Дорогие пользователи! С 15 декабря Форум Дети закрыт для общения. Выражаем благодарность всем нашим пользователям, принимавшим участие в дискуссиях и горячих спорах. Редакция сосредоточится на выпуске увлекательных статей и новостей, которые вы сможете обсудить в комментариях. Не пропустите!
не-конкурс: 12 рассказов
Дорогие любители форумских писательских конкурсов!
хочу сообщить, что в летнее время, когда у основного конкурса рассказов каникулы, мы решили провести (как и прошлым летом) эксперимент по написанию совместных рассказов. их получилось 12, сегодня представляем их вам к прочтению, обсуждению и тп.
голосовать не нужно
угадывать авторов - можно
подробности ниже, а список авторов пусть будет на виду:
Ящер
Арсалана
Некоторые люди такие дуры
КапсЮль
Пятачок
Кукушка
Надин Губер
Роль второго плана
Божья коровка
Любая женщина всегда в итоге осень
Му-му
Крысатуля
и впервые с нами в качества автора – ура! - Женька-пенька!
хочу сообщить, что в летнее время, когда у основного конкурса рассказов каникулы, мы решили провести (как и прошлым летом) эксперимент по написанию совместных рассказов. их получилось 12, сегодня представляем их вам к прочтению, обсуждению и тп.
голосовать не нужно
угадывать авторов - можно
подробности ниже, а список авторов пусть будет на виду:
Ящер
Арсалана
Некоторые люди такие дуры
КапсЮль
Пятачок
Кукушка
Надин Губер
Роль второго плана
Божья коровка
Любая женщина всегда в итоге осень
Му-му
Крысатуля
и впервые с нами в качества автора – ура! - Женька-пенька!
Тема закрытаТема скрыта
(жанр – триллер)
1.
-Мэри, ложись уже спать! - Стив настойчиво звал жену, которая замерла возле приоткрытого тёмного окна.
- Дорогой, тише, мне кажется, что у нас кто-то есть во дворе, - тревожно сказала она.
- Милая, да кто там может быть? Все двери я запер, и гараж тоже. Сигнализация включена, - он нехотя поднялся, встал рядом с Мэри и даже приложил ухо к сетке.
Тёплый летний воздух будто сгустился после жаркого дня, было очень тихо, в соседних коттеджах не горел свет. Кузнечики и те затихли.
- Тишина. Но если хочешь, я могу выйти и проверить, - предложил Стив.
- Нет, не выходи, пожалуйста! - Мэри в панике схватила его за руку и потянула к себе.
- Вот странная женщина!.. - пробурчал муж и закрыл окно.
Ночью Мэри проснулась от странного звука. Где-то совсем рядом плакал ребёнок.
- Не может быть! - Мэри накинула халат, подбежала к окну, - ничего не видно...
Стив спал.
"Не буду его будить, посмотрю сама", - Мэри вышла во двор и прислушалась. Стояла тишина.
"Наверное, к Ричардсонам приехали гости с маленьким ребёнком", - заключила молодая женщина.
Мэри еще немного постояла во дворе, с удовольствием вдыхая свежий ночной воздух, и уже собралась зайти домой, как детский плач раздался совсем рядом, в кустах акации. Мэри бросилась к ним, раздвинула ветки и обнаружила маленькую девочку, совсем крошку, не больше двух лет.
"Милосердный Боже, как ты тут оказалась! Ну, иди сюда!"
Мэри подхватила ребёнка на руки (девочка была совсем лёгкой) и вбежала в дом.
- Стив, проснись! Надо звонить в полицию! У нас во дворе был ребёнок! - позвала она, но муж не просыпался. - Стив!!!
Мэри посадила ребёнка на диван в гостиной и побежала наверх.
2.
Мэри трясла Стива за плечо, но тот мычал что-то сквозь сон, потом перевернулся на другой бок и залез с головой под одеяло.
"Ладно, потом его разбужу, сначала вызову полицию, чтобы забрали ребёнка», - подумала Мэри.
Доброжелательный металлический голос в трубке сказал:
- Вы позвонили в полицию. Если по поводу ограбления, нажмите клавишу один. Если ваше имущество подвергается взлому, нажмите клавишу два. Если вашей жизни угрожает опасность, нажмите клавишу три. Если на ваших глазах подвергается опасности чужая жизнь, нажмите клавишу четыре. Если вы являетесь свидетелем противоправных действий, нажмите клавишу пять. Если хотите пожаловаться на соседей, нажмите клавишу шесть. Если вам мешает шум на улице, нажмите клавишу семь. Если вы ошибочно набрали номер, нажмите ноль. Прослушать сообщение дополнительно - нажмите решетку.
Мэри глухо застонала и опустилась в кресло. Какую кнопку нажать, какую? Как связаться с живым полицейским? Чёрт бы побрал оптимизацию полиции.
От девочки с первого этажа не было слышно ни звука.
Металлический голос в телефоне продолжил заново:
- Вы позвонили в полицию. Если по поводу ограбления, нажмите клавишу один. Если ваше имущество подвергается взлому, нажмите клавишу два. Если вашей жизни угрожает опасность, нажмите клавишу три...
- Стив, - она опять начала будить мужа, - спустись вниз, там на диване ребёнок, девочка. Присмотри за ней, пока она не начала плакать снова. Стив, ну вставай же.
Стив смотрел на неё непонимающими глазами:
- Ты родила ребёнка? Девочку?
- ... Если вам мешает шум на улице, нажмите клавишу семь. Если вы ошибочно набрали номер, нажмите ноль, - безмятежно продолжал металлический голос в телефоне.
- Господи, Стив! В нашем дворе был ребёнок. Я завела её в дом. Пойди вниз, проверь, всё ли с ней в порядке. Я пытаюсь дозвониться в полицию.
Стив накинул халат и нехотя поплелся вниз по лестнице.
- ...Соединение с оператором - цифра восемь, - неожиданно продолжил голос в телефоне.
"О, наконец-то", - с облегчением вздохнула Мэри.
- К сожалению, все операторы заняты, - продолжил голос в телефоне, - ожидайте соединения.
В режиме ожидания в трубке заиграл Рамштайн. Мэри вздрогнула и выронила трубку из рук.
Снизу раздался глухой звук, как будто что-то упало.
- Стив, - закричала Мэри. Она бросилась по лестнице, попутно включив весь свет на лестничной площадке и на первом этаже.
Стив без сознания лежал внизу, уткнувшись носом в собственную кровь.
Девочки на диване не было.
Её нигде не было.
Мэри заплакала от страха и повернула голову мужа, чтобы он не захлебнулся кровью. Стив был жив.
...Утром Стив, с перевязанным носом и загипсованной ногой, давал показания полицейскому Маркусу Габрилли. Что кроме него и жены дома никого не было. Что с лестницы его скинули - он чувствовал сильный толчок в спину.
Габрилли усмехнулся, недобро взглянув на Мэри:
- Хорошо, что соседи успели вызвать полицию, услышав шум.
- Девочку нашли? - спросила, волнуясь, Мэри.
- Никакой девочки в вашем доме не было.
- Понимаете, в чем дело, - мягко обратился Стив к полицейскому Габрилли, - моя жена два года назад потеряла ребенка. Я не уверен, но, кажется, она до сих пор она принимает успокоительные препараты в связи с этой трагедией. Девочка - плод её больного воображения.
- Это всё неправда! Зачем ты говоришь это, Стив?! - возмутилась Мэри.
- Вот видите, - вполголоса сказал Стив, - чуть что, она начинает кричать.
Габрилли что-то записал в протоколе, потом посмотрел на Мэри и сказал:
- Вы будете арестованы за попытку убийства вашего мужа. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде.
- Вы меня подозреваете? - удивилась Мэри. Она заплакала, вытирая слезы руками, всё ещё испачканными кровью Стива. Впрочем, её домашняя пижама тоже была в пятнах крови.
- Стив, - обратилась она к мужу, - Стив, скажи ему, как было дело. Я же вызывала полицию в это время! У них все вызовы должны записываться! Стив, позвони нашему адвокату!
- Вы же видите, - шепотом сказал Стив полицейскому, - она совсем не может себя контролировать. Придумала какой-то телефонный звонок.
- И часто у неё такие истерики? - вполголоса спросил Габрилли.
Стив пожал плечами:
- Бывали...Но я любил её. И она не была раньше агрессивной.
- Я вызову психиатрическую помощь, - сказал Габрилли, - от вас, как от мужа, нужны будут подписи для предварительного позмещения вашей жены в заведение. Свяжитесь с юристом, чтобы он помог вам уладить всё с бумагами.
- Вы хотите упечь меня в психиатрическую лечебницу?! - закричала Мэри.
- Не нервничай, милая, - ласково сказал Стив и погладил Мэри по голове, - мы сейчас всё уладим.
3.
Мэри зажмурила глаза и еще сильнее вжала лоб в решетку на окне перевозившего ее автомобиля. Этого просто не может быть! Ее муж - самый близкий человек, с которым они всего лишь три года назад давали клятву оставаться вместе и в горе, и в радости, предательски позволил врачам усадить ее в «дуровозку».
Более того, когда девушке удалось вырваться и она бросилась бежать к задней калитке, выходившей прямиком в лес, именно Стив перехватил ее и передал прямиком в крепкие руки двух дюжих санитаров.
Неожиданно машина резко затормозила, раздался жуткий скрежет раздираемой железной плоти. Мэри не смогла удержаться на скамье и плюхнулась на пол фургона, где уже валялось чье-то скрюченное тело, наверное, одного из сопровождающих ее санитаров.
Казалось, что какая-то неведомая сила подкинула автомобиль в воздух, дважды перевернула его, протащила по ряду припаркованных вдоль улицы машин и, наконец, бросила у самого перекрестка. Двери фургона распахнулись и Мэри, едва отошедшая от шока, тут же этим воспользовалась, благо удерживать ее было некому - водитель и оба санитара после аварии были без сознания, если не хуже. Но девушка не стала останавливаться, чтобы оценить силу травм у своих стражей. Тем более что рядом с машиной начали собираться досужие зеваки и о раненых должны были позаботиться.
- Вы видели, там был ребенок? - внезапно донесся из толпы слегка истерический женский голос, - Да я своими глазами видела малышку, стоящую прямо посреди мостовой. Откуда она взялась? Из-за нее машина так резко затормозила и перевернулась.
- Ох уж эти мамаши, - подхватил тему мужской тенорок, - понарожают детей, а присмотреть за ними не могут. Надеюсь, что девчушка не погибла.
- Да она как в воздухе растворилась. Только была, раз - и нет. Я глазам своим не поверила…
Мэри слышала этот диалог, стремительно удаляясь от места аварии в сторону своего дома. Опять девочка, малышка, до чего же странное совпадение...
Окна дома по обыкновению были распахнуты настежь. Девушка не стала сразу заходить в дом, а тихонечко прокралась под самую стену, поближе к открытому окну.
Стив был явно не один, судя по раздававшимся веселым голосам компанию ему составляли мужчина и женщина.
- Стив, любимый, какой же ты умница! - раздавался за окном тоненький, немного капризный голосок. Мэри очень удивилась, признав в обладательнице голоса юную соседку Сьюзен, про которую Стив всегда презрительно говорил: «Та вертихвостка из двенадцатого дома».
- Как ловко ты все подстроил, и твою идиотку жену наконец-то отправили в психушку! Ну, рассказывай, что же на самом деле произошло?
- Да я сам не могу толком понять. Мэри разбудила меня среди ночи, все ей какой-то ребенок чудился. Я начал спускаться, а она толкнула меня в спину. Ну а дальше просто повезло, что именно старик Габби приехал по вызову. Правда вот нос и нога слегка пострадали.
- Ты точно уверен, что это сделала твоя жена? - в хриплом баритоне Мэри без труда опознала инспектора Габрилли.
- Ну а кто, Габби, кто? Мы с ней вдвоем были в доме. Если ты помнишь, то именно сегодня ночью крошка Сью должна была сделать этой истеричке укол, который отправил бы ее в очень далекое путешествие. Но Мэри никак не могла улечься спать, все ей чудились какие-то шаги, шорохи, младенцы во дворе. Ну и я, соответственно, не мог незаметно запустить в дом Сью. Решил перенести на более удобное время, но случай сам подвернулся. Психушка - это даже лучше, по крайней мере никто не заподозрит меня в безвременной кончине драгоценной супруги.
- О, Стиви, ты такой умный! - восхищенно пропищала Сьюзен, и в комнате раздался звук страстных поцелуев.
4.
- Ублюдок! Так ты хотел меня убить?! - Мэри в ярости крикнула в открытое окно, но в гостиной никого не было, только работал телевизор.
Она перелезла через подоконник и увидела на диване вчерашнюю девочку.
- Господи! Но где же все?
Она схватила ребёнка на руки и крепко прижала к груди.
- Что же делать? Надо бежать, наверное, они только что вышли... Сейчас они узнают про аварию. Куда бежать? Нужны вещи и деньги...
Она поднялась в спальню, посадила девочку на кровать, продолжая бормотать. И случайно увидела своё отражение в зеркале - всё лицо было в крови:
- Надо умыться...
Выйдя из ванной, она услышала, что к дому подъехала машина.
- Детка, нам нужно бежать! - но ребёнка опять не было.
- Мэри Тайгер! Не бойтесь, мы не причиним вам вреда! - раздался голос в холле.
- О Господи, они опять захотят отправить меня в психушку! Нет! - она молниеносно закрыла дверь в спальню на замок и подбежала к окну, но во дворе её ждали Стив с инспектором Габрилли. А чуть дальше, хитро улыбаясь, стояла маленькая девочка и смотрела прямо на неё. У Мэри потемнело в глазах, последнее, что она помнила - ворвавшийся в спальню полицейский успел подхватить её на руки.
***
- Мэри, вы слышите меня? Мэри? Если слышите, можете моргнуть. Да, вот так.
Она медленно приходила в себя. Белый потолок с изображением саламандры, и добрые глаза инспектора Габрилли.
- Что со мной? Где я? - слабо прошептала Мэри.
- Миссис Мэри Элизабет Тайгер, вы находитесь на лечении в частной психиатрической клинике "Саламандра". Вы помните, кто я? - мягко спросил Габрилли.
- Вы - инспектор Габби! Где мой муж? Я всё знаю, вы хотели меня убить! Помогите!
Мэри стала кричать и звать на помощь, заметив, что руки и ноги закреплены эластичными бинтами, а она находится на больничной кровати.
- Успокойтесь. Сестра, придётся сделать больной укол, - инспектор повернулся к медсестре, и Мэри с ужасом узнала в ней соседку Сьюзен.
- Шлюха! Ты хотела меня убить! Помогите! - но медсестра уже вытирала место укола.
- Мэри, надеюсь, сейчас вы сможете меня выслушать. Очень прискорбно, что вы перестали пить таблетки, поэтому у вас и произошёл этот срыв. Вспомните, что год назад я выписал вас из этой клиники с условием, что вы продолжите лечение амбулаторно. И тут такой откат...
- Что вы несёте? Вы полицейский! А мой муж в сговоре с этой шлюхой!
- Мэри, мне очень жаль, но ваш муж умер два года назад, в той же автокатастрофе, когда вы потеряли вашего ребёнка. Я - ваш лечащий врач, доктор Маркус Габрилли. Позавчера ночью вы позвонили в клинику и попросили помощи, так как у вас опять начались галлюцинации. Я утром приехал за вами, но вы были уже не в себе и по дороге сюда выпрыгнули из нашей машины, разбив себе лицо, позже мы нашли вас дома без сознания. Вы припоминаете эти события?
- Нет! Я вам не верю! Вы хотите меня убить! - Мэри билась на кровати, пытаясь освободить руки.
- Сьюзен, сделайте ещё один укол.
Позже, когда Мэри уснула, медсестра с обидой произнесла: "Она опять называла меня шлюхой".
- Не обращайте внимания, такая уж у нас работа, Мэри очень больна, - грустно ответил доктор Габрилли.
- Но ведь совсем недавно она была адекватной?
- Сью, утрата мужа и ребёнка, пусть даже не рожденного - страшный удар для психики. Видимо, год назад я совершил ошибку, что выписал её из клиники.
- Как вы думаете, на этот раз она придёт в себя? - сочувственно спросила Сьюзен.
- Не знаю, будем надеяться, - доктор посмотрел на спящую Мэри и вышел из палаты.
5.
В комнате ещё не рассвело, когда Мэри пришла в себя в больничной палате. Руки по-прежнему были связаны. Голова гудела, онемевший язык еле-еле ворочался во рту. Очень хотелось пить.
В полумраке, в кресле напротив кровати, положив свои маленькие руки на колени, сидела девочка и болтала ногами.
Мэри зарычала и попробовала вырваться из бинтов. Бесполезно.
Девочка показала пальцем на дверь, сложила две ладони под щекой, наклонила голову и закрыла глаза.
"Она мне показывает, чтобы я притворилась спящей", - с трудом сообразила Мэри.
Мэри опустила голову на подушки и закрыла глаза.
Из коридора послышались шаги, и в палату зашёл доктор Габрилли и медсестра Сьюзен.
- Не переборщила ли ты, детка, с дозировкой на этот раз? Ты смотри, Сью, её смерть должна произойти не от препаратов, - он взял Мэри за руку и пощупал пульс, - Пульс ровный. Странно, что она до сих пор без сознания. Расслабь ей бинты, Сью.
Мэри наблюдала за ними из-под опущенных ресниц. Маркус Габрилли ходил по палате и о чем-то думал. Сьюзен освободила руки и ноги Мэри от бинтов и спросила доктора:
- Габби, когда же это всё кончится? Стив Тайгер ночью уехал отдыхать со своей очередной девкой на деньги жёнушки, а мы вынуждены обкалывать её препаратами и делать из неё идиотку?
- Лучше вспомни, Сью, как хорошо Стив оплачивает нам эту работу! Скоро Мэри Тайгер и сама поверит, что она психически нездорова. Нам же будет обеспечена безбедная и легкая жизнь.
Маркус Габрилли посмотрел на часы:
- Через полчаса, Сьюзен, надо будет проверить её состояние ещё раз.
И они вышли из комнаты.
Кровь бросилась к лицу Мэри. Она размяла руки и ноги. Пока можно двигаться, надо бежать.
"Нет", - вдруг подумалось ей, - "Пока рано".
Она босиком вышла из палаты в длинный темный коридор. Заглянула в соседнюю комнату - это оказался туалет - и жадно, захлебываясь напилась из крана холодной воды. В голове немного прояснялось. Мэри умылась, стараясь не шуметь, и тихо вышла в коридор.
Из соседней комнаты послышался смех. Она притаилась под дверью. Сердце глухо стучало.
- Детка, мне нужно съездить в дом к Тайгерам и забрать аудиозаписи.
- Габби, там что-то разоблачающее нас?
- Милая, не на одних уколах же делать Мэри сумасшедшей. Аудизаписи надо забрать из телефона и из-под подоконника. Нанять людей, которые уберут искусственную кровь. И с соседкой надо поговорить, старухой Ричардсон, усыпить её бдительность. Чтобы она не сомневалась, что это всё происходящее это съемка сериала.
Сьюзен засмеялась:
- Это ты здорово придумал, Габби. А что это за ребенок, о который ей постоянно мерещится?
Габби пожал плечами:
- Стив говорил, что она в детстве была свидетелем гибели двоюродной сестры. Какая-то авария из-за того, что та выбежала на дорогу. Может, она ей и видится в галлюцинациях. Знаешь, Сью, поставь-ка ей капельницу, пока она не пришла в себя. Так нам будет спокойнее.
- Езжай и ни о чём не беспокойся, - судя по звуку, Сьюзи поцеловала Габби в губы, - Я поставлю капельницу нашей пациентке и закажу пиццу. И мы опять поиграем в доктора и медсестру, - Сью смущенно захихикала.
- "Как вы думаете, доктор, она еще придет в себя", - передразнила она сама себя и засмеялась громче.
- "Да, да, такая уж у нас работа, Сьюзан", - смеялся Габби.
Мэри тихо вернулась в палату и легла в кровать, спрятав под одеяло эластичный бинт, которым ранее были связаны её руки. Она закрыла глаза и замерла в ожидании. Сердце колотилось так, что готово было выпрыгнуть из груди.
...Сью тащила за собой капельницу с системой за собой, и тихонько напевала в полголоса. Потом разложила инструменты на тумбочке, посмотрела вены на руках Мэри. Мэри дождалась, когда Сьюзен наклонится над ней ниже, накинула на шею Сью эластичный бинт и затянула так крепко, насколько хватило её слабых сил. Сью хрипела, кусалась, отбивалась руками и ногами. Мэри не сдавалась. Сью ногой задела тумбочку, раздался грохот. Наконец, Сью перестала шевелиться, и всё закончилось.
Девочка появилась снова, с интересом посмотрела на задушенную Сью, откинутую Мэри на кровать, и пропала.
Мэри швырнула ночник в потолок, в мерзкую картинку с саламандрой, и, как была в больничной пижаме, отправилась в полицию. Утренний воздух был свеж и очень бодрил. Ей было легко и свободно.
***
- Бедная женщина, сколько всего перенесла, - полная немолодая медсестра поглаживала руку Мэри, которая лежала на кровати, уткнувшись взглядом в одну точку.
- Холодный пот прошибает, когда представляешь, что она смогла убить свою мучительницу, - ответил молодой доктор в очках.
- Во всех газетах писали об этом, - подхватила медсестра, - Мы с дочкой читали и радовались, что справедливость восторжествовала. Что её бывший её муж с подельниками оказались в тюрьме благодаря её показаниям в полиции, - медсестра ловким движением вогнала в вену иглу и ставила капельницу. - А она к нам надолго, доктор Дуглас?
- Будем надеяться, что она у нас надолго. А мы обеспечим нашей состоятельной пациентке комфорт и спокойствие. Над ней взяли опекунство её дядя с тётей, и они тоже должны быть довольны нашей заботой о бедной Мэри Тайгер, не забывайте об этом, сестра Морган, - сказал доктор Дуглас.
- Да, я помню об этом. Жаль, что не проходит бесследно для организма приём тяжелых препаратов.
- Да, да, сестра Морган. Теперь нужно лечить изменение личности, галлюцинации, агрессию, - доктор Дуглас пошёл к двери.
Мэри слышала каждое слово, но не могла сопротивляться. Руки и язык её не слушались. По венам тепло разливалась лекарство. А она всё смотрела и смотрела в стену, где на белом спокойном фоне вместо медицинской эмблемы змеи с чашей ей упорно мерещился знак саламандры.
Наконец, веки отяжелели, и она опять провалилась в сон.
Конец.
Несмотря на то, что героиня всё-таки в дурке, надеюсь на хороший исход для неё.
(жанр – мыльная опера)
1.
Солнце всходило над поместьем, а юная дочь Дона Энрике и её возлюбленный Стефан Альфонсо прощались под виноградниками.
- Прощай, моя любовь, - говорил Стефан, покрывая лицо Марии-Люсинды горячими поцелуями, - Мы сегодня уезжаем. Твой жестокий отец отправляет нас с Хуаном Педро доставить продовольствие на дальние шахты.
- О, любимый, - грустно говорила Мария-Люсинда, - я буду ждать тебя.
Стефан Альфонсо сжал кулаки:
- Он хочет нас разлучить, Мария-Люсинда. Хочет, чтобы ты позабыла меня! Поэтому и отсылает подальше!
- Милый, - заплакала Мария-Люсинда, - ничто не заставит меня позабыть моего Стефана Альфонсо! Ведь мы же поклялись любить друг друга. Я буду ждать тебя. Наберёмся же терпения, и будем молиться, чтобы время разлуки прошло мгновенно.
- Помолимся, - перекрестился Стефан Альфонсо. Потом он посмотрел на солнце, которое поднималось всё выше, и сказал:
- Только не болтай никому о нашей любви. А потом, когда я вернусь, мы сбежим от твоего вероломного отца в столицу.
- О, Стефан! Я так тебя люблю!
Они целовались, и ветер трепал их волосы.
- Ах, вот вы где! - из-за виноградника показался чепец няни Габи, а потом и сама её внушительная фигура оказалась перед ними.
- Стефан Альфонсо! Тебя уже давно разыскивают парни, чтобы ехать на шахты, а ты болтаешь здесь с хозяйской дочерью, - нянюшка Габи погрозила ему кулаком.
- А ты, Мария-Люсинда! На кого ты похожа! Говорила я тебе беречь от солнца лицо? Отец давно ищет тебя.
Стефан Альфонсо томным взглядом посмотрел на Марию-Люсинду, заправил рубаху в штаны, с презрением взглянул на няню Габи и медленно отправился на хозяйственный двор поместья. Он послал воздушный поцелуй Марии-Люсинде, а она перекрестила его вслед и крикнула:
- Храни тебя Господь, Стефан Альфонсо.
Няня Габи неодобрительно посмотрела на босые ноги и растрепанные косы Марии-Люсинды и покачала головой:
- Я сегодня сама приведу тебя в порядок, Мария-Люсинда. Сегодня к Дону Энрике приедет важный гость, Дон Пердуллио. Ты должна выглядеть, как девушка из благородной семьи, а не как дворовый мальчишка.
Мария-Люсинда взяла под руку свою старую няню и сказала ей на ухо:
- Нянюшка Габи, он меня любит.
- Пресвятая Дева Мария! Да ты с ума сошла, - нянюшка возмущенно покачала головой. - Давай, детка, пошевеливайся, если не хочешь, чтобы твой отец заметил, что ты ходила к виноградникам встречаться с этим проходимцем. Я ещё поговорю с тобой дома.
Дома нянюшка Габи приказала девушкам принести воды и мыла. Помогла умыться Марии-Люсинде. И, расчесывая её прекрасные чёрные волосы, объясняла ей, как маленькому ребёнку:
- Стефан Альфонсо тебе не пара. Не для него тебя, красавицу, растили и ночей не спали. Что может дать тебе этот бедняк, глупенькая? Сегодня у нас в доме гость. Старый Дон Перрдулио хочет договориться с твоим отцом о вашем браке. С ним ты будешь, душенька, как сыр в масле кататься и забот не знать.
- Какие глупости, няня, выходить за старика! - засмеялась Мария-Люсинда, - Да он передвигается с трудом, как он сможет жить с молодой женой, которой нужна любовь с красивым и сильным мужчиной?
- Это всё книжки твои, - злилась нянюшка, затягивая на платье Марии-Люсинды шнурки, - от них все эти глупости про любовь. Я скажу отцу, чтобы запретил привозить тебе твои романы. Порядочной женщине никакой любви не нужно.
- Нянюшка, ну прости меня. Не говори ничего отцу. Я же пошутила, - Мария-Люсинда поцеловала свою пожилую няню в щеку, и, улыбнувшись, тихо добавила, - А я не скажу отцу, что ты вечерами пьёшь херес у себя в комнате.
- Глупенькая ты у нас ещё, - нянюшка улыбнулась, глядя на свою девочку, - зря отец торопится с твоим замужеством.
Тут дверь распахнулась, и на пороге комнаты возникла мощная сильная фигура Дона Энрике, отца Марии-Люсинды.
2.
- Мария-Люсинда, я слышал, что ты опять любезничала с этим нищим мальчишкой – Стефаном Альфонсо? Сколько раз мне еще повторять, что ты никогда не будешь с этим щенком?! Я специально отправил его на дальние шахты, чтобы он не мозолил глаза. Тебя ждет замужество с достойным человеком, состоятельным, из нашего круга.
- Нет, отец! Я никогда не стану женой этого противного старикашки – Дона Перрдулио. Я скорее уйду в монастырь! Или покончу с собой – застрелюсь, или брошусь со скалы в море! Или все сразу – сначала брошусь в море, после этого застрелюсь, а потом уйду в монастырь. Ты скорее потеряешь дочь, чем сможешь заполучить богатенького зятя.
***
В это же время на фазенде Дона Перрдулио, в тени раскидистого платана, хозяин вполголоса общался с двумя мужчинами крайне подозрительного вида:
- Так вот что я говорю, парни. Я имею самые серьезные виды на дочку Дона Энрике. А этот щенок Стефан Альфонсо мне мешает. Хорошо, что Дон Энрике отправил его вместе еще с одним ублюдком на дальние шахты. Хулио, ты знаешь, что места там глухие, даже полиция туда не суется. И если вдруг, совершенно случайно, два поехавших туда нищеброда пропадут, их исчезновение не вызовет никаких подозрений. А вы с Педритто лишь слегка поможете стать им призрачными шахтерами, - и вся троица дружно захохотала
- Да уж, Дон Перрдулио, девчонка Дона Энрике – просто персик. Сладко будет с ней кувыркаться на пуховой перине. Да и на приданое отец, наверное, не поскупится.
- Приданое – мелочь. Мы с Доном Энрике задумали родственное слияние наших капиталов. А после слияния, я полагаю, и мой тесть отправится навестить праотцов. – и злодей вновь зашелся мерзким хриплым смехом.
***
Стефан Альфонсо и его верный друг Хуан Педро уже три дня находились в пути. Лошади их выбились из сил, да и сами приятели устали. До дальних шахт оставалось совсем немного, и только это радовало путников. Вот вдали уже показались очертания построек и лошади, чуя близкий ночлег даже ускорили шаг. И в это время за спинами путников раздался шум.
3.
- Стоять, бастардо! Не так быстро! Дон Перрдулио послал нас позаботиться о вас! - послышался хриплый окрик.
Друзья обернулись и увидели давних знакомых - Хулио и Педдрито, которые были известны всему околотку пристрастием к вину и грязным делишкам.
- Что будем делать, Стефан? - Хуан Педро посмотрел на друга, - не успеем доехать, они нас догонят.
- Солнце уже село - нам нечего опасаться. Теперь бояться будут они, - усмехнулся Стефан Альфонсо.
- Ты уверен? - снова спросил Хуан Педро, но его друг уже спрыгнул с лошади. Злодеи были уже рядом.
- Пришёл ваш последний час! - прокричал Хулио и поднял пистолет.
Вдруг лошади бандитов резко заржали и сбросили седоков. Фигура Стефана Альфонсо стала расплываться в воздухе, он задрожал мелкой дрожью и покрылся чешуей.
- Пресвятая Дева, это же оборотень! - закричал Педдрито.
- Кретин, это не оборотень, это Дракон, - поправил его Хуан Педро, но ни Педдрито, ни Хулио его уже не услышали.
Через полчаса, рассеяв кучки пепла на дороге, друзья отправились на шахты.
- Я не понимаю, почему ты не избавишься от дона Перрдулио, ведь он может жениться в наше отсутствие на твоей Марии-Люсинде?
- Друг, но ведь я не могу средь бела дня превращаться в дракона? И мне опасна огласка, Ведьмак не даст мне спуску, я обещал ему вести себя осторожно.
- Так Ведьмак в курсе? Почему ты ещё жив? - удивился Хуан Педро.
- Ну, у нас такой договор, - замялся Стефан, вспомнив вечер, когда они с Ведьмаком вылакали вместе бочку хереса, - Он уважает драконов, и ему хватает работы с вампирами.
- Теперь понятно, - протянул Хуан Педро. - Что будем делать дальше?
4.
Все в доме, кроме Марии-Люсинды, были оживлены и ожидали приятного события - свадьбы. Только сама девушка свадьбы не хотела, и каждый день молилась Деве Марии, чтобы приехал с шахт любимый Стефан Альфонсо и увёз бы её от жестокого отца. Но проходил день за днем, а от любимого не было никаких вестей.
Няня Габи обсуждала с приезжей швеёй фасон платья для Марии-Люсинды, которое было бы прилично для девушки богатого рода, прислуга в доме укладывала посуду и платья, которые невеста заберет с собой на фазенду к мужу.
Каждый день приезжал Дон Перрдулио, слюнявыми шепелявыми губами целовал Марии-Люсинде руку. Потом шел пить херес в беседке с Доном Энрике, обсуждая размеры приданого.
Ночью Мария-Люсинда услышала еле уловимый свист под окном. Тихо, чтобы не проснулась няня Габи, Мария-Люсинда вышла на балкон спальни, и увидела своего любимого.
- О, как я рада тебя видеть, Стефан Альфонсо, - прошептала она, - хорошо, что ты вернулся, милый.
- Слезай скорее вниз, любимая. И не бойся прыгнуть, я поймаю тебя!
Мария-Люсинда накинула шаль на плечи и, прыгнув вниз, оказалась в его объятьях.
- Милый, я так тебя ждала, так ждала.
- Я сбежал с шахт, Мария-Люсинда, чтобы повидаться с тобой. Давай же зайдём в какое-то укрытие, чтобы ни один любопытный глаз не мог нас заметить.
- Мы можем пойти в беседку, там сейчас тихо и из окна усадьбы нас не будет видно.
- Это ты хорошо придумала, Мария-Люсинда, - прошептал Стефан Альфонсо, и они вместе побежали к беседке.
Стефан Альфонсо разжег фитиль фонаря в беседке и осыпал свою любимую поцелуями.
Мария-Люсинда раскраснелась и скинула шаль.
Через полчаса юные любовники лежали, обнявшись на полу беседки.
- Стефан Альфонсо, ты сбежал с шахт, чтобы забрать меня с собой? - Мария-Люсинда с надеждой смотрела в глаза любимого, - я соберу свои вещи и немного денег в небольшой саквояж. Мы обвенчаемся в ближайшей церкви. Ты подготовил лошадей? Поможет ли нам с побегом твой друг Хуан Педро?
- Дорогая, на самом деле я приехал попрощаться с тобой. Король призывает парней на войну. Я мужчина, и должен защищать свою родину. Я не хочу, чтобы твой отец считал меня нищебродом, который удобно устроился, женившись на дочке знатного господина. Поэтому я должен чего-то добиться в жизни сам, - он тряхнул копной лохматых волос.
- О, что же мне делать, - плакала Мария-Люсинда, кутаясь в шаль и вытирая слёзы, - а если у меня теперь будет бэби?
- Милая Мария-Люсинда, будь счастлива! После победы я обязательно вернусь к тебе, - он поцеловал её в лоб, перемахнул через ограждение беседки и убежал.
Мария-Люсинда немного поплакала в беседке, закуталась в шаль и, пока не рассвело, отправилась в дом.
Старая няня Габи в соседней комнате сладко храпела после выпитого хереса.
***
- Смотри мне в глаза, Мария-Люсинда, смотри мне в глаза, - говорила нянюшка Габи утром Марии-Люсинде, - говоришь, тебя взяли силой неизвестные ублюдки? И ты теперь, как обесчещенная, не годишься для брака с благородным человеком? Так, так. Дай мне подумать. Отец рассказывал, что получил известие, что мерзавец Стефан Альфонсо сбежал с шахт. Может, это он сделал? Отец отправит за ним погоню, его легко поймают, и под пытками он расскажет своему отцу всю правду о том, что случилось сегодня. И если он виноват, он достоин мучений и казни. А для тебя мы вызовем врача и повитуху для осмотра травм. И отправим тебя в монастырь, бедная девочка моя.
- Я не хочу в монастырь, - возмутилась Мария-Люсинда, - давай, няня Габи, придумай что-нибудь другое. Иначе я расскажу отцу, ты уснула пьяная и не слышала моих криков ночью, когда меня брали силой мерзавцы.
Нянюшка задумалась, глядя в окно. Потом подняла палец вверх:
- Придумала! Придется тебе выйти замуж за Дона Перрдулио, детка!
- О, няня!
- Чтобы, если родится ребенок, Дон Перрдулио мог признать его своим.
- О, няня... Мне придётся спать с мерзким стариком…
- Бедная моя детка. Так же, как и с любым другим мужем пришлось бы. И помни, удовлетворять все желания мужа – твой долг.
- О, няня!
- Идём же, дорогая детка, я прикажу прислуге принести воды. И я приведу тебя в порядок. Смотри, глупенькая, не проговорись никому о том, что было сегодняшней ночью. И будь уж полюбезнее с Доном Перрдулио, чтобы хорошо выполнил свой супружеский долг после свадьбы.
5.
Ночью Мария-Люсинда никак не могла уснуть. Свадьба с отвратительным стариком казалась девушке чем-то совершенно невозможным и потому особенно страшила ее. Нет, нужно что-то делать! Нельзя вот так просто лежать в кровати и ждать, когда тебя поведут к старцу, как овечку на заклание. Мария-Люсинда тихонечко выбралась из постели, натянула одежду и, стараясь производить как можно меньше шума, выскользнула из дома. Полная луна хорошо освещала тропинку, поэтому девушка практически не боялась идти одна через лес. Но когда она подошла к самой сторожке, где обитал Ведьмак, ее душу наполнил какой-то совершенно неконтролируемый страх. Девушка сделала глубокий вдох и решительно шагнула в хижину.
- Это ты, Йеннифэр? - донесся до нее хрипловатый мужской голос.
- Нет, это я, Мария-Люсинда, дочка Дона Энрике. Мне нужна ваша помощь.
От очага навстречу девушке вышел высокий человек в кожаном одеянии. Он нежно поглаживал огромного черного кота, сидящего у него на руках. Несмотря на то, что волосы мужчины были совершенно седые, Ведьмак казался довольно молодым и по-своему красивым. Портил его только большой шрам, пересекающий левый глаз.
- Ведьмаку заплатите чеканной монетой, он вам помощь любую окажет за это, - почти пропел Геральто-Риввео.
-Да-да, конечно, я взяла деньги. - засуетилась девушка, вытаскивая из-за пазухи увесистый кошелек.
- Что хочет получить от Белого волка прекрасная сеньорита? - Ведьмак всегда представлялся прозвищем, полученным от индейцев, когда речь шла о занятии магией. С оборотнями и троллями он сражался под своим обычным именем.
- Завтра я должна выйти замуж за Дона Перрдулио. Но я скорее умру, чем стану женой этого мерзкого старикашки. Ведь я всем сердцем люблю другого.
Белый волк молча подошел к девушке и пристально посмотрел в ее глаза. В ту же секунду сознание Марии-Люсинды затуманилось, она слышала лишь какое-то тихое бормотание. Крепкие пальцы Ведьмака быстро пробежали по голове красавицы, затем застыли над грудью, на уровне сердца, а потом опустились к животу. Казалось, что маг считывает руками какую-то информацию. Потом он громко хлопнул в ладони и девушка тут же очнулась.
- Ничего не бойтесь, сеньорита. Возьмите это зелье и выпейте его перед самой церемонией. - Белый волк протянул Марии-Люсинде небольшую запыленную бутылочку из толстого зеленого стекла. - Вашей свадьбе не бывать, Ведьмак не ошибается.
Мария-Люсинда радостно схватила пузырек и поспешила домой. От порога она обернулась, и ей показалось, что кот и хозяин смотрят на нее с одинаковыми загадочными улыбками.
***
Утром к церкви съезжались экипажи, украшенные белоснежными цветами. Гости степенно рассаживались на скамьи, негромко обмениваясь последними новостями. У алтаря уже стоял нарядный Дон Пердуллио, в ожидании невесты бросающий нетерпеливые взгляды на вход в здание. Зазвучала музыка и в церковь, как прекрасное облако вплыла Мария-Люсинда в белой пене кружев подвенечного наряда. Невеста подошла к алтарю, но как только престарелый жених поднял ее фату, рухнула на пол, лишившись чувств.
- О, боже, что с ней? Она умерла? Посмотрите, Мария-Люсинда побледнела и не дышит. - послышались тут и там взволнованные голоса.
Дон Эрике бросился к своей дочери, попытался поднять ее, как-нибудь привести в чувство. Но девушка, казалось, оставалась бездыханной. Отцовское сердце не выдержала этого удара и Дон Энрике упал рядом с телом дочери.
***
Мария-Люсинда не умерла, она лишь впала в кому, в которой находилась уже почти двести пятьдесят дней. Дона Энрике похоронили, устройством пышных похорон занималась нянюшка Габи, на ее же плечи легло и управление всем хозяйством. За месяцы комы с Марией-Люсиндой произошли изменения, которые невозможно было не заметить. У девушки с каждым днем увеличивался живот, богатая наследница, несомненно, была беременна.
По этому поводу в гостиной дома Дона Энрике собралась довольно разношерстная компания: со славой вернувшийся с войны Стефан Альфонсо негромко переговаривался с Хуаном Педро, Дон Пердуллио злобно зыркал из-под густых бровей на всех собравшихся, няня Габи хлопотливо распоряжалась, чтобы гостям вовремя подливался херес. И только Ведьмак Геральто-Риввео сохранял полную невозмутимость.
Первой начать разговор решилась нянюшка Габи:
- Господа, нам нужно что-то решать. Молодая госпожа вот-вот родит ребеночка, и как-то негоже крошке появляться на свет без отца.
- Да что тут решать? - резко бросил Дон Пердуллио, - мы же почти поженились с Марией-Люсиндой. А когда она впала в кому, я на правах законного супруга ее посещал. Значит и ребенок - мой. И, соответственно, все наследство Дона Энрике должно достаться мне, как отцу его внука.
- И что с того, что вы чуть не поженились? - горячо ответил мерзавцу Стефан Альфонсо. - мы с Марией-Люсиндой искренне любили… любим друг друга, и поэтому ребенок - мой. А про наследство я даже не думаю, оно для меня совершенно неважно.
- Не горячись, друг, - вступил в разговор Хуан Педро. - для тебя - неважно, для других - важно. Я, может, тоже претендую.
- Ты?! - в один голос закричали Стефан Альфонсо и Дон Пердуллио.
-Да, я. Когда ты уехал воевать, Стефан, Мария-Люсинда очень тосковала. И прибегала в мою хижину за утешением. Я и утешил ее, как мог.
Не сговариваясь, все собравшиеся посмотрели на Ведьмака.
- Что, и ты тоже претендуешь на отцовство, Геральто-Риввео? - дрогнувшим голосом спросил Стефан Альфонсо.
- Только я и претендую, - спокойно ответил Ведьмак. - в чреве этой девушки подрастает моя кровь, мой продолжатель, моё дитя.
- Но разве у тебя что-то было с Марией-Люсиндой?
- Контакт необязательно должен быть физическим. Я проник в тело девушки на ментальном уровне.
Все замолчали, не зная, что делать дальше. И опять няня Габи взяла инициативу в свои руки:
- Я предлагаю дождаться родов, а там посмотрим. На кого будет похож ребенок - тот и отец. Если родится лысым и сморщенным, значит отец - Дон Пердуллио, лохматым, как нестриженный кобель - Хуан Педро, если с драконьим хвостом, папашка - Стефан Альфонсо, ну а если седым, как лунь, то родитель его - Ведьмак.
Мужчины загомонили, пытаясь что-то уточнить, оспорить, высказать свое несогласие и возмущение. Но их прервала вбежавшая в комнату служанка, радостно кричащая на весь дом:
- Сеньорита Мария-Люсинда родила и пришла в себя во время родов!
- На кого похож ребенок? - всех собравшихся мучил только один вопрос.
Служанка обвела комнату торжествующим взглядом, немного помолчала, чтобы подчеркнуть особую важность сообщения, а потом выпалила:
- Сеньорита родила четверых совершенно непохожих друг на друга ребятишек!
***
В усадьбе Дона Энрике готовились к празднику в честь первого года с рождения малышей. Счастливый Стефан Альфонсо, только что женившийся на Марии-Люсинде, бережно поправлял чешуйчатый хвостик, ненароком выпавший за бортик коляски. Малышке Анне-Левиафане не понравилось такое посягательство на ее пятую конечность, и она легонько плюнула огнем в сторону отца, несерьезно, просто, чтобы обозначить недовольство. Хуан Педро, решивший с младенчества приучать сына к лошадям, неторопливо ехал вдоль забора на новом, купленном на деньги из наследства скакуне, крепко держа в руках свой бесценный груз - Педро Хуана. Дон Пердуллио расселся в кресле посреди лужайки, погромыхивая над малышом монетами в кожаном кошельке. Скруджито весело смеялся и тянул ручки к мешочку с деньгами. Белый волк, с дочкой на руках, увлеченно смешивал какие-то жидкости. Возможно, он изобретал новое зелье, но, скорее всего, просто делал коктейли. Беловолосая Цири весело агукала и тянула в рот магический амулет отца. Даже у волшебных младенцев режутся зубки.
И за всей этой благостной картиной с любовью наблюдали Мария-Люсинда и нянюшка Габи. Все были счастливы, ведь именно так и должны заканчиваться мыльные оперы.
Конец
(жанр – мыльная опера)
1.
Солнце всходило над поместьем, а юная дочь Дона Энрике и её возлюбленный Стефан Альфонсо прощались под виноградниками.
- Прощай, моя любовь, - говорил Стефан, покрывая лицо Марии-Люсинды горячими поцелуями, - Мы сегодня уезжаем. Твой жестокий отец отправляет нас с Хуаном Педро доставить продовольствие на дальние шахты.
- О, любимый, - грустно говорила Мария-Люсинда, - я буду ждать тебя.
Стефан Альфонсо сжал кулаки:
- Он хочет нас разлучить, Мария-Люсинда. Хочет, чтобы ты позабыла меня! Поэтому и отсылает подальше!
- Милый, - заплакала Мария-Люсинда, - ничто не заставит меня позабыть моего Стефана Альфонсо! Ведь мы же поклялись любить друг друга. Я буду ждать тебя. Наберёмся же терпения, и будем молиться, чтобы время разлуки прошло мгновенно.
- Помолимся, - перекрестился Стефан Альфонсо. Потом он посмотрел на солнце, которое поднималось всё выше, и сказал:
- Только не болтай никому о нашей любви. А потом, когда я вернусь, мы сбежим от твоего вероломного отца в столицу.
- О, Стефан! Я так тебя люблю!
Они целовались, и ветер трепал их волосы.
- Ах, вот вы где! - из-за виноградника показался чепец няни Габи, а потом и сама её внушительная фигура оказалась перед ними.
- Стефан Альфонсо! Тебя уже давно разыскивают парни, чтобы ехать на шахты, а ты болтаешь здесь с хозяйской дочерью, - нянюшка Габи погрозила ему кулаком.
- А ты, Мария-Люсинда! На кого ты похожа! Говорила я тебе беречь от солнца лицо? Отец давно ищет тебя.
Стефан Альфонсо томным взглядом посмотрел на Марию-Люсинду, заправил рубаху в штаны, с презрением взглянул на няню Габи и медленно отправился на хозяйственный двор поместья. Он послал воздушный поцелуй Марии-Люсинде, а она перекрестила его вслед и крикнула:
- Храни тебя Господь, Стефан Альфонсо.
Няня Габи неодобрительно посмотрела на босые ноги и растрепанные косы Марии-Люсинды и покачала головой:
- Я сегодня сама приведу тебя в порядок, Мария-Люсинда. Сегодня к Дону Энрике приедет важный гость, Дон Пердуллио. Ты должна выглядеть, как девушка из благородной семьи, а не как дворовый мальчишка.
Мария-Люсинда взяла под руку свою старую няню и сказала ей на ухо:
- Нянюшка Габи, он меня любит.
- Пресвятая Дева Мария! Да ты с ума сошла, - нянюшка возмущенно покачала головой. - Давай, детка, пошевеливайся, если не хочешь, чтобы твой отец заметил, что ты ходила к виноградникам встречаться с этим проходимцем. Я ещё поговорю с тобой дома.
Дома нянюшка Габи приказала девушкам принести воды и мыла. Помогла умыться Марии-Люсинде. И, расчесывая её прекрасные чёрные волосы, объясняла ей, как маленькому ребёнку:
- Стефан Альфонсо тебе не пара. Не для него тебя, красавицу, растили и ночей не спали. Что может дать тебе этот бедняк, глупенькая? Сегодня у нас в доме гость. Старый Дон Перрдулио хочет договориться с твоим отцом о вашем браке. С ним ты будешь, душенька, как сыр в масле кататься и забот не знать.
- Какие глупости, няня, выходить за старика! - засмеялась Мария-Люсинда, - Да он передвигается с трудом, как он сможет жить с молодой женой, которой нужна любовь с красивым и сильным мужчиной?
- Это всё книжки твои, - злилась нянюшка, затягивая на платье Марии-Люсинды шнурки, - от них все эти глупости про любовь. Я скажу отцу, чтобы запретил привозить тебе твои романы. Порядочной женщине никакой любви не нужно.
- Нянюшка, ну прости меня. Не говори ничего отцу. Я же пошутила, - Мария-Люсинда поцеловала свою пожилую няню в щеку, и, улыбнувшись, тихо добавила, - А я не скажу отцу, что ты вечерами пьёшь херес у себя в комнате.
- Глупенькая ты у нас ещё, - нянюшка улыбнулась, глядя на свою девочку, - зря отец торопится с твоим замужеством.
Тут дверь распахнулась, и на пороге комнаты возникла мощная сильная фигура Дона Энрике, отца Марии-Люсинды.
2.
- Мария-Люсинда, я слышал, что ты опять любезничала с этим нищим мальчишкой – Стефаном Альфонсо? Сколько раз мне еще повторять, что ты никогда не будешь с этим щенком?! Я специально отправил его на дальние шахты, чтобы он не мозолил глаза. Тебя ждет замужество с достойным человеком, состоятельным, из нашего круга.
- Нет, отец! Я никогда не стану женой этого противного старикашки – Дона Перрдулио. Я скорее уйду в монастырь! Или покончу с собой – застрелюсь, или брошусь со скалы в море! Или все сразу – сначала брошусь в море, после этого застрелюсь, а потом уйду в монастырь. Ты скорее потеряешь дочь, чем сможешь заполучить богатенького зятя.
***
В это же время на фазенде Дона Перрдулио, в тени раскидистого платана, хозяин вполголоса общался с двумя мужчинами крайне подозрительного вида:
- Так вот что я говорю, парни. Я имею самые серьезные виды на дочку Дона Энрике. А этот щенок Стефан Альфонсо мне мешает. Хорошо, что Дон Энрике отправил его вместе еще с одним ублюдком на дальние шахты. Хулио, ты знаешь, что места там глухие, даже полиция туда не суется. И если вдруг, совершенно случайно, два поехавших туда нищеброда пропадут, их исчезновение не вызовет никаких подозрений. А вы с Педритто лишь слегка поможете стать им призрачными шахтерами, - и вся троица дружно захохотала
- Да уж, Дон Перрдулио, девчонка Дона Энрике – просто персик. Сладко будет с ней кувыркаться на пуховой перине. Да и на приданое отец, наверное, не поскупится.
- Приданое – мелочь. Мы с Доном Энрике задумали родственное слияние наших капиталов. А после слияния, я полагаю, и мой тесть отправится навестить праотцов. – и злодей вновь зашелся мерзким хриплым смехом.
***
Стефан Альфонсо и его верный друг Хуан Педро уже три дня находились в пути. Лошади их выбились из сил, да и сами приятели устали. До дальних шахт оставалось совсем немного, и только это радовало путников. Вот вдали уже показались очертания построек и лошади, чуя близкий ночлег даже ускорили шаг. И в это время за спинами путников раздался шум.
3.
- Стоять, бастардо! Не так быстро! Дон Перрдулио послал нас позаботиться о вас! - послышался хриплый окрик.
Друзья обернулись и увидели давних знакомых - Хулио и Педдрито, которые были известны всему околотку пристрастием к вину и грязным делишкам.
- Что будем делать, Стефан? - Хуан Педро посмотрел на друга, - не успеем доехать, они нас догонят.
- Солнце уже село - нам нечего опасаться. Теперь бояться будут они, - усмехнулся Стефан Альфонсо.
- Ты уверен? - снова спросил Хуан Педро, но его друг уже спрыгнул с лошади. Злодеи были уже рядом.
- Пришёл ваш последний час! - прокричал Хулио и поднял пистолет.
Вдруг лошади бандитов резко заржали и сбросили седоков. Фигура Стефана Альфонсо стала расплываться в воздухе, он задрожал мелкой дрожью и покрылся чешуей.
- Пресвятая Дева, это же оборотень! - закричал Педдрито.
- Кретин, это не оборотень, это Дракон, - поправил его Хуан Педро, но ни Педдрито, ни Хулио его уже не услышали.
Через полчаса, рассеяв кучки пепла на дороге, друзья отправились на шахты.
- Я не понимаю, почему ты не избавишься от дона Перрдулио, ведь он может жениться в наше отсутствие на твоей Марии-Люсинде?
- Друг, но ведь я не могу средь бела дня превращаться в дракона? И мне опасна огласка, Ведьмак не даст мне спуску, я обещал ему вести себя осторожно.
- Так Ведьмак в курсе? Почему ты ещё жив? - удивился Хуан Педро.
- Ну, у нас такой договор, - замялся Стефан, вспомнив вечер, когда они с Ведьмаком вылакали вместе бочку хереса, - Он уважает драконов, и ему хватает работы с вампирами.
- Теперь понятно, - протянул Хуан Педро. - Что будем делать дальше?
4.
Все в доме, кроме Марии-Люсинды, были оживлены и ожидали приятного события - свадьбы. Только сама девушка свадьбы не хотела, и каждый день молилась Деве Марии, чтобы приехал с шахт любимый Стефан Альфонсо и увёз бы её от жестокого отца. Но проходил день за днем, а от любимого не было никаких вестей.
Няня Габи обсуждала с приезжей швеёй фасон платья для Марии-Люсинды, которое было бы прилично для девушки богатого рода, прислуга в доме укладывала посуду и платья, которые невеста заберет с собой на фазенду к мужу.
Каждый день приезжал Дон Перрдулио, слюнявыми шепелявыми губами целовал Марии-Люсинде руку. Потом шел пить херес в беседке с Доном Энрике, обсуждая размеры приданого.
Ночью Мария-Люсинда услышала еле уловимый свист под окном. Тихо, чтобы не проснулась няня Габи, Мария-Люсинда вышла на балкон спальни, и увидела своего любимого.
- О, как я рада тебя видеть, Стефан Альфонсо, - прошептала она, - хорошо, что ты вернулся, милый.
- Слезай скорее вниз, любимая. И не бойся прыгнуть, я поймаю тебя!
Мария-Люсинда накинула шаль на плечи и, прыгнув вниз, оказалась в его объятьях.
- Милый, я так тебя ждала, так ждала.
- Я сбежал с шахт, Мария-Люсинда, чтобы повидаться с тобой. Давай же зайдём в какое-то укрытие, чтобы ни один любопытный глаз не мог нас заметить.
- Мы можем пойти в беседку, там сейчас тихо и из окна усадьбы нас не будет видно.
- Это ты хорошо придумала, Мария-Люсинда, - прошептал Стефан Альфонсо, и они вместе побежали к беседке.
Стефан Альфонсо разжег фитиль фонаря в беседке и осыпал свою любимую поцелуями.
Мария-Люсинда раскраснелась и скинула шаль.
Через полчаса юные любовники лежали, обнявшись на полу беседки.
- Стефан Альфонсо, ты сбежал с шахт, чтобы забрать меня с собой? - Мария-Люсинда с надеждой смотрела в глаза любимого, - я соберу свои вещи и немного денег в небольшой саквояж. Мы обвенчаемся в ближайшей церкви. Ты подготовил лошадей? Поможет ли нам с побегом твой друг Хуан Педро?
- Дорогая, на самом деле я приехал попрощаться с тобой. Король призывает парней на войну. Я мужчина, и должен защищать свою родину. Я не хочу, чтобы твой отец считал меня нищебродом, который удобно устроился, женившись на дочке знатного господина. Поэтому я должен чего-то добиться в жизни сам, - он тряхнул копной лохматых волос.
- О, что же мне делать, - плакала Мария-Люсинда, кутаясь в шаль и вытирая слёзы, - а если у меня теперь будет бэби?
- Милая Мария-Люсинда, будь счастлива! После победы я обязательно вернусь к тебе, - он поцеловал её в лоб, перемахнул через ограждение беседки и убежал.
Мария-Люсинда немного поплакала в беседке, закуталась в шаль и, пока не рассвело, отправилась в дом.
Старая няня Габи в соседней комнате сладко храпела после выпитого хереса.
***
- Смотри мне в глаза, Мария-Люсинда, смотри мне в глаза, - говорила нянюшка Габи утром Марии-Люсинде, - говоришь, тебя взяли силой неизвестные ублюдки? И ты теперь, как обесчещенная, не годишься для брака с благородным человеком? Так, так. Дай мне подумать. Отец рассказывал, что получил известие, что мерзавец Стефан Альфонсо сбежал с шахт. Может, это он сделал? Отец отправит за ним погоню, его легко поймают, и под пытками он расскажет своему отцу всю правду о том, что случилось сегодня. И если он виноват, он достоин мучений и казни. А для тебя мы вызовем врача и повитуху для осмотра травм. И отправим тебя в монастырь, бедная девочка моя.
- Я не хочу в монастырь, - возмутилась Мария-Люсинда, - давай, няня Габи, придумай что-нибудь другое. Иначе я расскажу отцу, ты уснула пьяная и не слышала моих криков ночью, когда меня брали силой мерзавцы.
Нянюшка задумалась, глядя в окно. Потом подняла палец вверх:
- Придумала! Придется тебе выйти замуж за Дона Перрдулио, детка!
- О, няня!
- Чтобы, если родится ребенок, Дон Перрдулио мог признать его своим.
- О, няня... Мне придётся спать с мерзким стариком…
- Бедная моя детка. Так же, как и с любым другим мужем пришлось бы. И помни, удовлетворять все желания мужа – твой долг.
- О, няня!
- Идём же, дорогая детка, я прикажу прислуге принести воды. И я приведу тебя в порядок. Смотри, глупенькая, не проговорись никому о том, что было сегодняшней ночью. И будь уж полюбезнее с Доном Перрдулио, чтобы хорошо выполнил свой супружеский долг после свадьбы.
5.
Ночью Мария-Люсинда никак не могла уснуть. Свадьба с отвратительным стариком казалась девушке чем-то совершенно невозможным и потому особенно страшила ее. Нет, нужно что-то делать! Нельзя вот так просто лежать в кровати и ждать, когда тебя поведут к старцу, как овечку на заклание. Мария-Люсинда тихонечко выбралась из постели, натянула одежду и, стараясь производить как можно меньше шума, выскользнула из дома. Полная луна хорошо освещала тропинку, поэтому девушка практически не боялась идти одна через лес. Но когда она подошла к самой сторожке, где обитал Ведьмак, ее душу наполнил какой-то совершенно неконтролируемый страх. Девушка сделала глубокий вдох и решительно шагнула в хижину.
- Это ты, Йеннифэр? - донесся до нее хрипловатый мужской голос.
- Нет, это я, Мария-Люсинда, дочка Дона Энрике. Мне нужна ваша помощь.
От очага навстречу девушке вышел высокий человек в кожаном одеянии. Он нежно поглаживал огромного черного кота, сидящего у него на руках. Несмотря на то, что волосы мужчины были совершенно седые, Ведьмак казался довольно молодым и по-своему красивым. Портил его только большой шрам, пересекающий левый глаз.
- Ведьмаку заплатите чеканной монетой, он вам помощь любую окажет за это, - почти пропел Геральто-Риввео.
-Да-да, конечно, я взяла деньги. - засуетилась девушка, вытаскивая из-за пазухи увесистый кошелек.
- Что хочет получить от Белого волка прекрасная сеньорита? - Ведьмак всегда представлялся прозвищем, полученным от индейцев, когда речь шла о занятии магией. С оборотнями и троллями он сражался под своим обычным именем.
- Завтра я должна выйти замуж за Дона Перрдулио. Но я скорее умру, чем стану женой этого мерзкого старикашки. Ведь я всем сердцем люблю другого.
Белый волк молча подошел к девушке и пристально посмотрел в ее глаза. В ту же секунду сознание Марии-Люсинды затуманилось, она слышала лишь какое-то тихое бормотание. Крепкие пальцы Ведьмака быстро пробежали по голове красавицы, затем застыли над грудью, на уровне сердца, а потом опустились к животу. Казалось, что маг считывает руками какую-то информацию. Потом он громко хлопнул в ладони и девушка тут же очнулась.
- Ничего не бойтесь, сеньорита. Возьмите это зелье и выпейте его перед самой церемонией. - Белый волк протянул Марии-Люсинде небольшую запыленную бутылочку из толстого зеленого стекла. - Вашей свадьбе не бывать, Ведьмак не ошибается.
Мария-Люсинда радостно схватила пузырек и поспешила домой. От порога она обернулась, и ей показалось, что кот и хозяин смотрят на нее с одинаковыми загадочными улыбками.
***
Утром к церкви съезжались экипажи, украшенные белоснежными цветами. Гости степенно рассаживались на скамьи, негромко обмениваясь последними новостями. У алтаря уже стоял нарядный Дон Пердуллио, в ожидании невесты бросающий нетерпеливые взгляды на вход в здание. Зазвучала музыка и в церковь, как прекрасное облако вплыла Мария-Люсинда в белой пене кружев подвенечного наряда. Невеста подошла к алтарю, но как только престарелый жених поднял ее фату, рухнула на пол, лишившись чувств.
- О, боже, что с ней? Она умерла? Посмотрите, Мария-Люсинда побледнела и не дышит. - послышались тут и там взволнованные голоса.
Дон Эрике бросился к своей дочери, попытался поднять ее, как-нибудь привести в чувство. Но девушка, казалось, оставалась бездыханной. Отцовское сердце не выдержала этого удара и Дон Энрике упал рядом с телом дочери.
***
Мария-Люсинда не умерла, она лишь впала в кому, в которой находилась уже почти двести пятьдесят дней. Дона Энрике похоронили, устройством пышных похорон занималась нянюшка Габи, на ее же плечи легло и управление всем хозяйством. За месяцы комы с Марией-Люсиндой произошли изменения, которые невозможно было не заметить. У девушки с каждым днем увеличивался живот, богатая наследница, несомненно, была беременна.
По этому поводу в гостиной дома Дона Энрике собралась довольно разношерстная компания: со славой вернувшийся с войны Стефан Альфонсо негромко переговаривался с Хуаном Педро, Дон Пердуллио злобно зыркал из-под густых бровей на всех собравшихся, няня Габи хлопотливо распоряжалась, чтобы гостям вовремя подливался херес. И только Ведьмак Геральто-Риввео сохранял полную невозмутимость.
Первой начать разговор решилась нянюшка Габи:
- Господа, нам нужно что-то решать. Молодая госпожа вот-вот родит ребеночка, и как-то негоже крошке появляться на свет без отца.
- Да что тут решать? - резко бросил Дон Пердуллио, - мы же почти поженились с Марией-Люсиндой. А когда она впала в кому, я на правах законного супруга ее посещал. Значит и ребенок - мой. И, соответственно, все наследство Дона Энрике должно достаться мне, как отцу его внука.
- И что с того, что вы чуть не поженились? - горячо ответил мерзавцу Стефан Альфонсо. - мы с Марией-Люсиндой искренне любили… любим друг друга, и поэтому ребенок - мой. А про наследство я даже не думаю, оно для меня совершенно неважно.
- Не горячись, друг, - вступил в разговор Хуан Педро. - для тебя - неважно, для других - важно. Я, может, тоже претендую.
- Ты?! - в один голос закричали Стефан Альфонсо и Дон Пердуллио.
-Да, я. Когда ты уехал воевать, Стефан, Мария-Люсинда очень тосковала. И прибегала в мою хижину за утешением. Я и утешил ее, как мог.
Не сговариваясь, все собравшиеся посмотрели на Ведьмака.
- Что, и ты тоже претендуешь на отцовство, Геральто-Риввео? - дрогнувшим голосом спросил Стефан Альфонсо.
- Только я и претендую, - спокойно ответил Ведьмак. - в чреве этой девушки подрастает моя кровь, мой продолжатель, моё дитя.
- Но разве у тебя что-то было с Марией-Люсиндой?
- Контакт необязательно должен быть физическим. Я проник в тело девушки на ментальном уровне.
Все замолчали, не зная, что делать дальше. И опять няня Габи взяла инициативу в свои руки:
- Я предлагаю дождаться родов, а там посмотрим. На кого будет похож ребенок - тот и отец. Если родится лысым и сморщенным, значит отец - Дон Пердуллио, лохматым, как нестриженный кобель - Хуан Педро, если с драконьим хвостом, папашка - Стефан Альфонсо, ну а если седым, как лунь, то родитель его - Ведьмак.
Мужчины загомонили, пытаясь что-то уточнить, оспорить, высказать свое несогласие и возмущение. Но их прервала вбежавшая в комнату служанка, радостно кричащая на весь дом:
- Сеньорита Мария-Люсинда родила и пришла в себя во время родов!
- На кого похож ребенок? - всех собравшихся мучил только один вопрос.
Служанка обвела комнату торжествующим взглядом, немного помолчала, чтобы подчеркнуть особую важность сообщения, а потом выпалила:
- Сеньорита родила четверых совершенно непохожих друг на друга ребятишек!
***
В усадьбе Дона Энрике готовились к празднику в честь первого года с рождения малышей. Счастливый Стефан Альфонсо, только что женившийся на Марии-Люсинде, бережно поправлял чешуйчатый хвостик, ненароком выпавший за бортик коляски. Малышке Анне-Левиафане не понравилось такое посягательство на ее пятую конечность, и она легонько плюнула огнем в сторону отца, несерьезно, просто, чтобы обозначить недовольство. Хуан Педро, решивший с младенчества приучать сына к лошадям, неторопливо ехал вдоль забора на новом, купленном на деньги из наследства скакуне, крепко держа в руках свой бесценный груз - Педро Хуана. Дон Пердуллио расселся в кресле посреди лужайки, погромыхивая над малышом монетами в кожаном кошельке. Скруджито весело смеялся и тянул ручки к мешочку с деньгами. Белый волк, с дочкой на руках, увлеченно смешивал какие-то жидкости. Возможно, он изобретал новое зелье, но, скорее всего, просто делал коктейли. Беловолосая Цири весело агукала и тянула в рот магический амулет отца. Даже у волшебных младенцев режутся зубки.
И за всей этой благостной картиной с любовью наблюдали Мария-Люсинда и нянюшка Габи. Все были счастливы, ведь именно так и должны заканчиваться мыльные оперы.
Конец
(жанр – мыльная опера)
1.
Солнце всходило над поместьем, а юная дочь Дона Энрике и её возлюбленный Стефан Альфонсо прощались под виноградниками.
- Прощай, моя любовь, - говорил Стефан, покрывая лицо Марии-Люсинды горячими поцелуями, - Мы сегодня уезжаем. Твой жестокий отец отправляет нас с Хуаном Педро доставить продовольствие на дальние шахты.
- О, любимый, - грустно говорила Мария-Люсинда, - я буду ждать тебя.
Стефан Альфонсо сжал кулаки:
- Он хочет нас разлучить, Мария-Люсинда. Хочет, чтобы ты позабыла меня! Поэтому и отсылает подальше!
- Милый, - заплакала Мария-Люсинда, - ничто не заставит меня позабыть моего Стефана Альфонсо! Ведь мы же поклялись любить друг друга. Я буду ждать тебя. Наберёмся же терпения, и будем молиться, чтобы время разлуки прошло мгновенно.
- Помолимся, - перекрестился Стефан Альфонсо. Потом он посмотрел на солнце, которое поднималось всё выше, и сказал:
- Только не болтай никому о нашей любви. А потом, когда я вернусь, мы сбежим от твоего вероломного отца в столицу.
- О, Стефан! Я так тебя люблю!
Они целовались, и ветер трепал их волосы.
- Ах, вот вы где! - из-за виноградника показался чепец няни Габи, а потом и сама её внушительная фигура оказалась перед ними.
- Стефан Альфонсо! Тебя уже давно разыскивают парни, чтобы ехать на шахты, а ты болтаешь здесь с хозяйской дочерью, - нянюшка Габи погрозила ему кулаком.
- А ты, Мария-Люсинда! На кого ты похожа! Говорила я тебе беречь от солнца лицо? Отец давно ищет тебя.
Стефан Альфонсо томным взглядом посмотрел на Марию-Люсинду, заправил рубаху в штаны, с презрением взглянул на няню Габи и медленно отправился на хозяйственный двор поместья. Он послал воздушный поцелуй Марии-Люсинде, а она перекрестила его вслед и крикнула:
- Храни тебя Господь, Стефан Альфонсо.
Няня Габи неодобрительно посмотрела на босые ноги и растрепанные косы Марии-Люсинды и покачала головой:
- Я сегодня сама приведу тебя в порядок, Мария-Люсинда. Сегодня к Дону Энрике приедет важный гость, Дон Пердуллио. Ты должна выглядеть, как девушка из благородной семьи, а не как дворовый мальчишка.
Мария-Люсинда взяла под руку свою старую няню и сказала ей на ухо:
- Нянюшка Габи, он меня любит.
- Пресвятая Дева Мария! Да ты с ума сошла, - нянюшка возмущенно покачала головой. - Давай, детка, пошевеливайся, если не хочешь, чтобы твой отец заметил, что ты ходила к виноградникам встречаться с этим проходимцем. Я ещё поговорю с тобой дома.
Дома нянюшка Габи приказала девушкам принести воды и мыла. Помогла умыться Марии-Люсинде. И, расчесывая её прекрасные чёрные волосы, объясняла ей, как маленькому ребёнку:
- Стефан Альфонсо тебе не пара. Не для него тебя, красавицу, растили и ночей не спали. Что может дать тебе этот бедняк, глупенькая? Сегодня у нас в доме гость. Старый Дон Перрдулио хочет договориться с твоим отцом о вашем браке. С ним ты будешь, душенька, как сыр в масле кататься и забот не знать.
- Какие глупости, няня, выходить за старика! - засмеялась Мария-Люсинда, - Да он передвигается с трудом, как он сможет жить с молодой женой, которой нужна любовь с красивым и сильным мужчиной?
- Это всё книжки твои, - злилась нянюшка, затягивая на платье Марии-Люсинды шнурки, - от них все эти глупости про любовь. Я скажу отцу, чтобы запретил привозить тебе твои романы. Порядочной женщине никакой любви не нужно.
- Нянюшка, ну прости меня. Не говори ничего отцу. Я же пошутила, - Мария-Люсинда поцеловала свою пожилую няню в щеку, и, улыбнувшись, тихо добавила, - А я не скажу отцу, что ты вечерами пьёшь херес у себя в комнате.
- Глупенькая ты у нас ещё, - нянюшка улыбнулась, глядя на свою девочку, - зря отец торопится с твоим замужеством.
Тут дверь распахнулась, и на пороге комнаты возникла мощная сильная фигура Дона Энрике, отца Марии-Люсинды.
2.
- Мария-Люсинда, я слышал, что ты опять любезничала с этим нищим мальчишкой – Стефаном Альфонсо? Сколько раз мне еще повторять, что ты никогда не будешь с этим щенком?! Я специально отправил его на дальние шахты, чтобы он не мозолил глаза. Тебя ждет замужество с достойным человеком, состоятельным, из нашего круга.
- Нет, отец! Я никогда не стану женой этого противного старикашки – Дона Перрдулио. Я скорее уйду в монастырь! Или покончу с собой – застрелюсь, или брошусь со скалы в море! Или все сразу – сначала брошусь в море, после этого застрелюсь, а потом уйду в монастырь. Ты скорее потеряешь дочь, чем сможешь заполучить богатенького зятя.
***
В это же время на фазенде Дона Перрдулио, в тени раскидистого платана, хозяин вполголоса общался с двумя мужчинами крайне подозрительного вида:
- Так вот что я говорю, парни. Я имею самые серьезные виды на дочку Дона Энрике. А этот щенок Стефан Альфонсо мне мешает. Хорошо, что Дон Энрике отправил его вместе еще с одним ублюдком на дальние шахты. Хулио, ты знаешь, что места там глухие, даже полиция туда не суется. И если вдруг, совершенно случайно, два поехавших туда нищеброда пропадут, их исчезновение не вызовет никаких подозрений. А вы с Педритто лишь слегка поможете стать им призрачными шахтерами, - и вся троица дружно захохотала
- Да уж, Дон Перрдулио, девчонка Дона Энрике – просто персик. Сладко будет с ней кувыркаться на пуховой перине. Да и на приданое отец, наверное, не поскупится.
- Приданое – мелочь. Мы с Доном Энрике задумали родственное слияние наших капиталов. А после слияния, я полагаю, и мой тесть отправится навестить праотцов. – и злодей вновь зашелся мерзким хриплым смехом.
***
Стефан Альфонсо и его верный друг Хуан Педро уже три дня находились в пути. Лошади их выбились из сил, да и сами приятели устали. До дальних шахт оставалось совсем немного, и только это радовало путников. Вот вдали уже показались очертания построек и лошади, чуя близкий ночлег даже ускорили шаг. И в это время за спинами путников раздался шум.
3.
- Стоять, бастардо! Не так быстро! Дон Перрдулио послал нас позаботиться о вас! - послышался хриплый окрик.
Друзья обернулись и увидели давних знакомых - Хулио и Педдрито, которые были известны всему околотку пристрастием к вину и грязным делишкам.
- Что будем делать, Стефан? - Хуан Педро посмотрел на друга, - не успеем доехать, они нас догонят.
- Солнце уже село - нам нечего опасаться. Теперь бояться будут они, - усмехнулся Стефан Альфонсо.
- Ты уверен? - снова спросил Хуан Педро, но его друг уже спрыгнул с лошади. Злодеи были уже рядом.
- Пришёл ваш последний час! - прокричал Хулио и поднял пистолет.
Вдруг лошади бандитов резко заржали и сбросили седоков. Фигура Стефана Альфонсо стала расплываться в воздухе, он задрожал мелкой дрожью и покрылся чешуей.
- Пресвятая Дева, это же оборотень! - закричал Педдрито.
- Кретин, это не оборотень, это Дракон, - поправил его Хуан Педро, но ни Педдрито, ни Хулио его уже не услышали.
Через полчаса, рассеяв кучки пепла на дороге, друзья отправились на шахты.
- Я не понимаю, почему ты не избавишься от дона Перрдулио, ведь он может жениться в наше отсутствие на твоей Марии-Люсинде?
- Друг, но ведь я не могу средь бела дня превращаться в дракона? И мне опасна огласка, Ведьмак не даст мне спуску, я обещал ему вести себя осторожно.
- Так Ведьмак в курсе? Почему ты ещё жив? - удивился Хуан Педро.
- Ну, у нас такой договор, - замялся Стефан, вспомнив вечер, когда они с Ведьмаком вылакали вместе бочку хереса, - Он уважает драконов, и ему хватает работы с вампирами.
- Теперь понятно, - протянул Хуан Педро. - Что будем делать дальше?
4.
Все в доме, кроме Марии-Люсинды, были оживлены и ожидали приятного события - свадьбы. Только сама девушка свадьбы не хотела, и каждый день молилась Деве Марии, чтобы приехал с шахт любимый Стефан Альфонсо и увёз бы её от жестокого отца. Но проходил день за днем, а от любимого не было никаких вестей.
Няня Габи обсуждала с приезжей швеёй фасон платья для Марии-Люсинды, которое было бы прилично для девушки богатого рода, прислуга в доме укладывала посуду и платья, которые невеста заберет с собой на фазенду к мужу.
Каждый день приезжал Дон Перрдулио, слюнявыми шепелявыми губами целовал Марии-Люсинде руку. Потом шел пить херес в беседке с Доном Энрике, обсуждая размеры приданого.
Ночью Мария-Люсинда услышала еле уловимый свист под окном. Тихо, чтобы не проснулась няня Габи, Мария-Люсинда вышла на балкон спальни, и увидела своего любимого.
- О, как я рада тебя видеть, Стефан Альфонсо, - прошептала она, - хорошо, что ты вернулся, милый.
- Слезай скорее вниз, любимая. И не бойся прыгнуть, я поймаю тебя!
Мария-Люсинда накинула шаль на плечи и, прыгнув вниз, оказалась в его объятьях.
- Милый, я так тебя ждала, так ждала.
- Я сбежал с шахт, Мария-Люсинда, чтобы повидаться с тобой. Давай же зайдём в какое-то укрытие, чтобы ни один любопытный глаз не мог нас заметить.
- Мы можем пойти в беседку, там сейчас тихо и из окна усадьбы нас не будет видно.
- Это ты хорошо придумала, Мария-Люсинда, - прошептал Стефан Альфонсо, и они вместе побежали к беседке.
Стефан Альфонсо разжег фитиль фонаря в беседке и осыпал свою любимую поцелуями.
Мария-Люсинда раскраснелась и скинула шаль.
Через полчаса юные любовники лежали, обнявшись на полу беседки.
- Стефан Альфонсо, ты сбежал с шахт, чтобы забрать меня с собой? - Мария-Люсинда с надеждой смотрела в глаза любимого, - я соберу свои вещи и немного денег в небольшой саквояж. Мы обвенчаемся в ближайшей церкви. Ты подготовил лошадей? Поможет ли нам с побегом твой друг Хуан Педро?
- Дорогая, на самом деле я приехал попрощаться с тобой. Король призывает парней на войну. Я мужчина, и должен защищать свою родину. Я не хочу, чтобы твой отец считал меня нищебродом, который удобно устроился, женившись на дочке знатного господина. Поэтому я должен чего-то добиться в жизни сам, - он тряхнул копной лохматых волос.
- О, что же мне делать, - плакала Мария-Люсинда, кутаясь в шаль и вытирая слёзы, - а если у меня теперь будет бэби?
- Милая Мария-Люсинда, будь счастлива! После победы я обязательно вернусь к тебе, - он поцеловал её в лоб, перемахнул через ограждение беседки и убежал.
Мария-Люсинда немного поплакала в беседке, закуталась в шаль и, пока не рассвело, отправилась в дом.
Старая няня Габи в соседней комнате сладко храпела после выпитого хереса.
***
- Смотри мне в глаза, Мария-Люсинда, смотри мне в глаза, - говорила нянюшка Габи утром Марии-Люсинде, - говоришь, тебя взяли силой неизвестные ублюдки? И ты теперь, как обесчещенная, не годишься для брака с благородным человеком? Так, так. Дай мне подумать. Отец рассказывал, что получил известие, что мерзавец Стефан Альфонсо сбежал с шахт. Может, это он сделал? Отец отправит за ним погоню, его легко поймают, и под пытками он расскажет своему отцу всю правду о том, что случилось сегодня. И если он виноват, он достоин мучений и казни. А для тебя мы вызовем врача и повитуху для осмотра травм. И отправим тебя в монастырь, бедная девочка моя.
- Я не хочу в монастырь, - возмутилась Мария-Люсинда, - давай, няня Габи, придумай что-нибудь другое. Иначе я расскажу отцу, ты уснула пьяная и не слышала моих криков ночью, когда меня брали силой мерзавцы.
Нянюшка задумалась, глядя в окно. Потом подняла палец вверх:
- Придумала! Придется тебе выйти замуж за Дона Перрдулио, детка!
- О, няня!
- Чтобы, если родится ребенок, Дон Перрдулио мог признать его своим.
- О, няня... Мне придётся спать с мерзким стариком…
- Бедная моя детка. Так же, как и с любым другим мужем пришлось бы. И помни, удовлетворять все желания мужа – твой долг.
- О, няня!
- Идём же, дорогая детка, я прикажу прислуге принести воды. И я приведу тебя в порядок. Смотри, глупенькая, не проговорись никому о том, что было сегодняшней ночью. И будь уж полюбезнее с Доном Перрдулио, чтобы хорошо выполнил свой супружеский долг после свадьбы.
5.
Ночью Мария-Люсинда никак не могла уснуть. Свадьба с отвратительным стариком казалась девушке чем-то совершенно невозможным и потому особенно страшила ее. Нет, нужно что-то делать! Нельзя вот так просто лежать в кровати и ждать, когда тебя поведут к старцу, как овечку на заклание. Мария-Люсинда тихонечко выбралась из постели, натянула одежду и, стараясь производить как можно меньше шума, выскользнула из дома. Полная луна хорошо освещала тропинку, поэтому девушка практически не боялась идти одна через лес. Но когда она подошла к самой сторожке, где обитал Ведьмак, ее душу наполнил какой-то совершенно неконтролируемый страх. Девушка сделала глубокий вдох и решительно шагнула в хижину.
- Это ты, Йеннифэр? - донесся до нее хрипловатый мужской голос.
- Нет, это я, Мария-Люсинда, дочка Дона Энрике. Мне нужна ваша помощь.
От очага навстречу девушке вышел высокий человек в кожаном одеянии. Он нежно поглаживал огромного черного кота, сидящего у него на руках. Несмотря на то, что волосы мужчины были совершенно седые, Ведьмак казался довольно молодым и по-своему красивым. Портил его только большой шрам, пересекающий левый глаз.
- Ведьмаку заплатите чеканной монетой, он вам помощь любую окажет за это, - почти пропел Геральто-Риввео.
-Да-да, конечно, я взяла деньги. - засуетилась девушка, вытаскивая из-за пазухи увесистый кошелек.
- Что хочет получить от Белого волка прекрасная сеньорита? - Ведьмак всегда представлялся прозвищем, полученным от индейцев, когда речь шла о занятии магией. С оборотнями и троллями он сражался под своим обычным именем.
- Завтра я должна выйти замуж за Дона Перрдулио. Но я скорее умру, чем стану женой этого мерзкого старикашки. Ведь я всем сердцем люблю другого.
Белый волк молча подошел к девушке и пристально посмотрел в ее глаза. В ту же секунду сознание Марии-Люсинды затуманилось, она слышала лишь какое-то тихое бормотание. Крепкие пальцы Ведьмака быстро пробежали по голове красавицы, затем застыли над грудью, на уровне сердца, а потом опустились к животу. Казалось, что маг считывает руками какую-то информацию. Потом он громко хлопнул в ладони и девушка тут же очнулась.
- Ничего не бойтесь, сеньорита. Возьмите это зелье и выпейте его перед самой церемонией. - Белый волк протянул Марии-Люсинде небольшую запыленную бутылочку из толстого зеленого стекла. - Вашей свадьбе не бывать, Ведьмак не ошибается.
Мария-Люсинда радостно схватила пузырек и поспешила домой. От порога она обернулась, и ей показалось, что кот и хозяин смотрят на нее с одинаковыми загадочными улыбками.
***
Утром к церкви съезжались экипажи, украшенные белоснежными цветами. Гости степенно рассаживались на скамьи, негромко обмениваясь последними новостями. У алтаря уже стоял нарядный Дон Пердуллио, в ожидании невесты бросающий нетерпеливые взгляды на вход в здание. Зазвучала музыка и в церковь, как прекрасное облако вплыла Мария-Люсинда в белой пене кружев подвенечного наряда. Невеста подошла к алтарю, но как только престарелый жених поднял ее фату, рухнула на пол, лишившись чувств.
- О, боже, что с ней? Она умерла? Посмотрите, Мария-Люсинда побледнела и не дышит. - послышались тут и там взволнованные голоса.
Дон Эрике бросился к своей дочери, попытался поднять ее, как-нибудь привести в чувство. Но девушка, казалось, оставалась бездыханной. Отцовское сердце не выдержала этого удара и Дон Энрике упал рядом с телом дочери.
***
Мария-Люсинда не умерла, она лишь впала в кому, в которой находилась уже почти двести пятьдесят дней. Дона Энрике похоронили, устройством пышных похорон занималась нянюшка Габи, на ее же плечи легло и управление всем хозяйством. За месяцы комы с Марией-Люсиндой произошли изменения, которые невозможно было не заметить. У девушки с каждым днем увеличивался живот, богатая наследница, несомненно, была беременна.
По этому поводу в гостиной дома Дона Энрике собралась довольно разношерстная компания: со славой вернувшийся с войны Стефан Альфонсо негромко переговаривался с Хуаном Педро, Дон Пердуллио злобно зыркал из-под густых бровей на всех собравшихся, няня Габи хлопотливо распоряжалась, чтобы гостям вовремя подливался херес. И только Ведьмак Геральто-Риввео сохранял полную невозмутимость.
Первой начать разговор решилась нянюшка Габи:
- Господа, нам нужно что-то решать. Молодая госпожа вот-вот родит ребеночка, и как-то негоже крошке появляться на свет без отца.
- Да что тут решать? - резко бросил Дон Пердуллио, - мы же почти поженились с Марией-Люсиндой. А когда она впала в кому, я на правах законного супруга ее посещал. Значит и ребенок - мой. И, соответственно, все наследство Дона Энрике должно достаться мне, как отцу его внука.
- И что с того, что вы чуть не поженились? - горячо ответил мерзавцу Стефан Альфонсо. - мы с Марией-Люсиндой искренне любили… любим друг друга, и поэтому ребенок - мой. А про наследство я даже не думаю, оно для меня совершенно неважно.
- Не горячись, друг, - вступил в разговор Хуан Педро. - для тебя - неважно, для других - важно. Я, может, тоже претендую.
- Ты?! - в один голос закричали Стефан Альфонсо и Дон Пердуллио.
-Да, я. Когда ты уехал воевать, Стефан, Мария-Люсинда очень тосковала. И прибегала в мою хижину за утешением. Я и утешил ее, как мог.
Не сговариваясь, все собравшиеся посмотрели на Ведьмака.
- Что, и ты тоже претендуешь на отцовство, Геральто-Риввео? - дрогнувшим голосом спросил Стефан Альфонсо.
- Только я и претендую, - спокойно ответил Ведьмак. - в чреве этой девушки подрастает моя кровь, мой продолжатель, моё дитя.
- Но разве у тебя что-то было с Марией-Люсиндой?
- Контакт необязательно должен быть физическим. Я проник в тело девушки на ментальном уровне.
Все замолчали, не зная, что делать дальше. И опять няня Габи взяла инициативу в свои руки:
- Я предлагаю дождаться родов, а там посмотрим. На кого будет похож ребенок - тот и отец. Если родится лысым и сморщенным, значит отец - Дон Пердуллио, лохматым, как нестриженный кобель - Хуан Педро, если с драконьим хвостом, папашка - Стефан Альфонсо, ну а если седым, как лунь, то родитель его - Ведьмак.
Мужчины загомонили, пытаясь что-то уточнить, оспорить, высказать свое несогласие и возмущение. Но их прервала вбежавшая в комнату служанка, радостно кричащая на весь дом:
- Сеньорита Мария-Люсинда родила и пришла в себя во время родов!
- На кого похож ребенок? - всех собравшихся мучил только один вопрос.
Служанка обвела комнату торжествующим взглядом, немного помолчала, чтобы подчеркнуть особую важность сообщения, а потом выпалила:
- Сеньорита родила четверых совершенно непохожих друг на друга ребятишек!
***
В усадьбе Дона Энрике готовились к празднику в честь первого года с рождения малышей. Счастливый Стефан Альфонсо, только что женившийся на Марии-Люсинде, бережно поправлял чешуйчатый хвостик, ненароком выпавший за бортик коляски. Малышке Анне-Левиафане не понравилось такое посягательство на ее пятую конечность, и она легонько плюнула огнем в сторону отца, несерьезно, просто, чтобы обозначить недовольство. Хуан Педро, решивший с младенчества приучать сына к лошадям, неторопливо ехал вдоль забора на новом, купленном на деньги из наследства скакуне, крепко держа в руках свой бесценный груз - Педро Хуана. Дон Пердуллио расселся в кресле посреди лужайки, погромыхивая над малышом монетами в кожаном кошельке. Скруджито весело смеялся и тянул ручки к мешочку с деньгами. Белый волк, с дочкой на руках, увлеченно смешивал какие-то жидкости. Возможно, он изобретал новое зелье, но, скорее всего, просто делал коктейли. Беловолосая Цири весело агукала и тянула в рот магический амулет отца. Даже у волшебных младенцев режутся зубки.
И за всей этой благостной картиной с любовью наблюдали Мария-Люсинда и нянюшка Габи. Все были счастливы, ведь именно так и должны заканчиваться мыльные оперы.
Конец
Отлично написано, и, между нами, игры с именами прерогатива Ящера
Отлично написано, и, между нами, игры с именами прерогатива Ящера
Хуан Педро и Педро Хуан прекрасные родовые имена, кстати)
(жанр – мыльная опера)
1.
Солнце всходило над поместьем, а юная дочь Дона Энрике и её возлюбленный Стефан Альфонсо прощались под виноградниками.
- Прощай, моя любовь, - говорил Стефан, покрывая лицо Марии-Люсинды горячими поцелуями, - Мы сегодня уезжаем. Твой жестокий отец отправляет нас с Хуаном Педро доставить продовольствие на дальние шахты.
- О, любимый, - грустно говорила Мария-Люсинда, - я буду ждать тебя.
Стефан Альфонсо сжал кулаки:
- Он хочет нас разлучить, Мария-Люсинда. Хочет, чтобы ты позабыла меня! Поэтому и отсылает подальше!
- Милый, - заплакала Мария-Люсинда, - ничто не заставит меня позабыть моего Стефана Альфонсо! Ведь мы же поклялись любить друг друга. Я буду ждать тебя. Наберёмся же терпения, и будем молиться, чтобы время разлуки прошло мгновенно.
- Помолимся, - перекрестился Стефан Альфонсо. Потом он посмотрел на солнце, которое поднималось всё выше, и сказал:
- Только не болтай никому о нашей любви. А потом, когда я вернусь, мы сбежим от твоего вероломного отца в столицу.
- О, Стефан! Я так тебя люблю!
Они целовались, и ветер трепал их волосы.
- Ах, вот вы где! - из-за виноградника показался чепец няни Габи, а потом и сама её внушительная фигура оказалась перед ними.
- Стефан Альфонсо! Тебя уже давно разыскивают парни, чтобы ехать на шахты, а ты болтаешь здесь с хозяйской дочерью, - нянюшка Габи погрозила ему кулаком.
- А ты, Мария-Люсинда! На кого ты похожа! Говорила я тебе беречь от солнца лицо? Отец давно ищет тебя.
Стефан Альфонсо томным взглядом посмотрел на Марию-Люсинду, заправил рубаху в штаны, с презрением взглянул на няню Габи и медленно отправился на хозяйственный двор поместья. Он послал воздушный поцелуй Марии-Люсинде, а она перекрестила его вслед и крикнула:
- Храни тебя Господь, Стефан Альфонсо.
Няня Габи неодобрительно посмотрела на босые ноги и растрепанные косы Марии-Люсинды и покачала головой:
- Я сегодня сама приведу тебя в порядок, Мария-Люсинда. Сегодня к Дону Энрике приедет важный гость, Дон Пердуллио. Ты должна выглядеть, как девушка из благородной семьи, а не как дворовый мальчишка.
Мария-Люсинда взяла под руку свою старую няню и сказала ей на ухо:
- Нянюшка Габи, он меня любит.
- Пресвятая Дева Мария! Да ты с ума сошла, - нянюшка возмущенно покачала головой. - Давай, детка, пошевеливайся, если не хочешь, чтобы твой отец заметил, что ты ходила к виноградникам встречаться с этим проходимцем. Я ещё поговорю с тобой дома.
Дома нянюшка Габи приказала девушкам принести воды и мыла. Помогла умыться Марии-Люсинде. И, расчесывая её прекрасные чёрные волосы, объясняла ей, как маленькому ребёнку:
- Стефан Альфонсо тебе не пара. Не для него тебя, красавицу, растили и ночей не спали. Что может дать тебе этот бедняк, глупенькая? Сегодня у нас в доме гость. Старый Дон Перрдулио хочет договориться с твоим отцом о вашем браке. С ним ты будешь, душенька, как сыр в масле кататься и забот не знать.
- Какие глупости, няня, выходить за старика! - засмеялась Мария-Люсинда, - Да он передвигается с трудом, как он сможет жить с молодой женой, которой нужна любовь с красивым и сильным мужчиной?
- Это всё книжки твои, - злилась нянюшка, затягивая на платье Марии-Люсинды шнурки, - от них все эти глупости про любовь. Я скажу отцу, чтобы запретил привозить тебе твои романы. Порядочной женщине никакой любви не нужно.
- Нянюшка, ну прости меня. Не говори ничего отцу. Я же пошутила, - Мария-Люсинда поцеловала свою пожилую няню в щеку, и, улыбнувшись, тихо добавила, - А я не скажу отцу, что ты вечерами пьёшь херес у себя в комнате.
- Глупенькая ты у нас ещё, - нянюшка улыбнулась, глядя на свою девочку, - зря отец торопится с твоим замужеством.
Тут дверь распахнулась, и на пороге комнаты возникла мощная сильная фигура Дона Энрике, отца Марии-Люсинды.
2.
- Мария-Люсинда, я слышал, что ты опять любезничала с этим нищим мальчишкой – Стефаном Альфонсо? Сколько раз мне еще повторять, что ты никогда не будешь с этим щенком?! Я специально отправил его на дальние шахты, чтобы он не мозолил глаза. Тебя ждет замужество с достойным человеком, состоятельным, из нашего круга.
- Нет, отец! Я никогда не стану женой этого противного старикашки – Дона Перрдулио. Я скорее уйду в монастырь! Или покончу с собой – застрелюсь, или брошусь со скалы в море! Или все сразу – сначала брошусь в море, после этого застрелюсь, а потом уйду в монастырь. Ты скорее потеряешь дочь, чем сможешь заполучить богатенького зятя.
***
В это же время на фазенде Дона Перрдулио, в тени раскидистого платана, хозяин вполголоса общался с двумя мужчинами крайне подозрительного вида:
- Так вот что я говорю, парни. Я имею самые серьезные виды на дочку Дона Энрике. А этот щенок Стефан Альфонсо мне мешает. Хорошо, что Дон Энрике отправил его вместе еще с одним ублюдком на дальние шахты. Хулио, ты знаешь, что места там глухие, даже полиция туда не суется. И если вдруг, совершенно случайно, два поехавших туда нищеброда пропадут, их исчезновение не вызовет никаких подозрений. А вы с Педритто лишь слегка поможете стать им призрачными шахтерами, - и вся троица дружно захохотала
- Да уж, Дон Перрдулио, девчонка Дона Энрике – просто персик. Сладко будет с ней кувыркаться на пуховой перине. Да и на приданое отец, наверное, не поскупится.
- Приданое – мелочь. Мы с Доном Энрике задумали родственное слияние наших капиталов. А после слияния, я полагаю, и мой тесть отправится навестить праотцов. – и злодей вновь зашелся мерзким хриплым смехом.
***
Стефан Альфонсо и его верный друг Хуан Педро уже три дня находились в пути. Лошади их выбились из сил, да и сами приятели устали. До дальних шахт оставалось совсем немного, и только это радовало путников. Вот вдали уже показались очертания построек и лошади, чуя близкий ночлег даже ускорили шаг. И в это время за спинами путников раздался шум.
3.
- Стоять, бастардо! Не так быстро! Дон Перрдулио послал нас позаботиться о вас! - послышался хриплый окрик.
Друзья обернулись и увидели давних знакомых - Хулио и Педдрито, которые были известны всему околотку пристрастием к вину и грязным делишкам.
- Что будем делать, Стефан? - Хуан Педро посмотрел на друга, - не успеем доехать, они нас догонят.
- Солнце уже село - нам нечего опасаться. Теперь бояться будут они, - усмехнулся Стефан Альфонсо.
- Ты уверен? - снова спросил Хуан Педро, но его друг уже спрыгнул с лошади. Злодеи были уже рядом.
- Пришёл ваш последний час! - прокричал Хулио и поднял пистолет.
Вдруг лошади бандитов резко заржали и сбросили седоков. Фигура Стефана Альфонсо стала расплываться в воздухе, он задрожал мелкой дрожью и покрылся чешуей.
- Пресвятая Дева, это же оборотень! - закричал Педдрито.
- Кретин, это не оборотень, это Дракон, - поправил его Хуан Педро, но ни Педдрито, ни Хулио его уже не услышали.
Через полчаса, рассеяв кучки пепла на дороге, друзья отправились на шахты.
- Я не понимаю, почему ты не избавишься от дона Перрдулио, ведь он может жениться в наше отсутствие на твоей Марии-Люсинде?
- Друг, но ведь я не могу средь бела дня превращаться в дракона? И мне опасна огласка, Ведьмак не даст мне спуску, я обещал ему вести себя осторожно.
- Так Ведьмак в курсе? Почему ты ещё жив? - удивился Хуан Педро.
- Ну, у нас такой договор, - замялся Стефан, вспомнив вечер, когда они с Ведьмаком вылакали вместе бочку хереса, - Он уважает драконов, и ему хватает работы с вампирами.
- Теперь понятно, - протянул Хуан Педро. - Что будем делать дальше?
4.
Все в доме, кроме Марии-Люсинды, были оживлены и ожидали приятного события - свадьбы. Только сама девушка свадьбы не хотела, и каждый день молилась Деве Марии, чтобы приехал с шахт любимый Стефан Альфонсо и увёз бы её от жестокого отца. Но проходил день за днем, а от любимого не было никаких вестей.
Няня Габи обсуждала с приезжей швеёй фасон платья для Марии-Люсинды, которое было бы прилично для девушки богатого рода, прислуга в доме укладывала посуду и платья, которые невеста заберет с собой на фазенду к мужу.
Каждый день приезжал Дон Перрдулио, слюнявыми шепелявыми губами целовал Марии-Люсинде руку. Потом шел пить херес в беседке с Доном Энрике, обсуждая размеры приданого.
Ночью Мария-Люсинда услышала еле уловимый свист под окном. Тихо, чтобы не проснулась няня Габи, Мария-Люсинда вышла на балкон спальни, и увидела своего любимого.
- О, как я рада тебя видеть, Стефан Альфонсо, - прошептала она, - хорошо, что ты вернулся, милый.
- Слезай скорее вниз, любимая. И не бойся прыгнуть, я поймаю тебя!
Мария-Люсинда накинула шаль на плечи и, прыгнув вниз, оказалась в его объятьях.
- Милый, я так тебя ждала, так ждала.
- Я сбежал с шахт, Мария-Люсинда, чтобы повидаться с тобой. Давай же зайдём в какое-то укрытие, чтобы ни один любопытный глаз не мог нас заметить.
- Мы можем пойти в беседку, там сейчас тихо и из окна усадьбы нас не будет видно.
- Это ты хорошо придумала, Мария-Люсинда, - прошептал Стефан Альфонсо, и они вместе побежали к беседке.
Стефан Альфонсо разжег фитиль фонаря в беседке и осыпал свою любимую поцелуями.
Мария-Люсинда раскраснелась и скинула шаль.
Через полчаса юные любовники лежали, обнявшись на полу беседки.
- Стефан Альфонсо, ты сбежал с шахт, чтобы забрать меня с собой? - Мария-Люсинда с надеждой смотрела в глаза любимого, - я соберу свои вещи и немного денег в небольшой саквояж. Мы обвенчаемся в ближайшей церкви. Ты подготовил лошадей? Поможет ли нам с побегом твой друг Хуан Педро?
- Дорогая, на самом деле я приехал попрощаться с тобой. Король призывает парней на войну. Я мужчина, и должен защищать свою родину. Я не хочу, чтобы твой отец считал меня нищебродом, который удобно устроился, женившись на дочке знатного господина. Поэтому я должен чего-то добиться в жизни сам, - он тряхнул копной лохматых волос.
- О, что же мне делать, - плакала Мария-Люсинда, кутаясь в шаль и вытирая слёзы, - а если у меня теперь будет бэби?
- Милая Мария-Люсинда, будь счастлива! После победы я обязательно вернусь к тебе, - он поцеловал её в лоб, перемахнул через ограждение беседки и убежал.
Мария-Люсинда немного поплакала в беседке, закуталась в шаль и, пока не рассвело, отправилась в дом.
Старая няня Габи в соседней комнате сладко храпела после выпитого хереса.
***
- Смотри мне в глаза, Мария-Люсинда, смотри мне в глаза, - говорила нянюшка Габи утром Марии-Люсинде, - говоришь, тебя взяли силой неизвестные ублюдки? И ты теперь, как обесчещенная, не годишься для брака с благородным человеком? Так, так. Дай мне подумать. Отец рассказывал, что получил известие, что мерзавец Стефан Альфонсо сбежал с шахт. Может, это он сделал? Отец отправит за ним погоню, его легко поймают, и под пытками он расскажет своему отцу всю правду о том, что случилось сегодня. И если он виноват, он достоин мучений и казни. А для тебя мы вызовем врача и повитуху для осмотра травм. И отправим тебя в монастырь, бедная девочка моя.
- Я не хочу в монастырь, - возмутилась Мария-Люсинда, - давай, няня Габи, придумай что-нибудь другое. Иначе я расскажу отцу, ты уснула пьяная и не слышала моих криков ночью, когда меня брали силой мерзавцы.
Нянюшка задумалась, глядя в окно. Потом подняла палец вверх:
- Придумала! Придется тебе выйти замуж за Дона Перрдулио, детка!
- О, няня!
- Чтобы, если родится ребенок, Дон Перрдулио мог признать его своим.
- О, няня... Мне придётся спать с мерзким стариком…
- Бедная моя детка. Так же, как и с любым другим мужем пришлось бы. И помни, удовлетворять все желания мужа – твой долг.
- О, няня!
- Идём же, дорогая детка, я прикажу прислуге принести воды. И я приведу тебя в порядок. Смотри, глупенькая, не проговорись никому о том, что было сегодняшней ночью. И будь уж полюбезнее с Доном Перрдулио, чтобы хорошо выполнил свой супружеский долг после свадьбы.
5.
Ночью Мария-Люсинда никак не могла уснуть. Свадьба с отвратительным стариком казалась девушке чем-то совершенно невозможным и потому особенно страшила ее. Нет, нужно что-то делать! Нельзя вот так просто лежать в кровати и ждать, когда тебя поведут к старцу, как овечку на заклание. Мария-Люсинда тихонечко выбралась из постели, натянула одежду и, стараясь производить как можно меньше шума, выскользнула из дома. Полная луна хорошо освещала тропинку, поэтому девушка практически не боялась идти одна через лес. Но когда она подошла к самой сторожке, где обитал Ведьмак, ее душу наполнил какой-то совершенно неконтролируемый страх. Девушка сделала глубокий вдох и решительно шагнула в хижину.
- Это ты, Йеннифэр? - донесся до нее хрипловатый мужской голос.
- Нет, это я, Мария-Люсинда, дочка Дона Энрике. Мне нужна ваша помощь.
От очага навстречу девушке вышел высокий человек в кожаном одеянии. Он нежно поглаживал огромного черного кота, сидящего у него на руках. Несмотря на то, что волосы мужчины были совершенно седые, Ведьмак казался довольно молодым и по-своему красивым. Портил его только большой шрам, пересекающий левый глаз.
- Ведьмаку заплатите чеканной монетой, он вам помощь любую окажет за это, - почти пропел Геральто-Риввео.
-Да-да, конечно, я взяла деньги. - засуетилась девушка, вытаскивая из-за пазухи увесистый кошелек.
- Что хочет получить от Белого волка прекрасная сеньорита? - Ведьмак всегда представлялся прозвищем, полученным от индейцев, когда речь шла о занятии магией. С оборотнями и троллями он сражался под своим обычным именем.
- Завтра я должна выйти замуж за Дона Перрдулио. Но я скорее умру, чем стану женой этого мерзкого старикашки. Ведь я всем сердцем люблю другого.
Белый волк молча подошел к девушке и пристально посмотрел в ее глаза. В ту же секунду сознание Марии-Люсинды затуманилось, она слышала лишь какое-то тихое бормотание. Крепкие пальцы Ведьмака быстро пробежали по голове красавицы, затем застыли над грудью, на уровне сердца, а потом опустились к животу. Казалось, что маг считывает руками какую-то информацию. Потом он громко хлопнул в ладони и девушка тут же очнулась.
- Ничего не бойтесь, сеньорита. Возьмите это зелье и выпейте его перед самой церемонией. - Белый волк протянул Марии-Люсинде небольшую запыленную бутылочку из толстого зеленого стекла. - Вашей свадьбе не бывать, Ведьмак не ошибается.
Мария-Люсинда радостно схватила пузырек и поспешила домой. От порога она обернулась, и ей показалось, что кот и хозяин смотрят на нее с одинаковыми загадочными улыбками.
***
Утром к церкви съезжались экипажи, украшенные белоснежными цветами. Гости степенно рассаживались на скамьи, негромко обмениваясь последними новостями. У алтаря уже стоял нарядный Дон Пердуллио, в ожидании невесты бросающий нетерпеливые взгляды на вход в здание. Зазвучала музыка и в церковь, как прекрасное облако вплыла Мария-Люсинда в белой пене кружев подвенечного наряда. Невеста подошла к алтарю, но как только престарелый жених поднял ее фату, рухнула на пол, лишившись чувств.
- О, боже, что с ней? Она умерла? Посмотрите, Мария-Люсинда побледнела и не дышит. - послышались тут и там взволнованные голоса.
Дон Эрике бросился к своей дочери, попытался поднять ее, как-нибудь привести в чувство. Но девушка, казалось, оставалась бездыханной. Отцовское сердце не выдержала этого удара и Дон Энрике упал рядом с телом дочери.
***
Мария-Люсинда не умерла, она лишь впала в кому, в которой находилась уже почти двести пятьдесят дней. Дона Энрике похоронили, устройством пышных похорон занималась нянюшка Габи, на ее же плечи легло и управление всем хозяйством. За месяцы комы с Марией-Люсиндой произошли изменения, которые невозможно было не заметить. У девушки с каждым днем увеличивался живот, богатая наследница, несомненно, была беременна.
По этому поводу в гостиной дома Дона Энрике собралась довольно разношерстная компания: со славой вернувшийся с войны Стефан Альфонсо негромко переговаривался с Хуаном Педро, Дон Пердуллио злобно зыркал из-под густых бровей на всех собравшихся, няня Габи хлопотливо распоряжалась, чтобы гостям вовремя подливался херес. И только Ведьмак Геральто-Риввео сохранял полную невозмутимость.
Первой начать разговор решилась нянюшка Габи:
- Господа, нам нужно что-то решать. Молодая госпожа вот-вот родит ребеночка, и как-то негоже крошке появляться на свет без отца.
- Да что тут решать? - резко бросил Дон Пердуллио, - мы же почти поженились с Марией-Люсиндой. А когда она впала в кому, я на правах законного супруга ее посещал. Значит и ребенок - мой. И, соответственно, все наследство Дона Энрике должно достаться мне, как отцу его внука.
- И что с того, что вы чуть не поженились? - горячо ответил мерзавцу Стефан Альфонсо. - мы с Марией-Люсиндой искренне любили… любим друг друга, и поэтому ребенок - мой. А про наследство я даже не думаю, оно для меня совершенно неважно.
- Не горячись, друг, - вступил в разговор Хуан Педро. - для тебя - неважно, для других - важно. Я, может, тоже претендую.
- Ты?! - в один голос закричали Стефан Альфонсо и Дон Пердуллио.
-Да, я. Когда ты уехал воевать, Стефан, Мария-Люсинда очень тосковала. И прибегала в мою хижину за утешением. Я и утешил ее, как мог.
Не сговариваясь, все собравшиеся посмотрели на Ведьмака.
- Что, и ты тоже претендуешь на отцовство, Геральто-Риввео? - дрогнувшим голосом спросил Стефан Альфонсо.
- Только я и претендую, - спокойно ответил Ведьмак. - в чреве этой девушки подрастает моя кровь, мой продолжатель, моё дитя.
- Но разве у тебя что-то было с Марией-Люсиндой?
- Контакт необязательно должен быть физическим. Я проник в тело девушки на ментальном уровне.
Все замолчали, не зная, что делать дальше. И опять няня Габи взяла инициативу в свои руки:
- Я предлагаю дождаться родов, а там посмотрим. На кого будет похож ребенок - тот и отец. Если родится лысым и сморщенным, значит отец - Дон Пердуллио, лохматым, как нестриженный кобель - Хуан Педро, если с драконьим хвостом, папашка - Стефан Альфонсо, ну а если седым, как лунь, то родитель его - Ведьмак.
Мужчины загомонили, пытаясь что-то уточнить, оспорить, высказать свое несогласие и возмущение. Но их прервала вбежавшая в комнату служанка, радостно кричащая на весь дом:
- Сеньорита Мария-Люсинда родила и пришла в себя во время родов!
- На кого похож ребенок? - всех собравшихся мучил только один вопрос.
Служанка обвела комнату торжествующим взглядом, немного помолчала, чтобы подчеркнуть особую важность сообщения, а потом выпалила:
- Сеньорита родила четверых совершенно непохожих друг на друга ребятишек!
***
В усадьбе Дона Энрике готовились к празднику в честь первого года с рождения малышей. Счастливый Стефан Альфонсо, только что женившийся на Марии-Люсинде, бережно поправлял чешуйчатый хвостик, ненароком выпавший за бортик коляски. Малышке Анне-Левиафане не понравилось такое посягательство на ее пятую конечность, и она легонько плюнула огнем в сторону отца, несерьезно, просто, чтобы обозначить недовольство. Хуан Педро, решивший с младенчества приучать сына к лошадям, неторопливо ехал вдоль забора на новом, купленном на деньги из наследства скакуне, крепко держа в руках свой бесценный груз - Педро Хуана. Дон Пердуллио расселся в кресле посреди лужайки, погромыхивая над малышом монетами в кожаном кошельке. Скруджито весело смеялся и тянул ручки к мешочку с деньгами. Белый волк, с дочкой на руках, увлеченно смешивал какие-то жидкости. Возможно, он изобретал новое зелье, но, скорее всего, просто делал коктейли. Беловолосая Цири весело агукала и тянула в рот магический амулет отца. Даже у волшебных младенцев режутся зубки.
И за всей этой благостной картиной с любовью наблюдали Мария-Люсинда и нянюшка Габи. Все были счастливы, ведь именно так и должны заканчиваться мыльные оперы.
Конец
(жанр – мыльная опера)
1.
Солнце всходило над поместьем, а юная дочь Дона Энрике и её возлюбленный Стефан Альфонсо прощались под виноградниками.
- Прощай, моя любовь, - говорил Стефан, покрывая лицо Марии-Люсинды горячими поцелуями, - Мы сегодня уезжаем. Твой жестокий отец отправляет нас с Хуаном Педро доставить продовольствие на дальние шахты.
- О, любимый, - грустно говорила Мария-Люсинда, - я буду ждать тебя.
Стефан Альфонсо сжал кулаки:
- Он хочет нас разлучить, Мария-Люсинда. Хочет, чтобы ты позабыла меня! Поэтому и отсылает подальше!
- Милый, - заплакала Мария-Люсинда, - ничто не заставит меня позабыть моего Стефана Альфонсо! Ведь мы же поклялись любить друг друга. Я буду ждать тебя. Наберёмся же терпения, и будем молиться, чтобы время разлуки прошло мгновенно.
- Помолимся, - перекрестился Стефан Альфонсо. Потом он посмотрел на солнце, которое поднималось всё выше, и сказал:
- Только не болтай никому о нашей любви. А потом, когда я вернусь, мы сбежим от твоего вероломного отца в столицу.
- О, Стефан! Я так тебя люблю!
Они целовались, и ветер трепал их волосы.
- Ах, вот вы где! - из-за виноградника показался чепец няни Габи, а потом и сама её внушительная фигура оказалась перед ними.
- Стефан Альфонсо! Тебя уже давно разыскивают парни, чтобы ехать на шахты, а ты болтаешь здесь с хозяйской дочерью, - нянюшка Габи погрозила ему кулаком.
- А ты, Мария-Люсинда! На кого ты похожа! Говорила я тебе беречь от солнца лицо? Отец давно ищет тебя.
Стефан Альфонсо томным взглядом посмотрел на Марию-Люсинду, заправил рубаху в штаны, с презрением взглянул на няню Габи и медленно отправился на хозяйственный двор поместья. Он послал воздушный поцелуй Марии-Люсинде, а она перекрестила его вслед и крикнула:
- Храни тебя Господь, Стефан Альфонсо.
Няня Габи неодобрительно посмотрела на босые ноги и растрепанные косы Марии-Люсинды и покачала головой:
- Я сегодня сама приведу тебя в порядок, Мария-Люсинда. Сегодня к Дону Энрике приедет важный гость, Дон Пердуллио. Ты должна выглядеть, как девушка из благородной семьи, а не как дворовый мальчишка.
Мария-Люсинда взяла под руку свою старую няню и сказала ей на ухо:
- Нянюшка Габи, он меня любит.
- Пресвятая Дева Мария! Да ты с ума сошла, - нянюшка возмущенно покачала головой. - Давай, детка, пошевеливайся, если не хочешь, чтобы твой отец заметил, что ты ходила к виноградникам встречаться с этим проходимцем. Я ещё поговорю с тобой дома.
Дома нянюшка Габи приказала девушкам принести воды и мыла. Помогла умыться Марии-Люсинде. И, расчесывая её прекрасные чёрные волосы, объясняла ей, как маленькому ребёнку:
- Стефан Альфонсо тебе не пара. Не для него тебя, красавицу, растили и ночей не спали. Что может дать тебе этот бедняк, глупенькая? Сегодня у нас в доме гость. Старый Дон Перрдулио хочет договориться с твоим отцом о вашем браке. С ним ты будешь, душенька, как сыр в масле кататься и забот не знать.
- Какие глупости, няня, выходить за старика! - засмеялась Мария-Люсинда, - Да он передвигается с трудом, как он сможет жить с молодой женой, которой нужна любовь с красивым и сильным мужчиной?
- Это всё книжки твои, - злилась нянюшка, затягивая на платье Марии-Люсинды шнурки, - от них все эти глупости про любовь. Я скажу отцу, чтобы запретил привозить тебе твои романы. Порядочной женщине никакой любви не нужно.
- Нянюшка, ну прости меня. Не говори ничего отцу. Я же пошутила, - Мария-Люсинда поцеловала свою пожилую няню в щеку, и, улыбнувшись, тихо добавила, - А я не скажу отцу, что ты вечерами пьёшь херес у себя в комнате.
- Глупенькая ты у нас ещё, - нянюшка улыбнулась, глядя на свою девочку, - зря отец торопится с твоим замужеством.
Тут дверь распахнулась, и на пороге комнаты возникла мощная сильная фигура Дона Энрике, отца Марии-Люсинды.
2.
- Мария-Люсинда, я слышал, что ты опять любезничала с этим нищим мальчишкой – Стефаном Альфонсо? Сколько раз мне еще повторять, что ты никогда не будешь с этим щенком?! Я специально отправил его на дальние шахты, чтобы он не мозолил глаза. Тебя ждет замужество с достойным человеком, состоятельным, из нашего круга.
- Нет, отец! Я никогда не стану женой этого противного старикашки – Дона Перрдулио. Я скорее уйду в монастырь! Или покончу с собой – застрелюсь, или брошусь со скалы в море! Или все сразу – сначала брошусь в море, после этого застрелюсь, а потом уйду в монастырь. Ты скорее потеряешь дочь, чем сможешь заполучить богатенького зятя.
***
В это же время на фазенде Дона Перрдулио, в тени раскидистого платана, хозяин вполголоса общался с двумя мужчинами крайне подозрительного вида:
- Так вот что я говорю, парни. Я имею самые серьезные виды на дочку Дона Энрике. А этот щенок Стефан Альфонсо мне мешает. Хорошо, что Дон Энрике отправил его вместе еще с одним ублюдком на дальние шахты. Хулио, ты знаешь, что места там глухие, даже полиция туда не суется. И если вдруг, совершенно случайно, два поехавших туда нищеброда пропадут, их исчезновение не вызовет никаких подозрений. А вы с Педритто лишь слегка поможете стать им призрачными шахтерами, - и вся троица дружно захохотала
- Да уж, Дон Перрдулио, девчонка Дона Энрике – просто персик. Сладко будет с ней кувыркаться на пуховой перине. Да и на приданое отец, наверное, не поскупится.
- Приданое – мелочь. Мы с Доном Энрике задумали родственное слияние наших капиталов. А после слияния, я полагаю, и мой тесть отправится навестить праотцов. – и злодей вновь зашелся мерзким хриплым смехом.
***
Стефан Альфонсо и его верный друг Хуан Педро уже три дня находились в пути. Лошади их выбились из сил, да и сами приятели устали. До дальних шахт оставалось совсем немного, и только это радовало путников. Вот вдали уже показались очертания построек и лошади, чуя близкий ночлег даже ускорили шаг. И в это время за спинами путников раздался шум.
3.
- Стоять, бастардо! Не так быстро! Дон Перрдулио послал нас позаботиться о вас! - послышался хриплый окрик.
Друзья обернулись и увидели давних знакомых - Хулио и Педдрито, которые были известны всему околотку пристрастием к вину и грязным делишкам.
- Что будем делать, Стефан? - Хуан Педро посмотрел на друга, - не успеем доехать, они нас догонят.
- Солнце уже село - нам нечего опасаться. Теперь бояться будут они, - усмехнулся Стефан Альфонсо.
- Ты уверен? - снова спросил Хуан Педро, но его друг уже спрыгнул с лошади. Злодеи были уже рядом.
- Пришёл ваш последний час! - прокричал Хулио и поднял пистолет.
Вдруг лошади бандитов резко заржали и сбросили седоков. Фигура Стефана Альфонсо стала расплываться в воздухе, он задрожал мелкой дрожью и покрылся чешуей.
- Пресвятая Дева, это же оборотень! - закричал Педдрито.
- Кретин, это не оборотень, это Дракон, - поправил его Хуан Педро, но ни Педдрито, ни Хулио его уже не услышали.
Через полчаса, рассеяв кучки пепла на дороге, друзья отправились на шахты.
- Я не понимаю, почему ты не избавишься от дона Перрдулио, ведь он может жениться в наше отсутствие на твоей Марии-Люсинде?
- Друг, но ведь я не могу средь бела дня превращаться в дракона? И мне опасна огласка, Ведьмак не даст мне спуску, я обещал ему вести себя осторожно.
- Так Ведьмак в курсе? Почему ты ещё жив? - удивился Хуан Педро.
- Ну, у нас такой договор, - замялся Стефан, вспомнив вечер, когда они с Ведьмаком вылакали вместе бочку хереса, - Он уважает драконов, и ему хватает работы с вампирами.
- Теперь понятно, - протянул Хуан Педро. - Что будем делать дальше?
4.
Все в доме, кроме Марии-Люсинды, были оживлены и ожидали приятного события - свадьбы. Только сама девушка свадьбы не хотела, и каждый день молилась Деве Марии, чтобы приехал с шахт любимый Стефан Альфонсо и увёз бы её от жестокого отца. Но проходил день за днем, а от любимого не было никаких вестей.
Няня Габи обсуждала с приезжей швеёй фасон платья для Марии-Люсинды, которое было бы прилично для девушки богатого рода, прислуга в доме укладывала посуду и платья, которые невеста заберет с собой на фазенду к мужу.
Каждый день приезжал Дон Перрдулио, слюнявыми шепелявыми губами целовал Марии-Люсинде руку. Потом шел пить херес в беседке с Доном Энрике, обсуждая размеры приданого.
Ночью Мария-Люсинда услышала еле уловимый свист под окном. Тихо, чтобы не проснулась няня Габи, Мария-Люсинда вышла на балкон спальни, и увидела своего любимого.
- О, как я рада тебя видеть, Стефан Альфонсо, - прошептала она, - хорошо, что ты вернулся, милый.
- Слезай скорее вниз, любимая. И не бойся прыгнуть, я поймаю тебя!
Мария-Люсинда накинула шаль на плечи и, прыгнув вниз, оказалась в его объятьях.
- Милый, я так тебя ждала, так ждала.
- Я сбежал с шахт, Мария-Люсинда, чтобы повидаться с тобой. Давай же зайдём в какое-то укрытие, чтобы ни один любопытный глаз не мог нас заметить.
- Мы можем пойти в беседку, там сейчас тихо и из окна усадьбы нас не будет видно.
- Это ты хорошо придумала, Мария-Люсинда, - прошептал Стефан Альфонсо, и они вместе побежали к беседке.
Стефан Альфонсо разжег фитиль фонаря в беседке и осыпал свою любимую поцелуями.
Мария-Люсинда раскраснелась и скинула шаль.
Через полчаса юные любовники лежали, обнявшись на полу беседки.
- Стефан Альфонсо, ты сбежал с шахт, чтобы забрать меня с собой? - Мария-Люсинда с надеждой смотрела в глаза любимого, - я соберу свои вещи и немного денег в небольшой саквояж. Мы обвенчаемся в ближайшей церкви. Ты подготовил лошадей? Поможет ли нам с побегом твой друг Хуан Педро?
- Дорогая, на самом деле я приехал попрощаться с тобой. Король призывает парней на войну. Я мужчина, и должен защищать свою родину. Я не хочу, чтобы твой отец считал меня нищебродом, который удобно устроился, женившись на дочке знатного господина. Поэтому я должен чего-то добиться в жизни сам, - он тряхнул копной лохматых волос.
- О, что же мне делать, - плакала Мария-Люсинда, кутаясь в шаль и вытирая слёзы, - а если у меня теперь будет бэби?
- Милая Мария-Люсинда, будь счастлива! После победы я обязательно вернусь к тебе, - он поцеловал её в лоб, перемахнул через ограждение беседки и убежал.
Мария-Люсинда немного поплакала в беседке, закуталась в шаль и, пока не рассвело, отправилась в дом.
Старая няня Габи в соседней комнате сладко храпела после выпитого хереса.
***
- Смотри мне в глаза, Мария-Люсинда, смотри мне в глаза, - говорила нянюшка Габи утром Марии-Люсинде, - говоришь, тебя взяли силой неизвестные ублюдки? И ты теперь, как обесчещенная, не годишься для брака с благородным человеком? Так, так. Дай мне подумать. Отец рассказывал, что получил известие, что мерзавец Стефан Альфонсо сбежал с шахт. Может, это он сделал? Отец отправит за ним погоню, его легко поймают, и под пытками он расскажет своему отцу всю правду о том, что случилось сегодня. И если он виноват, он достоин мучений и казни. А для тебя мы вызовем врача и повитуху для осмотра травм. И отправим тебя в монастырь, бедная девочка моя.
- Я не хочу в монастырь, - возмутилась Мария-Люсинда, - давай, няня Габи, придумай что-нибудь другое. Иначе я расскажу отцу, ты уснула пьяная и не слышала моих криков ночью, когда меня брали силой мерзавцы.
Нянюшка задумалась, глядя в окно. Потом подняла палец вверх:
- Придумала! Придется тебе выйти замуж за Дона Перрдулио, детка!
- О, няня!
- Чтобы, если родится ребенок, Дон Перрдулио мог признать его своим.
- О, няня... Мне придётся спать с мерзким стариком…
- Бедная моя детка. Так же, как и с любым другим мужем пришлось бы. И помни, удовлетворять все желания мужа – твой долг.
- О, няня!
- Идём же, дорогая детка, я прикажу прислуге принести воды. И я приведу тебя в порядок. Смотри, глупенькая, не проговорись никому о том, что было сегодняшней ночью. И будь уж полюбезнее с Доном Перрдулио, чтобы хорошо выполнил свой супружеский долг после свадьбы.
5.
Ночью Мария-Люсинда никак не могла уснуть. Свадьба с отвратительным стариком казалась девушке чем-то совершенно невозможным и потому особенно страшила ее. Нет, нужно что-то делать! Нельзя вот так просто лежать в кровати и ждать, когда тебя поведут к старцу, как овечку на заклание. Мария-Люсинда тихонечко выбралась из постели, натянула одежду и, стараясь производить как можно меньше шума, выскользнула из дома. Полная луна хорошо освещала тропинку, поэтому девушка практически не боялась идти одна через лес. Но когда она подошла к самой сторожке, где обитал Ведьмак, ее душу наполнил какой-то совершенно неконтролируемый страх. Девушка сделала глубокий вдох и решительно шагнула в хижину.
- Это ты, Йеннифэр? - донесся до нее хрипловатый мужской голос.
- Нет, это я, Мария-Люсинда, дочка Дона Энрике. Мне нужна ваша помощь.
От очага навстречу девушке вышел высокий человек в кожаном одеянии. Он нежно поглаживал огромного черного кота, сидящего у него на руках. Несмотря на то, что волосы мужчины были совершенно седые, Ведьмак казался довольно молодым и по-своему красивым. Портил его только большой шрам, пересекающий левый глаз.
- Ведьмаку заплатите чеканной монетой, он вам помощь любую окажет за это, - почти пропел Геральто-Риввео.
-Да-да, конечно, я взяла деньги. - засуетилась девушка, вытаскивая из-за пазухи увесистый кошелек.
- Что хочет получить от Белого волка прекрасная сеньорита? - Ведьмак всегда представлялся прозвищем, полученным от индейцев, когда речь шла о занятии магией. С оборотнями и троллями он сражался под своим обычным именем.
- Завтра я должна выйти замуж за Дона Перрдулио. Но я скорее умру, чем стану женой этого мерзкого старикашки. Ведь я всем сердцем люблю другого.
Белый волк молча подошел к девушке и пристально посмотрел в ее глаза. В ту же секунду сознание Марии-Люсинды затуманилось, она слышала лишь какое-то тихое бормотание. Крепкие пальцы Ведьмака быстро пробежали по голове красавицы, затем застыли над грудью, на уровне сердца, а потом опустились к животу. Казалось, что маг считывает руками какую-то информацию. Потом он громко хлопнул в ладони и девушка тут же очнулась.
- Ничего не бойтесь, сеньорита. Возьмите это зелье и выпейте его перед самой церемонией. - Белый волк протянул Марии-Люсинде небольшую запыленную бутылочку из толстого зеленого стекла. - Вашей свадьбе не бывать, Ведьмак не ошибается.
Мария-Люсинда радостно схватила пузырек и поспешила домой. От порога она обернулась, и ей показалось, что кот и хозяин смотрят на нее с одинаковыми загадочными улыбками.
***
Утром к церкви съезжались экипажи, украшенные белоснежными цветами. Гости степенно рассаживались на скамьи, негромко обмениваясь последними новостями. У алтаря уже стоял нарядный Дон Пердуллио, в ожидании невесты бросающий нетерпеливые взгляды на вход в здание. Зазвучала музыка и в церковь, как прекрасное облако вплыла Мария-Люсинда в белой пене кружев подвенечного наряда. Невеста подошла к алтарю, но как только престарелый жених поднял ее фату, рухнула на пол, лишившись чувств.
- О, боже, что с ней? Она умерла? Посмотрите, Мария-Люсинда побледнела и не дышит. - послышались тут и там взволнованные голоса.
Дон Эрике бросился к своей дочери, попытался поднять ее, как-нибудь привести в чувство. Но девушка, казалось, оставалась бездыханной. Отцовское сердце не выдержала этого удара и Дон Энрике упал рядом с телом дочери.
***
Мария-Люсинда не умерла, она лишь впала в кому, в которой находилась уже почти двести пятьдесят дней. Дона Энрике похоронили, устройством пышных похорон занималась нянюшка Габи, на ее же плечи легло и управление всем хозяйством. За месяцы комы с Марией-Люсиндой произошли изменения, которые невозможно было не заметить. У девушки с каждым днем увеличивался живот, богатая наследница, несомненно, была беременна.
По этому поводу в гостиной дома Дона Энрике собралась довольно разношерстная компания: со славой вернувшийся с войны Стефан Альфонсо негромко переговаривался с Хуаном Педро, Дон Пердуллио злобно зыркал из-под густых бровей на всех собравшихся, няня Габи хлопотливо распоряжалась, чтобы гостям вовремя подливался херес. И только Ведьмак Геральто-Риввео сохранял полную невозмутимость.
Первой начать разговор решилась нянюшка Габи:
- Господа, нам нужно что-то решать. Молодая госпожа вот-вот родит ребеночка, и как-то негоже крошке появляться на свет без отца.
- Да что тут решать? - резко бросил Дон Пердуллио, - мы же почти поженились с Марией-Люсиндой. А когда она впала в кому, я на правах законного супруга ее посещал. Значит и ребенок - мой. И, соответственно, все наследство Дона Энрике должно достаться мне, как отцу его внука.
- И что с того, что вы чуть не поженились? - горячо ответил мерзавцу Стефан Альфонсо. - мы с Марией-Люсиндой искренне любили… любим друг друга, и поэтому ребенок - мой. А про наследство я даже не думаю, оно для меня совершенно неважно.
- Не горячись, друг, - вступил в разговор Хуан Педро. - для тебя - неважно, для других - важно. Я, может, тоже претендую.
- Ты?! - в один голос закричали Стефан Альфонсо и Дон Пердуллио.
-Да, я. Когда ты уехал воевать, Стефан, Мария-Люсинда очень тосковала. И прибегала в мою хижину за утешением. Я и утешил ее, как мог.
Не сговариваясь, все собравшиеся посмотрели на Ведьмака.
- Что, и ты тоже претендуешь на отцовство, Геральто-Риввео? - дрогнувшим голосом спросил Стефан Альфонсо.
- Только я и претендую, - спокойно ответил Ведьмак. - в чреве этой девушки подрастает моя кровь, мой продолжатель, моё дитя.
- Но разве у тебя что-то было с Марией-Люсиндой?
- Контакт необязательно должен быть физическим. Я проник в тело девушки на ментальном уровне.
Все замолчали, не зная, что делать дальше. И опять няня Габи взяла инициативу в свои руки:
- Я предлагаю дождаться родов, а там посмотрим. На кого будет похож ребенок - тот и отец. Если родится лысым и сморщенным, значит отец - Дон Пердуллио, лохматым, как нестриженный кобель - Хуан Педро, если с драконьим хвостом, папашка - Стефан Альфонсо, ну а если седым, как лунь, то родитель его - Ведьмак.
Мужчины загомонили, пытаясь что-то уточнить, оспорить, высказать свое несогласие и возмущение. Но их прервала вбежавшая в комнату служанка, радостно кричащая на весь дом:
- Сеньорита Мария-Люсинда родила и пришла в себя во время родов!
- На кого похож ребенок? - всех собравшихся мучил только один вопрос.
Служанка обвела комнату торжествующим взглядом, немного помолчала, чтобы подчеркнуть особую важность сообщения, а потом выпалила:
- Сеньорита родила четверых совершенно непохожих друг на друга ребятишек!
***
В усадьбе Дона Энрике готовились к празднику в честь первого года с рождения малышей. Счастливый Стефан Альфонсо, только что женившийся на Марии-Люсинде, бережно поправлял чешуйчатый хвостик, ненароком выпавший за бортик коляски. Малышке Анне-Левиафане не понравилось такое посягательство на ее пятую конечность, и она легонько плюнула огнем в сторону отца, несерьезно, просто, чтобы обозначить недовольство. Хуан Педро, решивший с младенчества приучать сына к лошадям, неторопливо ехал вдоль забора на новом, купленном на деньги из наследства скакуне, крепко держа в руках свой бесценный груз - Педро Хуана. Дон Пердуллио расселся в кресле посреди лужайки, погромыхивая над малышом монетами в кожаном кошельке. Скруджито весело смеялся и тянул ручки к мешочку с деньгами. Белый волк, с дочкой на руках, увлеченно смешивал какие-то жидкости. Возможно, он изобретал новое зелье, но, скорее всего, просто делал коктейли. Беловолосая Цири весело агукала и тянула в рот магический амулет отца. Даже у волшебных младенцев режутся зубки.
И за всей этой благостной картиной с любовью наблюдали Мария-Люсинда и нянюшка Габи. Все были счастливы, ведь именно так и должны заканчиваться мыльные оперы.
Конец
Мыльная опера в самом её мыльном виде))))
Крысатуля, Арсалана и,неожиданно так, Кукушка)))
Мыльная опера в самом её мыльном виде))))
Крысатуля, Арсалана и,неожиданно так, Кукушка)))
И не могу ж я себя в авторы предлагать)))
И не могу ж я себя в авторы предлагать)))
Мыльная опера в самом её мыльном виде))))
Крысатуля, Арсалана и,неожиданно так, Кукушка)))
Вот когда в третьей части появилась фэнтезийная линия, я тоже чертыхнулась)))
у меня сын в 1 классе однажды собирается в школу, ищет учебник по окр. миру (он такой здоровый размером, остальные обычные). ну нет ни на полке, ни в шкафу. говорю посмотри в рюкзаке, вдруг не вытащил с прошлого раза. он - ну нет. короче залезаю я в рюкзак, он там. говорю - ??? сын - да не знаю, как так вышло, он сам пролез
так и геральт
(жанр – мыльная опера)
1.
Солнце всходило над поместьем, а юная дочь Дона Энрике и её возлюбленный Стефан Альфонсо прощались под виноградниками.
- Прощай, моя любовь, - говорил Стефан, покрывая лицо Марии-Люсинды горячими поцелуями, - Мы сегодня уезжаем. Твой жестокий отец отправляет нас с Хуаном Педро доставить продовольствие на дальние шахты.
- О, любимый, - грустно говорила Мария-Люсинда, - я буду ждать тебя.
Стефан Альфонсо сжал кулаки:
- Он хочет нас разлучить, Мария-Люсинда. Хочет, чтобы ты позабыла меня! Поэтому и отсылает подальше!
- Милый, - заплакала Мария-Люсинда, - ничто не заставит меня позабыть моего Стефана Альфонсо! Ведь мы же поклялись любить друг друга. Я буду ждать тебя. Наберёмся же терпения, и будем молиться, чтобы время разлуки прошло мгновенно.
- Помолимся, - перекрестился Стефан Альфонсо. Потом он посмотрел на солнце, которое поднималось всё выше, и сказал:
- Только не болтай никому о нашей любви. А потом, когда я вернусь, мы сбежим от твоего вероломного отца в столицу.
- О, Стефан! Я так тебя люблю!
Они целовались, и ветер трепал их волосы.
- Ах, вот вы где! - из-за виноградника показался чепец няни Габи, а потом и сама её внушительная фигура оказалась перед ними.
- Стефан Альфонсо! Тебя уже давно разыскивают парни, чтобы ехать на шахты, а ты болтаешь здесь с хозяйской дочерью, - нянюшка Габи погрозила ему кулаком.
- А ты, Мария-Люсинда! На кого ты похожа! Говорила я тебе беречь от солнца лицо? Отец давно ищет тебя.
Стефан Альфонсо томным взглядом посмотрел на Марию-Люсинду, заправил рубаху в штаны, с презрением взглянул на няню Габи и медленно отправился на хозяйственный двор поместья. Он послал воздушный поцелуй Марии-Люсинде, а она перекрестила его вслед и крикнула:
- Храни тебя Господь, Стефан Альфонсо.
Няня Габи неодобрительно посмотрела на босые ноги и растрепанные косы Марии-Люсинды и покачала головой:
- Я сегодня сама приведу тебя в порядок, Мария-Люсинда. Сегодня к Дону Энрике приедет важный гость, Дон Пердуллио. Ты должна выглядеть, как девушка из благородной семьи, а не как дворовый мальчишка.
Мария-Люсинда взяла под руку свою старую няню и сказала ей на ухо:
- Нянюшка Габи, он меня любит.
- Пресвятая Дева Мария! Да ты с ума сошла, - нянюшка возмущенно покачала головой. - Давай, детка, пошевеливайся, если не хочешь, чтобы твой отец заметил, что ты ходила к виноградникам встречаться с этим проходимцем. Я ещё поговорю с тобой дома.
Дома нянюшка Габи приказала девушкам принести воды и мыла. Помогла умыться Марии-Люсинде. И, расчесывая её прекрасные чёрные волосы, объясняла ей, как маленькому ребёнку:
- Стефан Альфонсо тебе не пара. Не для него тебя, красавицу, растили и ночей не спали. Что может дать тебе этот бедняк, глупенькая? Сегодня у нас в доме гость. Старый Дон Перрдулио хочет договориться с твоим отцом о вашем браке. С ним ты будешь, душенька, как сыр в масле кататься и забот не знать.
- Какие глупости, няня, выходить за старика! - засмеялась Мария-Люсинда, - Да он передвигается с трудом, как он сможет жить с молодой женой, которой нужна любовь с красивым и сильным мужчиной?
- Это всё книжки твои, - злилась нянюшка, затягивая на платье Марии-Люсинды шнурки, - от них все эти глупости про любовь. Я скажу отцу, чтобы запретил привозить тебе твои романы. Порядочной женщине никакой любви не нужно.
- Нянюшка, ну прости меня. Не говори ничего отцу. Я же пошутила, - Мария-Люсинда поцеловала свою пожилую няню в щеку, и, улыбнувшись, тихо добавила, - А я не скажу отцу, что ты вечерами пьёшь херес у себя в комнате.
- Глупенькая ты у нас ещё, - нянюшка улыбнулась, глядя на свою девочку, - зря отец торопится с твоим замужеством.
Тут дверь распахнулась, и на пороге комнаты возникла мощная сильная фигура Дона Энрике, отца Марии-Люсинды.
2.
- Мария-Люсинда, я слышал, что ты опять любезничала с этим нищим мальчишкой – Стефаном Альфонсо? Сколько раз мне еще повторять, что ты никогда не будешь с этим щенком?! Я специально отправил его на дальние шахты, чтобы он не мозолил глаза. Тебя ждет замужество с достойным человеком, состоятельным, из нашего круга.
- Нет, отец! Я никогда не стану женой этого противного старикашки – Дона Перрдулио. Я скорее уйду в монастырь! Или покончу с собой – застрелюсь, или брошусь со скалы в море! Или все сразу – сначала брошусь в море, после этого застрелюсь, а потом уйду в монастырь. Ты скорее потеряешь дочь, чем сможешь заполучить богатенького зятя.
***
В это же время на фазенде Дона Перрдулио, в тени раскидистого платана, хозяин вполголоса общался с двумя мужчинами крайне подозрительного вида:
- Так вот что я говорю, парни. Я имею самые серьезные виды на дочку Дона Энрике. А этот щенок Стефан Альфонсо мне мешает. Хорошо, что Дон Энрике отправил его вместе еще с одним ублюдком на дальние шахты. Хулио, ты знаешь, что места там глухие, даже полиция туда не суется. И если вдруг, совершенно случайно, два поехавших туда нищеброда пропадут, их исчезновение не вызовет никаких подозрений. А вы с Педритто лишь слегка поможете стать им призрачными шахтерами, - и вся троица дружно захохотала
- Да уж, Дон Перрдулио, девчонка Дона Энрике – просто персик. Сладко будет с ней кувыркаться на пуховой перине. Да и на приданое отец, наверное, не поскупится.
- Приданое – мелочь. Мы с Доном Энрике задумали родственное слияние наших капиталов. А после слияния, я полагаю, и мой тесть отправится навестить праотцов. – и злодей вновь зашелся мерзким хриплым смехом.
***
Стефан Альфонсо и его верный друг Хуан Педро уже три дня находились в пути. Лошади их выбились из сил, да и сами приятели устали. До дальних шахт оставалось совсем немного, и только это радовало путников. Вот вдали уже показались очертания построек и лошади, чуя близкий ночлег даже ускорили шаг. И в это время за спинами путников раздался шум.
3.
- Стоять, бастардо! Не так быстро! Дон Перрдулио послал нас позаботиться о вас! - послышался хриплый окрик.
Друзья обернулись и увидели давних знакомых - Хулио и Педдрито, которые были известны всему околотку пристрастием к вину и грязным делишкам.
- Что будем делать, Стефан? - Хуан Педро посмотрел на друга, - не успеем доехать, они нас догонят.
- Солнце уже село - нам нечего опасаться. Теперь бояться будут они, - усмехнулся Стефан Альфонсо.
- Ты уверен? - снова спросил Хуан Педро, но его друг уже спрыгнул с лошади. Злодеи были уже рядом.
- Пришёл ваш последний час! - прокричал Хулио и поднял пистолет.
Вдруг лошади бандитов резко заржали и сбросили седоков. Фигура Стефана Альфонсо стала расплываться в воздухе, он задрожал мелкой дрожью и покрылся чешуей.
- Пресвятая Дева, это же оборотень! - закричал Педдрито.
- Кретин, это не оборотень, это Дракон, - поправил его Хуан Педро, но ни Педдрито, ни Хулио его уже не услышали.
Через полчаса, рассеяв кучки пепла на дороге, друзья отправились на шахты.
- Я не понимаю, почему ты не избавишься от дона Перрдулио, ведь он может жениться в наше отсутствие на твоей Марии-Люсинде?
- Друг, но ведь я не могу средь бела дня превращаться в дракона? И мне опасна огласка, Ведьмак не даст мне спуску, я обещал ему вести себя осторожно.
- Так Ведьмак в курсе? Почему ты ещё жив? - удивился Хуан Педро.
- Ну, у нас такой договор, - замялся Стефан, вспомнив вечер, когда они с Ведьмаком вылакали вместе бочку хереса, - Он уважает драконов, и ему хватает работы с вампирами.
- Теперь понятно, - протянул Хуан Педро. - Что будем делать дальше?
4.
Все в доме, кроме Марии-Люсинды, были оживлены и ожидали приятного события - свадьбы. Только сама девушка свадьбы не хотела, и каждый день молилась Деве Марии, чтобы приехал с шахт любимый Стефан Альфонсо и увёз бы её от жестокого отца. Но проходил день за днем, а от любимого не было никаких вестей.
Няня Габи обсуждала с приезжей швеёй фасон платья для Марии-Люсинды, которое было бы прилично для девушки богатого рода, прислуга в доме укладывала посуду и платья, которые невеста заберет с собой на фазенду к мужу.
Каждый день приезжал Дон Перрдулио, слюнявыми шепелявыми губами целовал Марии-Люсинде руку. Потом шел пить херес в беседке с Доном Энрике, обсуждая размеры приданого.
Ночью Мария-Люсинда услышала еле уловимый свист под окном. Тихо, чтобы не проснулась няня Габи, Мария-Люсинда вышла на балкон спальни, и увидела своего любимого.
- О, как я рада тебя видеть, Стефан Альфонсо, - прошептала она, - хорошо, что ты вернулся, милый.
- Слезай скорее вниз, любимая. И не бойся прыгнуть, я поймаю тебя!
Мария-Люсинда накинула шаль на плечи и, прыгнув вниз, оказалась в его объятьях.
- Милый, я так тебя ждала, так ждала.
- Я сбежал с шахт, Мария-Люсинда, чтобы повидаться с тобой. Давай же зайдём в какое-то укрытие, чтобы ни один любопытный глаз не мог нас заметить.
- Мы можем пойти в беседку, там сейчас тихо и из окна усадьбы нас не будет видно.
- Это ты хорошо придумала, Мария-Люсинда, - прошептал Стефан Альфонсо, и они вместе побежали к беседке.
Стефан Альфонсо разжег фитиль фонаря в беседке и осыпал свою любимую поцелуями.
Мария-Люсинда раскраснелась и скинула шаль.
Через полчаса юные любовники лежали, обнявшись на полу беседки.
- Стефан Альфонсо, ты сбежал с шахт, чтобы забрать меня с собой? - Мария-Люсинда с надеждой смотрела в глаза любимого, - я соберу свои вещи и немного денег в небольшой саквояж. Мы обвенчаемся в ближайшей церкви. Ты подготовил лошадей? Поможет ли нам с побегом твой друг Хуан Педро?
- Дорогая, на самом деле я приехал попрощаться с тобой. Король призывает парней на войну. Я мужчина, и должен защищать свою родину. Я не хочу, чтобы твой отец считал меня нищебродом, который удобно устроился, женившись на дочке знатного господина. Поэтому я должен чего-то добиться в жизни сам, - он тряхнул копной лохматых волос.
- О, что же мне делать, - плакала Мария-Люсинда, кутаясь в шаль и вытирая слёзы, - а если у меня теперь будет бэби?
- Милая Мария-Люсинда, будь счастлива! После победы я обязательно вернусь к тебе, - он поцеловал её в лоб, перемахнул через ограждение беседки и убежал.
Мария-Люсинда немного поплакала в беседке, закуталась в шаль и, пока не рассвело, отправилась в дом.
Старая няня Габи в соседней комнате сладко храпела после выпитого хереса.
***
- Смотри мне в глаза, Мария-Люсинда, смотри мне в глаза, - говорила нянюшка Габи утром Марии-Люсинде, - говоришь, тебя взяли силой неизвестные ублюдки? И ты теперь, как обесчещенная, не годишься для брака с благородным человеком? Так, так. Дай мне подумать. Отец рассказывал, что получил известие, что мерзавец Стефан Альфонсо сбежал с шахт. Может, это он сделал? Отец отправит за ним погоню, его легко поймают, и под пытками он расскажет своему отцу всю правду о том, что случилось сегодня. И если он виноват, он достоин мучений и казни. А для тебя мы вызовем врача и повитуху для осмотра травм. И отправим тебя в монастырь, бедная девочка моя.
- Я не хочу в монастырь, - возмутилась Мария-Люсинда, - давай, няня Габи, придумай что-нибудь другое. Иначе я расскажу отцу, ты уснула пьяная и не слышала моих криков ночью, когда меня брали силой мерзавцы.
Нянюшка задумалась, глядя в окно. Потом подняла палец вверх:
- Придумала! Придется тебе выйти замуж за Дона Перрдулио, детка!
- О, няня!
- Чтобы, если родится ребенок, Дон Перрдулио мог признать его своим.
- О, няня... Мне придётся спать с мерзким стариком…
- Бедная моя детка. Так же, как и с любым другим мужем пришлось бы. И помни, удовлетворять все желания мужа – твой долг.
- О, няня!
- Идём же, дорогая детка, я прикажу прислуге принести воды. И я приведу тебя в порядок. Смотри, глупенькая, не проговорись никому о том, что было сегодняшней ночью. И будь уж полюбезнее с Доном Перрдулио, чтобы хорошо выполнил свой супружеский долг после свадьбы.
5.
Ночью Мария-Люсинда никак не могла уснуть. Свадьба с отвратительным стариком казалась девушке чем-то совершенно невозможным и потому особенно страшила ее. Нет, нужно что-то делать! Нельзя вот так просто лежать в кровати и ждать, когда тебя поведут к старцу, как овечку на заклание. Мария-Люсинда тихонечко выбралась из постели, натянула одежду и, стараясь производить как можно меньше шума, выскользнула из дома. Полная луна хорошо освещала тропинку, поэтому девушка практически не боялась идти одна через лес. Но когда она подошла к самой сторожке, где обитал Ведьмак, ее душу наполнил какой-то совершенно неконтролируемый страх. Девушка сделала глубокий вдох и решительно шагнула в хижину.
- Это ты, Йеннифэр? - донесся до нее хрипловатый мужской голос.
- Нет, это я, Мария-Люсинда, дочка Дона Энрике. Мне нужна ваша помощь.
От очага навстречу девушке вышел высокий человек в кожаном одеянии. Он нежно поглаживал огромного черного кота, сидящего у него на руках. Несмотря на то, что волосы мужчины были совершенно седые, Ведьмак казался довольно молодым и по-своему красивым. Портил его только большой шрам, пересекающий левый глаз.
- Ведьмаку заплатите чеканной монетой, он вам помощь любую окажет за это, - почти пропел Геральто-Риввео.
-Да-да, конечно, я взяла деньги. - засуетилась девушка, вытаскивая из-за пазухи увесистый кошелек.
- Что хочет получить от Белого волка прекрасная сеньорита? - Ведьмак всегда представлялся прозвищем, полученным от индейцев, когда речь шла о занятии магией. С оборотнями и троллями он сражался под своим обычным именем.
- Завтра я должна выйти замуж за Дона Перрдулио. Но я скорее умру, чем стану женой этого мерзкого старикашки. Ведь я всем сердцем люблю другого.
Белый волк молча подошел к девушке и пристально посмотрел в ее глаза. В ту же секунду сознание Марии-Люсинды затуманилось, она слышала лишь какое-то тихое бормотание. Крепкие пальцы Ведьмака быстро пробежали по голове красавицы, затем застыли над грудью, на уровне сердца, а потом опустились к животу. Казалось, что маг считывает руками какую-то информацию. Потом он громко хлопнул в ладони и девушка тут же очнулась.
- Ничего не бойтесь, сеньорита. Возьмите это зелье и выпейте его перед самой церемонией. - Белый волк протянул Марии-Люсинде небольшую запыленную бутылочку из толстого зеленого стекла. - Вашей свадьбе не бывать, Ведьмак не ошибается.
Мария-Люсинда радостно схватила пузырек и поспешила домой. От порога она обернулась, и ей показалось, что кот и хозяин смотрят на нее с одинаковыми загадочными улыбками.
***
Утром к церкви съезжались экипажи, украшенные белоснежными цветами. Гости степенно рассаживались на скамьи, негромко обмениваясь последними новостями. У алтаря уже стоял нарядный Дон Пердуллио, в ожидании невесты бросающий нетерпеливые взгляды на вход в здание. Зазвучала музыка и в церковь, как прекрасное облако вплыла Мария-Люсинда в белой пене кружев подвенечного наряда. Невеста подошла к алтарю, но как только престарелый жених поднял ее фату, рухнула на пол, лишившись чувств.
- О, боже, что с ней? Она умерла? Посмотрите, Мария-Люсинда побледнела и не дышит. - послышались тут и там взволнованные голоса.
Дон Эрике бросился к своей дочери, попытался поднять ее, как-нибудь привести в чувство. Но девушка, казалось, оставалась бездыханной. Отцовское сердце не выдержала этого удара и Дон Энрике упал рядом с телом дочери.
***
Мария-Люсинда не умерла, она лишь впала в кому, в которой находилась уже почти двести пятьдесят дней. Дона Энрике похоронили, устройством пышных похорон занималась нянюшка Габи, на ее же плечи легло и управление всем хозяйством. За месяцы комы с Марией-Люсиндой произошли изменения, которые невозможно было не заметить. У девушки с каждым днем увеличивался живот, богатая наследница, несомненно, была беременна.
По этому поводу в гостиной дома Дона Энрике собралась довольно разношерстная компания: со славой вернувшийся с войны Стефан Альфонсо негромко переговаривался с Хуаном Педро, Дон Пердуллио злобно зыркал из-под густых бровей на всех собравшихся, няня Габи хлопотливо распоряжалась, чтобы гостям вовремя подливался херес. И только Ведьмак Геральто-Риввео сохранял полную невозмутимость.
Первой начать разговор решилась нянюшка Габи:
- Господа, нам нужно что-то решать. Молодая госпожа вот-вот родит ребеночка, и как-то негоже крошке появляться на свет без отца.
- Да что тут решать? - резко бросил Дон Пердуллио, - мы же почти поженились с Марией-Люсиндой. А когда она впала в кому, я на правах законного супруга ее посещал. Значит и ребенок - мой. И, соответственно, все наследство Дона Энрике должно достаться мне, как отцу его внука.
- И что с того, что вы чуть не поженились? - горячо ответил мерзавцу Стефан Альфонсо. - мы с Марией-Люсиндой искренне любили… любим друг друга, и поэтому ребенок - мой. А про наследство я даже не думаю, оно для меня совершенно неважно.
- Не горячись, друг, - вступил в разговор Хуан Педро. - для тебя - неважно, для других - важно. Я, может, тоже претендую.
- Ты?! - в один голос закричали Стефан Альфонсо и Дон Пердуллио.
-Да, я. Когда ты уехал воевать, Стефан, Мария-Люсинда очень тосковала. И прибегала в мою хижину за утешением. Я и утешил ее, как мог.
Не сговариваясь, все собравшиеся посмотрели на Ведьмака.
- Что, и ты тоже претендуешь на отцовство, Геральто-Риввео? - дрогнувшим голосом спросил Стефан Альфонсо.
- Только я и претендую, - спокойно ответил Ведьмак. - в чреве этой девушки подрастает моя кровь, мой продолжатель, моё дитя.
- Но разве у тебя что-то было с Марией-Люсиндой?
- Контакт необязательно должен быть физическим. Я проник в тело девушки на ментальном уровне.
Все замолчали, не зная, что делать дальше. И опять няня Габи взяла инициативу в свои руки:
- Я предлагаю дождаться родов, а там посмотрим. На кого будет похож ребенок - тот и отец. Если родится лысым и сморщенным, значит отец - Дон Пердуллио, лохматым, как нестриженный кобель - Хуан Педро, если с драконьим хвостом, папашка - Стефан Альфонсо, ну а если седым, как лунь, то родитель его - Ведьмак.
Мужчины загомонили, пытаясь что-то уточнить, оспорить, высказать свое несогласие и возмущение. Но их прервала вбежавшая в комнату служанка, радостно кричащая на весь дом:
- Сеньорита Мария-Люсинда родила и пришла в себя во время родов!
- На кого похож ребенок? - всех собравшихся мучил только один вопрос.
Служанка обвела комнату торжествующим взглядом, немного помолчала, чтобы подчеркнуть особую важность сообщения, а потом выпалила:
- Сеньорита родила четверых совершенно непохожих друг на друга ребятишек!
***
В усадьбе Дона Энрике готовились к празднику в честь первого года с рождения малышей. Счастливый Стефан Альфонсо, только что женившийся на Марии-Люсинде, бережно поправлял чешуйчатый хвостик, ненароком выпавший за бортик коляски. Малышке Анне-Левиафане не понравилось такое посягательство на ее пятую конечность, и она легонько плюнула огнем в сторону отца, несерьезно, просто, чтобы обозначить недовольство. Хуан Педро, решивший с младенчества приучать сына к лошадям, неторопливо ехал вдоль забора на новом, купленном на деньги из наследства скакуне, крепко держа в руках свой бесценный груз - Педро Хуана. Дон Пердуллио расселся в кресле посреди лужайки, погромыхивая над малышом монетами в кожаном кошельке. Скруджито весело смеялся и тянул ручки к мешочку с деньгами. Белый волк, с дочкой на руках, увлеченно смешивал какие-то жидкости. Возможно, он изобретал новое зелье, но, скорее всего, просто делал коктейли. Беловолосая Цири весело агукала и тянула в рот магический амулет отца. Даже у волшебных младенцев режутся зубки.
И за всей этой благостной картиной с любовью наблюдали Мария-Люсинда и нянюшка Габи. Все были счастливы, ведь именно так и должны заканчиваться мыльные оперы.
Конец
Роль по введению "износилования" и ублюдков.
Крысатулю вот в этом абзаце вижу:
Любая женщина решила пошалить и ввести мистическую линию.
Роль по введению "износилования" и ублюдков.
Крысатулю вот в этом абзаце вижу:
Любая женщина решила пошалить и ввести мистическую линию.
(жанр – мыльная опера)
1.
Солнце всходило над поместьем, а юная дочь Дона Энрике и её возлюбленный Стефан Альфонсо прощались под виноградниками.
- Прощай, моя любовь, - говорил Стефан, покрывая лицо Марии-Люсинды горячими поцелуями, - Мы сегодня уезжаем. Твой жестокий отец отправляет нас с Хуаном Педро доставить продовольствие на дальние шахты.
- О, любимый, - грустно говорила Мария-Люсинда, - я буду ждать тебя.
Стефан Альфонсо сжал кулаки:
- Он хочет нас разлучить, Мария-Люсинда. Хочет, чтобы ты позабыла меня! Поэтому и отсылает подальше!
- Милый, - заплакала Мария-Люсинда, - ничто не заставит меня позабыть моего Стефана Альфонсо! Ведь мы же поклялись любить друг друга. Я буду ждать тебя. Наберёмся же терпения, и будем молиться, чтобы время разлуки прошло мгновенно.
- Помолимся, - перекрестился Стефан Альфонсо. Потом он посмотрел на солнце, которое поднималось всё выше, и сказал:
- Только не болтай никому о нашей любви. А потом, когда я вернусь, мы сбежим от твоего вероломного отца в столицу.
- О, Стефан! Я так тебя люблю!
Они целовались, и ветер трепал их волосы.
- Ах, вот вы где! - из-за виноградника показался чепец няни Габи, а потом и сама её внушительная фигура оказалась перед ними.
- Стефан Альфонсо! Тебя уже давно разыскивают парни, чтобы ехать на шахты, а ты болтаешь здесь с хозяйской дочерью, - нянюшка Габи погрозила ему кулаком.
- А ты, Мария-Люсинда! На кого ты похожа! Говорила я тебе беречь от солнца лицо? Отец давно ищет тебя.
Стефан Альфонсо томным взглядом посмотрел на Марию-Люсинду, заправил рубаху в штаны, с презрением взглянул на няню Габи и медленно отправился на хозяйственный двор поместья. Он послал воздушный поцелуй Марии-Люсинде, а она перекрестила его вслед и крикнула:
- Храни тебя Господь, Стефан Альфонсо.
Няня Габи неодобрительно посмотрела на босые ноги и растрепанные косы Марии-Люсинды и покачала головой:
- Я сегодня сама приведу тебя в порядок, Мария-Люсинда. Сегодня к Дону Энрике приедет важный гость, Дон Пердуллио. Ты должна выглядеть, как девушка из благородной семьи, а не как дворовый мальчишка.
Мария-Люсинда взяла под руку свою старую няню и сказала ей на ухо:
- Нянюшка Габи, он меня любит.
- Пресвятая Дева Мария! Да ты с ума сошла, - нянюшка возмущенно покачала головой. - Давай, детка, пошевеливайся, если не хочешь, чтобы твой отец заметил, что ты ходила к виноградникам встречаться с этим проходимцем. Я ещё поговорю с тобой дома.
Дома нянюшка Габи приказала девушкам принести воды и мыла. Помогла умыться Марии-Люсинде. И, расчесывая её прекрасные чёрные волосы, объясняла ей, как маленькому ребёнку:
- Стефан Альфонсо тебе не пара. Не для него тебя, красавицу, растили и ночей не спали. Что может дать тебе этот бедняк, глупенькая? Сегодня у нас в доме гость. Старый Дон Перрдулио хочет договориться с твоим отцом о вашем браке. С ним ты будешь, душенька, как сыр в масле кататься и забот не знать.
- Какие глупости, няня, выходить за старика! - засмеялась Мария-Люсинда, - Да он передвигается с трудом, как он сможет жить с молодой женой, которой нужна любовь с красивым и сильным мужчиной?
- Это всё книжки твои, - злилась нянюшка, затягивая на платье Марии-Люсинды шнурки, - от них все эти глупости про любовь. Я скажу отцу, чтобы запретил привозить тебе твои романы. Порядочной женщине никакой любви не нужно.
- Нянюшка, ну прости меня. Не говори ничего отцу. Я же пошутила, - Мария-Люсинда поцеловала свою пожилую няню в щеку, и, улыбнувшись, тихо добавила, - А я не скажу отцу, что ты вечерами пьёшь херес у себя в комнате.
- Глупенькая ты у нас ещё, - нянюшка улыбнулась, глядя на свою девочку, - зря отец торопится с твоим замужеством.
Тут дверь распахнулась, и на пороге комнаты возникла мощная сильная фигура Дона Энрике, отца Марии-Люсинды.
2.
- Мария-Люсинда, я слышал, что ты опять любезничала с этим нищим мальчишкой – Стефаном Альфонсо? Сколько раз мне еще повторять, что ты никогда не будешь с этим щенком?! Я специально отправил его на дальние шахты, чтобы он не мозолил глаза. Тебя ждет замужество с достойным человеком, состоятельным, из нашего круга.
- Нет, отец! Я никогда не стану женой этого противного старикашки – Дона Перрдулио. Я скорее уйду в монастырь! Или покончу с собой – застрелюсь, или брошусь со скалы в море! Или все сразу – сначала брошусь в море, после этого застрелюсь, а потом уйду в монастырь. Ты скорее потеряешь дочь, чем сможешь заполучить богатенького зятя.
***
В это же время на фазенде Дона Перрдулио, в тени раскидистого платана, хозяин вполголоса общался с двумя мужчинами крайне подозрительного вида:
- Так вот что я говорю, парни. Я имею самые серьезные виды на дочку Дона Энрике. А этот щенок Стефан Альфонсо мне мешает. Хорошо, что Дон Энрике отправил его вместе еще с одним ублюдком на дальние шахты. Хулио, ты знаешь, что места там глухие, даже полиция туда не суется. И если вдруг, совершенно случайно, два поехавших туда нищеброда пропадут, их исчезновение не вызовет никаких подозрений. А вы с Педритто лишь слегка поможете стать им призрачными шахтерами, - и вся троица дружно захохотала
- Да уж, Дон Перрдулио, девчонка Дона Энрике – просто персик. Сладко будет с ней кувыркаться на пуховой перине. Да и на приданое отец, наверное, не поскупится.
- Приданое – мелочь. Мы с Доном Энрике задумали родственное слияние наших капиталов. А после слияния, я полагаю, и мой тесть отправится навестить праотцов. – и злодей вновь зашелся мерзким хриплым смехом.
***
Стефан Альфонсо и его верный друг Хуан Педро уже три дня находились в пути. Лошади их выбились из сил, да и сами приятели устали. До дальних шахт оставалось совсем немного, и только это радовало путников. Вот вдали уже показались очертания построек и лошади, чуя близкий ночлег даже ускорили шаг. И в это время за спинами путников раздался шум.
3.
- Стоять, бастардо! Не так быстро! Дон Перрдулио послал нас позаботиться о вас! - послышался хриплый окрик.
Друзья обернулись и увидели давних знакомых - Хулио и Педдрито, которые были известны всему околотку пристрастием к вину и грязным делишкам.
- Что будем делать, Стефан? - Хуан Педро посмотрел на друга, - не успеем доехать, они нас догонят.
- Солнце уже село - нам нечего опасаться. Теперь бояться будут они, - усмехнулся Стефан Альфонсо.
- Ты уверен? - снова спросил Хуан Педро, но его друг уже спрыгнул с лошади. Злодеи были уже рядом.
- Пришёл ваш последний час! - прокричал Хулио и поднял пистолет.
Вдруг лошади бандитов резко заржали и сбросили седоков. Фигура Стефана Альфонсо стала расплываться в воздухе, он задрожал мелкой дрожью и покрылся чешуей.
- Пресвятая Дева, это же оборотень! - закричал Педдрито.
- Кретин, это не оборотень, это Дракон, - поправил его Хуан Педро, но ни Педдрито, ни Хулио его уже не услышали.
Через полчаса, рассеяв кучки пепла на дороге, друзья отправились на шахты.
- Я не понимаю, почему ты не избавишься от дона Перрдулио, ведь он может жениться в наше отсутствие на твоей Марии-Люсинде?
- Друг, но ведь я не могу средь бела дня превращаться в дракона? И мне опасна огласка, Ведьмак не даст мне спуску, я обещал ему вести себя осторожно.
- Так Ведьмак в курсе? Почему ты ещё жив? - удивился Хуан Педро.
- Ну, у нас такой договор, - замялся Стефан, вспомнив вечер, когда они с Ведьмаком вылакали вместе бочку хереса, - Он уважает драконов, и ему хватает работы с вампирами.
- Теперь понятно, - протянул Хуан Педро. - Что будем делать дальше?
4.
Все в доме, кроме Марии-Люсинды, были оживлены и ожидали приятного события - свадьбы. Только сама девушка свадьбы не хотела, и каждый день молилась Деве Марии, чтобы приехал с шахт любимый Стефан Альфонсо и увёз бы её от жестокого отца. Но проходил день за днем, а от любимого не было никаких вестей.
Няня Габи обсуждала с приезжей швеёй фасон платья для Марии-Люсинды, которое было бы прилично для девушки богатого рода, прислуга в доме укладывала посуду и платья, которые невеста заберет с собой на фазенду к мужу.
Каждый день приезжал Дон Перрдулио, слюнявыми шепелявыми губами целовал Марии-Люсинде руку. Потом шел пить херес в беседке с Доном Энрике, обсуждая размеры приданого.
Ночью Мария-Люсинда услышала еле уловимый свист под окном. Тихо, чтобы не проснулась няня Габи, Мария-Люсинда вышла на балкон спальни, и увидела своего любимого.
- О, как я рада тебя видеть, Стефан Альфонсо, - прошептала она, - хорошо, что ты вернулся, милый.
- Слезай скорее вниз, любимая. И не бойся прыгнуть, я поймаю тебя!
Мария-Люсинда накинула шаль на плечи и, прыгнув вниз, оказалась в его объятьях.
- Милый, я так тебя ждала, так ждала.
- Я сбежал с шахт, Мария-Люсинда, чтобы повидаться с тобой. Давай же зайдём в какое-то укрытие, чтобы ни один любопытный глаз не мог нас заметить.
- Мы можем пойти в беседку, там сейчас тихо и из окна усадьбы нас не будет видно.
- Это ты хорошо придумала, Мария-Люсинда, - прошептал Стефан Альфонсо, и они вместе побежали к беседке.
Стефан Альфонсо разжег фитиль фонаря в беседке и осыпал свою любимую поцелуями.
Мария-Люсинда раскраснелась и скинула шаль.
Через полчаса юные любовники лежали, обнявшись на полу беседки.
- Стефан Альфонсо, ты сбежал с шахт, чтобы забрать меня с собой? - Мария-Люсинда с надеждой смотрела в глаза любимого, - я соберу свои вещи и немного денег в небольшой саквояж. Мы обвенчаемся в ближайшей церкви. Ты подготовил лошадей? Поможет ли нам с побегом твой друг Хуан Педро?
- Дорогая, на самом деле я приехал попрощаться с тобой. Король призывает парней на войну. Я мужчина, и должен защищать свою родину. Я не хочу, чтобы твой отец считал меня нищебродом, который удобно устроился, женившись на дочке знатного господина. Поэтому я должен чего-то добиться в жизни сам, - он тряхнул копной лохматых волос.
- О, что же мне делать, - плакала Мария-Люсинда, кутаясь в шаль и вытирая слёзы, - а если у меня теперь будет бэби?
- Милая Мария-Люсинда, будь счастлива! После победы я обязательно вернусь к тебе, - он поцеловал её в лоб, перемахнул через ограждение беседки и убежал.
Мария-Люсинда немного поплакала в беседке, закуталась в шаль и, пока не рассвело, отправилась в дом.
Старая няня Габи в соседней комнате сладко храпела после выпитого хереса.
***
- Смотри мне в глаза, Мария-Люсинда, смотри мне в глаза, - говорила нянюшка Габи утром Марии-Люсинде, - говоришь, тебя взяли силой неизвестные ублюдки? И ты теперь, как обесчещенная, не годишься для брака с благородным человеком? Так, так. Дай мне подумать. Отец рассказывал, что получил известие, что мерзавец Стефан Альфонсо сбежал с шахт. Может, это он сделал? Отец отправит за ним погоню, его легко поймают, и под пытками он расскажет своему отцу всю правду о том, что случилось сегодня. И если он виноват, он достоин мучений и казни. А для тебя мы вызовем врача и повитуху для осмотра травм. И отправим тебя в монастырь, бедная девочка моя.
- Я не хочу в монастырь, - возмутилась Мария-Люсинда, - давай, няня Габи, придумай что-нибудь другое. Иначе я расскажу отцу, ты уснула пьяная и не слышала моих криков ночью, когда меня брали силой мерзавцы.
Нянюшка задумалась, глядя в окно. Потом подняла палец вверх:
- Придумала! Придется тебе выйти замуж за Дона Перрдулио, детка!
- О, няня!
- Чтобы, если родится ребенок, Дон Перрдулио мог признать его своим.
- О, няня... Мне придётся спать с мерзким стариком…
- Бедная моя детка. Так же, как и с любым другим мужем пришлось бы. И помни, удовлетворять все желания мужа – твой долг.
- О, няня!
- Идём же, дорогая детка, я прикажу прислуге принести воды. И я приведу тебя в порядок. Смотри, глупенькая, не проговорись никому о том, что было сегодняшней ночью. И будь уж полюбезнее с Доном Перрдулио, чтобы хорошо выполнил свой супружеский долг после свадьбы.
5.
Ночью Мария-Люсинда никак не могла уснуть. Свадьба с отвратительным стариком казалась девушке чем-то совершенно невозможным и потому особенно страшила ее. Нет, нужно что-то делать! Нельзя вот так просто лежать в кровати и ждать, когда тебя поведут к старцу, как овечку на заклание. Мария-Люсинда тихонечко выбралась из постели, натянула одежду и, стараясь производить как можно меньше шума, выскользнула из дома. Полная луна хорошо освещала тропинку, поэтому девушка практически не боялась идти одна через лес. Но когда она подошла к самой сторожке, где обитал Ведьмак, ее душу наполнил какой-то совершенно неконтролируемый страх. Девушка сделала глубокий вдох и решительно шагнула в хижину.
- Это ты, Йеннифэр? - донесся до нее хрипловатый мужской голос.
- Нет, это я, Мария-Люсинда, дочка Дона Энрике. Мне нужна ваша помощь.
От очага навстречу девушке вышел высокий человек в кожаном одеянии. Он нежно поглаживал огромного черного кота, сидящего у него на руках. Несмотря на то, что волосы мужчины были совершенно седые, Ведьмак казался довольно молодым и по-своему красивым. Портил его только большой шрам, пересекающий левый глаз.
- Ведьмаку заплатите чеканной монетой, он вам помощь любую окажет за это, - почти пропел Геральто-Риввео.
-Да-да, конечно, я взяла деньги. - засуетилась девушка, вытаскивая из-за пазухи увесистый кошелек.
- Что хочет получить от Белого волка прекрасная сеньорита? - Ведьмак всегда представлялся прозвищем, полученным от индейцев, когда речь шла о занятии магией. С оборотнями и троллями он сражался под своим обычным именем.
- Завтра я должна выйти замуж за Дона Перрдулио. Но я скорее умру, чем стану женой этого мерзкого старикашки. Ведь я всем сердцем люблю другого.
Белый волк молча подошел к девушке и пристально посмотрел в ее глаза. В ту же секунду сознание Марии-Люсинды затуманилось, она слышала лишь какое-то тихое бормотание. Крепкие пальцы Ведьмака быстро пробежали по голове красавицы, затем застыли над грудью, на уровне сердца, а потом опустились к животу. Казалось, что маг считывает руками какую-то информацию. Потом он громко хлопнул в ладони и девушка тут же очнулась.
- Ничего не бойтесь, сеньорита. Возьмите это зелье и выпейте его перед самой церемонией. - Белый волк протянул Марии-Люсинде небольшую запыленную бутылочку из толстого зеленого стекла. - Вашей свадьбе не бывать, Ведьмак не ошибается.
Мария-Люсинда радостно схватила пузырек и поспешила домой. От порога она обернулась, и ей показалось, что кот и хозяин смотрят на нее с одинаковыми загадочными улыбками.
***
Утром к церкви съезжались экипажи, украшенные белоснежными цветами. Гости степенно рассаживались на скамьи, негромко обмениваясь последними новостями. У алтаря уже стоял нарядный Дон Пердуллио, в ожидании невесты бросающий нетерпеливые взгляды на вход в здание. Зазвучала музыка и в церковь, как прекрасное облако вплыла Мария-Люсинда в белой пене кружев подвенечного наряда. Невеста подошла к алтарю, но как только престарелый жених поднял ее фату, рухнула на пол, лишившись чувств.
- О, боже, что с ней? Она умерла? Посмотрите, Мария-Люсинда побледнела и не дышит. - послышались тут и там взволнованные голоса.
Дон Эрике бросился к своей дочери, попытался поднять ее, как-нибудь привести в чувство. Но девушка, казалось, оставалась бездыханной. Отцовское сердце не выдержала этого удара и Дон Энрике упал рядом с телом дочери.
***
Мария-Люсинда не умерла, она лишь впала в кому, в которой находилась уже почти двести пятьдесят дней. Дона Энрике похоронили, устройством пышных похорон занималась нянюшка Габи, на ее же плечи легло и управление всем хозяйством. За месяцы комы с Марией-Люсиндой произошли изменения, которые невозможно было не заметить. У девушки с каждым днем увеличивался живот, богатая наследница, несомненно, была беременна.
По этому поводу в гостиной дома Дона Энрике собралась довольно разношерстная компания: со славой вернувшийся с войны Стефан Альфонсо негромко переговаривался с Хуаном Педро, Дон Пердуллио злобно зыркал из-под густых бровей на всех собравшихся, няня Габи хлопотливо распоряжалась, чтобы гостям вовремя подливался херес. И только Ведьмак Геральто-Риввео сохранял полную невозмутимость.
Первой начать разговор решилась нянюшка Габи:
- Господа, нам нужно что-то решать. Молодая госпожа вот-вот родит ребеночка, и как-то негоже крошке появляться на свет без отца.
- Да что тут решать? - резко бросил Дон Пердуллио, - мы же почти поженились с Марией-Люсиндой. А когда она впала в кому, я на правах законного супруга ее посещал. Значит и ребенок - мой. И, соответственно, все наследство Дона Энрике должно достаться мне, как отцу его внука.
- И что с того, что вы чуть не поженились? - горячо ответил мерзавцу Стефан Альфонсо. - мы с Марией-Люсиндой искренне любили… любим друг друга, и поэтому ребенок - мой. А про наследство я даже не думаю, оно для меня совершенно неважно.
- Не горячись, друг, - вступил в разговор Хуан Педро. - для тебя - неважно, для других - важно. Я, может, тоже претендую.
- Ты?! - в один голос закричали Стефан Альфонсо и Дон Пердуллио.
-Да, я. Когда ты уехал воевать, Стефан, Мария-Люсинда очень тосковала. И прибегала в мою хижину за утешением. Я и утешил ее, как мог.
Не сговариваясь, все собравшиеся посмотрели на Ведьмака.
- Что, и ты тоже претендуешь на отцовство, Геральто-Риввео? - дрогнувшим голосом спросил Стефан Альфонсо.
- Только я и претендую, - спокойно ответил Ведьмак. - в чреве этой девушки подрастает моя кровь, мой продолжатель, моё дитя.
- Но разве у тебя что-то было с Марией-Люсиндой?
- Контакт необязательно должен быть физическим. Я проник в тело девушки на ментальном уровне.
Все замолчали, не зная, что делать дальше. И опять няня Габи взяла инициативу в свои руки:
- Я предлагаю дождаться родов, а там посмотрим. На кого будет похож ребенок - тот и отец. Если родится лысым и сморщенным, значит отец - Дон Пердуллио, лохматым, как нестриженный кобель - Хуан Педро, если с драконьим хвостом, папашка - Стефан Альфонсо, ну а если седым, как лунь, то родитель его - Ведьмак.
Мужчины загомонили, пытаясь что-то уточнить, оспорить, высказать свое несогласие и возмущение. Но их прервала вбежавшая в комнату служанка, радостно кричащая на весь дом:
- Сеньорита Мария-Люсинда родила и пришла в себя во время родов!
- На кого похож ребенок? - всех собравшихся мучил только один вопрос.
Служанка обвела комнату торжествующим взглядом, немного помолчала, чтобы подчеркнуть особую важность сообщения, а потом выпалила:
- Сеньорита родила четверых совершенно непохожих друг на друга ребятишек!
***
В усадьбе Дона Энрике готовились к празднику в честь первого года с рождения малышей. Счастливый Стефан Альфонсо, только что женившийся на Марии-Люсинде, бережно поправлял чешуйчатый хвостик, ненароком выпавший за бортик коляски. Малышке Анне-Левиафане не понравилось такое посягательство на ее пятую конечность, и она легонько плюнула огнем в сторону отца, несерьезно, просто, чтобы обозначить недовольство. Хуан Педро, решивший с младенчества приучать сына к лошадям, неторопливо ехал вдоль забора на новом, купленном на деньги из наследства скакуне, крепко держа в руках свой бесценный груз - Педро Хуана. Дон Пердуллио расселся в кресле посреди лужайки, погромыхивая над малышом монетами в кожаном кошельке. Скруджито весело смеялся и тянул ручки к мешочку с деньгами. Белый волк, с дочкой на руках, увлеченно смешивал какие-то жидкости. Возможно, он изобретал новое зелье, но, скорее всего, просто делал коктейли. Беловолосая Цири весело агукала и тянула в рот магический амулет отца. Даже у волшебных младенцев режутся зубки.
И за всей этой благостной картиной с любовью наблюдали Мария-Люсинда и нянюшка Габи. Все были счастливы, ведь именно так и должны заканчиваться мыльные оперы.
Конец
(жанр – мыльная опера)
1.
Солнце всходило над поместьем, а юная дочь Дона Энрике и её возлюбленный Стефан Альфонсо прощались под виноградниками.
- Прощай, моя любовь, - говорил Стефан, покрывая лицо Марии-Люсинды горячими поцелуями, - Мы сегодня уезжаем. Твой жестокий отец отправляет нас с Хуаном Педро доставить продовольствие на дальние шахты.
- О, любимый, - грустно говорила Мария-Люсинда, - я буду ждать тебя.
Стефан Альфонсо сжал кулаки:
- Он хочет нас разлучить, Мария-Люсинда. Хочет, чтобы ты позабыла меня! Поэтому и отсылает подальше!
- Милый, - заплакала Мария-Люсинда, - ничто не заставит меня позабыть моего Стефана Альфонсо! Ведь мы же поклялись любить друг друга. Я буду ждать тебя. Наберёмся же терпения, и будем молиться, чтобы время разлуки прошло мгновенно.
- Помолимся, - перекрестился Стефан Альфонсо. Потом он посмотрел на солнце, которое поднималось всё выше, и сказал:
- Только не болтай никому о нашей любви. А потом, когда я вернусь, мы сбежим от твоего вероломного отца в столицу.
- О, Стефан! Я так тебя люблю!
Они целовались, и ветер трепал их волосы.
- Ах, вот вы где! - из-за виноградника показался чепец няни Габи, а потом и сама её внушительная фигура оказалась перед ними.
- Стефан Альфонсо! Тебя уже давно разыскивают парни, чтобы ехать на шахты, а ты болтаешь здесь с хозяйской дочерью, - нянюшка Габи погрозила ему кулаком.
- А ты, Мария-Люсинда! На кого ты похожа! Говорила я тебе беречь от солнца лицо? Отец давно ищет тебя.
Стефан Альфонсо томным взглядом посмотрел на Марию-Люсинду, заправил рубаху в штаны, с презрением взглянул на няню Габи и медленно отправился на хозяйственный двор поместья. Он послал воздушный поцелуй Марии-Люсинде, а она перекрестила его вслед и крикнула:
- Храни тебя Господь, Стефан Альфонсо.
Няня Габи неодобрительно посмотрела на босые ноги и растрепанные косы Марии-Люсинды и покачала головой:
- Я сегодня сама приведу тебя в порядок, Мария-Люсинда. Сегодня к Дону Энрике приедет важный гость, Дон Пердуллио. Ты должна выглядеть, как девушка из благородной семьи, а не как дворовый мальчишка.
Мария-Люсинда взяла под руку свою старую няню и сказала ей на ухо:
- Нянюшка Габи, он меня любит.
- Пресвятая Дева Мария! Да ты с ума сошла, - нянюшка возмущенно покачала головой. - Давай, детка, пошевеливайся, если не хочешь, чтобы твой отец заметил, что ты ходила к виноградникам встречаться с этим проходимцем. Я ещё поговорю с тобой дома.
Дома нянюшка Габи приказала девушкам принести воды и мыла. Помогла умыться Марии-Люсинде. И, расчесывая её прекрасные чёрные волосы, объясняла ей, как маленькому ребёнку:
- Стефан Альфонсо тебе не пара. Не для него тебя, красавицу, растили и ночей не спали. Что может дать тебе этот бедняк, глупенькая? Сегодня у нас в доме гость. Старый Дон Перрдулио хочет договориться с твоим отцом о вашем браке. С ним ты будешь, душенька, как сыр в масле кататься и забот не знать.
- Какие глупости, няня, выходить за старика! - засмеялась Мария-Люсинда, - Да он передвигается с трудом, как он сможет жить с молодой женой, которой нужна любовь с красивым и сильным мужчиной?
- Это всё книжки твои, - злилась нянюшка, затягивая на платье Марии-Люсинды шнурки, - от них все эти глупости про любовь. Я скажу отцу, чтобы запретил привозить тебе твои романы. Порядочной женщине никакой любви не нужно.
- Нянюшка, ну прости меня. Не говори ничего отцу. Я же пошутила, - Мария-Люсинда поцеловала свою пожилую няню в щеку, и, улыбнувшись, тихо добавила, - А я не скажу отцу, что ты вечерами пьёшь херес у себя в комнате.
- Глупенькая ты у нас ещё, - нянюшка улыбнулась, глядя на свою девочку, - зря отец торопится с твоим замужеством.
Тут дверь распахнулась, и на пороге комнаты возникла мощная сильная фигура Дона Энрике, отца Марии-Люсинды.
2.
- Мария-Люсинда, я слышал, что ты опять любезничала с этим нищим мальчишкой – Стефаном Альфонсо? Сколько раз мне еще повторять, что ты никогда не будешь с этим щенком?! Я специально отправил его на дальние шахты, чтобы он не мозолил глаза. Тебя ждет замужество с достойным человеком, состоятельным, из нашего круга.
- Нет, отец! Я никогда не стану женой этого противного старикашки – Дона Перрдулио. Я скорее уйду в монастырь! Или покончу с собой – застрелюсь, или брошусь со скалы в море! Или все сразу – сначала брошусь в море, после этого застрелюсь, а потом уйду в монастырь. Ты скорее потеряешь дочь, чем сможешь заполучить богатенького зятя.
***
В это же время на фазенде Дона Перрдулио, в тени раскидистого платана, хозяин вполголоса общался с двумя мужчинами крайне подозрительного вида:
- Так вот что я говорю, парни. Я имею самые серьезные виды на дочку Дона Энрике. А этот щенок Стефан Альфонсо мне мешает. Хорошо, что Дон Энрике отправил его вместе еще с одним ублюдком на дальние шахты. Хулио, ты знаешь, что места там глухие, даже полиция туда не суется. И если вдруг, совершенно случайно, два поехавших туда нищеброда пропадут, их исчезновение не вызовет никаких подозрений. А вы с Педритто лишь слегка поможете стать им призрачными шахтерами, - и вся троица дружно захохотала
- Да уж, Дон Перрдулио, девчонка Дона Энрике – просто персик. Сладко будет с ней кувыркаться на пуховой перине. Да и на приданое отец, наверное, не поскупится.
- Приданое – мелочь. Мы с Доном Энрике задумали родственное слияние наших капиталов. А после слияния, я полагаю, и мой тесть отправится навестить праотцов. – и злодей вновь зашелся мерзким хриплым смехом.
***
Стефан Альфонсо и его верный друг Хуан Педро уже три дня находились в пути. Лошади их выбились из сил, да и сами приятели устали. До дальних шахт оставалось совсем немного, и только это радовало путников. Вот вдали уже показались очертания построек и лошади, чуя близкий ночлег даже ускорили шаг. И в это время за спинами путников раздался шум.
3.
- Стоять, бастардо! Не так быстро! Дон Перрдулио послал нас позаботиться о вас! - послышался хриплый окрик.
Друзья обернулись и увидели давних знакомых - Хулио и Педдрито, которые были известны всему околотку пристрастием к вину и грязным делишкам.
- Что будем делать, Стефан? - Хуан Педро посмотрел на друга, - не успеем доехать, они нас догонят.
- Солнце уже село - нам нечего опасаться. Теперь бояться будут они, - усмехнулся Стефан Альфонсо.
- Ты уверен? - снова спросил Хуан Педро, но его друг уже спрыгнул с лошади. Злодеи были уже рядом.
- Пришёл ваш последний час! - прокричал Хулио и поднял пистолет.
Вдруг лошади бандитов резко заржали и сбросили седоков. Фигура Стефана Альфонсо стала расплываться в воздухе, он задрожал мелкой дрожью и покрылся чешуей.
- Пресвятая Дева, это же оборотень! - закричал Педдрито.
- Кретин, это не оборотень, это Дракон, - поправил его Хуан Педро, но ни Педдрито, ни Хулио его уже не услышали.
Через полчаса, рассеяв кучки пепла на дороге, друзья отправились на шахты.
- Я не понимаю, почему ты не избавишься от дона Перрдулио, ведь он может жениться в наше отсутствие на твоей Марии-Люсинде?
- Друг, но ведь я не могу средь бела дня превращаться в дракона? И мне опасна огласка, Ведьмак не даст мне спуску, я обещал ему вести себя осторожно.
- Так Ведьмак в курсе? Почему ты ещё жив? - удивился Хуан Педро.
- Ну, у нас такой договор, - замялся Стефан, вспомнив вечер, когда они с Ведьмаком вылакали вместе бочку хереса, - Он уважает драконов, и ему хватает работы с вампирами.
- Теперь понятно, - протянул Хуан Педро. - Что будем делать дальше?
4.
Все в доме, кроме Марии-Люсинды, были оживлены и ожидали приятного события - свадьбы. Только сама девушка свадьбы не хотела, и каждый день молилась Деве Марии, чтобы приехал с шахт любимый Стефан Альфонсо и увёз бы её от жестокого отца. Но проходил день за днем, а от любимого не было никаких вестей.
Няня Габи обсуждала с приезжей швеёй фасон платья для Марии-Люсинды, которое было бы прилично для девушки богатого рода, прислуга в доме укладывала посуду и платья, которые невеста заберет с собой на фазенду к мужу.
Каждый день приезжал Дон Перрдулио, слюнявыми шепелявыми губами целовал Марии-Люсинде руку. Потом шел пить херес в беседке с Доном Энрике, обсуждая размеры приданого.
Ночью Мария-Люсинда услышала еле уловимый свист под окном. Тихо, чтобы не проснулась няня Габи, Мария-Люсинда вышла на балкон спальни, и увидела своего любимого.
- О, как я рада тебя видеть, Стефан Альфонсо, - прошептала она, - хорошо, что ты вернулся, милый.
- Слезай скорее вниз, любимая. И не бойся прыгнуть, я поймаю тебя!
Мария-Люсинда накинула шаль на плечи и, прыгнув вниз, оказалась в его объятьях.
- Милый, я так тебя ждала, так ждала.
- Я сбежал с шахт, Мария-Люсинда, чтобы повидаться с тобой. Давай же зайдём в какое-то укрытие, чтобы ни один любопытный глаз не мог нас заметить.
- Мы можем пойти в беседку, там сейчас тихо и из окна усадьбы нас не будет видно.
- Это ты хорошо придумала, Мария-Люсинда, - прошептал Стефан Альфонсо, и они вместе побежали к беседке.
Стефан Альфонсо разжег фитиль фонаря в беседке и осыпал свою любимую поцелуями.
Мария-Люсинда раскраснелась и скинула шаль.
Через полчаса юные любовники лежали, обнявшись на полу беседки.
- Стефан Альфонсо, ты сбежал с шахт, чтобы забрать меня с собой? - Мария-Люсинда с надеждой смотрела в глаза любимого, - я соберу свои вещи и немного денег в небольшой саквояж. Мы обвенчаемся в ближайшей церкви. Ты подготовил лошадей? Поможет ли нам с побегом твой друг Хуан Педро?
- Дорогая, на самом деле я приехал попрощаться с тобой. Король призывает парней на войну. Я мужчина, и должен защищать свою родину. Я не хочу, чтобы твой отец считал меня нищебродом, который удобно устроился, женившись на дочке знатного господина. Поэтому я должен чего-то добиться в жизни сам, - он тряхнул копной лохматых волос.
- О, что же мне делать, - плакала Мария-Люсинда, кутаясь в шаль и вытирая слёзы, - а если у меня теперь будет бэби?
- Милая Мария-Люсинда, будь счастлива! После победы я обязательно вернусь к тебе, - он поцеловал её в лоб, перемахнул через ограждение беседки и убежал.
Мария-Люсинда немного поплакала в беседке, закуталась в шаль и, пока не рассвело, отправилась в дом.
Старая няня Габи в соседней комнате сладко храпела после выпитого хереса.
***
- Смотри мне в глаза, Мария-Люсинда, смотри мне в глаза, - говорила нянюшка Габи утром Марии-Люсинде, - говоришь, тебя взяли силой неизвестные ублюдки? И ты теперь, как обесчещенная, не годишься для брака с благородным человеком? Так, так. Дай мне подумать. Отец рассказывал, что получил известие, что мерзавец Стефан Альфонсо сбежал с шахт. Может, это он сделал? Отец отправит за ним погоню, его легко поймают, и под пытками он расскажет своему отцу всю правду о том, что случилось сегодня. И если он виноват, он достоин мучений и казни. А для тебя мы вызовем врача и повитуху для осмотра травм. И отправим тебя в монастырь, бедная девочка моя.
- Я не хочу в монастырь, - возмутилась Мария-Люсинда, - давай, няня Габи, придумай что-нибудь другое. Иначе я расскажу отцу, ты уснула пьяная и не слышала моих криков ночью, когда меня брали силой мерзавцы.
Нянюшка задумалась, глядя в окно. Потом подняла палец вверх:
- Придумала! Придется тебе выйти замуж за Дона Перрдулио, детка!
- О, няня!
- Чтобы, если родится ребенок, Дон Перрдулио мог признать его своим.
- О, няня... Мне придётся спать с мерзким стариком…
- Бедная моя детка. Так же, как и с любым другим мужем пришлось бы. И помни, удовлетворять все желания мужа – твой долг.
- О, няня!
- Идём же, дорогая детка, я прикажу прислуге принести воды. И я приведу тебя в порядок. Смотри, глупенькая, не проговорись никому о том, что было сегодняшней ночью. И будь уж полюбезнее с Доном Перрдулио, чтобы хорошо выполнил свой супружеский долг после свадьбы.
5.
Ночью Мария-Люсинда никак не могла уснуть. Свадьба с отвратительным стариком казалась девушке чем-то совершенно невозможным и потому особенно страшила ее. Нет, нужно что-то делать! Нельзя вот так просто лежать в кровати и ждать, когда тебя поведут к старцу, как овечку на заклание. Мария-Люсинда тихонечко выбралась из постели, натянула одежду и, стараясь производить как можно меньше шума, выскользнула из дома. Полная луна хорошо освещала тропинку, поэтому девушка практически не боялась идти одна через лес. Но когда она подошла к самой сторожке, где обитал Ведьмак, ее душу наполнил какой-то совершенно неконтролируемый страх. Девушка сделала глубокий вдох и решительно шагнула в хижину.
- Это ты, Йеннифэр? - донесся до нее хрипловатый мужской голос.
- Нет, это я, Мария-Люсинда, дочка Дона Энрике. Мне нужна ваша помощь.
От очага навстречу девушке вышел высокий человек в кожаном одеянии. Он нежно поглаживал огромного черного кота, сидящего у него на руках. Несмотря на то, что волосы мужчины были совершенно седые, Ведьмак казался довольно молодым и по-своему красивым. Портил его только большой шрам, пересекающий левый глаз.
- Ведьмаку заплатите чеканной монетой, он вам помощь любую окажет за это, - почти пропел Геральто-Риввео.
-Да-да, конечно, я взяла деньги. - засуетилась девушка, вытаскивая из-за пазухи увесистый кошелек.
- Что хочет получить от Белого волка прекрасная сеньорита? - Ведьмак всегда представлялся прозвищем, полученным от индейцев, когда речь шла о занятии магией. С оборотнями и троллями он сражался под своим обычным именем.
- Завтра я должна выйти замуж за Дона Перрдулио. Но я скорее умру, чем стану женой этого мерзкого старикашки. Ведь я всем сердцем люблю другого.
Белый волк молча подошел к девушке и пристально посмотрел в ее глаза. В ту же секунду сознание Марии-Люсинды затуманилось, она слышала лишь какое-то тихое бормотание. Крепкие пальцы Ведьмака быстро пробежали по голове красавицы, затем застыли над грудью, на уровне сердца, а потом опустились к животу. Казалось, что маг считывает руками какую-то информацию. Потом он громко хлопнул в ладони и девушка тут же очнулась.
- Ничего не бойтесь, сеньорита. Возьмите это зелье и выпейте его перед самой церемонией. - Белый волк протянул Марии-Люсинде небольшую запыленную бутылочку из толстого зеленого стекла. - Вашей свадьбе не бывать, Ведьмак не ошибается.
Мария-Люсинда радостно схватила пузырек и поспешила домой. От порога она обернулась, и ей показалось, что кот и хозяин смотрят на нее с одинаковыми загадочными улыбками.
***
Утром к церкви съезжались экипажи, украшенные белоснежными цветами. Гости степенно рассаживались на скамьи, негромко обмениваясь последними новостями. У алтаря уже стоял нарядный Дон Пердуллио, в ожидании невесты бросающий нетерпеливые взгляды на вход в здание. Зазвучала музыка и в церковь, как прекрасное облако вплыла Мария-Люсинда в белой пене кружев подвенечного наряда. Невеста подошла к алтарю, но как только престарелый жених поднял ее фату, рухнула на пол, лишившись чувств.
- О, боже, что с ней? Она умерла? Посмотрите, Мария-Люсинда побледнела и не дышит. - послышались тут и там взволнованные голоса.
Дон Эрике бросился к своей дочери, попытался поднять ее, как-нибудь привести в чувство. Но девушка, казалось, оставалась бездыханной. Отцовское сердце не выдержала этого удара и Дон Энрике упал рядом с телом дочери.
***
Мария-Люсинда не умерла, она лишь впала в кому, в которой находилась уже почти двести пятьдесят дней. Дона Энрике похоронили, устройством пышных похорон занималась нянюшка Габи, на ее же плечи легло и управление всем хозяйством. За месяцы комы с Марией-Люсиндой произошли изменения, которые невозможно было не заметить. У девушки с каждым днем увеличивался живот, богатая наследница, несомненно, была беременна.
По этому поводу в гостиной дома Дона Энрике собралась довольно разношерстная компания: со славой вернувшийся с войны Стефан Альфонсо негромко переговаривался с Хуаном Педро, Дон Пердуллио злобно зыркал из-под густых бровей на всех собравшихся, няня Габи хлопотливо распоряжалась, чтобы гостям вовремя подливался херес. И только Ведьмак Геральто-Риввео сохранял полную невозмутимость.
Первой начать разговор решилась нянюшка Габи:
- Господа, нам нужно что-то решать. Молодая госпожа вот-вот родит ребеночка, и как-то негоже крошке появляться на свет без отца.
- Да что тут решать? - резко бросил Дон Пердуллио, - мы же почти поженились с Марией-Люсиндой. А когда она впала в кому, я на правах законного супруга ее посещал. Значит и ребенок - мой. И, соответственно, все наследство Дона Энрике должно достаться мне, как отцу его внука.
- И что с того, что вы чуть не поженились? - горячо ответил мерзавцу Стефан Альфонсо. - мы с Марией-Люсиндой искренне любили… любим друг друга, и поэтому ребенок - мой. А про наследство я даже не думаю, оно для меня совершенно неважно.
- Не горячись, друг, - вступил в разговор Хуан Педро. - для тебя - неважно, для других - важно. Я, может, тоже претендую.
- Ты?! - в один голос закричали Стефан Альфонсо и Дон Пердуллио.
-Да, я. Когда ты уехал воевать, Стефан, Мария-Люсинда очень тосковала. И прибегала в мою хижину за утешением. Я и утешил ее, как мог.
Не сговариваясь, все собравшиеся посмотрели на Ведьмака.
- Что, и ты тоже претендуешь на отцовство, Геральто-Риввео? - дрогнувшим голосом спросил Стефан Альфонсо.
- Только я и претендую, - спокойно ответил Ведьмак. - в чреве этой девушки подрастает моя кровь, мой продолжатель, моё дитя.
- Но разве у тебя что-то было с Марией-Люсиндой?
- Контакт необязательно должен быть физическим. Я проник в тело девушки на ментальном уровне.
Все замолчали, не зная, что делать дальше. И опять няня Габи взяла инициативу в свои руки:
- Я предлагаю дождаться родов, а там посмотрим. На кого будет похож ребенок - тот и отец. Если родится лысым и сморщенным, значит отец - Дон Пердуллио, лохматым, как нестриженный кобель - Хуан Педро, если с драконьим хвостом, папашка - Стефан Альфонсо, ну а если седым, как лунь, то родитель его - Ведьмак.
Мужчины загомонили, пытаясь что-то уточнить, оспорить, высказать свое несогласие и возмущение. Но их прервала вбежавшая в комнату служанка, радостно кричащая на весь дом:
- Сеньорита Мария-Люсинда родила и пришла в себя во время родов!
- На кого похож ребенок? - всех собравшихся мучил только один вопрос.
Служанка обвела комнату торжествующим взглядом, немного помолчала, чтобы подчеркнуть особую важность сообщения, а потом выпалила:
- Сеньорита родила четверых совершенно непохожих друг на друга ребятишек!
***
В усадьбе Дона Энрике готовились к празднику в честь первого года с рождения малышей. Счастливый Стефан Альфонсо, только что женившийся на Марии-Люсинде, бережно поправлял чешуйчатый хвостик, ненароком выпавший за бортик коляски. Малышке Анне-Левиафане не понравилось такое посягательство на ее пятую конечность, и она легонько плюнула огнем в сторону отца, несерьезно, просто, чтобы обозначить недовольство. Хуан Педро, решивший с младенчества приучать сына к лошадям, неторопливо ехал вдоль забора на новом, купленном на деньги из наследства скакуне, крепко держа в руках свой бесценный груз - Педро Хуана. Дон Пердуллио расселся в кресле посреди лужайки, погромыхивая над малышом монетами в кожаном кошельке. Скруджито весело смеялся и тянул ручки к мешочку с деньгами. Белый волк, с дочкой на руках, увлеченно смешивал какие-то жидкости. Возможно, он изобретал новое зелье, но, скорее всего, просто делал коктейли. Беловолосая Цири весело агукала и тянула в рот магический амулет отца. Даже у волшебных младенцев режутся зубки.
И за всей этой благостной картиной с любовью наблюдали Мария-Люсинда и нянюшка Габи. Все были счастливы, ведь именно так и должны заканчиваться мыльные оперы.
Конец