По прозвищу Че – 4

По прозвищу Че – 3278
Американская «Салтычиха»
«Сверхъестественное» получит продолжение

Сегодня мы с вами узнаем о дальнейшей жизни нашего героя, представленной двумя противоположными мнениями, посмотрим на фото некоторых городов Кубы и знаменитой крепости Гаваны. Также будет и небольшая политическая угадайка!

О, я наконец пришла, пропустила такие крутые темы!!!

Шла через Китай?

---

Не говори

Мы с вами остановились на последних днях революции и прежде чем узнать, что было дальше почитаем воспоминания брата Че:
Эрнесто имел удивительную способность к самокритике. Он мог с поразительной ясностью проанализировать свои мельчайшие дефекты, слабые места и действия. Находясь в поиске выхода для своих идеалов, он стремился вести борьбу с империалистической эксплуатацией и палачами по всему свету. Открыть для себя мир или изменить его, жить или принести в жертву свое существование – таковы были фундаментальные вопросы, мучившие его. В то время они могли бы показаться пафосными, может быть, даже сумасбродными. Но учитывая то, что он потом совершил, все это приобретает особый смысл. Эрнесто погиб за свои идеи. Все просто.

Я до сих пор помню первый раз, когда он подписался «el Che». Это было письмо к матери от 15 июля 1956 года. Как стало понятно, Фидель Кастро планировал вторжение на остров с участием ее сына, и она направила письменный выговор Эрнесто, в котором выразила свое недоумение и сомнения по этому поводу. Куба не была его родиной. Если ему так хотелось бороться с несправедливостью, почему же он не боролся против нашего национального тирана, вместо того чтобы ставить свою жизнь в опасность где-то за тысячи километров? Моя мать боялась за своего сына. Умирая от волнения, она попыталась впервые набросить на него поводок, несмотря на то что ему было уже двадцать восемь лет. Со своей стороны, Эрнесто привык к тому, что мать поддерживала его во всем. Полагаю, он был удивлен тем, что его вдруг стали так жестко увещевать.

Че Гевара и Фидель Кастро в горах Сьерра Маэстро

Да любая мать переживала бы за сына , зная что он идёт под пули .

Я воспроизведу ниже часть его ответа, потому что это важное письмо стало поворотным моментом в нашей жизни:

«Я не Христос и не филантроп, я полная противоположность Христу, а филантропия, как мне кажется, – ничто по сравнению с вещами, в которые я верю. Я буду бороться всем доступным мне оружием, и я постараюсь повалить противника на землю, вместо того чтобы позволить распять себя на кресте. Меня ужасают твое непонимание и твои призывы к умеренности, к заботе о себе и т. д., то есть к тому, что я считаю самыми отвратительными качествами, которые только могут быть у человека. Я не просто не умерен, я постараюсь никогда не стать таковым, а когда пойму, что священное пламя внутри меня сменилось робким огоньком, я буду блевать на свое собственное дерьмо.

Одна из твоих серьезных ошибок состоит в том, что ты веришь, что великие изобретения и шедевры рождаются от умеренности или «умеренного эгоизма». Для всего великого нужна страсть, а в деле революции страсть и безрассудство требуются в огромном количестве. Я не думаю, что ты предпочла бы сына живого, но изменника, мертвому сыну, но сделавшему то, что он считал своим долгом. Кроме того, очевидно, что после того, как я сделаю дела на Кубе, я отправлюсь в другое место, и я в равной степени уверен, что совсем пропал бы, если бы оказался заперт в каком-нибудь офисе или в клинике аллергических заболеваний. Тем не менее мне кажется, что боль, боль матери, которая, похоже, охватила тебя в старости и требует, чтобы твой сын был жив, достойна уважения, и у меня есть обязательство – и сильное желание тоже – признать это, а посему я хотел бы увидеть тебя не только для того, чтобы утешить, но и чтобы самому избавиться от своей постыдной эпизодически возникающей ностальгии. Обнимаю тебя и обещаю приехать, если не случится чего-то особенного. Твой сын, Че».

Максималист и бунтарь. Интересно, что было бы с ним в наше время

У меня нет никаких версий.

Это письмо, которое мы расшифровывали всей семьей, убедило моих родителей, что ничего не остается делать, кроме как поддержать решения моего брата. Мы знали о его целеустремленности. Он будет следовать за этим Фиделем Кастро, которым и моя мать тоже начала восхищаться. Она прочитала стенограмму его речи на суде, эдакий шедевр лиризма, осуждающий тиранию Фульхенсио Батисты и подробно описывающий страдания кубинского народа. Там было трудно найти хоть малейший изъян. Что касается Эрнесто, то он говорил о приезде к нам, и мы цеплялись за это. На самом деле он уже никогда не вернется в Буэнос-Айрес, за исключением августа 1961 года, когда он делал короткую пересадку на несколько часов после пребывания в Пунта-дель-Эсте. Вся семья, включая тетю Беатрис, затем присоединилась к нему на уругвайском курорте. Это был последний раз, когда мы видели его. В то время, в 1961 году, Эрнесто был министром промышленности кубинского правительства, и у нас не имелось никаких оснований полагать, что он задумает воевать где-то далеко от Кубы. Другое письмо к моей матери, датированное ноябрем 1956 года, то есть через три месяца после предыдущего, однако, оказалось пророческим. Он писал: «Болезнь, которой я страдаю, будет лишь усугубляться со временем и она отпустит только в могиле». Этой болезнью было его возрождающееся желание или скорее осознание необходимости идти и бороться с несправедливостью.

Хорошенький)

Брат о второй жене Че:
Он очень долго и деликатно ухаживал за Алейдой Марч. Он писал ей прекрасные стихи, не торопил ее, просил поправить воротник своей рубашки, когда вел машину, или причесать его, когда у него была сломана рука, но не пытался ее поцеловать. Молодая революционерка была на восемь лет моложе его и считала его зрелым мужчиной. В автобиографии она написала, что его глаза и особенно то, как он смотрел на людей, соблазняли сразу. Он имел определенную ауру, он был человеком отважным, полным мужественности и поэзии одновременно. Эрнесто влюбился в нее в Сьерра-Маэстра. Настолько, что он сознавался в письме, направленном в 1965 году из Конго, что ему пришлось «вести внутреннюю борьбу, в которой один безупречный революционер выступал против другого». Первым подарком Эрнесто стали духи «Fleur de rocaille» («Каменный цветок») фирмы «Карон».

Алейда идет за Геварой

Да, глаза у него соблазнительнве

Итак, 28 декабря 1958 года колонна повстанцев продвигалась на Санта-Клару. К сумеркам они прибыли в городской университет, расположенный на краю города. Че Гевара, повредивший руку при падении со стены во время боев в Кайбарьене, разделил свои войска (около 300 человек) на две части. Кубинским правителем Батистой был послан бронепоезд для пополнения запасов оружия, боеприпасов и снаряжения. Гевара, считавший главной задачей его захват, успешно использовал тракторы сельскохозяйственного факультета, чтобы поднять железнодорожные рельсы. Благодаря этому, бронепоезд, вывозивший войска с холма Капиро, сошел с рельсов, и находившиеся в нём офицеры запросили перемирия. Рядовые солдаты, чей моральный дух был очень низок, начали брататься с повстанцами. Вскоре после этого бронепоезд оказался в руках повстанцев, а находившиеся в нём 350 солдат и офицеров взяты в плен.

Однако существует и другая версия событий. Согласно некоторым свидетельствам, окружение поезда и сдача его экипажа была согласована заранее, и офицеры были подкуплены Движением 26 июля. Сам Гевара писал, что экипаж бронепоезда был вынужден сдаться под градом бутылок с зажигательной смесью, из-за которых бронепоезд стал для солдат «настоящей печью». В нем находилось значительное количество оружия, которое было очень необходимо для дальнейшей борьбы, и могло стать основой вооружения как повстанцев, так и поддерживавших их крестьян. Захват бронепоезда и последующее освещение этого события в СМИ как правительством, так и повстанцами, стало переломным моментом Кубинской революции.

Мемориал битвы за Санта-Клару

Историю пишут победители

Именно так.