Дорогие пользователи! С 15 декабря Форум Дети закрыт для общения. Выражаем благодарность всем нашим пользователям, принимавшим участие в дискуссиях и горячих спорах. Редакция сосредоточится на выпуске увлекательных статей и новостей, которые вы сможете обсудить в комментариях. Не пропустите!
Некоторые любят погорячее
В знак моральной поддержки всем участникам форума!
От голубых глаз красавчика Тони Кёртиса, окаймленных длиннющими черными ресницами, сходили с ума женщины всей планеты. Его приятелями были такие титаны Золотого века Голливуда, как Фрэнк Синатра, Кэри Грант, Джек Лемон. Говорят, сам Элвис Пресли позаимствовал свою знаменитую прическу у Тони и не стыдился этого.
Отец Тони хотел, чтобы он стал портным. Мама — чтобы, как подобает хорошему еврейскому мальчику, удачно женился. Сам он мечтал стать гангстером — таким, чтобы весь родной Бронкс его уважал и боялся. А он стал актером и все мы его помним по роли в замечательной комедии «В джазе только девушки». Мой рассказ о нем ,его жене – актрисе из «Психо» и о их не менее знаменитой дочери Джейми Ли Кертис.
От голубых глаз красавчика Тони Кёртиса, окаймленных длиннющими черными ресницами, сходили с ума женщины всей планеты. Его приятелями были такие титаны Золотого века Голливуда, как Фрэнк Синатра, Кэри Грант, Джек Лемон. Говорят, сам Элвис Пресли позаимствовал свою знаменитую прическу у Тони и не стыдился этого.
Отец Тони хотел, чтобы он стал портным. Мама — чтобы, как подобает хорошему еврейскому мальчику, удачно женился. Сам он мечтал стать гангстером — таким, чтобы весь родной Бронкс его уважал и боялся. А он стал актером и все мы его помним по роли в замечательной комедии «В джазе только девушки». Мой рассказ о нем ,его жене – актрисе из «Психо» и о их не менее знаменитой дочери Джейми Ли Кертис.
Тема закрытаТема скрыта
- На вопрос, готов ли Билли Уайлдер снять еще один фильм с участием Мэрилин Монро, режиссер ответил: «Мой доктор и мой психиатр... говорят, что я слишком стар и слишком богат, чтобы пройти через это еще раз».
- Во время съемок Мэрилин Монро была беременна и выглядела заметно крупнее обычного. Из-за этого при производстве рекламной продукции для фильма вместо Мэрилин снимались ее дублерша Эвелин Мориарти и актриса Сандра Уорнер (исполнительница роли Эмили, не попавшая в титры), к их изображениям на фотографиях в дальнейшем монтировали голову Монро.
- Рассказывая о своих отношениях с Монро режиссер фильма Билли Уайлдер говорил: «Мы словно летели на самолете, а посреди полета выяснилось, что на борту - сумасшедший». Уайлдер неоднократно критиковал актрису за ее поведение. А по завершении съемок она не была приглашена на прощальную вечеринку.
- Много позже вспоминая эти съемки в разговоре с одним из своих друзей, Тони был откровенен: "Монро приникает к тебе губами, задерживает язык у тебя во рту, и ты чувствуешь, что она проникает в тебя до пупа..".
- На вопрос, готов ли Билли Уайлдер снять еще один фильм с участием Мэрилин Монро, режиссер ответил: «Мой доктор и мой психиатр... говорят, что я слишком стар и слишком богат, чтобы пройти через это еще раз».
- Во время съемок Мэрилин Монро была беременна и выглядела заметно крупнее обычного. Из-за этого при производстве рекламной продукции для фильма вместо Мэрилин снимались ее дублерша Эвелин Мориарти и актриса Сандра Уорнер (исполнительница роли Эмили, не попавшая в титры), к их изображениям на фотографиях в дальнейшем монтировали голову Монро.
- Рассказывая о своих отношениях с Монро режиссер фильма Билли Уайлдер говорил: «Мы словно летели на самолете, а посреди полета выяснилось, что на борту - сумасшедший». Уайлдер неоднократно критиковал актрису за ее поведение. А по завершении съемок она не была приглашена на прощальную вечеринку.
- Много позже вспоминая эти съемки в разговоре с одним из своих друзей, Тони был откровенен: "Монро приникает к тебе губами, задерживает язык у тебя во рту, и ты чувствуешь, что она проникает в тебя до пупа..".
Как у вас появилась идея фильма «Некоторые любят погорячее»?
Идея зародилась из очень малобюджетной третьесортной картины [«Фанфары любви», 1935], где двое парней, которым нужна работа, вымазываются ваксой и изображают черных, чтобы наняться в оркестр. Еще они наряжаются в платья, чтобы попасть в женский оркестр. Но больше в этой ужасной картине ничего хорошего не было. Я подумал, что нам нужно понять, что именно влечет их в этот оркестр и что заставляет остаться там. Если гангстеры, которые сидят у них на хвосте, видят их только в образе женщин, то как только они увидят, что это мужчины, им крышка. Это вопрос жизни и смерти. Они не могут выдать себя. С этого все и началось. Так появился замысел нашей картины. Но та, немецкая (вероятно, здесь Уайлдер имеет ввиду немецкий ремейк 1951 года), была ужасна, абсолютный кошмар. Просто бред.
Как у вас появилась идея фильма «Некоторые любят погорячее»?
Идея зародилась из очень малобюджетной третьесортной картины [«Фанфары любви», 1935], где двое парней, которым нужна работа, вымазываются ваксой и изображают черных, чтобы наняться в оркестр. Еще они наряжаются в платья, чтобы попасть в женский оркестр. Но больше в этой ужасной картине ничего хорошего не было. Я подумал, что нам нужно понять, что именно влечет их в этот оркестр и что заставляет остаться там. Если гангстеры, которые сидят у них на хвосте, видят их только в образе женщин, то как только они увидят, что это мужчины, им крышка. Это вопрос жизни и смерти. Они не могут выдать себя. С этого все и началось. Так появился замысел нашей картины. Но та, немецкая (вероятно, здесь Уайлдер имеет ввиду немецкий ремейк 1951 года), была ужасна, абсолютный кошмар. Просто бред.
Не особенно. Селзник спросил меня, над чем я работаю. Я сказал ему, что работаю над комедией, действие которой происходит в двадцатые, в эпоху сухого закона, а сюжет основан на бойне в День святого Валентина. Он сказал: «Боже мой, ты же не снимаешь комедию с убийством? Тебя распнут. Из кинотеатров повалят толпами! Это будет позор». Я ответил: «Я попробую рискнуть». Мы будем очень деликатны и осторожны, но картина будет именно такой. В центре сюжета — знаменитое побоище, это уж вот как есть. Мы добавили немного комедии, и все это проглотили, потому что уже знали меня. Когда эти двое парней, Леммон и Кертис, играют на сцене на своих инструментах, мы создаем настроение, которое позволило нам пролить немного крови. Мы были уверены, что получится хорошая комедия. Чего мы не знали, так это того, что получится великая комедия. Как знать такое наперед? Но идея появилась именно так. Мы хотели снять комедию о бойне в День святого Валентина. Потом встал вопрос Мэрилин. Нам подошла бы любая девушка, потому что роль была не очень большая. Мы положили глаз на Митци Гейнор. А потом пронесся слух, что Мэрилин хочет сыграть эту роль. Теперь мы должны были во что бы то ни стало заполучить ее. Мы открыли все двери, чтобы это случилось. И мы ее таки заполучили.
Не особенно. Селзник спросил меня, над чем я работаю. Я сказал ему, что работаю над комедией, действие которой происходит в двадцатые, в эпоху сухого закона, а сюжет основан на бойне в День святого Валентина. Он сказал: «Боже мой, ты же не снимаешь комедию с убийством? Тебя распнут. Из кинотеатров повалят толпами! Это будет позор». Я ответил: «Я попробую рискнуть». Мы будем очень деликатны и осторожны, но картина будет именно такой. В центре сюжета — знаменитое побоище, это уж вот как есть. Мы добавили немного комедии, и все это проглотили, потому что уже знали меня. Когда эти двое парней, Леммон и Кертис, играют на сцене на своих инструментах, мы создаем настроение, которое позволило нам пролить немного крови. Мы были уверены, что получится хорошая комедия. Чего мы не знали, так это того, что получится великая комедия. Как знать такое наперед? Но идея появилась именно так. Мы хотели снять комедию о бойне в День святого Валентина. Потом встал вопрос Мэрилин. Нам подошла бы любая девушка, потому что роль была не очень большая. Мы положили глаз на Митци Гейнор. А потом пронесся слух, что Мэрилин хочет сыграть эту роль. Теперь мы должны были во что бы то ни стало заполучить ее. Мы открыли все двери, чтобы это случилось. И мы ее таки заполучили.
Не сильно. Первые пробы... На это ушло дня два — достаточно, чтобы понять, что женщины из них выходят сносные. Мы работали над различиями между ними, у них должны были быть разные характеры.
Вы знамениты тем, что обрядили Джека Леммона и Тони Кертиса в женские платья. А сами вы когда-нибудь переодевались в женское платье?
(Удивленно.) Нет, никогда.
Даже для того, чтобы показать актерам, как нужно играть?
Никогда! Я говорил им, как играть, и они играли как нужно.
Как появилось название «Некоторые любят погорячее»?
Из ниоткуда, его придумал Даймонд. Он сказал: «Только знаешь, на „Парамаунт“ уже была картина с таким названием, с Бобом Хоупом (1939)». Но он решил: «Раз нашу картину мы снимаем для „Парамаунт“, назовем ее „Некоторые любят погорячее“. Звучало хорошо. Ведь хорошо же звучит? А потом мы подправили диалоги, чтобы ввернуть туда название. Тони Кертис говорит: «Ну, ты же знаешь, некоторые любят погорячее».
Не сильно. Первые пробы... На это ушло дня два — достаточно, чтобы понять, что женщины из них выходят сносные. Мы работали над различиями между ними, у них должны были быть разные характеры.
Вы знамениты тем, что обрядили Джека Леммона и Тони Кертиса в женские платья. А сами вы когда-нибудь переодевались в женское платье?
(Удивленно.) Нет, никогда.
Даже для того, чтобы показать актерам, как нужно играть?
Никогда! Я говорил им, как играть, и они играли как нужно.
Как появилось название «Некоторые любят погорячее»?
Из ниоткуда, его придумал Даймонд. Он сказал: «Только знаешь, на „Парамаунт“ уже была картина с таким названием, с Бобом Хоупом (1939)». Но он решил: «Раз нашу картину мы снимаем для „Парамаунт“, назовем ее „Некоторые любят погорячее“. Звучало хорошо. Ведь хорошо же звучит? А потом мы подправили диалоги, чтобы ввернуть туда название. Тони Кертис говорит: «Ну, ты же знаешь, некоторые любят погорячее».
Легко, очень легко. Мы не делали больше одного-двух дублей — это хорошо, это дельно. Но другие сцены снимать было не так легко. Потому что, не знаю, у Монро был какой-то зажим, или эти сцены о чем-то ей напоминали... Она не могла разложить все это по полкам у себя в голове. Поэтому мы делали очень много дублей, всегда через плечи парней [Леммона и Кертиса], которым приходилось носить туфли на высокой платформе. С непривычки это больно. Да уж, Мэрилин была та еще штучка. Я сразу знал, что буду на грани умопомешательства. И я полдюжины раз был готов свихнуться совсем. Но всегда говорил себе, что я ей не муж. (Смеется.) А после возвращаешься домой, не ешь на ночь, а только принимаешь снотворное, просыпаешься утром и начинаешь все заново.
С Монро было легче работать над «Некоторые любят погорячее» или над «Зудом седьмого года?
В момент съемок «Некоторые любят погорячее» она была уже взрослее, так что тогда было уже полегче. Но не слишком-то легко, понимаете? Вопрос стоял так: «Как сделать , чтобы у нее появилось настроение?» Чтобы не возникала стена, чтобы не биться об эту стену. В ней была этакая элегантная вульгарность. По-моему, это очень важно. И она на лету схватывала все шутки. Ей не приходилось ничего объяснять. Она пришла на первую репетицию и играла идеально, когда помнила текст. Могла безупречно сыграть диалог на три страницы, а потом застопориться на фразе: «Это я, Душечка». Меня немного бесило — нет, не немного, страшно бесило, — [когда] она опаздывала на съемки. Но я терпел и ждал ее. Но если уж она приходила, то все делала как надо. Если на это требовалось восемьдесят дублей, я терпел и снимал восемьдесят дублей, потому что восемьдесят первый был очень хорош.
Легко, очень легко. Мы не делали больше одного-двух дублей — это хорошо, это дельно. Но другие сцены снимать было не так легко. Потому что, не знаю, у Монро был какой-то зажим, или эти сцены о чем-то ей напоминали... Она не могла разложить все это по полкам у себя в голове. Поэтому мы делали очень много дублей, всегда через плечи парней [Леммона и Кертиса], которым приходилось носить туфли на высокой платформе. С непривычки это больно. Да уж, Мэрилин была та еще штучка. Я сразу знал, что буду на грани умопомешательства. И я полдюжины раз был готов свихнуться совсем. Но всегда говорил себе, что я ей не муж. (Смеется.) А после возвращаешься домой, не ешь на ночь, а только принимаешь снотворное, просыпаешься утром и начинаешь все заново.
С Монро было легче работать над «Некоторые любят погорячее» или над «Зудом седьмого года?
В момент съемок «Некоторые любят погорячее» она была уже взрослее, так что тогда было уже полегче. Но не слишком-то легко, понимаете? Вопрос стоял так: «Как сделать , чтобы у нее появилось настроение?» Чтобы не возникала стена, чтобы не биться об эту стену. В ней была этакая элегантная вульгарность. По-моему, это очень важно. И она на лету схватывала все шутки. Ей не приходилось ничего объяснять. Она пришла на первую репетицию и играла идеально, когда помнила текст. Могла безупречно сыграть диалог на три страницы, а потом застопориться на фразе: «Это я, Душечка». Меня немного бесило — нет, не немного, страшно бесило, — [когда] она опаздывала на съемки. Но я терпел и ждал ее. Но если уж она приходила, то все делала как надо. Если на это требовалось восемьдесят дублей, я терпел и снимал восемьдесят дублей, потому что восемьдесят первый был очень хорош.