По прозвищу Че – 5

24 ноября во время дипломатической поездки Че у Алейды родился их первый ребенок - дочь, названная Алейдой в честь матери. Таким образом, Че положил начало дурной традиции находиться за пределами Кубы во время появления на свет своих детей.

Алейда младшая, Че и Фидель

После поездки по Китаю делегация разделилась. Одна ее часть поехала во Вьетнам, в то время как Че отправился в Северную Корею, о которой столько читал и слышал на протяжении многих лет. Там он 3 декабря встретился с Ким Ир Сеном. Через три дня он подписал соглашение с корейцами, после чего возвратился в Москву. Че поблагодарил русских за те проявления симпатии, которые он неизменно встречал на протяжении всей поездки. Затем делегация переехала в Германскую Демократическую Республику, где было подписано еще одно соглашение. Восточные немцы предоставляли Кубе кредит, похоже, из одной только солидарности, так как экономика страны находилась в упадке; к тому же республика производила свой собственный сахар. Члены делегации до сих пор с ужасом вспоминают бумагу, на которой был отпечатан договор: когда Че стал его подписывать, то маленькая капелька чернил превратилась в большую кляксу. Работники немецкого телевидения продолжали снимать, и Че пришел в ярость: "Что, черт возьми, происходит! Что за животные здесь собрались?" Делегации пришлось вернуться в гостиницу и заново подготовить последнюю страницу. Это уже становилось привычным, как головная боль: несколькими днями раньше была потеряна последняя страница соглашения с Румынией.

Ким Ир Сен и Че Гевара

18 декабря в Москве были подписаны основные документы. Главным успехом явилось соглашение по сахару. Че нашел сбыт для 4 миллионов тонн сахара по 4 цента за фунт, что было выше цен на мировом рынке. Больше всего должны были купить СССР и Китай (2,7 миллиона и 1 миллион тонн соответственно). Китай представлялся, пожалуй, важнейшим из перспективных рынков, "так как сахара на душу населения в этой стране приходилось крайне мало, и потому она была в состоянии поглотить весь наш урожай в 7 миллионов тонн". 22 декабря делегация возвратилась домой, посетив по дороге Прагу. Там чехословацкое правительство увеличило ранее предоставленный Кубе кредит с двадцати до сорока миллионов долларов.

Эрнесто Че Гевара в бассейне "Москва". 1960 год.

3 января 1961 года Соединенные Штаты прервали дипломатические отношения с Кубой, и этому примеру очень быстро последовали почти все латиноамериканские страны. Именно в то время, исполненное угроз и волнений, Че познакомился с одним из людей, которые в прошлом оказали на него наиболее сильное влияние: с чилийским поэтом Пабло Нерудой, чьи стихи он так часто читал по памяти во время своих странствий по Латинской Америке. Кубинский поэт Роберто Фернандес Ретамар сопровождал Неруду во время его ночной встречи с Че в кабинете Национального банка. Основной темой беседы была уверенность Че в том, что вторжение неизбежно, что они находятся на грани вооруженной агрессии, которую будут поддерживать или даже прямо организуют Соединенные Штаты. Мало-помалу беседа перешла к поэзии Неруды, которую Эрнесто так хорошо знал.

Перед встречей майор собирался вместе с обоими поэтами пойти в кино на фильм "Рассказы о революции". Но в конце концов Че на фильм не пошел: его слишком волновало то, что в картине было очень много упоминаний о его собственных действиях во время сражения за Санта-Клару. Как ни странно, Че оказал большую помощь режиссеру Томасу Гутьерресу Алеа в создании фильма. Че также давал ему советы при работе над вторым фильмом - "Повстанцы", и не только сам принял участие в съемке, но и уговорил многих из своих товарищей по колонне № 8 сделать то же самое. Скромность Че была в общем-то необоснованной. Кинофильм, созданный под сильным влиянием итальянского неореализма, получился очень сухим - пожалуй, во вкусе Гевары.

Постер "Рассказы о революции"

23 февраля 1961 года кубинское правительство создало Министерство промышленности. В его ведении находились национализированные отрасли, до тех пор пребывавшие под управлением Отдела индустриализации и недавно расширившиеся за счет сотен новых предприятий. Министром был назначен Эрнесто Гевара. По словам секретаря Че Хосе Мануэля Манресы, "когда мы пришли в кабинет Отдела индустриализации, который Ольтуски подготовил для нас, Че оперся на канцелярский шкаф и сказал мне:
- Мы задержимся здесь на пять лет, а затем уберемся отсюда. Мы все еще сможем воевать в партизанах, когда станем на пять лет старше.
Он сказал мне, что уже договорился обо всем с Фиделем. Еще некоторое время он будет участвовать в кубинской революции, а потом будет свободен и сможет продолжить революцию в других местах".

На новое министерство, созданное в целях усиления промежуточного управления экономикой, была возложена обязанность централизованного финансового управления, без автономии для предприятий, "как это практикуется в некоторых социалистических странах". Спустя несколько лет он подтвердит, что "все эти мероприятия были предприняты из-за невежества в области поставленных задач и в государственном аппарате постоянно возникали конфликты". В первые же дни своей работы министром Че сформулировал основной закон: "коллективное обсуждение, индивидуальная ответственность". Еженедельно проводились собрания коллегии, которые могли длиться по четыре и пять часов. Шутки разрешались, зато время начала соблюдалось со строгой пунктуальностью. Кроме того, Че ясно дать понять, что он считает чрезвычайно важным в характеристике человека его отношение к добровольной работе. Для этого он сразу же организовал в министерстве группу добровольцев.

Декретом от 13 марта было установлено строгое нормирование мяса, молока, обуви и зубной пасты. Ольтуски вспоминал, как "однажды кто-то пожаловался на нехватку продуктов, и Че сказал, что это не так, что у него дома питаются хорошо. "Может быть, ты получаешь дополнительную норму", - полушутя сказал я. Че нахмурился, подошел к телефону, который стоял на маленьком столике примерно в десяти футах от его письменного стола, и позвонил домой. На следующий день он вызвал нас и сказал: "Ты оказался прав, мы вчера получили дополнительную норму". И добавил, обращаясь к своему секретарю Манресе: "С этого момента все в моем доме питаются по карточкам на нормированные товары". На этом Че не остановился. По карточкам питались не только его домочадцы, но и все сотрудники министерства.

По воспоминаниям Манресы, "он заставил меня поговорить с Мануэлем Лусардо, министром внутренней торговли, выяснить, как питается большинство народа, и сказал, что именно такой рацион должен быть установлен в министерстве; это оказалось для меня адской проблемой. Этот человек работал по двадцать часов в день, страдал астмой и не мог есть ни яиц, ни рыбы из-за своей аллергии. Время от времени я пускался на хитрости, чтобы хоть как-то улучшить его диету. Он очень любил фрукты, куриный бульон и говядину, как и подобает истинному аргентинцу. Я готовил для него барбекю и, чтобы скрыть свои цели, сочинял истории о том, например, что должен встретиться с какими-нибудь латиноамериканскими товарищами, которые хотели бы что-то сделать, и поэтому должен разжечь гриль на крыше министерства".

В Сайта-Кларе Гевара произнес речь, из которой вся Куба заимствовала фразу в мексиканском стиле: "Вы должны понять свою правоту перед лицом империализма". В этом выступлении он объявил свою индивидуальную войну бюрократизации - за новый стиль управления. Че идеалистически считал, что столкнулся со временным искажением социальной программы, порожденным централизмом, который сконцентрировал управление большей частью сельского хозяйства, промышленности и услуг в руках государства. "Бюрократизм не является порождением социализма, равно как и его обязательным компонентом". Он приписывал его появление трем причинам: недостатку понимания, недостатку организации и недостатку технических знаний.

Че не сдерживал язык, когда критиковал то, как революция осуществляет управление экономикой, а делал он это очень часто. Особенно непримиримыми бывали его выступления на заседаниях Центрального бюро планирования, где он много раз говорил о том, что хотя революционное правительство и централизовало промышленность, но оказалось не способно управлять ею. Он полагал, что наилучшим противоядием от бюрократизма, порожденного централизацией экономики и стратификацией общества, является общественное мнение и всеобщая осведомленность: "Когда страна приободрилась для отражения вражеского нападения, производство перестало снижаться, прогулы прекратились, проблемы решались с замечательной быстротой... Движущей силой этих феноменов была идеология; мощный стимул придала иностранная агрессия". Он предложил ввести строгие санкции против чиновников-бюрократов и организовать механизмы контроля. Глядя вперед, Че критиковал фабричных руководителей, поставленных на должности правительством, которые вели себя так, что рабочие воспринимали их точь-в-точь как прежних боссов. Че считал необходимым создать советы рабочих, которые оказывали бы надлежащее давление на руководителей предприятий.

В шесть часов утра 15 апреля 1961 года американские самолеты "Б-26", пилотируемые кубинскими пилотами, подготовленными Центральным разведывательным управлением США, сбросили бомбы на авиабазы в Сантьяго, "Сан-Антонио-де-лос-Баньос" и "Сьюдад-Либертад". Этот налет явился прологом к давно ожидавшемуся вторжению. В соответствии с планом чрезвычайной ситуации Че отправился на запад острова, в Пинар-дель-Рио, где он должен был в случае нападения принять командование над вооруженными силами региона. Всего через несколько часов майор Гевара выступал на митинге ополченцев, вернувшихся после боев с бандами контрреволюционеров. Эти боевые действия получили в народе название "очистка Эскамбрея". На фотографиях видно, как слушатели подняли над головами тысячи винтовок в ответ на слова Че: "Приятно было узнать, что по крайней мере один вражеский самолет определенно был вчера сбит и разбился, охваченный пламенем... Тем же утром мы увидели Юниверсо Сан-чеса, который, раненный шрапнелью, все же продолжал выполнять свои обязанности, так как нападение могло повториться... Он назвал контрреволюционеров современными нацистами, трусами, преступниками и лжецами. Мы не знаем, окажется ли эта недавняя атака прелюдией к объявленному вторжению ... Но они смогут пройти лишь по трупам наших павших товарищей, по развалинам наших фабрик - такова наша крепнущая решимость. Родина или смерть!"

Пинар-дель-Рио

На следующий день Че был в Гаване, где состоялись похороны жертв воздушного налета. А через несколько часов он снова оказался в Пинар-дель-Рио. На исходе дня произошел странный несчастный случай, породивший множество слухов. Че сделал резкое движение и уронил пояс, на котором висел взведенный пистолет. Пистолет выстрелил, и пуля задела щеку Гевары. Различные источники не сходятся насчет того, куда пришлось ранение, в щеку или шею, но все соглашаются, что пуля чуть не пробила ему череп. Раненого немедленно доставили в больницу и оказали ему помощь. Че не стали давать никаких обезболивающих: врачи считали, что они могли бы вызвать аллергическую реакцию и спровоцировать приступ астмы, который в свою очередь повлек бы за собой паралич. Из Гаваны прилетела Алейда, чтобы ухаживать за мужем. Тогда же, в 11 часов 45 минут ночи, группа ополченцев вступила в столкновение с авангардом десанта - группой легких водолазов, обнаруженных у южного побережья острова, в районе Плая-Хирон неподалеку от болота Сапата. Майор Гевара удрал из госпиталя. На протяжении ночи Фидель лично руководил мобилизацией ополченцев и формированием батальонов. Он пустил в ход все резервы, которыми располагал, в том числе и Школу командиров ополчения в Матансасе, лишь бы не дать десанту возможности захватить плацдарм.

Быстрая реакция малочисленной авиации кубинской революции (техникам приходилось творить буквально чудеса, чтобы заставить полдюжины машин держаться в воздухе) позволила нанести первый удар по силам вторжения. И к 17 апреля захватчики оказались не только остановлены, но и полностью окружены и вынуждены были перейти к обороне. Ночью 17- 18 апреля Фидель возвратился в Гавану из района боевых действий, чтобы получить донесение из Пинар-дель-Рио: высадка там казалась неизбежной. С побережья Кабаньяс и Ма-риэль можно было разглядеть множество военных кораблей, и Че принял меры по подготовке к обороне. Как только стадо ясно, что второй высадки не намечается, Фидель немедленно мобилизовал зенитное оружие и танки на Плая-Хирон. Захватчики, у которых не было никакого боевого духа, встретившись с повсеместным народным сопротивлением, отошли из Плая-Ларга и сконцентрировались в Плая-Хирон, где им 18 апреля нанесли самые сокрушительные удары. Повстанческая армия заняла Плая-Хирон в 18 часов 30 минут 19 апреля, и вторжение провалилось. Незадолго до того американские суда приняли на борт незначительную часть сил вторжения, оставив на берегу более полутора тысяч бойцов и чуть ли не двести человек погибших.