикали.
Конец
Эпиграф
…Они-то спаслись, но ты помни: человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет.
Евгений Шварц
Сложилось все само собой: сначала в Инсте под ее фоткой у родного подъезда черкнул Петр: «Ты дома, да? Пересечемся?». Да уж, дома. Дом ее скорее там. Ну ладно. А он что тут делает? Вроде давно в столице обосновался, клиника хорошая, да и, от знакомых слышала, сочетание специальность-фамилия дополнительно привлекает пациентов: доктор Зубов, стоматолог – прикольно ж! Но раз предложил пересечься, значит тут, в городке? Родителей навещает или что? Нет, ради тебя примчал, хах!
Как бы то ни было, ответить следовало, да и почему не посидеть-поболтать? Пока обдумывала, зачирикали родные трели, высветилось на экране: «Надюха». Как записала ее в первый телефон, так и осталась Надюхой.
- Марусечка, ты где?
- Дома. В смысле тут, у мамы, в России.
- Ой, хорошо-то как, а меня прямо что-то толкало сегодня, позвони Маруське, позвони. Может, повидаемся? Ты надолго?
- Завтра сможешь?
- Хорошо, я трехчасовым автобусом, к пяти приеду. Где лучше?
- Давай у школы на нашей скамейке? Или ее нет? В общем, на том месте. А дальше решим. Петр тоже будет.
- Да ты что?! А вы с ним что, снова того? Ой, ладно, слушай! Давай Ваську тогда тоже позовем, ну чтоб как раньше?
- И где ж его искать?
- Так он же водопроводчик у вас в городе, ты спроси своих-то, поди знают!
И правда, мама припомнила, что по вызову на предмет замены крана пару лет назад приходил «этот ваш Васька беспутный, я его еще пожалела, умный же парень был, дала сотню сверху, так прямым ходом двинул от нас через дорогу в пивной, из окна видела».
В ЖЭКе подсказали номер Василия Зайцева – «Да, лучший наш мастер, руки золотые. Только вы ему ни в коем случае чаевых не давайте… Ну вы поняли, да? А то он потом уже до вечера работать не будет, еще и пару дней прихватит».
…Скамейки их любимой не сохранилось, на территорию школы не пошли – встретились у ограды, полюбовались на здание, на такой знакомый и так изменившийся двор.
И двинули в кафе. Потом в другое, оно закрывалось попозже, потом сидели в каком-то парке, потом оказались в третьем заведении – что открывалось пораньше. Были пьяны, но странно: все остановились на какой-то особой точке, когда душа нараспашку, язык чуть заплетается, но еще не сонная доза, и не тянет бить морду или плясать на столе, и желудок не бунтует.
После случившегося тогда с ними, третьеклашками, они сдружились и до конца школы тесно общались, а потом как-то враз отрезало. И теперь как будто напивались не тем, что в бокалах, а друг другом, и каждый разливал щедро перед всеми свое прожитое. То ли эффект случайных попутчиков, то ли встреча старых друзей.
Прошедшие годы каждого отложились у других пунктирами и признаниями:
Петр: Первый мед – подработки – интернатура, ординатура, подработки – работа, работа, учеба -свадьба, сын – работа, учеба, работа – развод – работа, учеба, работа – «Я обалдел, когда сын тоже пошел в мед, и как-то даже начали общаться вот последние год-два. А так живу один…».
Мария: Первый мед – Германия на год по обмену – Германия на ПМЖ – язык, учеба, косметология – работа, работа, учеба, работа – «В Мюнхене сейчас, хорошая клиника, клиентки богатые, хватает на жизнь, маме помогаю, и объездила уже столько! В личном нет, никого…»
Надежда: Не поступила – год на почте – дискотека, Гоша, свадьба, дочка – деревня – еще дочка, потом сын – работа, хозяйство – «Гоша мой хороший был, не выпивал, и работящий, все в дом, тянулись, хотели как лучше, выучить, замуж выдать-женить, квартиру каждому… Умер в том году, сердце. Одна я, а дети… Привыкли, мам-пап, дай, помоги, у одной свадьба скоро, другая родила, третий машину меняет, а мне операцию надо… И сказать им страшно. Не то, что расстроятся, боюсь – отмахнутся, не про помочь даже речь, просто послушать, добрым словом поддержать. Не ездили никуда, лишний раз купить себе отказывала в радости, вырастила называется...»
Василий: Политех наш, красный диплом – а куда работать? – слесарь, бригадир - на праздник, для сугрева, после смены - снова слесарь, безработный, опять слесарь – Зоя, кодировка, свадьба, дочка – на праздник, для сугрева, после смены – развод – алименты, работа, выпил, похмелился, выпил, похмелился – «Дочка вот школу кончает, умница, добрая, да и Зоя когда-никогда пустит, накормит, и не выгнала бы, да вот это «выпил-похмелился» не потерпит, знаю …»
Когда рассеялись и ночная хмарь, и рассветный холодок, кончились в чашках утренние зеленый чай и кофе, а у Васи – пиво в бокале, опустилась печаль. Не хотелось расставаться, но и говорить – тоже. Чувство общности схлынуло, а одиночество усилилось, как будто каждый, кроме своего, еще напитался им у других.
Петр поднял голову и, глядя в сторону, в окно, глухо проговорил:
- Ну, и что мы сделали с этим временем?
Маруся смотрела в чашку.
- Про…али, - выдохнул Василий.
Надя встрепенулась:
- Нет, ну кто-то ж вон достиг, они и вылечили сколько, и повидали. У нас опять же дети, - и осеклась.
- С собой что сделали, себе, для себя? Эх, мы…
- А может это, Петь? Туда опять, стрелки этого-того? А, девчата? – робко заглядывал в лица Вася. - Семьдесят семь раз? В обратную сторону?
Они как-то вскинулись сразу, будто боялись начать думать, возможно ли, реально ли? Все быстро поднялись и двинули на остановку. Трамвай был новый, а маршрут тот же. Вышли, прежний лес значительно уменьшился, вырос коттеджный поселок, но дорожка в обход его убегала в сторону ельника, и они шагали, разделившись по двое.
- Я, Вась, знаешь, если это… Если получится. Я только за Гошу хочу, и все, как было, но мы на ремонт так не будем тратиться, лучше поедем на море. Или к Маруське в ее Мюнхен, она ж звала. И в город с ребятишками хоть вот раз в месяц, а то что ж, годами тут не была, коровы-куры-пироги все…
- Я тоже Зою найду. А краны, унитазы эти, ну их лесом, лучше в электрики. Мужики пусть ржут и дразнят, обижаются, что не уважают, я ни-ни… Только дома в праздник стопочку.
- Не отпущу ни на какую стажировку, или с тобой поеду, или еще что придумаю. Вместе поступали – вместе закончим, и подработку вторую не будут брать. Ну тогда, помнишь, на втором курсе? Черт с ними, с новыми джинсами и магнитофоном, лучше гулять с тобой будем хоть раз в неделю, да хоть в этом лесочке, незабудки тебе буду рвать. Да, Марусь? Или ты кто теперь, Мари в своей Германии?
- Маша, как-то так удобнее всего оказалось. Но я не против Маруси. И незабудок, и всего остального…
Белый домик обветшал и облез, но они нашли его среди елок. Стол посреди комнаты покосился, табуреток не было, только ножки от одной. И никого. А ходики висели, где положено. Тикали.
Конец
Эпиграф
…Они-то спаслись, но ты помни: человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет.
Евгений Шварц
Сложилось все само собой: сначала в Инсте под ее фоткой у родного подъезда черкнул Петр: «Ты дома, да? Пересечемся?». Да уж, дома. Дом ее скорее там. Ну ладно. А он что тут делает? Вроде давно в столице обосновался, клиника хорошая, да и, от знакомых слышала, сочетание специальность-фамилия дополнительно привлекает пациентов: доктор Зубов, стоматолог – прикольно ж! Но раз предложил пересечься, значит тут, в городке? Родителей навещает или что? Нет, ради тебя примчал, хах!
Как бы то ни было, ответить следовало, да и почему не посидеть-поболтать? Пока обдумывала, зачирикали родные трели, высветилось на экране: «Надюха». Как записала ее в первый телефон, так и осталась Надюхой.
- Марусечка, ты где?
- Дома. В смысле тут, у мамы, в России.
- Ой, хорошо-то как, а меня прямо что-то толкало сегодня, позвони Маруське, позвони. Может, повидаемся? Ты надолго?
- Завтра сможешь?
- Хорошо, я трехчасовым автобусом, к пяти приеду. Где лучше?
- Давай у школы на нашей скамейке? Или ее нет? В общем, на том месте. А дальше решим. Петр тоже будет.
- Да ты что?! А вы с ним что, снова того? Ой, ладно, слушай! Давай Ваську тогда тоже позовем, ну чтоб как раньше?
- И где ж его искать?
- Так он же водопроводчик у вас в городе, ты спроси своих-то, поди знают!
И правда, мама припомнила, что по вызову на предмет замены крана пару лет назад приходил «этот ваш Васька беспутный, я его еще пожалела, умный же парень был, дала сотню сверху, так прямым ходом двинул от нас через дорогу в пивной, из окна видела».
В ЖЭКе подсказали номер Василия Зайцева – «Да, лучший наш мастер, руки золотые. Только вы ему ни в коем случае чаевых не давайте… Ну вы поняли, да? А то он потом уже до вечера работать не будет, еще и пару дней прихватит».
…Скамейки их любимой не сохранилось, на территорию школы не пошли – встретились у ограды, полюбовались на здание, на такой знакомый и так изменившийся двор.
И двинули в кафе. Потом в другое, оно закрывалось попозже, потом сидели в каком-то парке, потом оказались в третьем заведении – что открывалось пораньше. Были пьяны, но странно: все остановились на какой-то особой точке, когда душа нараспашку, язык чуть заплетается, но еще не сонная доза, и не тянет бить морду или плясать на столе, и желудок не бунтует.
После случившегося тогда с ними, третьеклашками, они сдружились и до конца школы тесно общались, а потом как-то враз отрезало. И теперь как будто напивались не тем, что в бокалах, а друг другом, и каждый разливал щедро перед всеми свое прожитое. То ли эффект случайных попутчиков, то ли встреча старых друзей.
Прошедшие годы каждого отложились у других пунктирами и признаниями:
Петр: Первый мед – подработки – интернатура, ординатура, подработки – работа, работа, учеба -свадьба, сын – работа, учеба, работа – развод – работа, учеба, работа – «Я обалдел, когда сын тоже пошел в мед, и как-то даже начали общаться вот последние год-два. А так живу один…».
Мария: Первый мед – Германия на год по обмену – Германия на ПМЖ – язык, учеба, косметология – работа, работа, учеба, работа – «В Мюнхене сейчас, хорошая клиника, клиентки богатые, хватает на жизнь, маме помогаю, и объездила уже столько! В личном нет, никого…»
Надежда: Не поступила – год на почте – дискотека, Гоша, свадьба, дочка – деревня – еще дочка, потом сын – работа, хозяйство – «Гоша мой хороший был, не выпивал, и работящий, все в дом, тянулись, хотели как лучше, выучить, замуж выдать-женить, квартиру каждому… Умер в том году, сердце. Одна я, а дети… Привыкли, мам-пап, дай, помоги, у одной свадьба скоро, другая родила, третий машину меняет, а мне операцию надо… И сказать им страшно. Не то, что расстроятся, боюсь – отмахнутся, не про помочь даже речь, просто послушать, добрым словом поддержать. Не ездили никуда, лишний раз купить себе отказывала в радости, вырастила называется...»
Василий: Политех наш, красный диплом – а куда работать? – слесарь, бригадир - на праздник, для сугрева, после смены - снова слесарь, безработный, опять слесарь – Зоя, кодировка, свадьба, дочка – на праздник, для сугрева, после смены – развод – алименты, работа, выпил, похмелился, выпил, похмелился – «Дочка вот школу кончает, умница, добрая, да и Зоя когда-никогда пустит, накормит, и не выгнала бы, да вот это «выпил-похмелился» не потерпит, знаю …»
Когда рассеялись и ночная хмарь, и рассветный холодок, кончились в чашках утренние зеленый чай и кофе, а у Васи – пиво в бокале, опустилась печаль. Не хотелось расставаться, но и говорить – тоже. Чувство общности схлынуло, а одиночество усилилось, как будто каждый, кроме своего, еще напитался им у других.
Петр поднял голову и, глядя в сторону, в окно, глухо проговорил:
- Ну, и что мы сделали с этим временем?
Маруся смотрела в чашку.
- Про…али, - выдохнул Василий.
Надя встрепенулась:
- Нет, ну кто-то ж вон достиг, они и вылечили сколько, и повидали. У нас опять же дети, - и осеклась.
- С собой что сделали, себе, для себя? Эх, мы…
- А может это, Петь? Туда опять, стрелки этого-того? А, девчата? – робко заглядывал в лица Вася. - Семьдесят семь раз? В обратную сторону?
Они как-то вскинулись сразу, будто боялись начать думать, возможно ли, реально ли? Все быстро поднялись и двинули на остановку. Трамвай был новый, а маршрут тот же. Вышли, прежний лес значительно уменьшился, вырос коттеджный поселок, но дорожка в обход его убегала в сторону ельника, и они шагали, разделившись по двое.
- Я, Вась, знаешь, если это… Если получится. Я только за Гошу хочу, и все, как было, но мы на ремонт так не будем тратиться, лучше поедем на море. Или к Маруське в ее Мюнхен, она ж звала. И в город с ребятишками хоть вот раз в месяц, а то что ж, годами тут не была, коровы-куры-пироги все…
- Я тоже Зою найду. А краны, унитазы эти, ну их лесом, лучше в электрики. Мужики пусть ржут и дразнят, обижаются, что не уважают, я ни-ни… Только дома в праздник стопочку.
- Не отпущу ни на какую стажировку, или с тобой поеду, или еще что придумаю. Вместе поступали – вместе закончим, и подработку вторую не будут брать. Ну тогда, помнишь, на втором курсе? Черт с ними, с новыми джинсами и магнитофоном, лучше гулять с тобой будем хоть раз в неделю, да хоть в этом лесочке, незабудки тебе буду рвать. Да, Марусь? Или ты кто теперь, Мари в своей Германии?
- Маша, как-то так удобнее всего оказалось. Но я не против Маруси. И незабудок, и всего остального…
Белый домик обветшал и облез, но они нашли его среди елок. Стол посреди комнаты покосился, табуреток не было, только ножки от одной. И никого. А ходики висели, где положено. Тикали.
Конец
Эпиграф
…Они-то спаслись, но ты помни: человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет.
Евгений Шварц
Сложилось все само собой: сначала в Инсте под ее фоткой у родного подъезда черкнул Петр: «Ты дома, да? Пересечемся?». Да уж, дома. Дом ее скорее там. Ну ладно. А он что тут делает? Вроде давно в столице обосновался, клиника хорошая, да и, от знакомых слышала, сочетание специальность-фамилия дополнительно привлекает пациентов: доктор Зубов, стоматолог – прикольно ж! Но раз предложил пересечься, значит тут, в городке? Родителей навещает или что? Нет, ради тебя примчал, хах!
Как бы то ни было, ответить следовало, да и почему не посидеть-поболтать? Пока обдумывала, зачирикали родные трели, высветилось на экране: «Надюха». Как записала ее в первый телефон, так и осталась Надюхой.
- Марусечка, ты где?
- Дома. В смысле тут, у мамы, в России.
- Ой, хорошо-то как, а меня прямо что-то толкало сегодня, позвони Маруське, позвони. Может, повидаемся? Ты надолго?
- Завтра сможешь?
- Хорошо, я трехчасовым автобусом, к пяти приеду. Где лучше?
- Давай у школы на нашей скамейке? Или ее нет? В общем, на том месте. А дальше решим. Петр тоже будет.
- Да ты что?! А вы с ним что, снова того? Ой, ладно, слушай! Давай Ваську тогда тоже позовем, ну чтоб как раньше?
- И где ж его искать?
- Так он же водопроводчик у вас в городе, ты спроси своих-то, поди знают!
И правда, мама припомнила, что по вызову на предмет замены крана пару лет назад приходил «этот ваш Васька беспутный, я его еще пожалела, умный же парень был, дала сотню сверху, так прямым ходом двинул от нас через дорогу в пивной, из окна видела».
В ЖЭКе подсказали номер Василия Зайцева – «Да, лучший наш мастер, руки золотые. Только вы ему ни в коем случае чаевых не давайте… Ну вы поняли, да? А то он потом уже до вечера работать не будет, еще и пару дней прихватит».
…Скамейки их любимой не сохранилось, на территорию школы не пошли – встретились у ограды, полюбовались на здание, на такой знакомый и так изменившийся двор.
И двинули в кафе. Потом в другое, оно закрывалось попозже, потом сидели в каком-то парке, потом оказались в третьем заведении – что открывалось пораньше. Были пьяны, но странно: все остановились на какой-то особой точке, когда душа нараспашку, язык чуть заплетается, но еще не сонная доза, и не тянет бить морду или плясать на столе, и желудок не бунтует.
После случившегося тогда с ними, третьеклашками, они сдружились и до конца школы тесно общались, а потом как-то враз отрезало. И теперь как будто напивались не тем, что в бокалах, а друг другом, и каждый разливал щедро перед всеми свое прожитое. То ли эффект случайных попутчиков, то ли встреча старых друзей.
Прошедшие годы каждого отложились у других пунктирами и признаниями:
Петр: Первый мед – подработки – интернатура, ординатура, подработки – работа, работа, учеба -свадьба, сын – работа, учеба, работа – развод – работа, учеба, работа – «Я обалдел, когда сын тоже пошел в мед, и как-то даже начали общаться вот последние год-два. А так живу один…».
Мария: Первый мед – Германия на год по обмену – Германия на ПМЖ – язык, учеба, косметология – работа, работа, учеба, работа – «В Мюнхене сейчас, хорошая клиника, клиентки богатые, хватает на жизнь, маме помогаю, и объездила уже столько! В личном нет, никого…»
Надежда: Не поступила – год на почте – дискотека, Гоша, свадьба, дочка – деревня – еще дочка, потом сын – работа, хозяйство – «Гоша мой хороший был, не выпивал, и работящий, все в дом, тянулись, хотели как лучше, выучить, замуж выдать-женить, квартиру каждому… Умер в том году, сердце. Одна я, а дети… Привыкли, мам-пап, дай, помоги, у одной свадьба скоро, другая родила, третий машину меняет, а мне операцию надо… И сказать им страшно. Не то, что расстроятся, боюсь – отмахнутся, не про помочь даже речь, просто послушать, добрым словом поддержать. Не ездили никуда, лишний раз купить себе отказывала в радости, вырастила называется...»
Василий: Политех наш, красный диплом – а куда работать? – слесарь, бригадир - на праздник, для сугрева, после смены - снова слесарь, безработный, опять слесарь – Зоя, кодировка, свадьба, дочка – на праздник, для сугрева, после смены – развод – алименты, работа, выпил, похмелился, выпил, похмелился – «Дочка вот школу кончает, умница, добрая, да и Зоя когда-никогда пустит, накормит, и не выгнала бы, да вот это «выпил-похмелился» не потерпит, знаю …»
Когда рассеялись и ночная хмарь, и рассветный холодок, кончились в чашках утренние зеленый чай и кофе, а у Васи – пиво в бокале, опустилась печаль. Не хотелось расставаться, но и говорить – тоже. Чувство общности схлынуло, а одиночество усилилось, как будто каждый, кроме своего, еще напитался им у других.
Петр поднял голову и, глядя в сторону, в окно, глухо проговорил:
- Ну, и что мы сделали с этим временем?
Маруся смотрела в чашку.
- Про…али, - выдохнул Василий.
Надя встрепенулась:
- Нет, ну кто-то ж вон достиг, они и вылечили сколько, и повидали. У нас опять же дети, - и осеклась.
- С собой что сделали, себе, для себя? Эх, мы…
- А может это, Петь? Туда опять, стрелки этого-того? А, девчата? – робко заглядывал в лица Вася. - Семьдесят семь раз? В обратную сторону?
Они как-то вскинулись сразу, будто боялись начать думать, возможно ли, реально ли? Все быстро поднялись и двинули на остановку. Трамвай был новый, а маршрут тот же. Вышли, прежний лес значительно уменьшился, вырос коттеджный поселок, но дорожка в обход его убегала в сторону ельника, и они шагали, разделившись по двое.
- Я, Вась, знаешь, если это… Если получится. Я только за Гошу хочу, и все, как было, но мы на ремонт так не будем тратиться, лучше поедем на море. Или к Маруське в ее Мюнхен, она ж звала. И в город с ребятишками хоть вот раз в месяц, а то что ж, годами тут не была, коровы-куры-пироги все…
- Я тоже Зою найду. А краны, унитазы эти, ну их лесом, лучше в электрики. Мужики пусть ржут и дразнят, обижаются, что не уважают, я ни-ни… Только дома в праздник стопочку.
- Не отпущу ни на какую стажировку, или с тобой поеду, или еще что придумаю. Вместе поступали – вместе закончим, и подработку вторую не будут брать. Ну тогда, помнишь, на втором курсе? Черт с ними, с новыми джинсами и магнитофоном, лучше гулять с тобой будем хоть раз в неделю, да хоть в этом лесочке, незабудки тебе буду рвать. Да, Марусь? Или ты кто теперь, Мари в своей Германии?
- Маша, как-то так удобнее всего оказалось. Но я не против Маруси. И незабудок, и всего остального…
Белый домик обветшал и облез, но они нашли его среди елок. Стол посреди комнаты покосился, табуреток не было, только ножки от одной. И никого. А ходики висели, где положено. Тикали.
Конец
Эпиграф
…Они-то спаслись, но ты помни: человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет.
Евгений Шварц
Сложилось все само собой: сначала в Инсте под ее фоткой у родного подъезда черкнул Петр: «Ты дома, да? Пересечемся?». Да уж, дома. Дом ее скорее там. Ну ладно. А он что тут делает? Вроде давно в столице обосновался, клиника хорошая, да и, от знакомых слышала, сочетание специальность-фамилия дополнительно привлекает пациентов: доктор Зубов, стоматолог – прикольно ж! Но раз предложил пересечься, значит тут, в городке? Родителей навещает или что? Нет, ради тебя примчал, хах!
Как бы то ни было, ответить следовало, да и почему не посидеть-поболтать? Пока обдумывала, зачирикали родные трели, высветилось на экране: «Надюха». Как записала ее в первый телефон, так и осталась Надюхой.
- Марусечка, ты где?
- Дома. В смысле тут, у мамы, в России.
- Ой, хорошо-то как, а меня прямо что-то толкало сегодня, позвони Маруське, позвони. Может, повидаемся? Ты надолго?
- Завтра сможешь?
- Хорошо, я трехчасовым автобусом, к пяти приеду. Где лучше?
- Давай у школы на нашей скамейке? Или ее нет? В общем, на том месте. А дальше решим. Петр тоже будет.
- Да ты что?! А вы с ним что, снова того? Ой, ладно, слушай! Давай Ваську тогда тоже позовем, ну чтоб как раньше?
- И где ж его искать?
- Так он же водопроводчик у вас в городе, ты спроси своих-то, поди знают!
И правда, мама припомнила, что по вызову на предмет замены крана пару лет назад приходил «этот ваш Васька беспутный, я его еще пожалела, умный же парень был, дала сотню сверху, так прямым ходом двинул от нас через дорогу в пивной, из окна видела».
В ЖЭКе подсказали номер Василия Зайцева – «Да, лучший наш мастер, руки золотые. Только вы ему ни в коем случае чаевых не давайте… Ну вы поняли, да? А то он потом уже до вечера работать не будет, еще и пару дней прихватит».
…Скамейки их любимой не сохранилось, на территорию школы не пошли – встретились у ограды, полюбовались на здание, на такой знакомый и так изменившийся двор.
И двинули в кафе. Потом в другое, оно закрывалось попозже, потом сидели в каком-то парке, потом оказались в третьем заведении – что открывалось пораньше. Были пьяны, но странно: все остановились на какой-то особой точке, когда душа нараспашку, язык чуть заплетается, но еще не сонная доза, и не тянет бить морду или плясать на столе, и желудок не бунтует.
После случившегося тогда с ними, третьеклашками, они сдружились и до конца школы тесно общались, а потом как-то враз отрезало. И теперь как будто напивались не тем, что в бокалах, а друг другом, и каждый разливал щедро перед всеми свое прожитое. То ли эффект случайных попутчиков, то ли встреча старых друзей.
Прошедшие годы каждого отложились у других пунктирами и признаниями:
Петр: Первый мед – подработки – интернатура, ординатура, подработки – работа, работа, учеба -свадьба, сын – работа, учеба, работа – развод – работа, учеба, работа – «Я обалдел, когда сын тоже пошел в мед, и как-то даже начали общаться вот последние год-два. А так живу один…».
Мария: Первый мед – Германия на год по обмену – Германия на ПМЖ – язык, учеба, косметология – работа, работа, учеба, работа – «В Мюнхене сейчас, хорошая клиника, клиентки богатые, хватает на жизнь, маме помогаю, и объездила уже столько! В личном нет, никого…»
Надежда: Не поступила – год на почте – дискотека, Гоша, свадьба, дочка – деревня – еще дочка, потом сын – работа, хозяйство – «Гоша мой хороший был, не выпивал, и работящий, все в дом, тянулись, хотели как лучше, выучить, замуж выдать-женить, квартиру каждому… Умер в том году, сердце. Одна я, а дети… Привыкли, мам-пап, дай, помоги, у одной свадьба скоро, другая родила, третий машину меняет, а мне операцию надо… И сказать им страшно. Не то, что расстроятся, боюсь – отмахнутся, не про помочь даже речь, просто послушать, добрым словом поддержать. Не ездили никуда, лишний раз купить себе отказывала в радости, вырастила называется...»
Василий: Политех наш, красный диплом – а куда работать? – слесарь, бригадир - на праздник, для сугрева, после смены - снова слесарь, безработный, опять слесарь – Зоя, кодировка, свадьба, дочка – на праздник, для сугрева, после смены – развод – алименты, работа, выпил, похмелился, выпил, похмелился – «Дочка вот школу кончает, умница, добрая, да и Зоя когда-никогда пустит, накормит, и не выгнала бы, да вот это «выпил-похмелился» не потерпит, знаю …»
Когда рассеялись и ночная хмарь, и рассветный холодок, кончились в чашках утренние зеленый чай и кофе, а у Васи – пиво в бокале, опустилась печаль. Не хотелось расставаться, но и говорить – тоже. Чувство общности схлынуло, а одиночество усилилось, как будто каждый, кроме своего, еще напитался им у других.
Петр поднял голову и, глядя в сторону, в окно, глухо проговорил:
- Ну, и что мы сделали с этим временем?
Маруся смотрела в чашку.
- Про…али, - выдохнул Василий.
Надя встрепенулась:
- Нет, ну кто-то ж вон достиг, они и вылечили сколько, и повидали. У нас опять же дети, - и осеклась.
- С собой что сделали, себе, для себя? Эх, мы…
- А может это, Петь? Туда опять, стрелки этого-того? А, девчата? – робко заглядывал в лица Вася. - Семьдесят семь раз? В обратную сторону?
Они как-то вскинулись сразу, будто боялись начать думать, возможно ли, реально ли? Все быстро поднялись и двинули на остановку. Трамвай был новый, а маршрут тот же. Вышли, прежний лес значительно уменьшился, вырос коттеджный поселок, но дорожка в обход его убегала в сторону ельника, и они шагали, разделившись по двое.
- Я, Вась, знаешь, если это… Если получится. Я только за Гошу хочу, и все, как было, но мы на ремонт так не будем тратиться, лучше поедем на море. Или к Маруське в ее Мюнхен, она ж звала. И в город с ребятишками хоть вот раз в месяц, а то что ж, годами тут не была, коровы-куры-пироги все…
- Я тоже Зою найду. А краны, унитазы эти, ну их лесом, лучше в электрики. Мужики пусть ржут и дразнят, обижаются, что не уважают, я ни-ни… Только дома в праздник стопочку.
- Не отпущу ни на какую стажировку, или с тобой поеду, или еще что придумаю. Вместе поступали – вместе закончим, и подработку вторую не будут брать. Ну тогда, помнишь, на втором курсе? Черт с ними, с новыми джинсами и магнитофоном, лучше гулять с тобой будем хоть раз в неделю, да хоть в этом лесочке, незабудки тебе буду рвать. Да, Марусь? Или ты кто теперь, Мари в своей Германии?
- Маша, как-то так удобнее всего оказалось. Но я не против Маруси. И незабудок, и всего остального…
Белый домик обветшал и облез, но они нашли его среди елок. Стол посреди комнаты покосился, табуреток не было, только ножки от одной. И никого. А ходики висели, где положено. Тикали.
Конец
Эпиграф
…Они-то спаслись, но ты помни: человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет.
Евгений Шварц
Сложилось все само собой: сначала в Инсте под ее фоткой у родного подъезда черкнул Петр: «Ты дома, да? Пересечемся?». Да уж, дома. Дом ее скорее там. Ну ладно. А он что тут делает? Вроде давно в столице обосновался, клиника хорошая, да и, от знакомых слышала, сочетание специальность-фамилия дополнительно привлекает пациентов: доктор Зубов, стоматолог – прикольно ж! Но раз предложил пересечься, значит тут, в городке? Родителей навещает или что? Нет, ради тебя примчал, хах!
Как бы то ни было, ответить следовало, да и почему не посидеть-поболтать? Пока обдумывала, зачирикали родные трели, высветилось на экране: «Надюха». Как записала ее в первый телефон, так и осталась Надюхой.
- Марусечка, ты где?
- Дома. В смысле тут, у мамы, в России.
- Ой, хорошо-то как, а меня прямо что-то толкало сегодня, позвони Маруське, позвони. Может, повидаемся? Ты надолго?
- Завтра сможешь?
- Хорошо, я трехчасовым автобусом, к пяти приеду. Где лучше?
- Давай у школы на нашей скамейке? Или ее нет? В общем, на том месте. А дальше решим. Петр тоже будет.
- Да ты что?! А вы с ним что, снова того? Ой, ладно, слушай! Давай Ваську тогда тоже позовем, ну чтоб как раньше?
- И где ж его искать?
- Так он же водопроводчик у вас в городе, ты спроси своих-то, поди знают!
И правда, мама припомнила, что по вызову на предмет замены крана пару лет назад приходил «этот ваш Васька беспутный, я его еще пожалела, умный же парень был, дала сотню сверху, так прямым ходом двинул от нас через дорогу в пивной, из окна видела».
В ЖЭКе подсказали номер Василия Зайцева – «Да, лучший наш мастер, руки золотые. Только вы ему ни в коем случае чаевых не давайте… Ну вы поняли, да? А то он потом уже до вечера работать не будет, еще и пару дней прихватит».
…Скамейки их любимой не сохранилось, на территорию школы не пошли – встретились у ограды, полюбовались на здание, на такой знакомый и так изменившийся двор.
И двинули в кафе. Потом в другое, оно закрывалось попозже, потом сидели в каком-то парке, потом оказались в третьем заведении – что открывалось пораньше. Были пьяны, но странно: все остановились на какой-то особой точке, когда душа нараспашку, язык чуть заплетается, но еще не сонная доза, и не тянет бить морду или плясать на столе, и желудок не бунтует.
После случившегося тогда с ними, третьеклашками, они сдружились и до конца школы тесно общались, а потом как-то враз отрезало. И теперь как будто напивались не тем, что в бокалах, а друг другом, и каждый разливал щедро перед всеми свое прожитое. То ли эффект случайных попутчиков, то ли встреча старых друзей.
Прошедшие годы каждого отложились у других пунктирами и признаниями:
Петр: Первый мед – подработки – интернатура, ординатура, подработки – работа, работа, учеба -свадьба, сын – работа, учеба, работа – развод – работа, учеба, работа – «Я обалдел, когда сын тоже пошел в мед, и как-то даже начали общаться вот последние год-два. А так живу один…».
Мария: Первый мед – Германия на год по обмену – Германия на ПМЖ – язык, учеба, косметология – работа, работа, учеба, работа – «В Мюнхене сейчас, хорошая клиника, клиентки богатые, хватает на жизнь, маме помогаю, и объездила уже столько! В личном нет, никого…»
Надежда: Не поступила – год на почте – дискотека, Гоша, свадьба, дочка – деревня – еще дочка, потом сын – работа, хозяйство – «Гоша мой хороший был, не выпивал, и работящий, все в дом, тянулись, хотели как лучше, выучить, замуж выдать-женить, квартиру каждому… Умер в том году, сердце. Одна я, а дети… Привыкли, мам-пап, дай, помоги, у одной свадьба скоро, другая родила, третий машину меняет, а мне операцию надо… И сказать им страшно. Не то, что расстроятся, боюсь – отмахнутся, не про помочь даже речь, просто послушать, добрым словом поддержать. Не ездили никуда, лишний раз купить себе отказывала в радости, вырастила называется...»
Василий: Политех наш, красный диплом – а куда работать? – слесарь, бригадир - на праздник, для сугрева, после смены - снова слесарь, безработный, опять слесарь – Зоя, кодировка, свадьба, дочка – на праздник, для сугрева, после смены – развод – алименты, работа, выпил, похмелился, выпил, похмелился – «Дочка вот школу кончает, умница, добрая, да и Зоя когда-никогда пустит, накормит, и не выгнала бы, да вот это «выпил-похмелился» не потерпит, знаю …»
Когда рассеялись и ночная хмарь, и рассветный холодок, кончились в чашках утренние зеленый чай и кофе, а у Васи – пиво в бокале, опустилась печаль. Не хотелось расставаться, но и говорить – тоже. Чувство общности схлынуло, а одиночество усилилось, как будто каждый, кроме своего, еще напитался им у других.
Петр поднял голову и, глядя в сторону, в окно, глухо проговорил:
- Ну, и что мы сделали с этим временем?
Маруся смотрела в чашку.
- Про…али, - выдохнул Василий.
Надя встрепенулась:
- Нет, ну кто-то ж вон достиг, они и вылечили сколько, и повидали. У нас опять же дети, - и осеклась.
- С собой что сделали, себе, для себя? Эх, мы…
- А может это, Петь? Туда опять, стрелки этого-того? А, девчата? – робко заглядывал в лица Вася. - Семьдесят семь раз? В обратную сторону?
Они как-то вскинулись сразу, будто боялись начать думать, возможно ли, реально ли? Все быстро поднялись и двинули на остановку. Трамвай был новый, а маршрут тот же. Вышли, прежний лес значительно уменьшился, вырос коттеджный поселок, но дорожка в обход его убегала в сторону ельника, и они шагали, разделившись по двое.
- Я, Вась, знаешь, если это… Если получится. Я только за Гошу хочу, и все, как было, но мы на ремонт так не будем тратиться, лучше поедем на море. Или к Маруське в ее Мюнхен, она ж звала. И в город с ребятишками хоть вот раз в месяц, а то что ж, годами тут не была, коровы-куры-пироги все…
- Я тоже Зою найду. А краны, унитазы эти, ну их лесом, лучше в электрики. Мужики пусть ржут и дразнят, обижаются, что не уважают, я ни-ни… Только дома в праздник стопочку.
- Не отпущу ни на какую стажировку, или с тобой поеду, или еще что придумаю. Вместе поступали – вместе закончим, и подработку вторую не будут брать. Ну тогда, помнишь, на втором курсе? Черт с ними, с новыми джинсами и магнитофоном, лучше гулять с тобой будем хоть раз в неделю, да хоть в этом лесочке, незабудки тебе буду рвать. Да, Марусь? Или ты кто теперь, Мари в своей Германии?
- Маша, как-то так удобнее всего оказалось. Но я не против Маруси. И незабудок, и всего остального…
Белый домик обветшал и облез, но они нашли его среди елок. Стол посреди комнаты покосился, табуреток не было, только ножки от одной. И никого. А ходики висели, где положено. Тикали.
Конец
Эпиграф
…Они-то спаслись, но ты помни: человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет.
Евгений Шварц
Сложилось все само собой: сначала в Инсте под ее фоткой у родного подъезда черкнул Петр: «Ты дома, да? Пересечемся?». Да уж, дома. Дом ее скорее там. Ну ладно. А он что тут делает? Вроде давно в столице обосновался, клиника хорошая, да и, от знакомых слышала, сочетание специальность-фамилия дополнительно привлекает пациентов: доктор Зубов, стоматолог – прикольно ж! Но раз предложил пересечься, значит тут, в городке? Родителей навещает или что? Нет, ради тебя примчал, хах!
Как бы то ни было, ответить следовало, да и почему не посидеть-поболтать? Пока обдумывала, зачирикали родные трели, высветилось на экране: «Надюха». Как записала ее в первый телефон, так и осталась Надюхой.
- Марусечка, ты где?
- Дома. В смысле тут, у мамы, в России.
- Ой, хорошо-то как, а меня прямо что-то толкало сегодня, позвони Маруське, позвони. Может, повидаемся? Ты надолго?
- Завтра сможешь?
- Хорошо, я трехчасовым автобусом, к пяти приеду. Где лучше?
- Давай у школы на нашей скамейке? Или ее нет? В общем, на том месте. А дальше решим. Петр тоже будет.
- Да ты что?! А вы с ним что, снова того? Ой, ладно, слушай! Давай Ваську тогда тоже позовем, ну чтоб как раньше?
- И где ж его искать?
- Так он же водопроводчик у вас в городе, ты спроси своих-то, поди знают!
И правда, мама припомнила, что по вызову на предмет замены крана пару лет назад приходил «этот ваш Васька беспутный, я его еще пожалела, умный же парень был, дала сотню сверху, так прямым ходом двинул от нас через дорогу в пивной, из окна видела».
В ЖЭКе подсказали номер Василия Зайцева – «Да, лучший наш мастер, руки золотые. Только вы ему ни в коем случае чаевых не давайте… Ну вы поняли, да? А то он потом уже до вечера работать не будет, еще и пару дней прихватит».
…Скамейки их любимой не сохранилось, на территорию школы не пошли – встретились у ограды, полюбовались на здание, на такой знакомый и так изменившийся двор.
И двинули в кафе. Потом в другое, оно закрывалось попозже, потом сидели в каком-то парке, потом оказались в третьем заведении – что открывалось пораньше. Были пьяны, но странно: все остановились на какой-то особой точке, когда душа нараспашку, язык чуть заплетается, но еще не сонная доза, и не тянет бить морду или плясать на столе, и желудок не бунтует.
После случившегося тогда с ними, третьеклашками, они сдружились и до конца школы тесно общались, а потом как-то враз отрезало. И теперь как будто напивались не тем, что в бокалах, а друг другом, и каждый разливал щедро перед всеми свое прожитое. То ли эффект случайных попутчиков, то ли встреча старых друзей.
Прошедшие годы каждого отложились у других пунктирами и признаниями:
Петр: Первый мед – подработки – интернатура, ординатура, подработки – работа, работа, учеба -свадьба, сын – работа, учеба, работа – развод – работа, учеба, работа – «Я обалдел, когда сын тоже пошел в мед, и как-то даже начали общаться вот последние год-два. А так живу один…».
Мария: Первый мед – Германия на год по обмену – Германия на ПМЖ – язык, учеба, косметология – работа, работа, учеба, работа – «В Мюнхене сейчас, хорошая клиника, клиентки богатые, хватает на жизнь, маме помогаю, и объездила уже столько! В личном нет, никого…»
Надежда: Не поступила – год на почте – дискотека, Гоша, свадьба, дочка – деревня – еще дочка, потом сын – работа, хозяйство – «Гоша мой хороший был, не выпивал, и работящий, все в дом, тянулись, хотели как лучше, выучить, замуж выдать-женить, квартиру каждому… Умер в том году, сердце. Одна я, а дети… Привыкли, мам-пап, дай, помоги, у одной свадьба скоро, другая родила, третий машину меняет, а мне операцию надо… И сказать им страшно. Не то, что расстроятся, боюсь – отмахнутся, не про помочь даже речь, просто послушать, добрым словом поддержать. Не ездили никуда, лишний раз купить себе отказывала в радости, вырастила называется...»
Василий: Политех наш, красный диплом – а куда работать? – слесарь, бригадир - на праздник, для сугрева, после смены - снова слесарь, безработный, опять слесарь – Зоя, кодировка, свадьба, дочка – на праздник, для сугрева, после смены – развод – алименты, работа, выпил, похмелился, выпил, похмелился – «Дочка вот школу кончает, умница, добрая, да и Зоя когда-никогда пустит, накормит, и не выгнала бы, да вот это «выпил-похмелился» не потерпит, знаю …»
Когда рассеялись и ночная хмарь, и рассветный холодок, кончились в чашках утренние зеленый чай и кофе, а у Васи – пиво в бокале, опустилась печаль. Не хотелось расставаться, но и говорить – тоже. Чувство общности схлынуло, а одиночество усилилось, как будто каждый, кроме своего, еще напитался им у других.
Петр поднял голову и, глядя в сторону, в окно, глухо проговорил:
- Ну, и что мы сделали с этим временем?
Маруся смотрела в чашку.
- Про…али, - выдохнул Василий.
Надя встрепенулась:
- Нет, ну кто-то ж вон достиг, они и вылечили сколько, и повидали. У нас опять же дети, - и осеклась.
- С собой что сделали, себе, для себя? Эх, мы…
- А может это, Петь? Туда опять, стрелки этого-того? А, девчата? – робко заглядывал в лица Вася. - Семьдесят семь раз? В обратную сторону?
Они как-то вскинулись сразу, будто боялись начать думать, возможно ли, реально ли? Все быстро поднялись и двинули на остановку. Трамвай был новый, а маршрут тот же. Вышли, прежний лес значительно уменьшился, вырос коттеджный поселок, но дорожка в обход его убегала в сторону ельника, и они шагали, разделившись по двое.
- Я, Вась, знаешь, если это… Если получится. Я только за Гошу хочу, и все, как было, но мы на ремонт так не будем тратиться, лучше поедем на море. Или к Маруське в ее Мюнхен, она ж звала. И в город с ребятишками хоть вот раз в месяц, а то что ж, годами тут не была, коровы-куры-пироги все…
- Я тоже Зою найду. А краны, унитазы эти, ну их лесом, лучше в электрики. Мужики пусть ржут и дразнят, обижаются, что не уважают, я ни-ни… Только дома в праздник стопочку.
- Не отпущу ни на какую стажировку, или с тобой поеду, или еще что придумаю. Вместе поступали – вместе закончим, и подработку вторую не будут брать. Ну тогда, помнишь, на втором курсе? Черт с ними, с новыми джинсами и магнитофоном, лучше гулять с тобой будем хоть раз в неделю, да хоть в этом лесочке, незабудки тебе буду рвать. Да, Марусь? Или ты кто теперь, Мари в своей Германии?
- Маша, как-то так удобнее всего оказалось. Но я не против Маруси. И незабудок, и всего остального…
Белый домик обветшал и облез, но они нашли его среди елок. Стол посреди комнаты покосился, табуреток не было, только ножки от одной. И никого. А ходики висели, где положено. Тикали.
Конец
Эпиграф
…Они-то спаслись, но ты помни: человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет.
Евгений Шварц
Сложилось все само собой: сначала в Инсте под ее фоткой у родного подъезда черкнул Петр: «Ты дома, да? Пересечемся?». Да уж, дома. Дом ее скорее там. Ну ладно. А он что тут делает? Вроде давно в столице обосновался, клиника хорошая, да и, от знакомых слышала, сочетание специальность-фамилия дополнительно привлекает пациентов: доктор Зубов, стоматолог – прикольно ж! Но раз предложил пересечься, значит тут, в городке? Родителей навещает или что? Нет, ради тебя примчал, хах!
Как бы то ни было, ответить следовало, да и почему не посидеть-поболтать? Пока обдумывала, зачирикали родные трели, высветилось на экране: «Надюха». Как записала ее в первый телефон, так и осталась Надюхой.
- Марусечка, ты где?
- Дома. В смысле тут, у мамы, в России.
- Ой, хорошо-то как, а меня прямо что-то толкало сегодня, позвони Маруське, позвони. Может, повидаемся? Ты надолго?
- Завтра сможешь?
- Хорошо, я трехчасовым автобусом, к пяти приеду. Где лучше?
- Давай у школы на нашей скамейке? Или ее нет? В общем, на том месте. А дальше решим. Петр тоже будет.
- Да ты что?! А вы с ним что, снова того? Ой, ладно, слушай! Давай Ваську тогда тоже позовем, ну чтоб как раньше?
- И где ж его искать?
- Так он же водопроводчик у вас в городе, ты спроси своих-то, поди знают!
И правда, мама припомнила, что по вызову на предмет замены крана пару лет назад приходил «этот ваш Васька беспутный, я его еще пожалела, умный же парень был, дала сотню сверху, так прямым ходом двинул от нас через дорогу в пивной, из окна видела».
В ЖЭКе подсказали номер Василия Зайцева – «Да, лучший наш мастер, руки золотые. Только вы ему ни в коем случае чаевых не давайте… Ну вы поняли, да? А то он потом уже до вечера работать не будет, еще и пару дней прихватит».
…Скамейки их любимой не сохранилось, на территорию школы не пошли – встретились у ограды, полюбовались на здание, на такой знакомый и так изменившийся двор.
И двинули в кафе. Потом в другое, оно закрывалось попозже, потом сидели в каком-то парке, потом оказались в третьем заведении – что открывалось пораньше. Были пьяны, но странно: все остановились на какой-то особой точке, когда душа нараспашку, язык чуть заплетается, но еще не сонная доза, и не тянет бить морду или плясать на столе, и желудок не бунтует.
После случившегося тогда с ними, третьеклашками, они сдружились и до конца школы тесно общались, а потом как-то враз отрезало. И теперь как будто напивались не тем, что в бокалах, а друг другом, и каждый разливал щедро перед всеми свое прожитое. То ли эффект случайных попутчиков, то ли встреча старых друзей.
Прошедшие годы каждого отложились у других пунктирами и признаниями:
Петр: Первый мед – подработки – интернатура, ординатура, подработки – работа, работа, учеба -свадьба, сын – работа, учеба, работа – развод – работа, учеба, работа – «Я обалдел, когда сын тоже пошел в мед, и как-то даже начали общаться вот последние год-два. А так живу один…».
Мария: Первый мед – Германия на год по обмену – Германия на ПМЖ – язык, учеба, косметология – работа, работа, учеба, работа – «В Мюнхене сейчас, хорошая клиника, клиентки богатые, хватает на жизнь, маме помогаю, и объездила уже столько! В личном нет, никого…»
Надежда: Не поступила – год на почте – дискотека, Гоша, свадьба, дочка – деревня – еще дочка, потом сын – работа, хозяйство – «Гоша мой хороший был, не выпивал, и работящий, все в дом, тянулись, хотели как лучше, выучить, замуж выдать-женить, квартиру каждому… Умер в том году, сердце. Одна я, а дети… Привыкли, мам-пап, дай, помоги, у одной свадьба скоро, другая родила, третий машину меняет, а мне операцию надо… И сказать им страшно. Не то, что расстроятся, боюсь – отмахнутся, не про помочь даже речь, просто послушать, добрым словом поддержать. Не ездили никуда, лишний раз купить себе отказывала в радости, вырастила называется...»
Василий: Политех наш, красный диплом – а куда работать? – слесарь, бригадир - на праздник, для сугрева, после смены - снова слесарь, безработный, опять слесарь – Зоя, кодировка, свадьба, дочка – на праздник, для сугрева, после смены – развод – алименты, работа, выпил, похмелился, выпил, похмелился – «Дочка вот школу кончает, умница, добрая, да и Зоя когда-никогда пустит, накормит, и не выгнала бы, да вот это «выпил-похмелился» не потерпит, знаю …»
Когда рассеялись и ночная хмарь, и рассветный холодок, кончились в чашках утренние зеленый чай и кофе, а у Васи – пиво в бокале, опустилась печаль. Не хотелось расставаться, но и говорить – тоже. Чувство общности схлынуло, а одиночество усилилось, как будто каждый, кроме своего, еще напитался им у других.
Петр поднял голову и, глядя в сторону, в окно, глухо проговорил:
- Ну, и что мы сделали с этим временем?
Маруся смотрела в чашку.
- Про…али, - выдохнул Василий.
Надя встрепенулась:
- Нет, ну кто-то ж вон достиг, они и вылечили сколько, и повидали. У нас опять же дети, - и осеклась.
- С собой что сделали, себе, для себя? Эх, мы…
- А может это, Петь? Туда опять, стрелки этого-того? А, девчата? – робко заглядывал в лица Вася. - Семьдесят семь раз? В обратную сторону?
Они как-то вскинулись сразу, будто боялись начать думать, возможно ли, реально ли? Все быстро поднялись и двинули на остановку. Трамвай был новый, а маршрут тот же. Вышли, прежний лес значительно уменьшился, вырос коттеджный поселок, но дорожка в обход его убегала в сторону ельника, и они шагали, разделившись по двое.
- Я, Вась, знаешь, если это… Если получится. Я только за Гошу хочу, и все, как было, но мы на ремонт так не будем тратиться, лучше поедем на море. Или к Маруське в ее Мюнхен, она ж звала. И в город с ребятишками хоть вот раз в месяц, а то что ж, годами тут не была, коровы-куры-пироги все…
- Я тоже Зою найду. А краны, унитазы эти, ну их лесом, лучше в электрики. Мужики пусть ржут и дразнят, обижаются, что не уважают, я ни-ни… Только дома в праздник стопочку.
- Не отпущу ни на какую стажировку, или с тобой поеду, или еще что придумаю. Вместе поступали – вместе закончим, и подработку вторую не будут брать. Ну тогда, помнишь, на втором курсе? Черт с ними, с новыми джинсами и магнитофоном, лучше гулять с тобой будем хоть раз в неделю, да хоть в этом лесочке, незабудки тебе буду рвать. Да, Марусь? Или ты кто теперь, Мари в своей Германии?
- Маша, как-то так удобнее всего оказалось. Но я не против Маруси. И незабудок, и всего остального…
Белый домик обветшал и облез, но они нашли его среди елок. Стол посреди комнаты покосился, табуреток не было, только ножки от одной. И никого. А ходики висели, где положено. Тикали.
Конец
Эпиграф
…Они-то спаслись, но ты помни: человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет.
Евгений Шварц
Сложилось все само собой: сначала в Инсте под ее фоткой у родного подъезда черкнул Петр: «Ты дома, да? Пересечемся?». Да уж, дома. Дом ее скорее там. Ну ладно. А он что тут делает? Вроде давно в столице обосновался, клиника хорошая, да и, от знакомых слышала, сочетание специальность-фамилия дополнительно привлекает пациентов: доктор Зубов, стоматолог – прикольно ж! Но раз предложил пересечься, значит тут, в городке? Родителей навещает или что? Нет, ради тебя примчал, хах!
Как бы то ни было, ответить следовало, да и почему не посидеть-поболтать? Пока обдумывала, зачирикали родные трели, высветилось на экране: «Надюха». Как записала ее в первый телефон, так и осталась Надюхой.
- Марусечка, ты где?
- Дома. В смысле тут, у мамы, в России.
- Ой, хорошо-то как, а меня прямо что-то толкало сегодня, позвони Маруське, позвони. Может, повидаемся? Ты надолго?
- Завтра сможешь?
- Хорошо, я трехчасовым автобусом, к пяти приеду. Где лучше?
- Давай у школы на нашей скамейке? Или ее нет? В общем, на том месте. А дальше решим. Петр тоже будет.
- Да ты что?! А вы с ним что, снова того? Ой, ладно, слушай! Давай Ваську тогда тоже позовем, ну чтоб как раньше?
- И где ж его искать?
- Так он же водопроводчик у вас в городе, ты спроси своих-то, поди знают!
И правда, мама припомнила, что по вызову на предмет замены крана пару лет назад приходил «этот ваш Васька беспутный, я его еще пожалела, умный же парень был, дала сотню сверху, так прямым ходом двинул от нас через дорогу в пивной, из окна видела».
В ЖЭКе подсказали номер Василия Зайцева – «Да, лучший наш мастер, руки золотые. Только вы ему ни в коем случае чаевых не давайте… Ну вы поняли, да? А то он потом уже до вечера работать не будет, еще и пару дней прихватит».
…Скамейки их любимой не сохранилось, на территорию школы не пошли – встретились у ограды, полюбовались на здание, на такой знакомый и так изменившийся двор.
И двинули в кафе. Потом в другое, оно закрывалось попозже, потом сидели в каком-то парке, потом оказались в третьем заведении – что открывалось пораньше. Были пьяны, но странно: все остановились на какой-то особой точке, когда душа нараспашку, язык чуть заплетается, но еще не сонная доза, и не тянет бить морду или плясать на столе, и желудок не бунтует.
После случившегося тогда с ними, третьеклашками, они сдружились и до конца школы тесно общались, а потом как-то враз отрезало. И теперь как будто напивались не тем, что в бокалах, а друг другом, и каждый разливал щедро перед всеми свое прожитое. То ли эффект случайных попутчиков, то ли встреча старых друзей.
Прошедшие годы каждого отложились у других пунктирами и признаниями:
Петр: Первый мед – подработки – интернатура, ординатура, подработки – работа, работа, учеба -свадьба, сын – работа, учеба, работа – развод – работа, учеба, работа – «Я обалдел, когда сын тоже пошел в мед, и как-то даже начали общаться вот последние год-два. А так живу один…».
Мария: Первый мед – Германия на год по обмену – Германия на ПМЖ – язык, учеба, косметология – работа, работа, учеба, работа – «В Мюнхене сейчас, хорошая клиника, клиентки богатые, хватает на жизнь, маме помогаю, и объездила уже столько! В личном нет, никого…»
Надежда: Не поступила – год на почте – дискотека, Гоша, свадьба, дочка – деревня – еще дочка, потом сын – работа, хозяйство – «Гоша мой хороший был, не выпивал, и работящий, все в дом, тянулись, хотели как лучше, выучить, замуж выдать-женить, квартиру каждому… Умер в том году, сердце. Одна я, а дети… Привыкли, мам-пап, дай, помоги, у одной свадьба скоро, другая родила, третий машину меняет, а мне операцию надо… И сказать им страшно. Не то, что расстроятся, боюсь – отмахнутся, не про помочь даже речь, просто послушать, добрым словом поддержать. Не ездили никуда, лишний раз купить себе отказывала в радости, вырастила называется...»
Василий: Политех наш, красный диплом – а куда работать? – слесарь, бригадир - на праздник, для сугрева, после смены - снова слесарь, безработный, опять слесарь – Зоя, кодировка, свадьба, дочка – на праздник, для сугрева, после смены – развод – алименты, работа, выпил, похмелился, выпил, похмелился – «Дочка вот школу кончает, умница, добрая, да и Зоя когда-никогда пустит, накормит, и не выгнала бы, да вот это «выпил-похмелился» не потерпит, знаю …»
Когда рассеялись и ночная хмарь, и рассветный холодок, кончились в чашках утренние зеленый чай и кофе, а у Васи – пиво в бокале, опустилась печаль. Не хотелось расставаться, но и говорить – тоже. Чувство общности схлынуло, а одиночество усилилось, как будто каждый, кроме своего, еще напитался им у других.
Петр поднял голову и, глядя в сторону, в окно, глухо проговорил:
- Ну, и что мы сделали с этим временем?
Маруся смотрела в чашку.
- Про…али, - выдохнул Василий.
Надя встрепенулась:
- Нет, ну кто-то ж вон достиг, они и вылечили сколько, и повидали. У нас опять же дети, - и осеклась.
- С собой что сделали, себе, для себя? Эх, мы…
- А может это, Петь? Туда опять, стрелки этого-того? А, девчата? – робко заглядывал в лица Вася. - Семьдесят семь раз? В обратную сторону?
Они как-то вскинулись сразу, будто боялись начать думать, возможно ли, реально ли? Все быстро поднялись и двинули на остановку. Трамвай был новый, а маршрут тот же. Вышли, прежний лес значительно уменьшился, вырос коттеджный поселок, но дорожка в обход его убегала в сторону ельника, и они шагали, разделившись по двое.
- Я, Вась, знаешь, если это… Если получится. Я только за Гошу хочу, и все, как было, но мы на ремонт так не будем тратиться, лучше поедем на море. Или к Маруське в ее Мюнхен, она ж звала. И в город с ребятишками хоть вот раз в месяц, а то что ж, годами тут не была, коровы-куры-пироги все…
- Я тоже Зою найду. А краны, унитазы эти, ну их лесом, лучше в электрики. Мужики пусть ржут и дразнят, обижаются, что не уважают, я ни-ни… Только дома в праздник стопочку.
- Не отпущу ни на какую стажировку, или с тобой поеду, или еще что придумаю. Вместе поступали – вместе закончим, и подработку вторую не будут брать. Ну тогда, помнишь, на втором курсе? Черт с ними, с новыми джинсами и магнитофоном, лучше гулять с тобой будем хоть раз в неделю, да хоть в этом лесочке, незабудки тебе буду рвать. Да, Марусь? Или ты кто теперь, Мари в своей Германии?
- Маша, как-то так удобнее всего оказалось. Но я не против Маруси. И незабудок, и всего остального…
Белый домик обветшал и облез, но они нашли его среди елок. Стол посреди комнаты покосился, табуреток не было, только ножки от одной. И никого. А ходики висели, где положено. Тикали.
Конец
Идея понравилась!
Эпиграф
…Они-то спаслись, но ты помни: человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет.
Евгений Шварц
Сложилось все само собой: сначала в Инсте под ее фоткой у родного подъезда черкнул Петр: «Ты дома, да? Пересечемся?». Да уж, дома. Дом ее скорее там. Ну ладно. А он что тут делает? Вроде давно в столице обосновался, клиника хорошая, да и, от знакомых слышала, сочетание специальность-фамилия дополнительно привлекает пациентов: доктор Зубов, стоматолог – прикольно ж! Но раз предложил пересечься, значит тут, в городке? Родителей навещает или что? Нет, ради тебя примчал, хах!
Как бы то ни было, ответить следовало, да и почему не посидеть-поболтать? Пока обдумывала, зачирикали родные трели, высветилось на экране: «Надюха». Как записала ее в первый телефон, так и осталась Надюхой.
- Марусечка, ты где?
- Дома. В смысле тут, у мамы, в России.
- Ой, хорошо-то как, а меня прямо что-то толкало сегодня, позвони Маруське, позвони. Может, повидаемся? Ты надолго?
- Завтра сможешь?
- Хорошо, я трехчасовым автобусом, к пяти приеду. Где лучше?
- Давай у школы на нашей скамейке? Или ее нет? В общем, на том месте. А дальше решим. Петр тоже будет.
- Да ты что?! А вы с ним что, снова того? Ой, ладно, слушай! Давай Ваську тогда тоже позовем, ну чтоб как раньше?
- И где ж его искать?
- Так он же водопроводчик у вас в городе, ты спроси своих-то, поди знают!
И правда, мама припомнила, что по вызову на предмет замены крана пару лет назад приходил «этот ваш Васька беспутный, я его еще пожалела, умный же парень был, дала сотню сверху, так прямым ходом двинул от нас через дорогу в пивной, из окна видела».
В ЖЭКе подсказали номер Василия Зайцева – «Да, лучший наш мастер, руки золотые. Только вы ему ни в коем случае чаевых не давайте… Ну вы поняли, да? А то он потом уже до вечера работать не будет, еще и пару дней прихватит».
…Скамейки их любимой не сохранилось, на территорию школы не пошли – встретились у ограды, полюбовались на здание, на такой знакомый и так изменившийся двор.
И двинули в кафе. Потом в другое, оно закрывалось попозже, потом сидели в каком-то парке, потом оказались в третьем заведении – что открывалось пораньше. Были пьяны, но странно: все остановились на какой-то особой точке, когда душа нараспашку, язык чуть заплетается, но еще не сонная доза, и не тянет бить морду или плясать на столе, и желудок не бунтует.
После случившегося тогда с ними, третьеклашками, они сдружились и до конца школы тесно общались, а потом как-то враз отрезало. И теперь как будто напивались не тем, что в бокалах, а друг другом, и каждый разливал щедро перед всеми свое прожитое. То ли эффект случайных попутчиков, то ли встреча старых друзей.
Прошедшие годы каждого отложились у других пунктирами и признаниями:
Петр: Первый мед – подработки – интернатура, ординатура, подработки – работа, работа, учеба -свадьба, сын – работа, учеба, работа – развод – работа, учеба, работа – «Я обалдел, когда сын тоже пошел в мед, и как-то даже начали общаться вот последние год-два. А так живу один…».
Мария: Первый мед – Германия на год по обмену – Германия на ПМЖ – язык, учеба, косметология – работа, работа, учеба, работа – «В Мюнхене сейчас, хорошая клиника, клиентки богатые, хватает на жизнь, маме помогаю, и объездила уже столько! В личном нет, никого…»
Надежда: Не поступила – год на почте – дискотека, Гоша, свадьба, дочка – деревня – еще дочка, потом сын – работа, хозяйство – «Гоша мой хороший был, не выпивал, и работящий, все в дом, тянулись, хотели как лучше, выучить, замуж выдать-женить, квартиру каждому… Умер в том году, сердце. Одна я, а дети… Привыкли, мам-пап, дай, помоги, у одной свадьба скоро, другая родила, третий машину меняет, а мне операцию надо… И сказать им страшно. Не то, что расстроятся, боюсь – отмахнутся, не про помочь даже речь, просто послушать, добрым словом поддержать. Не ездили никуда, лишний раз купить себе отказывала в радости, вырастила называется...»
Василий: Политех наш, красный диплом – а куда работать? – слесарь, бригадир - на праздник, для сугрева, после смены - снова слесарь, безработный, опять слесарь – Зоя, кодировка, свадьба, дочка – на праздник, для сугрева, после смены – развод – алименты, работа, выпил, похмелился, выпил, похмелился – «Дочка вот школу кончает, умница, добрая, да и Зоя когда-никогда пустит, накормит, и не выгнала бы, да вот это «выпил-похмелился» не потерпит, знаю …»
Когда рассеялись и ночная хмарь, и рассветный холодок, кончились в чашках утренние зеленый чай и кофе, а у Васи – пиво в бокале, опустилась печаль. Не хотелось расставаться, но и говорить – тоже. Чувство общности схлынуло, а одиночество усилилось, как будто каждый, кроме своего, еще напитался им у других.
Петр поднял голову и, глядя в сторону, в окно, глухо проговорил:
- Ну, и что мы сделали с этим временем?
Маруся смотрела в чашку.
- Про…али, - выдохнул Василий.
Надя встрепенулась:
- Нет, ну кто-то ж вон достиг, они и вылечили сколько, и повидали. У нас опять же дети, - и осеклась.
- С собой что сделали, себе, для себя? Эх, мы…
- А может это, Петь? Туда опять, стрелки этого-того? А, девчата? – робко заглядывал в лица Вася. - Семьдесят семь раз? В обратную сторону?
Они как-то вскинулись сразу, будто боялись начать думать, возможно ли, реально ли? Все быстро поднялись и двинули на остановку. Трамвай был новый, а маршрут тот же. Вышли, прежний лес значительно уменьшился, вырос коттеджный поселок, но дорожка в обход его убегала в сторону ельника, и они шагали, разделившись по двое.
- Я, Вась, знаешь, если это… Если получится. Я только за Гошу хочу, и все, как было, но мы на ремонт так не будем тратиться, лучше поедем на море. Или к Маруське в ее Мюнхен, она ж звала. И в город с ребятишками хоть вот раз в месяц, а то что ж, годами тут не была, коровы-куры-пироги все…
- Я тоже Зою найду. А краны, унитазы эти, ну их лесом, лучше в электрики. Мужики пусть ржут и дразнят, обижаются, что не уважают, я ни-ни… Только дома в праздник стопочку.
- Не отпущу ни на какую стажировку, или с тобой поеду, или еще что придумаю. Вместе поступали – вместе закончим, и подработку вторую не будут брать. Ну тогда, помнишь, на втором курсе? Черт с ними, с новыми джинсами и магнитофоном, лучше гулять с тобой будем хоть раз в неделю, да хоть в этом лесочке, незабудки тебе буду рвать. Да, Марусь? Или ты кто теперь, Мари в своей Германии?
- Маша, как-то так удобнее всего оказалось. Но я не против Маруси. И незабудок, и всего остального…
Белый домик обветшал и облез, но они нашли его среди елок. Стол посреди комнаты покосился, табуреток не было, только ножки от одной. И никого. А ходики висели, где положено. Тикали.
Конец
Неблагодарное это дело, продолжения писать...
Он шёл по пустынным улицам родного города, так непривычен этот звон тишины после прошедших событий. А воспоминания о былом времени теснились перед глазами, как кадры кинохроники. Тихий убийца бродил по городу, выбирая своих жертв по какой-то одному ему известной прогрессии. Жизнь замерла, а чем она сильно-то отличалась в последнее время от этого дня? Все оставшиеся в живых - это реально уникальные люди, которые достойны восхищения. Столько работы смерть ещё никогда не давала нам в единицу времени. Чума, по сравнению с этой тихой войной, просто девчонка против умудрённой опытом старицы. Всходило солнце нового времени, он точно знал, что она тоже среди выживших и сегодня он её найдёт.
КОНЕЦ
Он шёл по пустынным улицам родного города, так непривычен этот звон тишины после прошедших событий. А воспоминания о былом времени теснились перед глазами, как кадры кинохроники. Тихий убийца бродил по городу, выбирая своих жертв по какой-то одному ему известной прогрессии. Жизнь замерла, а чем она сильно-то отличалась в последнее время от этого дня? Все оставшиеся в живых - это реально уникальные люди, которые достойны восхищения. Столько работы смерть ещё никогда не давала нам в единицу времени. Чума, по сравнению с этой тихой войной, просто девчонка против умудрённой опытом старицы. Всходило солнце нового времени, он точно знал, что она тоже среди выживших и сегодня он её найдёт.
КОНЕЦ
Он шёл по пустынным улицам родного города, так непривычен этот звон тишины после прошедших событий. А воспоминания о былом времени теснились перед глазами, как кадры кинохроники. Тихий убийца бродил по городу, выбирая своих жертв по какой-то одному ему известной прогрессии. Жизнь замерла, а чем она сильно-то отличалась в последнее время от этого дня? Все оставшиеся в живых - это реально уникальные люди, которые достойны восхищения. Столько работы смерть ещё никогда не давала нам в единицу времени. Чума, по сравнению с этой тихой войной, просто девчонка против умудрённой опытом старицы. Всходило солнце нового времени, он точно знал, что она тоже среди выживших и сегодня он её найдёт.
КОНЕЦ
Есть у нас краткий автор, помню)))
Он шёл по пустынным улицам родного города, так непривычен этот звон тишины после прошедших событий. А воспоминания о былом времени теснились перед глазами, как кадры кинохроники. Тихий убийца бродил по городу, выбирая своих жертв по какой-то одному ему известной прогрессии. Жизнь замерла, а чем она сильно-то отличалась в последнее время от этого дня? Все оставшиеся в живых - это реально уникальные люди, которые достойны восхищения. Столько работы смерть ещё никогда не давала нам в единицу времени. Чума, по сравнению с этой тихой войной, просто девчонка против умудрённой опытом старицы. Всходило солнце нового времени, он точно знал, что она тоже среди выживших и сегодня он её найдёт.
КОНЕЦ
Он шёл по пустынным улицам родного города, так непривычен этот звон тишины после прошедших событий. А воспоминания о былом времени теснились перед глазами, как кадры кинохроники. Тихий убийца бродил по городу, выбирая своих жертв по какой-то одному ему известной прогрессии. Жизнь замерла, а чем она сильно-то отличалась в последнее время от этого дня? Все оставшиеся в живых - это реально уникальные люди, которые достойны восхищения. Столько работы смерть ещё никогда не давала нам в единицу времени. Чума, по сравнению с этой тихой войной, просто девчонка против умудрённой опытом старицы. Всходило солнце нового времени, он точно знал, что она тоже среди выживших и сегодня он её найдёт.
КОНЕЦ
Он шёл по пустынным улицам родного города, так непривычен этот звон тишины после прошедших событий. А воспоминания о былом времени теснились перед глазами, как кадры кинохроники. Тихий убийца бродил по городу, выбирая своих жертв по какой-то одному ему известной прогрессии. Жизнь замерла, а чем она сильно-то отличалась в последнее время от этого дня? Все оставшиеся в живых - это реально уникальные люди, которые достойны восхищения. Столько работы смерть ещё никогда не давала нам в единицу времени. Чума, по сравнению с этой тихой войной, просто девчонка против умудрённой опытом старицы. Всходило солнце нового времени, он точно знал, что она тоже среди выживших и сегодня он её найдёт.
КОНЕЦ