Вторая прогулка по Петербургу.

Элегантные дамы)

К 16-17 часам публика менялась. «Праздные гуляки» утомившись уходили обедать, и появлялись те, кто уже спешил с работы домой. Конки были переполнены, в разные стороны разъезжали извозчики, студенты спешили в механический буфет «Квисисана», чтобы перекусить за 15 копеек.
К вечеру, когда зажигались огни, люди заполняли кафе и рестораны, спешили в театры и концерты.

После 23 часов приличные женщины не считали для себя возможным появляться на Невском проспекте без сопровождения мужчины. Иначе они могли услышать от прохожих разного рода предложения и даже подвергнуться преследованию.
В это время появлялись женщины с пониженной социальной ответственностью в поисках клиентов, чаще офицеров и студентов. В Петербурге были дома терпимости, которые содержались главным образом «матронами» - немками из Риги. Эти дамы имели вместо паспорта «Заменительные билеты», являвшиеся и санитарной книжкой, т.к. они обязаны были регулярно проходит медосмотр.

Уборка улиц, площадей и садов занимала много времени и сил. Прежде всего потому, что транспорт был в основном конный. Но чистота поддерживалась, особенно в центре. За чистотой следила не только полиция, но и санитарная инспекция. Никакой механизации не было. Летом у каждых ворот стоял дворник с метлой и железным совком. Он тотчас же подбирал навоз, пока его не размесили колёса телег.
При сухой погоде улицы поливались, в центре – из шлангов, подальше из леек и вёдер (шланги были дорогими).

Зимой тротуары очищались «под скребок» с обязательной посыпкой песком. Снег сбрасывать в реки и каналы не разрешалось. Его свозили на специально отведённые свалки, что было дорого. Поэтому у домов стояли снеготаялки: большие деревянные ящики, внутри которых железный шатёр, где горели дрова. Снег накидывали на этот шатёр, он таял, вода стекала в канализацию. Снег убирался рано утром, а во время снегопадов несколько раз в день. Но это в центре. На окраинах снег сугробами лежал до весны.

В большие морозы на улицах разводили костры для обогрева прохожих. При костре обязательно дежурил городовой. Часть дров доставлялись соседними домохозяевами, часть – проезжающими мимо возами с дровами. Грелись у костра и извозчики, поджидавшие седоков. В лютые морозы костры горели круглосуточно, все чайные были открыты днём и ночью. По улицам проезжали городовые и солдаты, которые смотрели – не замерзает ли на улице кто пьяненький, заснувший извозчик или бедняк.

Так как в городе было много лошадей, то для них на улицах устанавливали водопойки - при вокзалах, на площадях, около товарных дворов. Это небольшие каменные здания, отапливаемые зимой. Снаружи несколько каменных или чугунных раковин, в которые напускалась вода из подвесных труб. Краны к ним находились внутри, там сидел сторож, который по требованию извозчиков открывал воду.
Водопойка также была местом, где извозчики обменивались новостями, ругали полицию, которая к ним придиралась, хвалили своих лошадей и жаловались друг другу на хозяев.

Вернёмся в центр на улицы Петербурга.
Сегодня эта особенность петербургских улиц конца XIX-начала ХХ веков уже бы не бросилась в глаза, а вот ленинградец обратил бы на неё внимание. Реклама.
Она была везде. Вывески, плакаты, светящиеся названия. Рекламные объявления были везде: на трамваях, конках, киосках. После 1910 года на улицы города вышла «ходячая реклама» - по тротуару один за другим шли пожилые люди в одинаковых коричневых пальто с металлическими пуговицами и коричневыми фуражками. Они несли высокие рамы из бамбука, на которые были натянуты полотнища с рекламной надписью.
Иногда шли друг за другом и несли одну букву, а прохожий, переводя взгляд с одного на другого, читал: «Сегодня все идите в цирк».
Рекламировали всё: вина, лекарства, ткани, кафешантаны, цирковые представление и спектакли...

Илья Варламов бы расстроился

Это не Петербург, а Берлин… Но забавно)

На людных улицах стояли газетчики (газетных киосков тогда не было). Они были одеты в форму, на фуражке на медной бляхе написано название газеты. Газеты носили в больших кожаных сумках, которая висела через плечо. Газетчики кричали о сенсации, о которой можно прочесть в их газете. В то время газеты на дом не выписывали и на улицах не расклеивали, поэтому торговля шла бойко.
Газетчики были объединены в артели, у них была круговая порука, при поступлении в артель вносили «вкуп». У каждого был свой угол, на котором он торговал иногда годами. Места сильно разнились по бойкости, значит и по доходности. Распределял места староста артели.
Чиновники покупали «Новое время», студенты и интеллигенция – «Речь», рабочие – «Копейку», торговцы и мещане – «Петербургскую газету» и «Листок».

.

На улицах Петербурга было много рассыльных.
Они тоже состояли в артелях. Рассыльными обычно работали пожилые люди, проверенные на исполнительность, честность и умение сохранять тайну.
Они носили тёмно-малиновую фуражку с надписью по околышу «Рассыльный … артели». Стояли рассыльные по углам бойких улиц, при гостиницах, магазинах, банках, ресторанах. Им давали поручения – доставить письмо, отвезти вещь, можно было отправить за город. Кроме деловых поручения были и романтические – передать девушке коробку конфет, букет или записочку.

.

Странно, что не молодые

Существовала такса, но обычно просто договаривались. За пакеты, письма и посылки положено было платить не более 10 копеек, за передачу словесных поручений в центре города с 8 утра до 20 часов вечера – 20 копеек, на другой берег Невы – 40 копеек, с 20 часов вечера до 8 часов утра плата удваивалась.
Помимо передачи сообщений, документов и вещей они доставляли разные справки, приискивали прислугу, квартиры, экипажи. У каждого посыльного имелась книжка, от которой он отрывал талон-квитанцию в получении им вещи и пр. для доставки по указанному адресу.
Телефонов было ещё мало, поэтому услугами рассыльных пользовались часто. Петербургская телефонная сеть в 1895 году насчитывала около 3000 абонентов, в 1900 – около 4000, а в 1911 – уже свыше 50000 абонентов.

.