Дорогие пользователи! С 15 декабря Форум Дети закрыт для общения. Выражаем благодарность всем нашим пользователям, принимавшим участие в дискуссиях и горячих спорах. Редакция сосредоточится на выпуске увлекательных статей и новостей, которые вы сможете обсудить в комментариях. Не пропустите!
Прогулки по Петербургу
Приглашаю на виртуальную экскурсию по Петербургу, погулять по улицам, рекам и каналам, посетить рестораны, магазины и рынки, прокатиться на трамваях и теплоходах.
Но гулять мы будем не по-современному Петербургу, а по Петербургу конца XIX - начала XX веков.
Как жили, работали, отдыхали и одевались простые петербуржцы, как выглядела столица Российской Империи на рубеже веков?
Если интересно – в путь…
Прогулка первая – Дома петербуржцев.
Погулять по дворцам можно здесь:
Зимний дворец
Императорские и великокняжеские дворцы
Гатчинский дворец
Но гулять мы будем не по-современному Петербургу, а по Петербургу конца XIX - начала XX веков.
Как жили, работали, отдыхали и одевались простые петербуржцы, как выглядела столица Российской Империи на рубеже веков?
Если интересно – в путь…
Прогулка первая – Дома петербуржцев.
Погулять по дворцам можно здесь:
Зимний дворец
Императорские и великокняжеские дворцы
Гатчинский дворец
Тема закрытаТема скрыта
У Николаевского (Московского) вокзала в 1840-е годы была открыта респектабельная гостиница на 85 номеров. Она несколько раз перестраивалась и меняла имена: до 1890-х годов она была «Знаменской», до 1918 года – «Большой Северной», а в советское время получила свое современное название – «Октябрьская». В конце XIX века в ряде помещений гостинцы было размещено Государственное Общество Призрения, которое занималось беспризорниками и подростками, промышляющими хулиганством и мелкими кражами. При советской власти эту организацию сменило Государственное Общежитие Пролетариата, преследующее те же цели. Именно аббревиатуры этих учреждений и подарили Петербургу, а заодно и всей стране красноречивое слово «ГОПник». В народе даже ходило следующее устойчивое выражение: «количество гопников измеряется в лигах».
У Николаевского (Московского) вокзала в 1840-е годы была открыта респектабельная гостиница на 85 номеров. Она несколько раз перестраивалась и меняла имена: до 1890-х годов она была «Знаменской», до 1918 года – «Большой Северной», а в советское время получила свое современное название – «Октябрьская». В конце XIX века в ряде помещений гостинцы было размещено Государственное Общество Призрения, которое занималось беспризорниками и подростками, промышляющими хулиганством и мелкими кражами. При советской власти эту организацию сменило Государственное Общежитие Пролетариата, преследующее те же цели. Именно аббревиатуры этих учреждений и подарили Петербургу, а заодно и всей стране красноречивое слово «ГОПник». В народе даже ходило следующее устойчивое выражение: «количество гопников измеряется в лигах».
Исследователи предполагают, что "дом на канаве" - это дом 73 по каналу Грибоедова (ранее канал Грибоедова назывался Екатерининским).
Сейчас дом 4-этажный, а во времена Достоевского он был 2-этажным, но этот дом описан топографически очень точно.
Это недалеко от Вяземской лавры, которую описал Всеволод Крестовский.
Так дом выглядел в XIX веке
А так выглядит сегодня
Исследователи предполагают, что "дом на канаве" - это дом 73 по каналу Грибоедова (ранее канал Грибоедова назывался Екатерининским).
Сейчас дом 4-этажный, а во времена Достоевского он был 2-этажным, но этот дом описан топографически очень точно.
Это недалеко от Вяземской лавры, которую описал Всеволод Крестовский.
Так дом выглядел в XIX веке
А так выглядит сегодня
У Николаевского (Московского) вокзала в 1840-е годы была открыта респектабельная гостиница на 85 номеров. Она несколько раз перестраивалась и меняла имена: до 1890-х годов она была «Знаменской», до 1918 года – «Большой Северной», а в советское время получила свое современное название – «Октябрьская». В конце XIX века в ряде помещений гостинцы было размещено Государственное Общество Призрения, которое занималось беспризорниками и подростками, промышляющими хулиганством и мелкими кражами. При советской власти эту организацию сменило Государственное Общежитие Пролетариата, преследующее те же цели. Именно аббревиатуры этих учреждений и подарили Петербургу, а заодно и всей стране красноречивое слово «ГОПник». В народе даже ходило следующее устойчивое выражение: «количество гопников измеряется в лигах».
Необходимость в ночлежках стала понятна после переписи в 1869 году в Вяземской лавре, когда власти убедились в эпидемической опасности её приютов.
В 1883 году было основано филантропическое общество ночлежных домов и открыт первый ночлежный дом. За пятак ночлежник получал от смотрителя билет, на котором было напечатано:
1. Приют открывается ежедневно для ночлега в 6 часов.
2. В 8 часов вечера, после ужина, поются молитвы.
3. Билет ночлежник сохраняет при себе до утра и возвращает смотрителю при раздаче чая.
4. Приют закрывают в 8 часов утра.
Необходимость в ночлежках стала понятна после переписи в 1869 году в Вяземской лавре, когда власти убедились в эпидемической опасности её приютов.
В 1883 году было основано филантропическое общество ночлежных домов и открыт первый ночлежный дом. За пятак ночлежник получал от смотрителя билет, на котором было напечатано:
1. Приют открывается ежедневно для ночлега в 6 часов.
2. В 8 часов вечера, после ужина, поются молитвы.
3. Билет ночлежник сохраняет при себе до утра и возвращает смотрителю при раздаче чая.
4. Приют закрывают в 8 часов утра.
Вечером ночлежник получал безвозмездно похлёбку и полфунта чёрного хлеба, утром чай и ещё полфунта хлеба.
Большинство ночлежников - крестьяне, пришедшие в столицу на заработки и ещё не нашедшие работы или работающие поденно. Меньшинство – постоянные петербургские жители, не имеющие определённых занятий и не желающие иметь их. Это – столичные бродяги, в состав которых входили люди всех сословий, состояний и образования.
Работала в ночлежках женская прислуга, до тех пор, пока не найдёт себе иное место работы.
Вечером ночлежник получал безвозмездно похлёбку и полфунта чёрного хлеба, утром чай и ещё полфунта хлеба.
Большинство ночлежников - крестьяне, пришедшие в столицу на заработки и ещё не нашедшие работы или работающие поденно. Меньшинство – постоянные петербургские жители, не имеющие определённых занятий и не желающие иметь их. Это – столичные бродяги, в состав которых входили люди всех сословий, состояний и образования.
Работала в ночлежках женская прислуга, до тех пор, пока не найдёт себе иное место работы.
Нищими занимались полиция и Особое присутствие по разбору и призрению нищих, которое старалось предоставить нищим работу. Но принуждать на работы нищих Особое присутствие не имело права. Подавляющее большинство нищих высылали, а остальных (кто желал) устраивали в небольшие мастерские трудовой помощи.
Однако нищие бродяги постоянно возвращались в Петербург, превратив своё возвращение в своеобразный доход.
Вот, что рассказывал один мужик, возвращавшийся в город 19 раз: «Если бы нас не высылали – хоть с голоду помирай. Я нарочно не беру паспорта из волости… Без паспорта нас заберут, посадят в тепло, накормят, обуют, оденут, а с паспортом хоть с голоду помирай. Вот примерно теперь, мы идём в Питер, все без паспорта, все высланные, значит, нас сейчас же заберут. И хорошо. Недели две мы посидим, отдохнём, поправимся, потом недели две, а то и месяц, подержат нас в пересыльной; здесь каждому дадут по полушубку, тёплые валенки и отправят на родину этапом… Доставят на место, спросят: Шубу хочешь отдать?» Зачем отдавать?! «Нет, мол, не хочу». Ну, и оставят тебе шубу… Эту шубу сейчас «по боку». Выручишь рублей пять, и обратно в Питер, за другой шубой. <…> Только и живу этим. Летом нам вместо шубы армяки дают; те дешевле, а тоже хорошие, новые армяки».
Нищими занимались полиция и Особое присутствие по разбору и призрению нищих, которое старалось предоставить нищим работу. Но принуждать на работы нищих Особое присутствие не имело права. Подавляющее большинство нищих высылали, а остальных (кто желал) устраивали в небольшие мастерские трудовой помощи.
Однако нищие бродяги постоянно возвращались в Петербург, превратив своё возвращение в своеобразный доход.
Вот, что рассказывал один мужик, возвращавшийся в город 19 раз: «Если бы нас не высылали – хоть с голоду помирай. Я нарочно не беру паспорта из волости… Без паспорта нас заберут, посадят в тепло, накормят, обуют, оденут, а с паспортом хоть с голоду помирай. Вот примерно теперь, мы идём в Питер, все без паспорта, все высланные, значит, нас сейчас же заберут. И хорошо. Недели две мы посидим, отдохнём, поправимся, потом недели две, а то и месяц, подержат нас в пересыльной; здесь каждому дадут по полушубку, тёплые валенки и отправят на родину этапом… Доставят на место, спросят: Шубу хочешь отдать?» Зачем отдавать?! «Нет, мол, не хочу». Ну, и оставят тебе шубу… Эту шубу сейчас «по боку». Выручишь рублей пять, и обратно в Питер, за другой шубой. <…> Только и живу этим. Летом нам вместо шубы армяки дают; те дешевле, а тоже хорошие, новые армяки».
Нищими занимались полиция и Особое присутствие по разбору и призрению нищих, которое старалось предоставить нищим работу. Но принуждать на работы нищих Особое присутствие не имело права. Подавляющее большинство нищих высылали, а остальных (кто желал) устраивали в небольшие мастерские трудовой помощи.
Однако нищие бродяги постоянно возвращались в Петербург, превратив своё возвращение в своеобразный доход.
Вот, что рассказывал один мужик, возвращавшийся в город 19 раз: «Если бы нас не высылали – хоть с голоду помирай. Я нарочно не беру паспорта из волости… Без паспорта нас заберут, посадят в тепло, накормят, обуют, оденут, а с паспортом хоть с голоду помирай. Вот примерно теперь, мы идём в Питер, все без паспорта, все высланные, значит, нас сейчас же заберут. И хорошо. Недели две мы посидим, отдохнём, поправимся, потом недели две, а то и месяц, подержат нас в пересыльной; здесь каждому дадут по полушубку, тёплые валенки и отправят на родину этапом… Доставят на место, спросят: Шубу хочешь отдать?» Зачем отдавать?! «Нет, мол, не хочу». Ну, и оставят тебе шубу… Эту шубу сейчас «по боку». Выручишь рублей пять, и обратно в Питер, за другой шубой. <…> Только и живу этим. Летом нам вместо шубы армяки дают; те дешевле, а тоже хорошие, новые армяки».
По подсчётам публициста – сторонника замены высылки принудительным трудом в работном доме – бродяги стоили бюджету Петербурга более 1 млн. рублей в год.
Для сравнения… Иная ситуация была в Москве, где нищих было больше. Московское «Особое присутствие» имело право на принудительные работы нищих, тем более и рабочих мест в Первопрестольной было больше. Но там предпочитали предоставлять свои рабочие места не нищим, а тем беднякам, которые действительно нуждались и искали работу. Нищих предоставили самим себе и многочисленным благотворителям, что, судя по количеству бродяг, вполне их устраивало.
По подсчётам публициста – сторонника замены высылки принудительным трудом в работном доме – бродяги стоили бюджету Петербурга более 1 млн. рублей в год.
Для сравнения… Иная ситуация была в Москве, где нищих было больше. Московское «Особое присутствие» имело право на принудительные работы нищих, тем более и рабочих мест в Первопрестольной было больше. Но там предпочитали предоставлять свои рабочие места не нищим, а тем беднякам, которые действительно нуждались и искали работу. Нищих предоставили самим себе и многочисленным благотворителям, что, судя по количеству бродяг, вполне их устраивало.
В 1896 году всех благотворительных обществ, попечительств, комитетов и прочих организаций было 334, и сумма их капиталов составляла 157 млн. рублей. На эти деньги (и на добровольные частные пожертвования около 2 млн. в год) содержали богадельни, детские приюты, учреждения медицинской помощи, школы благотворительного характера, дешёвые столовые, ночлежные дома, дома трудолюбия, ясли, дешёвые квартиры, народные читальни.
В 1896 году всех благотворительных обществ, попечительств, комитетов и прочих организаций было 334, и сумма их капиталов составляла 157 млн. рублей. На эти деньги (и на добровольные частные пожертвования около 2 млн. в год) содержали богадельни, детские приюты, учреждения медицинской помощи, школы благотворительного характера, дешёвые столовые, ночлежные дома, дома трудолюбия, ясли, дешёвые квартиры, народные читальни.
Д. Засосов и В. Пызин в своей книге вспоминали об одном таком мужике. «Помнится, был знаменитый нищий Климов, здоровенный мужчина, проживавший с семьёй в одном из домов за Обводным каналом., занимая целую квартиру. Ежедневно, выходя утром из дому, он садился на извозчика и направлялся к Гостиному двору. По пути он подвязывал к ногам своеобразное корытце-лоток и превращался в безногого. В течение всего дня он с большим мастерством изображал калеку. Жалостливые женщины бросали в его шапку монеты. После «трудового дня» он полз до ближайшего извозчика, по пути освобождался от протеза, дома пересчитывал доход и бОльшую часть его откладывал в кубышку. Такие типы банкам не доверяли.
Между нищими районы были строго распределены, и горе тому настоящему нищему, который по незнанию займёт место, «принадлежащее» как-бы какому-нибудь лжебродяге. Его избивали, сдавали в полицию, а там, не разобравшись, кто виноват, устраивали жестокую расправу, тем более что многие из лженищих платили полицейским дань и чувствовали себя в безопасности».
Д. Засосов и В. Пызин в своей книге вспоминали об одном таком мужике. «Помнится, был знаменитый нищий Климов, здоровенный мужчина, проживавший с семьёй в одном из домов за Обводным каналом., занимая целую квартиру. Ежедневно, выходя утром из дому, он садился на извозчика и направлялся к Гостиному двору. По пути он подвязывал к ногам своеобразное корытце-лоток и превращался в безногого. В течение всего дня он с большим мастерством изображал калеку. Жалостливые женщины бросали в его шапку монеты. После «трудового дня» он полз до ближайшего извозчика, по пути освобождался от протеза, дома пересчитывал доход и бОльшую часть его откладывал в кубышку. Такие типы банкам не доверяли.
Между нищими районы были строго распределены, и горе тому настоящему нищему, который по незнанию займёт место, «принадлежащее» как-бы какому-нибудь лжебродяге. Его избивали, сдавали в полицию, а там, не разобравшись, кто виноват, устраивали жестокую расправу, тем более что многие из лженищих платили полицейским дань и чувствовали себя в безопасности».