Пять лет назад моя жизнь резко переменилась – мужчине, с которым мы были вместе четыре года, вдруг предложили работу в Мексике. За следующие полгода я успела выйти за него замуж, поменять место работы, получить ипотеку, купить квартиру, разобрать тонны вещей, скопившихся в нашей небольшой однушке, развезти их на хранение по трем разным городам, и, наконец, уехать. А еще через полтора года я забеременела.
Страховки у меня не было, поэтому на восьмой неделе мы отправились к частному врачу. Испанский я знала так себе, муж выступать в роли переводчика не мог, так как во всех этих гинекологических терминах и на родном русском не разбирался. В итоге мы выбрали единственного русскоговорящего гинеколога, практикующего в Мехико, у которого я и наблюдалась все девять месяцев.
Судя по рассказам моих рожавших в России подруг, моя беременность была просто «халявной». Каждый месяц-полтора мы приезжали к врачу, меня взвешивали, измеряли давление, делали УЗИ, раза два я сдала дополнительные анализы. Скрининги и 3-D УЗИ врач рекомендовала сделать, но особо не настаивала. К другим специалистам меня не отправляли, поэтому я только планово сходила к стоматологу. На пятом месяце я даже слетала на месяц в Россию.
К врачу мы всегда ходили вдвоем: во-первых, у мужа вопросов было еще больше, чем у меня, во-вторых, вместе наблюдать, как ваш общий ребенок превращается из непонятной точки во вполне себе настоящего человечка с настоящими ручками и ножками и может, например, помахать вам (ну а кому же еще) – бесценно, и пропускать это, по-моему, просто глупо.
Что интересно, я ни разу не видела в очереди у своего врача одинокую беременную женщину. Для мексиканцев семья – это самая важная в мире вещь (возможно, после вкусной еды и кока-колы), поэтому на приемы к гинекологу по случаю беременности все ходят с отцами будущих детей, или хотя бы с родителями, сестрами или подругами. В кабинет на консультацию к частным врачам заходят всей толпой, в государственных клиниках некоторые специалисты родственников не пускают, но те все равно ждут в коридоре.
Месяце на седьмом мы начали выбирать госпиталь для родов. Если ты рожаешь в Мексике в государственной больнице, то система более или менее похожа на российскую (то есть как повезет), за тем исключением, что чаще всего роды проходят не в роддомах, а в специальных отделениях в больницах. А вот в частных клиниках все несколько сложнее. Роды так же проходят в многопрофильном госпитале – на одном этаже с тобой могут удалять аппендицит у взрослого или снимать гипс ребенку. Но ты, по сути, оплачиваешь два разных пакета – отдельно обговаривается гонорар врачей (акушер-гинеколог, его ассистент, педиатр-неонатолог, анестезиолог при необходимости), которые могут приехать в разные больницы, но предпочитают все же работать уже устоявшейся или хотя бы знакомой бригадой. Второй пакет – это услуги госпиталя, оборудование, материалы и медикаменты. То есть госпиталь выступает в роли отеля, и сколько будет у него звезд – решать вам. Принимает роды обычно тот врач, который вел беременность.
Мы объездили около десяти больниц. Интересно, что даже в дорогущих клиниках далеко не везде было совместное с ребенком пребывание, зато везде обязательно подчеркивалось, какая у них отличная охрана и великолепно выстроенная система безопасности. Для Мексики, к сожалению, это актуально.
Я была уверена, что мой сын не будет слишком торопиться с появлением на свет, поэтому, когда вечером накануне ПДР у меня начались несильные схватки, очень удивилась. Позвонила врачу. «Как часто они у тебя? Раз в десять-пятнадцать минут? Звони, когда будут каждые пять минут, и регулярно», – сказала мне она. Окей, ответила я, крабиком переворачиваясь с одного бока на другой. Очень хотелось шоколадку. На часах было одиннадцать вечера. «Беременной женщине, даже если она бегемот, нельзя отказывать в маленьких удовольствиях», – подумала я. «Одиннадцать вечера!» – завопил муж, которому совершенно не хотелось вставать с теплого дивана. Но встать все равно пришлось: уже через десять минут стало понятно, что надо ехать к врачу прямо сейчас. Кстати, шоколадку я съела только через два месяца.
Мы взяли деньги, рюкзак с давно собранными вещами, и поехали в консультацию, куда и подошла наша врач, живущая неподалеку. Еще через полчаса было принято решение ехать в госпиталь рожать. Вернее, делать кесарево. «А ты точно рожаешь? Тебе очень больно?» -– волновался муж, очень медленно объезжая все ямки на дорогах. «Точно-точно», – успокоила с заднего сиденья врач, обзванивая остальную бригаду. Пока муж оплачивал контракт, меня отвезли в дородовую комнату. Там в перерыве между схватками, вся обвешанная датчиками и капельницами, я рассказала мальчику в голубом халате про свой рост и вес, аллергии и родственников. Рассказала бы и больше, но во время схваток мычать и стонать оказалось как-то проще. Потом в комнате появился какой-то мужчина в халате и маске. «Эй, а это кто еще такой?» – возмутилась я. Хорошо, что не вслух – оказалось, это был муж.
Меня отвезли в операционную, где уже ждали врачи и один наблюдатель от госпиталя. Муж, который, по-моему, переживал больше меня, какое-то время шатался по коридору вместе с такими же потерянными родственниками женщины из соседнего родзала, потом его наконец пустили ко мне – в халате, бахилах и маске. Флюорография? Дополнительные анализы для сопровождающих? Нет, не слышали. Маленькая и хрупкая девушка-анестезиолог в веселенькой оранжевой униформе, больше похожая на студентку, чем на врача, сделала мне укол в спину. Это был самый приятный момент родов, потому что следующие сутки боли я не чувствовала вообще.
Между мной и моим животом поставили ширмочку. Я лежала на спине и честно старалась не смотреть наверх – в какой-то металлической штуке (возможно, это была одна из нескольких ламп, которую не включили) отражался живот, а любоваться там, скажем прямо, было нечем. Муж сидел рядом и держал меня за руку. Говорили ли мы о чем-то в тот момент? Мы оба не помним.
Это очень быстрая операция, и буквально через несколько минут я услышала крик и отстраненно подумала: «О, ребенок где-то. Стоп, это же мой ребенок, он появился на свет!»
Неонатолог забрала нашего сына на соседний столик, откуда через минуту я услышала перепалку:
– Режь! Бери ножницы и режь!
– Нет, я не хочу! Вы сами режьте!
– Надо, все отцы это делают!
Да, в итоге он это сделал – перерезал пуповину, хоть и под нажимом врача.
Наконец нашего сына, уже закутанного в пеленки (без шапочки, кстати) показали мне, дали обнять и поцеловать. Следующие часа четыре я провела в отделении интенсивной терапии, малыш – в инкубаторе, а счастливый отец – в коридоре, заполняя тысячи бумажек и обзванивая родственников.
Рано утром меня перевезли в палату, туда же прикатили люльку с ребенком, туда же пришел муж, до сих пор не отошедший от шока и радости. Послеродовая палата в частных госпиталях Мехико была бы похожа на гостиничный номер, если б не капельницы и не специальная кровать. Для мужа был диванчик, где он и провел следующую ночь. Так как первые сутки я не могла вставать, то правильно держать сына и надевать подгузник медсестры учили его, и муж, надо сказать, великолепно справился. К вечеру мне принесли еду – клянусь, никогда я не ела ничего вкуснее этого супа-лапши с овощами и куриной отбивной!
Потом к нам заехали друзья, которые привезли забытое нами в суматохе автокресло. Их пустили прямо в палату, без каких-либо халатов, бахил и прочих церемоний, правда, напомнив, что посещения разрешены только до девяти вечера. Говорят, два посетителя за все время после родов – это очень скромно, мексиканские родственники навещают новенького члена семьи всей толпой сразу.
На следующий день мне разрешили встать, и мы, вместе походив (я – по стенке, муж с сыном на руках – по палате), поняли, что очень хочется домой. Через пару часов врачи осмотрели нас с сыном и отпустили, велев показаться через неделю. К ужасу и удивлению своих рожавших в России родственниц и подруг, я была дома уже через полтора дня после кесарева. Обычно после этой операции в Мехико выписывают через два-три дня, а после естественных родов – через один-два.
– Ты не жалеешь, что был на родах? – спросила я однажды мужа.
– Ну, это тяжело и очень страшно, – подумав, признался он. – Но если бы меня там не было, кто держал бы нашего сына на руках, когда он только появился на свет?
Также читайте историю о родах в самом старом роддоме Петербурга.
