– Много лет назад, еще до замужества, у меня возникали мысли о приемном ребенке, – вспоминает Лада Родионова. – Но взять ребенка тогда можно было только при наличии полной семьи, и я оставила эту затею. А когда вышла замуж и появились свои дети, задумываться о приемных малышах уже было некогда. Шли годы, дети, Аня и Максим, подрастали. Но однажды случилась трагедия – Лада потеряла мужа, он погиб.
Как-то раз в интернете я наткнулась на статью о том, что ребенку в детдоме для нормальной социализации необходим контакт со взрослым, который бы его поддерживал и искренне интересовался бы его судьбой. Впоследствии дети легче адаптируются ко взрослой жизни, если в их жизни есть такой человек, пусть даже не усыновитель, а просто друг, который регулярно пишет письма или звонит. Взять ребенка в семью я была не готова, но помочь хотелось. Связалась с волонтерами, и они дали мне список детей из детских домов, которые хотели бы переписываться с кем-то из взрослых. Я выбрала 8-летнюю Машу, которая жила в 800 километрах от Москвы, и написала ей.
Из общения на форуме волонтеров Лада уже знала, что эпистолярный жанр дается детям тяжело. «Здравствуйте. У меня все хорошо. Я не знаю, что писать. До свидания» – письма примерно такого содержания волонтеры нередко получали в ответ на свои послания.
– В первом письме Маше я просто попросила ее рассказать о себе, ответить на мои вопросы, – рассказывает Лада. – Прямо небольшой список был: чем любишь заниматься, какие уроки в школе нравятся и т.д. Еще предложила приложить к письму рисунок. Через три недели я получила подробное письмо с ответами на свои вопросы, написанное ровным, аккуратным почерком. Оказалось, первое письмо Маше помог написать кто-то из старших. Завязалась переписка.
Очень скоро Маша сообщила, что за хорошую учебу ее сестре Инге (ей тогда было 12) подарили мобильный телефон и «на него можно звонить». Лада долго не решалась набрать номер: из рассказов волонтеров знала, что при более близком контакте дети часто просят положить им денег на телефон, прислать подарки, могут позвонить посреди ночи или даже попросить забрать домой... Лада не была готова к этому: после смерти мужа она в одиночку растила двоих детей, и взять на себя ответственность за еще одного (а скорее двух с учетом Инги) просто не могла.
Наконец, решившись на звонок, Лада услышала, что тембр голоса Марии точь-в-точь совпадает с тембром Максима, ее сына. Маша показалась ей робкой девчушкой, которая от стеснительности старалась говорить очень быстро. Позже выяснилось, что с чужими людьми Маша вообще не разговаривала.
А потом она вдруг предложила: «Хочешь, я тебе сказку почитаю?» Я согласилась, и Маша начала читать какие-то русские народные сказки, ей как раз книжку подарили. В следующий раз читала уже я. Я стала регулярно звонить, и по телефону мы прочитали много книг. Так прошло лето, Маша перешла во второй класс. Однажды после долгого чтения я сказала: «Пора прощаться, а «Золушку» я дочитаю тебе в следующий раз.
Но позвонив через несколько дней, Лада узнала, что из-за отставания в учебе Машу перевели в реабилитационный центр для сирот – увезли в другой город, разлучив с сестрой Ингой. «Я позвонила туда, и меня строго спросили: «Кто вы такая? Вы что, родственница? А раз не родственница, так и не звоните больше». Лада проявляла настойчивость, продолжала беспокоить звонками руководство центра, и в конце концов ей сказали, что звонить и читать сказки по телефону детского учреждения нельзя: «Не положено». Не разрешили и поговорить с Машей по мобильному телефону воспитательницы: «Это ее личный телефон, вдруг ей в это время муж позвонит?»
– Переговоры зашли в тупик. Тогда я спросила, можно ли мне купить телефон и привезти его девочке, чтобы мы могли общаться, – вспоминает Лада. – С таким вариантом директор согласился. Купила комплект из двух простейших телефонов – один для Маши, другой для Инги. Двенадцать часов в поезде – и я была на месте.
Познакомиться лично Ладе и Маше в тот раз так и не удалось: по словам руководства, детей увезли в цирк, к тому же без оформления документов в органах опеки такие встречи не положены. Лада заехала в детский дом к Инге, чтобы передать телефон. «Инга поблагодарила и рассказала мне, что они с Машей очень скучают друг по другу, – рассказывает Лада. – Пару раз Ингу возили с оказией к Маше, а потом директор прямо сказал, мол, поживи пока без Маши – она в наш детдом не вернется. Родители обеих девочек погибли, в сиротской системе сестры провели на тот момент около года. Надо ли говорить, насколько тяжело они переносили разлуку?»
Со слов Инги Лада узнала, что некоторых детей на выходные забирают на гостевой режим приемные родители. «Я буду просить директора, чтобы нас с Машей тоже забирали, мы бы тогда могли видеться хоть по выходным», – сказала Инга.
– Вернувшись домой, я отправилась в наш отдел опеки, чтобы узнать подробнее, какие документы нужны для гостевого режима. Я не нацеливалась ни на приемную семью, ни на опекунство, а сразу позвонила Инге и объяснила, что могу взять их только на зимние каникулы, чтобы дать им возможность пообщаться с сестрой.
Новый 2012 год Инга и Маша встретили у Лады. «У нас дома в те дни было много детей: Аня и Максим, мои племянники, так что никому не было скучно. Первые три дня девочки были как шелковые: чистили зубы, аккуратно складывали свою одежду и не шумели, чем несказанно меня удивляли. Но уже на четвертый день они «оттаяли» и стали вести себя как обычные дети. Мы наряжали елку, лепили снеговиков, играли в снежки, завели Инге страничку в соцсети, чтобы она могла связаться с кровными родственниками... За десять дней ни Инга, ни Маша ни разу не заикнулись о том, чтобы остаться у меня навсегда – понимали, что мы об этом не договаривались. Но уже перед самым отъездом расплакались и сказали, что не хотят возвращаться...».
Скрепя сердце, Лада Родионова, как и положено, вернула детей в учреждения. Но теперь уже не могла не думать о том, чтобы забрать сестер насовсем. И все-таки решилась...
Я все продумала и просчитала – моего небольшого дохода от предпринимательства (мы выпускали городскую газету) должно было более или менее хватить на содержание четверых детей. Я не очень вникала тогда в финансовые моменты оформления приемной семьи, и выплата мне вознаграждения приятно удивила.
Лада вспоминает, что каких-то серьезных сложностей в процессе адаптации приемных детей не возникло. И Маша, и Инга легко влились в семью, поладили с Аней и Максимом. Постепенно наладились и учебные дела, а Маша стала «оттаивать» и преодолевать свою стеснительность.
«Аня дома? Аня мамина?»
Прошло несколько лет. «Когда старшие дети, Аня и Инга, выросли, я задумалась, не принять ли в семью еще детей? – рассказывает Лада Родионова. – Но отогнала от себя эту мысль: нет, надо вырастить Максима и Машу и устроить наконец свою личную жизнь...». Но планы нарушил случай: как-то Лада увидела в интернете анкету маленькой девочки из Магадана. Ане было почти 4 года, и ее вот-вот должны были перевести из дома ребенка в детский дом для инвалидов: у малышки ДЦП. Мама отказалась от нее еще при рождении.
С фотографии на меня смотрела девчушка с озорной улыбкой и смеющимися глазами. Как только я ее увидела, сразу поняла, что пройти мимо не смогу. Уже внутренне решившись на то, чтобы забрать девочку, я стала искать информацию о ней. Позвонила в дом ребенка, где меня сразу строго спросили: «Вы готовы взять ребенка-инвалида?» Посмотрела короткое официальное видео (на нем малышка только училась ползать) и снова убедилась в том, что это «мой» ребенок…
– Огромным подспорьем стала программа «Летим за ребенком» благотворительного фонда «Измени одну жизнь» и авиакомпании «ВИМ-авиа», – говорит Лада. – Я бы, конечно, забрала ребенка и сама, но пока собирала бы деньги на билеты, девочка успела бы пережить стресс от перевода в другое детское учреждение... Благодаря программе в середине сентября мы были уже вместе, дома! Поскольку Аня-большая у нас уже есть, вновь прибывшая стала Аней-маленькой.
Уход за Аней-маленькой оказался непростым: ежедневно девочка должна выполнять специальный комплекс упражнений. Приемная мама возит ее в реабилитационный центр на занятия.
– За несколько месяцев мы увидели очень серьезный прогресс, – рассказывает Лада. – Все это благодаря упорству и целеустремленности самой Ани: когда у нее стали получаться первые шаги, она ничего не хотела делать – только ходить, ходить и ходить... Малышка словно поставила себе цель и постепенно шла к ней. Это удивительно для такого маленького ребенка. Аня все время вырывала свои ручки из моих, чтобы идти самостоятельно, без поддержки. Сейчас она уже неплохо передвигается, и появились новые интересы – играть на детской площадке, качаться на качелях...
Когда Аню-маленькую только забрали домой, она практически не говорила – употребляла лишь несколько слов: «дай», «ням-ням».
Мы организовали занятия с логопедом, много читаем, занимаемся, смотрим хорошие мультфильмы. Раньше в книжках Аня видела только игрушки, а сейчас может посидеть и спокойно послушать. Ситуация с речью значительно улучшилась: Анюта уже не только говорит отдельные слова, но и пытается строить фразы. Идет активное накопление словарного запаса – все время ходит за нами и интересуется: «Что это? А что это?» Часто спрашивает меня: «Аня дома?» или «Аня мамина?»
Исправляется и ситуация с питанием. Оказавшись дома, Анюта, как и многие приемные дети в период адаптации, просила кушать чуть ли не каждые полчаса. При этом некоторая пища явно казалась ей незнакомой (например, йогурт или банан), зато хлеб она готова была жевать постоянно. «Сейчас мы более или менее вошли в нормальный режим питания», – говорит Лада.
Постепенно Аня учится сдерживать агрессию. Раньше она пыталась кусаться и царапаться, когда ей что-то не нравилось. «Я строго сказала ей, что маму нельзя обижать, и теперь бывает, что Аня уже заносит руку, чтобы меня поцарапать, а потом подумает и опускает. При этом очень забавно наблюдать за внутренней борьбой, которая отражается у нее на лице».
Старшие дети были готовы к появлению в доме малыша: начав собирать документы, Лада каждый день понемногу рассказывала Маше и Максиму о том, что скоро у них появится сестричка, которой нужно будет много внимания.
– Хорошо, когда в семье у старших есть возможность позаботиться о младших, – считает Лада. – Мне бы хотелось, чтобы дети не росли эгоистами, а когда-нибудь вступили в семейную жизнь уже подготовленными. Я очень радуюсь, когда вижу, что Маша играет с Анютой, учит ее показывать части тела у кукол, называть цвета. Максим поначалу немного ревновал, но мы стараемся объяснить ему, что мама его по-прежнему очень любит. Просто именно сейчас малышке требуется много внимания для реабилитации. И мы очень хотим ей его дать...
Читайте также: «За год у нас стало вдвое больше детей»
