Моя мама, кажется, знает об образовании все. Почти 20 лет она руководит центральной школой района с населением в 7 тысяч человек. Так долго на этом посту не задерживался (или не выдерживал) ни один директор-предшественник. И не то чтобы не было желания махнуть рукой на трудности и все бросить. Когда накрыло то, что специалисты называют «профессиональное выгорание», мама попробовала сменить работу и ушла в местную администрацию. Но только вот чиновничья служба не подошла ее «кипучей творческой натуре», так что меньше чем через полгода мама опровергла расхожее выражение и вошла в ту же школьную реку второй раз. «Я — человек образования», — без сомнений говорит она о себе с тех пор.
За десятилетия, проведенные в школе, мама научилась относиться к постоянной нервотрепке как к рабочей рутине: к проверке — подготовимся, отчет — составим, губернатора — встретим. Вот и когда речь заходит о нехватке кадров, присутствия духа мой директор не теряет. Да, проблема есть, но не бывает такого в маминой школе, чтобы какой-то предмет не преподавался.
— Каждый год выкручиваюсь. Уламываю своих завучей вести какие-то предметы. Нет специалиста по музыке? Уговариваю зама, которая училась в музыкальной школе. Иногда везет: в этом году, например, английский преподает женщина, которая переехала к нам с семьей из города. Бывает, люди подскажут, что есть в районе человек с педагогическим образованием, но просто он давно не работает по специальности. Обычно приходится нагружать учителей часами сверх ставки. Но главное, чтобы учебный процесс шел: наши внутренние проблемы не должны касаться детей.
Последнее поколение?
За все годы руководства школой к маме практически не обращались с просьбой о трудоустройстве молодые специалисты. Была одна учительница английского, добросовестная и, что называется, перспективная. Но, отработав в школе три года и перестав получать от региона надбавку как молодой педагог, она уехала в город за лучшей долей.
Основной костяк педагогического коллектива — учителя пенсионного возраста. Математика, география, биология — эти предметы полностью на плечах тех, кому около 60.
Учительнице физики в декабре прошлого года вообще исполнилось 70 лет. Она, как и некоторые другие педагоги, преподавала еще самой маме, когда та и не подозревала, что однажды возглавит родную школу.
— У меня и моих коллег есть ощущение, что последнее стабильно пришедшее в образование поколение — сорока- и пятидесятилетние, — говорит мама.— Мы были одержимы образованием, хотели стать учителями, росли с этой мыслью. Сейчас, мне кажется, таких людей настолько мало, что хоть микроскоп бери. В педвузы, похоже, идут те, кто больше никуда не поступил. Я иногда смотрю на выпускников моих, которые выбрали педагогические специальности, и сама себя спрашиваю: а хотела бы я их видеть в школе как коллег? Качество этих людей меня не всегда устраивает. А потом думаю, может, и на нас наши учителя так смотрели? Ну вот где молодые, где? Не хотят они за 12−15 тысяч работать и нести такую колоссальную ответственность.
Раньше система была устроена так: лучших учителей вытягивали из деревень в центр. Мама вспоминает, как она сама начинала работать на селе учителем русского и литературы, потому что в 90-е попасть в городскую среднюю школу было «ого-го»: просто-напросто отсутствовали свободные вакансии. Теперь вакансии есть, а сельского ресурса больше нет: «В филиалах, которые остались в деревнях, по 15 учеников и парочке учителей. Эти учителя сами в деревнях и проживают. Какой им резон сюда ехать? Они уже просто хотят спокойно доработать, сколько получится, пусть даже с неполной нагрузкой в 12−15 часов. А мои тетушки тянут по 30 с лишним часов в неделю, по две ставки. У одной учительницы даже 38».
На такую повышенную нагрузку педагоги идут ради заработной платы. Учительская ставка — 18 занятий в неделю. Берешь в два раза больше часов и можешь выйти на средний заработок в 40 тысяч рублей. Тут, правда, нужно сделать оговорку. Зарплата у учителей зависит не только от учебной нагрузки, но и от стажа работы, квалификационной категории и многих других факторов: проверки тетрадей, наличия классного руководства, подготовки учеников к олимпиадам. Каждый месяц зарплата варьируется. 40 тысяч — примерный доход опытного учителя, который не только работает на двух ставках, но и имеет дополнительную нагрузку.
Уйди завтра один возрастной учитель — и система затрещит по швам.
Мама признается, что вместе с коллегами возлагает надежды на программу «Земский учитель». Она отправила в местный комитет по образованию заявку на учителей английского, физики, русского языка, музыки.
— У нас все эти годы не было никаких мер социальной поддержки. Раньше в нашей области при увольнении на пенсию учителям выплачивали выходное пособие. Я очень многих педагогов провела через эту систему: они увольнялись, получали деньги, а потом я их опять принимала, потому что и у меня никого не было на их место, и они рады были продолжить. Но такую норму закона отменили. «Земского учителя» мы очень ждали. Ну придет педагог на пять лет — это уже хоть что-то. А потом, ведь ему может и понравиться. Он тоже может заболеть этой учительской болезнью.
Перегорело
И правда, есть такая болезнь. Только не каждый «болеет» ею всю жизнь. Преподаватель английского языка Мария Александровна, отработав 34 года в районной школе, выздоровела! По напутствию нашего экс-премьера ушла в бизнес: арендовала помещение и открыла свой репетиторский центр. Хотя Мария Александровна живет в небольшом поселке, желающие изучать английский язык нашлись.
— Три года я боролась с профессиональным выгоранием. Что стало толчком уйти из школы? Я взяла себе в кредит новую машину. Хотелось как-то побыстрее за нее расплатиться. У меня в школе было часов 27, за это я получала около 20 тысяч. Ну что я с этими деньгами могла? Думаю, дай-ка попробую подзаработать. Начала преподавать дома детишкам, которых в поселок на лето привозят. Дело пошло в гору, и я решила полностью переключиться на репетиторство.
Желание поправить материальное положение — не главная причина, которая побудила Марию Александровну все-таки уйти из школы. Учительница говорит, что никогда не боялась брать на себя классное руководство и со своими ребятами постоянно придумывала что-нибудь интересное: то поход, то поездку, то «Огонек». Но после выпуска 2012 года что-то пошло не так.
— Класс, который я взяла, никак не откликался на мой энтузиазм. Дети были очень индифферентными. Я стала замечать, что ученикам наплевать на английский: из группы в 15 человек в лучшем случае интересно трем. Раньше дети хоть что-то делали, а теперь с развитием технологий у них пропала всякая мотивация: «окей, Google» и все в порядке.
Сейчас Мария Александровна не нарадуется тому, что ее ученики мотивированны. Хоть учительница и ведет по шесть уроков в день — совсем как в школе — но удовлетворения от работы она получает гораздо больше: «Самое невыносимое в школе — это ощущение, что моя работа никому не нужна».
Молодежный десант
Тахмина Эсенбек кызы, Валентина Гинзбург и Варвара Леонтьева только в начале педагогического пути. Девушки работают в городке Белоусово в Калужской области, где проживает 10 тысяч человек. В школу молодые педагоги устроились по программе «Учитель для России», которая была запущена еще в 2015 году по инициативе студенток СПбГУ (проект поддерживает Сбербанк, а также Высшая школа экономики, где начинающие педагоги проходят переподготовку). Основная идея программы «Учитель для России» состоит в том, чтобы привлечь в школу людей, у которых нет профильного образования, но которые хотят работать с детьми.
Действует программа в Калужской, Воронежской, Тамбовской, Новгородской и Нижегородской областях.
В местные школы молодые учителя приезжают на два года: на протяжении этого времени они получают от «Учителя для России» стипендию (20 тысяч плюс подъемные на аренду жилья). Потом… В большинстве случаев свежеиспеченные педагоги возвращаются в большие города.
Но практически каждый из 184 выпускников программы так или иначе остался в сфере образования.
Тахмина преподает в Белоусовской школе английский язык, по образованию она переводчик. Девушка родом из Киргизии, ее семья переехала в Ростов-на-Дону, когда Тахмина только-только пошла в школу и еще даже не говорила по-русски. Поскольку треть учеников Белоусовской школы — дети мигрантов, Тахмина прекрасно понимает, с какими проблемами они сталкиваются. Помимо английского она ведет еще и развитие речи для учеников-иностранцев. Общается Тахмина с ними исключительно на русском, хотя в редких случаях приходится переходить и на родной язык.
Тахмина говорит, что смогла бы прожить в Белоусове даже без финансовой поддержки от программы «Учитель для России». Когда она начала работать в школе, поняла: чтобы заработать, надо набрать побольше часов. Сейчас у молодого педагога около 30 занятий в неделю.
Есть у программы несомненный бонус — методическое сопровождение. Без этого Тахмине было бы намного тяжелее освоиться в школе: «Сложно перебороть скептицизм коллег, которые считают, что мы еще зеленые. Я постоянно слышу: “А вот в советское время учили так”. Или: “А вот когда мы учились в школе, было так”. На уроках иностранного мы много играем, говорим. Но старшее поколение привыкло к другим подходам».
Ее коллега 27-летняя Валентина Гинзбург, учительница русского языка и литературы, родом из небольшого города в Мурманской области — Апатитов. Она не понаслышке знает, что в регионах у детей меньше возможностей получить качественное образование.
Поэтому и не осталась в Петербурге, где окончила СПбГУ и получила диплом преподавателя русского языка как иностранного, а решила отправиться туда, где больше нужна. Романтический порыв был подкреплен материальной поддержкой, которую дает участие в программе «Учитель для России», в чем Валентина также честно призналась.
В педагогику девушка пошла потому, что занималась после вуза репетиторством и ей пришлось по душе общение с подростками. Пока что в школе Валентине «скорее интересно, чем невыносимо», хотя устает страшно (у нее нагрузка 23 часа в неделю). Отработав половину учебного года, молодой педагог приходит к выводу: «Я понимаю, почему учителя срываются на детей. Почему жалуются на плохую дисциплину, почему всякие конкурсы воспринимают как обузу. Их заваливают работой, которая очень плохо оплачивается. Если бы учителя получали хорошую зарплату, это была бы лучшая работа в мире».
Варвара Леонтьева ведет русский как иностранный в той же Белоусовской школе. Сама она родом из Петрозаводска, учится в аспирантуре МГУ на инязе. Варвара многие годы изучает немецкий язык, но пару лет назад за компанию с подругой получила диплом преподавателя русского как иностранного и неожиданно для себя нашла свое призвание. «У меня сердце этим горит», — делится Варвара. Она уже занималась с иностранными студентами в университетах, но решила поработать с детьми, чтобы приобрести новый профессиональный опыт.
К молодому педагогу идут ученики-иностранцы, которые совсем не говорят по-русски. Варвара занимается с ними после уроков. «Дети весь день находятся в напряжении, строгости, — объясняет учительница, — поэтому меня не смущает то, что они шумят. Я достаточно невозмутима, это качество просто необходимо в школе».
Задерживаться в Белоусове после окончания программы Варвара не собирается: она любит переезжать и менять места работы. И еще в Москве, поработав со студентами из Африки, она задумалась: не устроиться ли в международную организацию, чтобы бороться с бедностью? Может быть, из Белоусовской школы она рванет на международные просторы?
Так что скорее всего молодые педагоги в провинции вряд ли останутся.
Люди достойного возраста
Молодых учителей (то есть моложе 30 лет) в России — меньше 6 процентов. И цифра эта, по прогнозам Министерства просвещения, к 2029 году вряд ли вырастет. Треть педагогического корпуса страны, по выражению Ольги Васильевой, «люди достойного возраста». В учителях, которые работают в школе еще с советских времен, есть какая-то незнакомая молодым закалка: год за годом, несмотря на нагрузку и зарплаты, они продолжают выполнять свой профессиональный долг. И не то чтобы не было у молодых интереса к преподаванию. Но не врастают они в образование так, как старшее поколение. Невольно закрадывается мысль: неужели «люди достойного возраста» сделаны из какого-то особого материала? «Еще лет пять, и мы выдохнемся», — честно сказала мне мама. Успеет ли государство за это время провести реальные действенные реформы в школьном образовании — вопрос риторический.
Влада Медведева
Читайте также: О чем думает учитель за пару дней до 1 Сентября
Смотрите наши видео