Царица воров

В мае 1891 года Сонька совершила новый побег. В погоню за ней бросили два взвода солдат, которые несколько дней прочесывали окрестные леса до тех пор, пока худенькая беглянка сама не выскочила на опушку, прямо к цепи солдат. Офицер скомандовал: “Пли”, — но Сонька успела упасть на землю. 30 пуль прошли выше. “Не стреляйте! Сдаюсь!” — завопила женщина. За этот побег Соньку передали страшному сахалинскому палачу Комлеву. Раздетой донага, окруженной сотнями арестантов, под их поощрительное улюлюканье палач нанес ей пятнадцать ударов плетью, после чего Сонька была закована в ручные кандалы и помещена в одиночную камеру, где просидела почти три года. Ни одна женщна раньше не подвергалась такому наказанию. Но прошел слух, что это уже была не Сонька, а «сменщица», подставное лицо.

Зимой 1894 года Сонька перешла в категорию поселенок. Ее определили на жительство к старому знакомому еще по воле Степану Богданову — одному из самых страшных каторжан, сосланному за убийство. Степана боялся весь остров, но только не Золотая Ручка. А затем вдвоем они опять попытались убежать с острова. Но долгие каторжные годы даром не прошли — силенок совсем не осталось. К тому же у Соньки начала сохнуть левая рука. Женщина быстро выбилась из сил, и Богданов несколько верст ее нес, пока не свалился сам... Тут их и догнали солдаты. Наказывать уже не стали, только усилили надзор.

Антон Павлович Чехов, увидев во время путешествия по Сахалину знаменитую авантюристку, так описал ее в книге "Сахалин", "маленькая, худенькая, уже седеющая женщина с помятым старушечьим лицом... Она ходит по своей камере из угла в угол, и кажется, что она все время нюхает воздух, как мышь в мышеловке, и выражение лица у нее мышиное...". К моменту описываемых Чеховым событий, то есть в 1891 году, Софье Блювштейн было всего сорок пять лет!

Кстати, сахалинский фотограф Иннокентий Игнатьевич Павловский прислал Чехову снимок "Заковка в ручные кандалы знаменитой Соньки Золотой Ручки", который сейчас хранится в Государственном литературном музее.

Подробнее писал о "Соньке - золотой ручке" Влас Михайлович Дорошевич, талантливый репортер своего времени, который встречался с ней во время своей поездки на Сахалин в 1905 году, когда Софья Ивановна уже проживала на поселении со своим сожителем ссыльнопоселенцем Богдановым. По лагерной терминологии она считалась "крестьянкой из ссыльных", но всероссийская, почти европейская знаменитость Сонька и на Сахалине была в центре внимания. Сожитель Софьи - Богданов - говорил о ней Дорошевичу: "Теперича Софья Ивановна больны и никакими делами не занимаются".

Дорошевич с нетерпением ожидал встречи с "Мефистофелем", "Рокамболем в юбке", с могучей преступной натурой, которую не сломили не каторги, ни одиночные камеры, ни тяжелые ручные кандалы. И вот, наконец, долгожданная встреча состоялась. Перед глазами знаменитого журналиста и репортера стояла небольшая, хрупкая старушка со следами ушедшей молодости, с нарумяненным, сморщенным, как печеное яблоко, лицом, в стареньком капоте. "Неужели, - подумал Дорошевич, - это была Она?". По манере говорить она была простая одесская мещанка, лавочница, знавшая идиш и немецкий язык. Прекрасный знаток человеческих характеров, Дорошевич не мог понять, как ее жертвы могли принимать "Золотую ручку" за знаменитую артистку или вдовушку-аристократку?

Соня на Сахалине

На самом деле даже начальство каторги не было уверено, что срок отбывает именно Софья Блювштейн. Особенно после того, как по Европе в конце девяностых прокатилась серия преступлений, похожих по почерку на Сонькин.

Сахалинские чиновники, узнавшие, что Дорошевич видел и помнил фотографии "Золотой ручки", снятые еще до суда, расспрашивали его: "Ну, что, она? Та самая?". На что журналист, обладавший прекрасной профессиональной памятью отвечал: "Да, но только остатки той Соньки".

Подкупили))

Запросто.

Якобы, после отбытия срока в одиночке и перевода на поселение, она стала содержательницей квасной в Александровском посту. Организовала оркестр из четырех поселенцев, построила карусель, нашла бродягу-фокусника, устраивала представления, танцы, изо всех сил копируя милые сердцу одесские кафешантаны. Торговала из-под полы водкой, что было строго запрещено на Сахалине, открыла игорный дом-избу. И хотя об этом было широко известно, никакие обыски не выявляли производителя "зеленого змия". Только пустые бутылки из-под кваса находили стражи порядка. По слухам, Сонька продавала и покупала ворованные вещи, но засечь краденое полиции не удавалось.

Таким образом она "боролась за жизнь", мечтая снова вернуться на волю. Она закидала столичного репортера вопросами о городе ее детства - Одессе. Во время одной из встреч Сонька сказала Дорошевичу, что у нее в Одессе остались две дочки, которые выступали в оперетте в качестве пажей. Она умоляла сообщить ей об их судьбе, так как давно не получала от них никаких известий. Как писал Дорошевич об этой истории, "Рокамболя в юбке больше не было". Перед столичным репортером рыдала старушка - мать своих детей, о судьбе которых она давно ничего не знала.

О последних днях жизни знаменитой Соньки-Золотой ручки достоверно не известно. Якобы она, больная и ожесточившаяся, решилась на новый побег и покинула Александровск. Прошла около двух верст и, потеряв силы, упала. Ее нашли конвойные, а через несколько дней Золотая Ручка умерла.

Заключенная была похоронена на кладбище каторжан Александровского поста. Однако ярые поклонники ее таланта утверждали, что оставив «сменщицу» на каторге, Сонька вернулась в Россию, о чем свидетельствуют ее новые похождения всколыхнувшие империю и Европу в конце XIX – XX вв. Она встретилась со своими детьми и, в конце-концов, отказалась от порочного ремесла эмигрировав за границу.