Конкурс рассказов. Жизнь - театр

12. Реквизит.
Наталья Петровна Горчакова была трудоголиком. Из тех, кто не просто живет на работе, а для кого работа становится самой жизнью. Она думала о работе утром, едва оторвав взлохмаченную голову от смятой подушки, днем, геройски разгребая авгиевы конюшни незаконченных дел и вечером, устало поднимаясь совсем не по карьерной, а по обычной лестнице к себе домой. Она бы думала о работе и ночью, но ночью все же нужно спать. 
Возможно такая преданность профессии объяснялась тем, что Наталья Петровна служила в театре. Нет, не так: в ТЕАТРЕ! И пусть театр был совсем не большой, а вполне себе маленький и даже детский, а Наталья Петровна занимала в нем должность, увы, не ведущей актрисы, а всего лишь реквизитора, но эта близость к искусству, волнующий шорох поднимающегося занавеса и просто тот незабываемый, специфический запах, присущий всем театрам, делал совершенно невозможной даже саму мысль о смене работы.
Хотя есть вероятность, что такое служебное рвение могло быть вызвано приходом в театр нового, молодого, амбициозного и до крайности симпатичного режиссера, с очаровательным литовским именем – Юргис Оттович. Режиссер был бледен и загадочен, вел себя со всеми подчеркнуто вежливо, но отстраненно, говорил с чуть заметным прибалтийским акцентом и был невероятно талантлив, о чем свидетельствовали постоянные аншлаги на те спектакли, что он успел поставить. В общем, у Наташи не было никакого шанса не влюбиться в такую незаурядную личность. Кстати Натальей Петровной девушка называла себя исключительно для солидности, которой к своим тридцати годам так и не набралась. Да и какая может быть солидность у постоянно мечущегося в поисках подходящих деталей интерьера реквизитора, в вечных драных джинсах, кедах и с гулькой на затылке. Поэтому все окружающие дружно продолжали игнорировать ее отчество и любовно именовали Наташечкой, Натусиком, Натулькой, Натушончиком, ну или Натахой на худой конец.
А Юргис  Оттович не называл никак. Похоже он вообще не замечал присутствия девушки рядом с собой. А если и замечал, то обходился лишь сухими замечаниями. Наталья Петровна тихо страдала, плакала по ночам в подушку, и уже почти смирилась с печальной участью старой девы, скрашивающей свое одиночество пушистой армией кошек.
Сегодня Наташа как-то особенно расстроилась, устала и еле доплелась до своей холостяцкой квартиры. Единственное, о чем она мечтала – горячий душ и долгий, глубокий сон.  Благо, что завтра в театре был выходной. Но стоило ей только переступить порог, как откуда-то снизу послышалось недовольное ворчание:
- Ну, куда, куда в сапожищах-то? Моешь тут моешь, за порядком следишь, а они все ходют и ходют! Никакой благодаррррности!
-И вовсе я ни в каких не сапожищах, а в конверсах. 
- Дожили! На дворе начало двадцать первого века, а у нас хозяйка в марте по лужам в кедах шлепает. Говорил я тебе, купи себе сапоги! Так нет, кеды-же красивее. Наташа, ты – бал…
- Серьезное отношение к чему бы то ни было в этом мире является роковой ошибкой. Хватит, Матроскин, видишь же, девочка устала. Иди лучше чайник поставь. – как всегда голос и улыбка Чешика появились задолго до его полной материализации.
- Что, Наташенька, опять Юргис твой расстроил? – вкрадчиво пропел он над ухом девушки.
- И никакой он не мой, с чего ты взял? – вспыхнула Наташа. - Не понимаю тебя, Чешик, о чем ты?
- Понимать меня необязательно. Обязательно любить и кормить вовремя, - нежно проворковал Чеширский кот и опять растворился в воздухе. От греха подальше.
Наташа побрела на кухню, откуда шел аппетитный запах курицы с чесноком. Нельзя не признать, что благодаря стараниям хозяйственного Матроскина в квартире всегда были чистота и порядок, да и об ужине Наташе задумываться не приходилось. Вот только сегодня есть ей совсем не хотелось.
За кухонным столом развалился жутких размеров черный кот. В одной лапе он держал стопку водки, а в другой вилку, с насаженным на нее маринованным груздем.
- Мотька, что ты делаешь, паршивец?
- Я? А что я: не шалю, никого не трогаю, починяю примус, и ещё считаю долгом предупредить, что кот древнее и неприкосновенное животное.
- Сейчас кто-то получит по своей неприкосновенной морде. Какой к черту примус? У меня электроплита и гриль! Всю закуску перетаскал.
- Фи, Натали! Водку вы не пьете, а закусывать шампанское маринованными грибами – моветон, - и кот от обиды так раздулся, что казалось, ещё секунда, и он лопнет
- Неправильное у нас, теть Наташ, какое-то питание получается, - вмешался в разговор вездесущий Матроскин, - молоко в магазине невкусное, порошковое. Нужно нам…
- Ага, завести корову, назвать  Муркой и поселить ее на балконе. Лучше ты, Матроскин, ничего придумать не мог?
- Ну почему? Мог. Давай заведем козу. И называй ее как хочешь. Хоть Агатой Муцениеце, ты же любишь прибалтов.
- О, Боже, дай мне сил! – запричитала Наташа и выскочила из кухни в гостиную.
Чтобы немного успокоиться девушка решила немного помедитировать и заняться йогой. Но стоило ей принять позу «собака мордой вниз», как под собой она увидела кошку мордой вверх. В глазах Рыжика плескалась вековая скорбь одного уважаемого, но всеми притесняемого народа.
- Наташ, пойдем, пожрем?
- Рыжик, тебе бы все только есть. Дай мне спокойно позаниматься.  – но вновь встретившись взглядом с глазами Кота в сапогах, Наташа поняла, что сопротивление бесполезно.
Все Наташины коты некогда были участниками постановок, своеобразным живым реквизитом, который после вывода спектакля из репертуарного плана просто списывали. Участь котов была бы незавидна, если бы сердобольная девушка-реквизитор не забирала их домой. Так постепенно в небольшой квартире поселилось 5 пушистых представителей семейства кошачьих. Чеширский кот из «Алисы в стране чудес», Матроскин из «Трое из Простоквашино», Кот в сапогах, или Рыжик из «Шрэка». Бегемот прибился к ним из взрослого драматического театра.  Был еще Кот ученый, но сейчас он отправился на симпозиум фелинологов в Японию.
В эту ночь Наташа спала беспокойно. Ей снилась бедная коза, запертая на балконе. Проснулась же девушка от того, что почувствовала на себе пристальный взгляд множества кошачьих глаз.
- Что! Вы! Опять! Уронили??? – закричала хозяйка, даже не успев отойти от сна.
- Ничего, Наташ!
- Только примус, но я его уже починил.
- Честно починил, Наташ, правда-правда.
- Наташ, когда есть пойдем?
- Там твой телефон звонит, Наташ. Какой-то ЮрОт. Это что, новый кот, да, Наташ?
- Да не дай Бог! - Девушка рывком села в кровати и быстро схватила телефон. Действительно, звонил Юргис Оттович.  Стараясь, чтобы ее голос звучал максимально спокойно, Наташа ответила:
- Да, Юргис Оттович, доброе утро. Что-то случилось? У нас сегодня выходной и…
- Наталья Петровна, я потому вам и звоню утром. – голос с обворожительным акцентом вновь заставил сердце Наташи биться чаще. – Не согласились бы вы сопроводить меня на экскурсию в Михайловское? Я еще практически нигде не был в России, а это совсем неправильно.  Режиссер должен хорошо разбираться в культурном наследии.
- Но почему я? Может быть кто-то еще вам все расскажет и покажет?
- Наташа, можно я вас так буду называть? Я внимательно за вами наблюдал. Вы очень интересная и неглупая девушка, и прекрасно разбираетесь в культуре и искусстве.  Ну кто еще кроме вас сможет для меня провести настоящую экскурсию? А еще я хотел вам сказать…
  - Что? – на этот раз сердце девушки замерло от какого-то непонятного ей предчувствия.
- Ну, об этом позже. А пока хочу поделиться с вами идеей: я планирую открыть в нашем городе совершенно новый, авангардный театр, где главными действующими лицами будут не люди, а домашние животные, например собаки.
- Лучше кошки. – машинально поправила Наташа.
- Или кошки. И назову его так: Театр кошек Юргиса Куклачиса.  Звучит? Наташа, вы пойдете ко мне в ассистентки?
Наташа краем глаза увидела, как подслушивающий Бегемот истово перекрестился вилкой, с насаженным на нее груздем, и со счастливой улыбкой ответила:
- Конечно пойду, куда же я денусь. – а про себя подумала, что над названием театра нужно будет серьезно поработать. 
КОНЕЦ

ВК1. СЕМЕРО СМЕРТНЫХ. ЧАСТЬ 6. ПОД ЧУТКИМ РУКОВОДСТВОМ.
 
Допотопная радиоточка, установленная в каждом отсеке общежития и давным-давно по понятным причинам не использовавшаяся, внезапно ожила, откашлялась пылью и строго сообщила:
- Внимание. Всем Смертным Грехам немедленно собраться в вестибюле общежития Повторяю…
            Удивленные Смертные, зевая, потягиваясь и переглядываясь, потянулись вниз. По холодному вестибюлю, поглядывая на часы, прохаживался молодой черт – в полной деловой униформе, при свежезаточенных рогах и на высоких начищенных до блеска копытах. Под вопросительными взглядами собравшейся компании он выпрямился и начал:
- Я собрал вас всех здесь для того…
- А почему здесь? – перебил Обжорство. – У меня с утра маковой росинки во рту не было, можно было бы у нас собраться, хоть пожрали бы…А идемте, что ли?
- Да ну, опять наверх подниматься, - зевнула Лень, устроившаяся досыпать в широком кожаном кресле. – Сходи принеси нам тогда чего-нибудь…
- С чего бы? – фыркнула Жадность. – идите к себе и там завтракайте. На вас не напасешься.
- Я бы попросил прекратить разговорчики, - строго потребовал черт.
- Чего? – прорычала, повернувшись к нему, Гнев. – Я тебе сейчас без всяких разговорчиков рога пообломаю!
            Черт попятился назад, спотыкаясь на явно тесных ему копытах, и машинально потрогал руками рога, будто проверяя, не отшибли ли ему их ненароком.
- Ты новенький, что ли? – презрительно бросила Зависть.
- Мой…стаж совершенно не имеет значения, - строго заметил черт. – Моя задача – осуществлять руководство и контроль над вашей деятельностью. Называть меня можете…Боссом.
- Нам не нужны ни руководство, ни контроль, ни боссы, - спокойно заявила Гордыня. – Мы и сами прекрасно справляемся. Еще вопросы есть? Если нет – свободен.
            К такому черт явно не был готов. Он растерянно огляделся, поморщился, завел руку за спину и стал нервно чесать в районе лопаток. Смертные переглянулись.
- Так ты что, из этих… - Похоть поднял глаза вверх, к потолку. – Из бывших?
- Шпион, что ли? – грозно нахмурилась Гнев.
- Нет! – поспешно ответил черт. – Не шпион! Меня…сбросили!
- Падший, что ли?  - ситуация начинала проясняться.
- Да, - грустно вздохнул он.
- И за что тебя? – продолжала допрос Гордыня.
- За любовь, - шепотом признался черт.
Похоть оживился:
- Вот это да! И кто же та ангелица, ради которой стоило рухнуть с неба в наши тартарары?
- Это совершенно неважно! – черт снова вял себя в руки. – Вы…вам предписано перейти в мое подчинение! И поэтому я хочу незамедлительно ознакомиться с вашими должностными обязанностями и рабочими процессами!
- Ну ладно, фиг с тобой, может, наглядно до тебя лучше дойдет, - Смертные пожали плечами и переглянулись. – С чего начнем?
- С начала!
 
На детской площадке царили нега и умиротворение. Малыши копались в песочнице, скатывались с горки, крутились и качались на разнообразных малышовых качельках. Вокруг отдыхали, болтали, читали, бдили мамы и парочка пап для разнообразия.
            Смертные ступили на площадку. К двум малышам, мирно игравшим в песочнице, подошли Зависть и Жадность и погладили малышей по светлым головкам. Тут же глазенки у одного малыша загорелись и он рванул из рук второго красную лопатку. Тот не растерялся, потянул лопатку на себя, и от души треснул бывшего товарища машинкой, которую держал в другой руке. К маме его, сидящей на скамеечке поодаль, заблаговременно подсели Лень и Обжорство, и теперь она, задумчиво уплетая пончик, наблюдала со стороны за схваткой, думая: «Сами как-нибудь разберутся. Им скоро в сад, пусть привыкают». Гнев ткнула в бок маму второго и та послушно подлетела к безмятежной маме:
- Ты чего расселась, клуша? Твой ребенок моего ударил машинкой по лицу! Подними задницу и иди угомони своего неадеквата, иначе я сама это сделаю!
- Дети должны учиться взаимодействовать в социуме и отстаивать свои права самостоятельно, - изрекла та, дожевывая пончик.
- Слышь, ты социум! Если у моего шрам останется, я тебе твои патлы пережженные повыдергаю нафиг!
            Третья мама, до сих пор шушукавшаяся с Гордыней, важно сообщила:
- Вот мой сын никогда бы так не сделал. Я его не так воспитываю. Правда, Виталик? – она оглянулась в поисках мужа. – Виталик?!!!
            Виталик был явно вне доступа. Он покачивал качели, в которых восседал Похоть, и завороженно таращился на подтянутую попу гневной мамаши…
 
- Ну, ты понял? – снисходительно спросила Гордыня, когда честная компания покидала напоминавшую теперь поле битвы площадку.
- Понял, - вздохнул Босс, и правда понявший, что в руководстве они совершенно не нуждаются.
- Может, пойдем теперь пожрем наконец? – взмолился Обжорство.
И они вернулись в общежитие, где Обжорство под страдающими взглядами Жадности принялся сноровисто готовить завтрак (которому пора уже было переходить в обед). Лень, конечно, готовить не стала, но с гневного пинка слетала в магазин за вкусняшками, Похоть принес бутылки, в общем, рабочий день плавно перетек в небольшую пирушку по поводу вступления в должность. И пока Босс думал, допустимо ли это вообще и не стоит ли пресечь это безобразие, стало поздно – он вместе со всеми пил показавшиеся ему очень невкусными напитки и подпевал веселым громким песням. 
- Так все-таки. Кто она? – не отставал Похоть. – Ради кого стоило сменить крылья на рога и копыта?
- Глад… - почти прошептал Босс. – Всадник…
 
            Смертные какое-то мгновение молчали, переваривая информацию, потом переглянулись и дружно заржали. Свежеиспеченный черт их понимал. Понятно было бы, если бы он влюбился в Смерть – она могла быть красивой. Ладно еще в добрую заботливую Войну. Да черт с ним, хотя бы в привлекательного по-мужски Мора, тоже с какой-то стороны было бы понятно. А у него захватывало дух при виде невысокого, худого, непримечательного Глада, с его большими чуть навыкате глазами и характерным, похожим на конское ржание, смехом.  С каким благоговением будущий Босс принимал из его рук поводья, отправляясь чистить его коня! Как радовался, услышав мимолетное дежурное «как дела»! Как бы он хотел, чтобы хоть раз Всадник Апокалипсиса Глад глянул на него хоть вполовину так заинтересованно, как на свою холимую и лелеемую пару коротких мечей! Наверно, как и положено ангелу, он совсем не умел хитрить и обманывать, и все это было написано у него на лице, и не ускользнуло от внимания Шефа. Шеф метал громы и молнии, а потом низверг его от греха подальше…точнее, как раз к ним поближе, благородно снабдив рекомендательным письмом к руководству, чтобы не обижали и приткнули в непыльное местечко.
            Все это он честно рассказал своим новым знакомцам, которые, проржавшись поначалу, далее слушали его внимательно и с сочувствием, и наливали еще, и ободряюще хлопали по плечам.
Уже поздно вечером, выпроваживая его, Смертные сказали на прощание:
- Ну вот что. Сам видишь, нам твое руководство не нужно. Иди себе, займись чем хочешь, а если нужны какие-то там доклады и отчеты – пиши за нас, мы не возражаем. Ну и заходи, если что.
- Спасибо, - пробормотал заплетающимся языком Босс и вышел за порог. Хотя какой он к черту Босс. Размечтался – сколотить себе команду, по образу и подобию Шефовой и лихо ее возглавить, да куда там. И команда эта – не суровые организованные Всадники, а гопники какие-то, да и сам он, чего уж там, никакой не Шеф…
            Заплетающимся шагом брел он в свое теперешнее ведомственное обиталище, знать пока не зная, что эту фразу – что он никакой не Шеф – однажды вспомнит с гордостью.
КОНЕЦ

ВК1. СЕМЕРО СМЕРТНЫХ. ЧАСТЬ 6. ПОД ЧУТКИМ РУКОВОДСТВОМ.
 
Допотопная радиоточка, установленная в каждом отсеке общежития и давным-давно по понятным причинам не использовавшаяся, внезапно ожила, откашлялась пылью и строго сообщила:
- Внимание. Всем Смертным Грехам немедленно собраться в вестибюле общежития Повторяю…
            Удивленные Смертные, зевая, потягиваясь и переглядываясь, потянулись вниз. По холодному вестибюлю, поглядывая на часы, прохаживался молодой черт – в полной деловой униформе, при свежезаточенных рогах и на высоких начищенных до блеска копытах. Под вопросительными взглядами собравшейся компании он выпрямился и начал:
- Я собрал вас всех здесь для того…
- А почему здесь? – перебил Обжорство. – У меня с утра маковой росинки во рту не было, можно было бы у нас собраться, хоть пожрали бы…А идемте, что ли?
- Да ну, опять наверх подниматься, - зевнула Лень, устроившаяся досыпать в широком кожаном кресле. – Сходи принеси нам тогда чего-нибудь…
- С чего бы? – фыркнула Жадность. – идите к себе и там завтракайте. На вас не напасешься.
- Я бы попросил прекратить разговорчики, - строго потребовал черт.
- Чего? – прорычала, повернувшись к нему, Гнев. – Я тебе сейчас без всяких разговорчиков рога пообломаю!
            Черт попятился назад, спотыкаясь на явно тесных ему копытах, и машинально потрогал руками рога, будто проверяя, не отшибли ли ему их ненароком.
- Ты новенький, что ли? – презрительно бросила Зависть.
- Мой…стаж совершенно не имеет значения, - строго заметил черт. – Моя задача – осуществлять руководство и контроль над вашей деятельностью. Называть меня можете…Боссом.
- Нам не нужны ни руководство, ни контроль, ни боссы, - спокойно заявила Гордыня. – Мы и сами прекрасно справляемся. Еще вопросы есть? Если нет – свободен.
            К такому черт явно не был готов. Он растерянно огляделся, поморщился, завел руку за спину и стал нервно чесать в районе лопаток. Смертные переглянулись.
- Так ты что, из этих… - Похоть поднял глаза вверх, к потолку. – Из бывших?
- Шпион, что ли? – грозно нахмурилась Гнев.
- Нет! – поспешно ответил черт. – Не шпион! Меня…сбросили!
- Падший, что ли?  - ситуация начинала проясняться.
- Да, - грустно вздохнул он.
- И за что тебя? – продолжала допрос Гордыня.
- За любовь, - шепотом признался черт.
Похоть оживился:
- Вот это да! И кто же та ангелица, ради которой стоило рухнуть с неба в наши тартарары?
- Это совершенно неважно! – черт снова вял себя в руки. – Вы…вам предписано перейти в мое подчинение! И поэтому я хочу незамедлительно ознакомиться с вашими должностными обязанностями и рабочими процессами!
- Ну ладно, фиг с тобой, может, наглядно до тебя лучше дойдет, - Смертные пожали плечами и переглянулись. – С чего начнем?
- С начала!
 
На детской площадке царили нега и умиротворение. Малыши копались в песочнице, скатывались с горки, крутились и качались на разнообразных малышовых качельках. Вокруг отдыхали, болтали, читали, бдили мамы и парочка пап для разнообразия.
            Смертные ступили на площадку. К двум малышам, мирно игравшим в песочнице, подошли Зависть и Жадность и погладили малышей по светлым головкам. Тут же глазенки у одного малыша загорелись и он рванул из рук второго красную лопатку. Тот не растерялся, потянул лопатку на себя, и от души треснул бывшего товарища машинкой, которую держал в другой руке. К маме его, сидящей на скамеечке поодаль, заблаговременно подсели Лень и Обжорство, и теперь она, задумчиво уплетая пончик, наблюдала со стороны за схваткой, думая: «Сами как-нибудь разберутся. Им скоро в сад, пусть привыкают». Гнев ткнула в бок маму второго и та послушно подлетела к безмятежной маме:
- Ты чего расселась, клуша? Твой ребенок моего ударил машинкой по лицу! Подними задницу и иди угомони своего неадеквата, иначе я сама это сделаю!
- Дети должны учиться взаимодействовать в социуме и отстаивать свои права самостоятельно, - изрекла та, дожевывая пончик.
- Слышь, ты социум! Если у моего шрам останется, я тебе твои патлы пережженные повыдергаю нафиг!
            Третья мама, до сих пор шушукавшаяся с Гордыней, важно сообщила:
- Вот мой сын никогда бы так не сделал. Я его не так воспитываю. Правда, Виталик? – она оглянулась в поисках мужа. – Виталик?!!!
            Виталик был явно вне доступа. Он покачивал качели, в которых восседал Похоть, и завороженно таращился на подтянутую попу гневной мамаши…
 
- Ну, ты понял? – снисходительно спросила Гордыня, когда честная компания покидала напоминавшую теперь поле битвы площадку.
- Понял, - вздохнул Босс, и правда понявший, что в руководстве они совершенно не нуждаются.
- Может, пойдем теперь пожрем наконец? – взмолился Обжорство.
И они вернулись в общежитие, где Обжорство под страдающими взглядами Жадности принялся сноровисто готовить завтрак (которому пора уже было переходить в обед). Лень, конечно, готовить не стала, но с гневного пинка слетала в магазин за вкусняшками, Похоть принес бутылки, в общем, рабочий день плавно перетек в небольшую пирушку по поводу вступления в должность. И пока Босс думал, допустимо ли это вообще и не стоит ли пресечь это безобразие, стало поздно – он вместе со всеми пил показавшиеся ему очень невкусными напитки и подпевал веселым громким песням. 
- Так все-таки. Кто она? – не отставал Похоть. – Ради кого стоило сменить крылья на рога и копыта?
- Глад… - почти прошептал Босс. – Всадник…
 
            Смертные какое-то мгновение молчали, переваривая информацию, потом переглянулись и дружно заржали. Свежеиспеченный черт их понимал. Понятно было бы, если бы он влюбился в Смерть – она могла быть красивой. Ладно еще в добрую заботливую Войну. Да черт с ним, хотя бы в привлекательного по-мужски Мора, тоже с какой-то стороны было бы понятно. А у него захватывало дух при виде невысокого, худого, непримечательного Глада, с его большими чуть навыкате глазами и характерным, похожим на конское ржание, смехом.  С каким благоговением будущий Босс принимал из его рук поводья, отправляясь чистить его коня! Как радовался, услышав мимолетное дежурное «как дела»! Как бы он хотел, чтобы хоть раз Всадник Апокалипсиса Глад глянул на него хоть вполовину так заинтересованно, как на свою холимую и лелеемую пару коротких мечей! Наверно, как и положено ангелу, он совсем не умел хитрить и обманывать, и все это было написано у него на лице, и не ускользнуло от внимания Шефа. Шеф метал громы и молнии, а потом низверг его от греха подальше…точнее, как раз к ним поближе, благородно снабдив рекомендательным письмом к руководству, чтобы не обижали и приткнули в непыльное местечко.
            Все это он честно рассказал своим новым знакомцам, которые, проржавшись поначалу, далее слушали его внимательно и с сочувствием, и наливали еще, и ободряюще хлопали по плечам.
Уже поздно вечером, выпроваживая его, Смертные сказали на прощание:
- Ну вот что. Сам видишь, нам твое руководство не нужно. Иди себе, займись чем хочешь, а если нужны какие-то там доклады и отчеты – пиши за нас, мы не возражаем. Ну и заходи, если что.
- Спасибо, - пробормотал заплетающимся языком Босс и вышел за порог. Хотя какой он к черту Босс. Размечтался – сколотить себе команду, по образу и подобию Шефовой и лихо ее возглавить, да куда там. И команда эта – не суровые организованные Всадники, а гопники какие-то, да и сам он, чего уж там, никакой не Шеф…
            Заплетающимся шагом брел он в свое теперешнее ведомственное обиталище, знать пока не зная, что эту фразу – что он никакой не Шеф – однажды вспомнит с гордостью.
КОНЕЦ

ВК1. СЕМЕРО СМЕРТНЫХ. ЧАСТЬ 6. ПОД ЧУТКИМ РУКОВОДСТВОМ.
 
Допотопная радиоточка, установленная в каждом отсеке общежития и давным-давно по понятным причинам не использовавшаяся, внезапно ожила, откашлялась пылью и строго сообщила:
- Внимание. Всем Смертным Грехам немедленно собраться в вестибюле общежития Повторяю…
            Удивленные Смертные, зевая, потягиваясь и переглядываясь, потянулись вниз. По холодному вестибюлю, поглядывая на часы, прохаживался молодой черт – в полной деловой униформе, при свежезаточенных рогах и на высоких начищенных до блеска копытах. Под вопросительными взглядами собравшейся компании он выпрямился и начал:
- Я собрал вас всех здесь для того…
- А почему здесь? – перебил Обжорство. – У меня с утра маковой росинки во рту не было, можно было бы у нас собраться, хоть пожрали бы…А идемте, что ли?
- Да ну, опять наверх подниматься, - зевнула Лень, устроившаяся досыпать в широком кожаном кресле. – Сходи принеси нам тогда чего-нибудь…
- С чего бы? – фыркнула Жадность. – идите к себе и там завтракайте. На вас не напасешься.
- Я бы попросил прекратить разговорчики, - строго потребовал черт.
- Чего? – прорычала, повернувшись к нему, Гнев. – Я тебе сейчас без всяких разговорчиков рога пообломаю!
            Черт попятился назад, спотыкаясь на явно тесных ему копытах, и машинально потрогал руками рога, будто проверяя, не отшибли ли ему их ненароком.
- Ты новенький, что ли? – презрительно бросила Зависть.
- Мой…стаж совершенно не имеет значения, - строго заметил черт. – Моя задача – осуществлять руководство и контроль над вашей деятельностью. Называть меня можете…Боссом.
- Нам не нужны ни руководство, ни контроль, ни боссы, - спокойно заявила Гордыня. – Мы и сами прекрасно справляемся. Еще вопросы есть? Если нет – свободен.
            К такому черт явно не был готов. Он растерянно огляделся, поморщился, завел руку за спину и стал нервно чесать в районе лопаток. Смертные переглянулись.
- Так ты что, из этих… - Похоть поднял глаза вверх, к потолку. – Из бывших?
- Шпион, что ли? – грозно нахмурилась Гнев.
- Нет! – поспешно ответил черт. – Не шпион! Меня…сбросили!
- Падший, что ли?  - ситуация начинала проясняться.
- Да, - грустно вздохнул он.
- И за что тебя? – продолжала допрос Гордыня.
- За любовь, - шепотом признался черт.
Похоть оживился:
- Вот это да! И кто же та ангелица, ради которой стоило рухнуть с неба в наши тартарары?
- Это совершенно неважно! – черт снова вял себя в руки. – Вы…вам предписано перейти в мое подчинение! И поэтому я хочу незамедлительно ознакомиться с вашими должностными обязанностями и рабочими процессами!
- Ну ладно, фиг с тобой, может, наглядно до тебя лучше дойдет, - Смертные пожали плечами и переглянулись. – С чего начнем?
- С начала!
 
На детской площадке царили нега и умиротворение. Малыши копались в песочнице, скатывались с горки, крутились и качались на разнообразных малышовых качельках. Вокруг отдыхали, болтали, читали, бдили мамы и парочка пап для разнообразия.
            Смертные ступили на площадку. К двум малышам, мирно игравшим в песочнице, подошли Зависть и Жадность и погладили малышей по светлым головкам. Тут же глазенки у одного малыша загорелись и он рванул из рук второго красную лопатку. Тот не растерялся, потянул лопатку на себя, и от души треснул бывшего товарища машинкой, которую держал в другой руке. К маме его, сидящей на скамеечке поодаль, заблаговременно подсели Лень и Обжорство, и теперь она, задумчиво уплетая пончик, наблюдала со стороны за схваткой, думая: «Сами как-нибудь разберутся. Им скоро в сад, пусть привыкают». Гнев ткнула в бок маму второго и та послушно подлетела к безмятежной маме:
- Ты чего расселась, клуша? Твой ребенок моего ударил машинкой по лицу! Подними задницу и иди угомони своего неадеквата, иначе я сама это сделаю!
- Дети должны учиться взаимодействовать в социуме и отстаивать свои права самостоятельно, - изрекла та, дожевывая пончик.
- Слышь, ты социум! Если у моего шрам останется, я тебе твои патлы пережженные повыдергаю нафиг!
            Третья мама, до сих пор шушукавшаяся с Гордыней, важно сообщила:
- Вот мой сын никогда бы так не сделал. Я его не так воспитываю. Правда, Виталик? – она оглянулась в поисках мужа. – Виталик?!!!
            Виталик был явно вне доступа. Он покачивал качели, в которых восседал Похоть, и завороженно таращился на подтянутую попу гневной мамаши…
 
- Ну, ты понял? – снисходительно спросила Гордыня, когда честная компания покидала напоминавшую теперь поле битвы площадку.
- Понял, - вздохнул Босс, и правда понявший, что в руководстве они совершенно не нуждаются.
- Может, пойдем теперь пожрем наконец? – взмолился Обжорство.
И они вернулись в общежитие, где Обжорство под страдающими взглядами Жадности принялся сноровисто готовить завтрак (которому пора уже было переходить в обед). Лень, конечно, готовить не стала, но с гневного пинка слетала в магазин за вкусняшками, Похоть принес бутылки, в общем, рабочий день плавно перетек в небольшую пирушку по поводу вступления в должность. И пока Босс думал, допустимо ли это вообще и не стоит ли пресечь это безобразие, стало поздно – он вместе со всеми пил показавшиеся ему очень невкусными напитки и подпевал веселым громким песням. 
- Так все-таки. Кто она? – не отставал Похоть. – Ради кого стоило сменить крылья на рога и копыта?
- Глад… - почти прошептал Босс. – Всадник…
 
            Смертные какое-то мгновение молчали, переваривая информацию, потом переглянулись и дружно заржали. Свежеиспеченный черт их понимал. Понятно было бы, если бы он влюбился в Смерть – она могла быть красивой. Ладно еще в добрую заботливую Войну. Да черт с ним, хотя бы в привлекательного по-мужски Мора, тоже с какой-то стороны было бы понятно. А у него захватывало дух при виде невысокого, худого, непримечательного Глада, с его большими чуть навыкате глазами и характерным, похожим на конское ржание, смехом.  С каким благоговением будущий Босс принимал из его рук поводья, отправляясь чистить его коня! Как радовался, услышав мимолетное дежурное «как дела»! Как бы он хотел, чтобы хоть раз Всадник Апокалипсиса Глад глянул на него хоть вполовину так заинтересованно, как на свою холимую и лелеемую пару коротких мечей! Наверно, как и положено ангелу, он совсем не умел хитрить и обманывать, и все это было написано у него на лице, и не ускользнуло от внимания Шефа. Шеф метал громы и молнии, а потом низверг его от греха подальше…точнее, как раз к ним поближе, благородно снабдив рекомендательным письмом к руководству, чтобы не обижали и приткнули в непыльное местечко.
            Все это он честно рассказал своим новым знакомцам, которые, проржавшись поначалу, далее слушали его внимательно и с сочувствием, и наливали еще, и ободряюще хлопали по плечам.
Уже поздно вечером, выпроваживая его, Смертные сказали на прощание:
- Ну вот что. Сам видишь, нам твое руководство не нужно. Иди себе, займись чем хочешь, а если нужны какие-то там доклады и отчеты – пиши за нас, мы не возражаем. Ну и заходи, если что.
- Спасибо, - пробормотал заплетающимся языком Босс и вышел за порог. Хотя какой он к черту Босс. Размечтался – сколотить себе команду, по образу и подобию Шефовой и лихо ее возглавить, да куда там. И команда эта – не суровые организованные Всадники, а гопники какие-то, да и сам он, чего уж там, никакой не Шеф…
            Заплетающимся шагом брел он в свое теперешнее ведомственное обиталище, знать пока не зная, что эту фразу – что он никакой не Шеф – однажды вспомнит с гордостью.
КОНЕЦ

ВК1. СЕМЕРО СМЕРТНЫХ. ЧАСТЬ 6. ПОД ЧУТКИМ РУКОВОДСТВОМ.
 
Допотопная радиоточка, установленная в каждом отсеке общежития и давным-давно по понятным причинам не использовавшаяся, внезапно ожила, откашлялась пылью и строго сообщила:
- Внимание. Всем Смертным Грехам немедленно собраться в вестибюле общежития Повторяю…
            Удивленные Смертные, зевая, потягиваясь и переглядываясь, потянулись вниз. По холодному вестибюлю, поглядывая на часы, прохаживался молодой черт – в полной деловой униформе, при свежезаточенных рогах и на высоких начищенных до блеска копытах. Под вопросительными взглядами собравшейся компании он выпрямился и начал:
- Я собрал вас всех здесь для того…
- А почему здесь? – перебил Обжорство. – У меня с утра маковой росинки во рту не было, можно было бы у нас собраться, хоть пожрали бы…А идемте, что ли?
- Да ну, опять наверх подниматься, - зевнула Лень, устроившаяся досыпать в широком кожаном кресле. – Сходи принеси нам тогда чего-нибудь…
- С чего бы? – фыркнула Жадность. – идите к себе и там завтракайте. На вас не напасешься.
- Я бы попросил прекратить разговорчики, - строго потребовал черт.
- Чего? – прорычала, повернувшись к нему, Гнев. – Я тебе сейчас без всяких разговорчиков рога пообломаю!
            Черт попятился назад, спотыкаясь на явно тесных ему копытах, и машинально потрогал руками рога, будто проверяя, не отшибли ли ему их ненароком.
- Ты новенький, что ли? – презрительно бросила Зависть.
- Мой…стаж совершенно не имеет значения, - строго заметил черт. – Моя задача – осуществлять руководство и контроль над вашей деятельностью. Называть меня можете…Боссом.
- Нам не нужны ни руководство, ни контроль, ни боссы, - спокойно заявила Гордыня. – Мы и сами прекрасно справляемся. Еще вопросы есть? Если нет – свободен.
            К такому черт явно не был готов. Он растерянно огляделся, поморщился, завел руку за спину и стал нервно чесать в районе лопаток. Смертные переглянулись.
- Так ты что, из этих… - Похоть поднял глаза вверх, к потолку. – Из бывших?
- Шпион, что ли? – грозно нахмурилась Гнев.
- Нет! – поспешно ответил черт. – Не шпион! Меня…сбросили!
- Падший, что ли?  - ситуация начинала проясняться.
- Да, - грустно вздохнул он.
- И за что тебя? – продолжала допрос Гордыня.
- За любовь, - шепотом признался черт.
Похоть оживился:
- Вот это да! И кто же та ангелица, ради которой стоило рухнуть с неба в наши тартарары?
- Это совершенно неважно! – черт снова вял себя в руки. – Вы…вам предписано перейти в мое подчинение! И поэтому я хочу незамедлительно ознакомиться с вашими должностными обязанностями и рабочими процессами!
- Ну ладно, фиг с тобой, может, наглядно до тебя лучше дойдет, - Смертные пожали плечами и переглянулись. – С чего начнем?
- С начала!
 
На детской площадке царили нега и умиротворение. Малыши копались в песочнице, скатывались с горки, крутились и качались на разнообразных малышовых качельках. Вокруг отдыхали, болтали, читали, бдили мамы и парочка пап для разнообразия.
            Смертные ступили на площадку. К двум малышам, мирно игравшим в песочнице, подошли Зависть и Жадность и погладили малышей по светлым головкам. Тут же глазенки у одного малыша загорелись и он рванул из рук второго красную лопатку. Тот не растерялся, потянул лопатку на себя, и от души треснул бывшего товарища машинкой, которую держал в другой руке. К маме его, сидящей на скамеечке поодаль, заблаговременно подсели Лень и Обжорство, и теперь она, задумчиво уплетая пончик, наблюдала со стороны за схваткой, думая: «Сами как-нибудь разберутся. Им скоро в сад, пусть привыкают». Гнев ткнула в бок маму второго и та послушно подлетела к безмятежной маме:
- Ты чего расселась, клуша? Твой ребенок моего ударил машинкой по лицу! Подними задницу и иди угомони своего неадеквата, иначе я сама это сделаю!
- Дети должны учиться взаимодействовать в социуме и отстаивать свои права самостоятельно, - изрекла та, дожевывая пончик.
- Слышь, ты социум! Если у моего шрам останется, я тебе твои патлы пережженные повыдергаю нафиг!
            Третья мама, до сих пор шушукавшаяся с Гордыней, важно сообщила:
- Вот мой сын никогда бы так не сделал. Я его не так воспитываю. Правда, Виталик? – она оглянулась в поисках мужа. – Виталик?!!!
            Виталик был явно вне доступа. Он покачивал качели, в которых восседал Похоть, и завороженно таращился на подтянутую попу гневной мамаши…
 
- Ну, ты понял? – снисходительно спросила Гордыня, когда честная компания покидала напоминавшую теперь поле битвы площадку.
- Понял, - вздохнул Босс, и правда понявший, что в руководстве они совершенно не нуждаются.
- Может, пойдем теперь пожрем наконец? – взмолился Обжорство.
И они вернулись в общежитие, где Обжорство под страдающими взглядами Жадности принялся сноровисто готовить завтрак (которому пора уже было переходить в обед). Лень, конечно, готовить не стала, но с гневного пинка слетала в магазин за вкусняшками, Похоть принес бутылки, в общем, рабочий день плавно перетек в небольшую пирушку по поводу вступления в должность. И пока Босс думал, допустимо ли это вообще и не стоит ли пресечь это безобразие, стало поздно – он вместе со всеми пил показавшиеся ему очень невкусными напитки и подпевал веселым громким песням. 
- Так все-таки. Кто она? – не отставал Похоть. – Ради кого стоило сменить крылья на рога и копыта?
- Глад… - почти прошептал Босс. – Всадник…
 
            Смертные какое-то мгновение молчали, переваривая информацию, потом переглянулись и дружно заржали. Свежеиспеченный черт их понимал. Понятно было бы, если бы он влюбился в Смерть – она могла быть красивой. Ладно еще в добрую заботливую Войну. Да черт с ним, хотя бы в привлекательного по-мужски Мора, тоже с какой-то стороны было бы понятно. А у него захватывало дух при виде невысокого, худого, непримечательного Глада, с его большими чуть навыкате глазами и характерным, похожим на конское ржание, смехом.  С каким благоговением будущий Босс принимал из его рук поводья, отправляясь чистить его коня! Как радовался, услышав мимолетное дежурное «как дела»! Как бы он хотел, чтобы хоть раз Всадник Апокалипсиса Глад глянул на него хоть вполовину так заинтересованно, как на свою холимую и лелеемую пару коротких мечей! Наверно, как и положено ангелу, он совсем не умел хитрить и обманывать, и все это было написано у него на лице, и не ускользнуло от внимания Шефа. Шеф метал громы и молнии, а потом низверг его от греха подальше…точнее, как раз к ним поближе, благородно снабдив рекомендательным письмом к руководству, чтобы не обижали и приткнули в непыльное местечко.
            Все это он честно рассказал своим новым знакомцам, которые, проржавшись поначалу, далее слушали его внимательно и с сочувствием, и наливали еще, и ободряюще хлопали по плечам.
Уже поздно вечером, выпроваживая его, Смертные сказали на прощание:
- Ну вот что. Сам видишь, нам твое руководство не нужно. Иди себе, займись чем хочешь, а если нужны какие-то там доклады и отчеты – пиши за нас, мы не возражаем. Ну и заходи, если что.
- Спасибо, - пробормотал заплетающимся языком Босс и вышел за порог. Хотя какой он к черту Босс. Размечтался – сколотить себе команду, по образу и подобию Шефовой и лихо ее возглавить, да куда там. И команда эта – не суровые организованные Всадники, а гопники какие-то, да и сам он, чего уж там, никакой не Шеф…
            Заплетающимся шагом брел он в свое теперешнее ведомственное обиталище, знать пока не зная, что эту фразу – что он никакой не Шеф – однажды вспомнит с гордостью.
КОНЕЦ

ВК1. СЕМЕРО СМЕРТНЫХ. ЧАСТЬ 6. ПОД ЧУТКИМ РУКОВОДСТВОМ.
 
Допотопная радиоточка, установленная в каждом отсеке общежития и давным-давно по понятным причинам не использовавшаяся, внезапно ожила, откашлялась пылью и строго сообщила:
- Внимание. Всем Смертным Грехам немедленно собраться в вестибюле общежития Повторяю…
            Удивленные Смертные, зевая, потягиваясь и переглядываясь, потянулись вниз. По холодному вестибюлю, поглядывая на часы, прохаживался молодой черт – в полной деловой униформе, при свежезаточенных рогах и на высоких начищенных до блеска копытах. Под вопросительными взглядами собравшейся компании он выпрямился и начал:
- Я собрал вас всех здесь для того…
- А почему здесь? – перебил Обжорство. – У меня с утра маковой росинки во рту не было, можно было бы у нас собраться, хоть пожрали бы…А идемте, что ли?
- Да ну, опять наверх подниматься, - зевнула Лень, устроившаяся досыпать в широком кожаном кресле. – Сходи принеси нам тогда чего-нибудь…
- С чего бы? – фыркнула Жадность. – идите к себе и там завтракайте. На вас не напасешься.
- Я бы попросил прекратить разговорчики, - строго потребовал черт.
- Чего? – прорычала, повернувшись к нему, Гнев. – Я тебе сейчас без всяких разговорчиков рога пообломаю!
            Черт попятился назад, спотыкаясь на явно тесных ему копытах, и машинально потрогал руками рога, будто проверяя, не отшибли ли ему их ненароком.
- Ты новенький, что ли? – презрительно бросила Зависть.
- Мой…стаж совершенно не имеет значения, - строго заметил черт. – Моя задача – осуществлять руководство и контроль над вашей деятельностью. Называть меня можете…Боссом.
- Нам не нужны ни руководство, ни контроль, ни боссы, - спокойно заявила Гордыня. – Мы и сами прекрасно справляемся. Еще вопросы есть? Если нет – свободен.
            К такому черт явно не был готов. Он растерянно огляделся, поморщился, завел руку за спину и стал нервно чесать в районе лопаток. Смертные переглянулись.
- Так ты что, из этих… - Похоть поднял глаза вверх, к потолку. – Из бывших?
- Шпион, что ли? – грозно нахмурилась Гнев.
- Нет! – поспешно ответил черт. – Не шпион! Меня…сбросили!
- Падший, что ли?  - ситуация начинала проясняться.
- Да, - грустно вздохнул он.
- И за что тебя? – продолжала допрос Гордыня.
- За любовь, - шепотом признался черт.
Похоть оживился:
- Вот это да! И кто же та ангелица, ради которой стоило рухнуть с неба в наши тартарары?
- Это совершенно неважно! – черт снова вял себя в руки. – Вы…вам предписано перейти в мое подчинение! И поэтому я хочу незамедлительно ознакомиться с вашими должностными обязанностями и рабочими процессами!
- Ну ладно, фиг с тобой, может, наглядно до тебя лучше дойдет, - Смертные пожали плечами и переглянулись. – С чего начнем?
- С начала!
 
На детской площадке царили нега и умиротворение. Малыши копались в песочнице, скатывались с горки, крутились и качались на разнообразных малышовых качельках. Вокруг отдыхали, болтали, читали, бдили мамы и парочка пап для разнообразия.
            Смертные ступили на площадку. К двум малышам, мирно игравшим в песочнице, подошли Зависть и Жадность и погладили малышей по светлым головкам. Тут же глазенки у одного малыша загорелись и он рванул из рук второго красную лопатку. Тот не растерялся, потянул лопатку на себя, и от души треснул бывшего товарища машинкой, которую держал в другой руке. К маме его, сидящей на скамеечке поодаль, заблаговременно подсели Лень и Обжорство, и теперь она, задумчиво уплетая пончик, наблюдала со стороны за схваткой, думая: «Сами как-нибудь разберутся. Им скоро в сад, пусть привыкают». Гнев ткнула в бок маму второго и та послушно подлетела к безмятежной маме:
- Ты чего расселась, клуша? Твой ребенок моего ударил машинкой по лицу! Подними задницу и иди угомони своего неадеквата, иначе я сама это сделаю!
- Дети должны учиться взаимодействовать в социуме и отстаивать свои права самостоятельно, - изрекла та, дожевывая пончик.
- Слышь, ты социум! Если у моего шрам останется, я тебе твои патлы пережженные повыдергаю нафиг!
            Третья мама, до сих пор шушукавшаяся с Гордыней, важно сообщила:
- Вот мой сын никогда бы так не сделал. Я его не так воспитываю. Правда, Виталик? – она оглянулась в поисках мужа. – Виталик?!!!
            Виталик был явно вне доступа. Он покачивал качели, в которых восседал Похоть, и завороженно таращился на подтянутую попу гневной мамаши…
 
- Ну, ты понял? – снисходительно спросила Гордыня, когда честная компания покидала напоминавшую теперь поле битвы площадку.
- Понял, - вздохнул Босс, и правда понявший, что в руководстве они совершенно не нуждаются.
- Может, пойдем теперь пожрем наконец? – взмолился Обжорство.
И они вернулись в общежитие, где Обжорство под страдающими взглядами Жадности принялся сноровисто готовить завтрак (которому пора уже было переходить в обед). Лень, конечно, готовить не стала, но с гневного пинка слетала в магазин за вкусняшками, Похоть принес бутылки, в общем, рабочий день плавно перетек в небольшую пирушку по поводу вступления в должность. И пока Босс думал, допустимо ли это вообще и не стоит ли пресечь это безобразие, стало поздно – он вместе со всеми пил показавшиеся ему очень невкусными напитки и подпевал веселым громким песням. 
- Так все-таки. Кто она? – не отставал Похоть. – Ради кого стоило сменить крылья на рога и копыта?
- Глад… - почти прошептал Босс. – Всадник…
 
            Смертные какое-то мгновение молчали, переваривая информацию, потом переглянулись и дружно заржали. Свежеиспеченный черт их понимал. Понятно было бы, если бы он влюбился в Смерть – она могла быть красивой. Ладно еще в добрую заботливую Войну. Да черт с ним, хотя бы в привлекательного по-мужски Мора, тоже с какой-то стороны было бы понятно. А у него захватывало дух при виде невысокого, худого, непримечательного Глада, с его большими чуть навыкате глазами и характерным, похожим на конское ржание, смехом.  С каким благоговением будущий Босс принимал из его рук поводья, отправляясь чистить его коня! Как радовался, услышав мимолетное дежурное «как дела»! Как бы он хотел, чтобы хоть раз Всадник Апокалипсиса Глад глянул на него хоть вполовину так заинтересованно, как на свою холимую и лелеемую пару коротких мечей! Наверно, как и положено ангелу, он совсем не умел хитрить и обманывать, и все это было написано у него на лице, и не ускользнуло от внимания Шефа. Шеф метал громы и молнии, а потом низверг его от греха подальше…точнее, как раз к ним поближе, благородно снабдив рекомендательным письмом к руководству, чтобы не обижали и приткнули в непыльное местечко.
            Все это он честно рассказал своим новым знакомцам, которые, проржавшись поначалу, далее слушали его внимательно и с сочувствием, и наливали еще, и ободряюще хлопали по плечам.
Уже поздно вечером, выпроваживая его, Смертные сказали на прощание:
- Ну вот что. Сам видишь, нам твое руководство не нужно. Иди себе, займись чем хочешь, а если нужны какие-то там доклады и отчеты – пиши за нас, мы не возражаем. Ну и заходи, если что.
- Спасибо, - пробормотал заплетающимся языком Босс и вышел за порог. Хотя какой он к черту Босс. Размечтался – сколотить себе команду, по образу и подобию Шефовой и лихо ее возглавить, да куда там. И команда эта – не суровые организованные Всадники, а гопники какие-то, да и сам он, чего уж там, никакой не Шеф…
            Заплетающимся шагом брел он в свое теперешнее ведомственное обиталище, знать пока не зная, что эту фразу – что он никакой не Шеф – однажды вспомнит с гордостью.
КОНЕЦ

ВК1. СЕМЕРО СМЕРТНЫХ. ЧАСТЬ 6. ПОД ЧУТКИМ РУКОВОДСТВОМ.
 
Допотопная радиоточка, установленная в каждом отсеке общежития и давным-давно по понятным причинам не использовавшаяся, внезапно ожила, откашлялась пылью и строго сообщила:
- Внимание. Всем Смертным Грехам немедленно собраться в вестибюле общежития Повторяю…
            Удивленные Смертные, зевая, потягиваясь и переглядываясь, потянулись вниз. По холодному вестибюлю, поглядывая на часы, прохаживался молодой черт – в полной деловой униформе, при свежезаточенных рогах и на высоких начищенных до блеска копытах. Под вопросительными взглядами собравшейся компании он выпрямился и начал:
- Я собрал вас всех здесь для того…
- А почему здесь? – перебил Обжорство. – У меня с утра маковой росинки во рту не было, можно было бы у нас собраться, хоть пожрали бы…А идемте, что ли?
- Да ну, опять наверх подниматься, - зевнула Лень, устроившаяся досыпать в широком кожаном кресле. – Сходи принеси нам тогда чего-нибудь…
- С чего бы? – фыркнула Жадность. – идите к себе и там завтракайте. На вас не напасешься.
- Я бы попросил прекратить разговорчики, - строго потребовал черт.
- Чего? – прорычала, повернувшись к нему, Гнев. – Я тебе сейчас без всяких разговорчиков рога пообломаю!
            Черт попятился назад, спотыкаясь на явно тесных ему копытах, и машинально потрогал руками рога, будто проверяя, не отшибли ли ему их ненароком.
- Ты новенький, что ли? – презрительно бросила Зависть.
- Мой…стаж совершенно не имеет значения, - строго заметил черт. – Моя задача – осуществлять руководство и контроль над вашей деятельностью. Называть меня можете…Боссом.
- Нам не нужны ни руководство, ни контроль, ни боссы, - спокойно заявила Гордыня. – Мы и сами прекрасно справляемся. Еще вопросы есть? Если нет – свободен.
            К такому черт явно не был готов. Он растерянно огляделся, поморщился, завел руку за спину и стал нервно чесать в районе лопаток. Смертные переглянулись.
- Так ты что, из этих… - Похоть поднял глаза вверх, к потолку. – Из бывших?
- Шпион, что ли? – грозно нахмурилась Гнев.
- Нет! – поспешно ответил черт. – Не шпион! Меня…сбросили!
- Падший, что ли?  - ситуация начинала проясняться.
- Да, - грустно вздохнул он.
- И за что тебя? – продолжала допрос Гордыня.
- За любовь, - шепотом признался черт.
Похоть оживился:
- Вот это да! И кто же та ангелица, ради которой стоило рухнуть с неба в наши тартарары?
- Это совершенно неважно! – черт снова вял себя в руки. – Вы…вам предписано перейти в мое подчинение! И поэтому я хочу незамедлительно ознакомиться с вашими должностными обязанностями и рабочими процессами!
- Ну ладно, фиг с тобой, может, наглядно до тебя лучше дойдет, - Смертные пожали плечами и переглянулись. – С чего начнем?
- С начала!
 
На детской площадке царили нега и умиротворение. Малыши копались в песочнице, скатывались с горки, крутились и качались на разнообразных малышовых качельках. Вокруг отдыхали, болтали, читали, бдили мамы и парочка пап для разнообразия.
            Смертные ступили на площадку. К двум малышам, мирно игравшим в песочнице, подошли Зависть и Жадность и погладили малышей по светлым головкам. Тут же глазенки у одного малыша загорелись и он рванул из рук второго красную лопатку. Тот не растерялся, потянул лопатку на себя, и от души треснул бывшего товарища машинкой, которую держал в другой руке. К маме его, сидящей на скамеечке поодаль, заблаговременно подсели Лень и Обжорство, и теперь она, задумчиво уплетая пончик, наблюдала со стороны за схваткой, думая: «Сами как-нибудь разберутся. Им скоро в сад, пусть привыкают». Гнев ткнула в бок маму второго и та послушно подлетела к безмятежной маме:
- Ты чего расселась, клуша? Твой ребенок моего ударил машинкой по лицу! Подними задницу и иди угомони своего неадеквата, иначе я сама это сделаю!
- Дети должны учиться взаимодействовать в социуме и отстаивать свои права самостоятельно, - изрекла та, дожевывая пончик.
- Слышь, ты социум! Если у моего шрам останется, я тебе твои патлы пережженные повыдергаю нафиг!
            Третья мама, до сих пор шушукавшаяся с Гордыней, важно сообщила:
- Вот мой сын никогда бы так не сделал. Я его не так воспитываю. Правда, Виталик? – она оглянулась в поисках мужа. – Виталик?!!!
            Виталик был явно вне доступа. Он покачивал качели, в которых восседал Похоть, и завороженно таращился на подтянутую попу гневной мамаши…
 
- Ну, ты понял? – снисходительно спросила Гордыня, когда честная компания покидала напоминавшую теперь поле битвы площадку.
- Понял, - вздохнул Босс, и правда понявший, что в руководстве они совершенно не нуждаются.
- Может, пойдем теперь пожрем наконец? – взмолился Обжорство.
И они вернулись в общежитие, где Обжорство под страдающими взглядами Жадности принялся сноровисто готовить завтрак (которому пора уже было переходить в обед). Лень, конечно, готовить не стала, но с гневного пинка слетала в магазин за вкусняшками, Похоть принес бутылки, в общем, рабочий день плавно перетек в небольшую пирушку по поводу вступления в должность. И пока Босс думал, допустимо ли это вообще и не стоит ли пресечь это безобразие, стало поздно – он вместе со всеми пил показавшиеся ему очень невкусными напитки и подпевал веселым громким песням. 
- Так все-таки. Кто она? – не отставал Похоть. – Ради кого стоило сменить крылья на рога и копыта?
- Глад… - почти прошептал Босс. – Всадник…
 
            Смертные какое-то мгновение молчали, переваривая информацию, потом переглянулись и дружно заржали. Свежеиспеченный черт их понимал. Понятно было бы, если бы он влюбился в Смерть – она могла быть красивой. Ладно еще в добрую заботливую Войну. Да черт с ним, хотя бы в привлекательного по-мужски Мора, тоже с какой-то стороны было бы понятно. А у него захватывало дух при виде невысокого, худого, непримечательного Глада, с его большими чуть навыкате глазами и характерным, похожим на конское ржание, смехом.  С каким благоговением будущий Босс принимал из его рук поводья, отправляясь чистить его коня! Как радовался, услышав мимолетное дежурное «как дела»! Как бы он хотел, чтобы хоть раз Всадник Апокалипсиса Глад глянул на него хоть вполовину так заинтересованно, как на свою холимую и лелеемую пару коротких мечей! Наверно, как и положено ангелу, он совсем не умел хитрить и обманывать, и все это было написано у него на лице, и не ускользнуло от внимания Шефа. Шеф метал громы и молнии, а потом низверг его от греха подальше…точнее, как раз к ним поближе, благородно снабдив рекомендательным письмом к руководству, чтобы не обижали и приткнули в непыльное местечко.
            Все это он честно рассказал своим новым знакомцам, которые, проржавшись поначалу, далее слушали его внимательно и с сочувствием, и наливали еще, и ободряюще хлопали по плечам.
Уже поздно вечером, выпроваживая его, Смертные сказали на прощание:
- Ну вот что. Сам видишь, нам твое руководство не нужно. Иди себе, займись чем хочешь, а если нужны какие-то там доклады и отчеты – пиши за нас, мы не возражаем. Ну и заходи, если что.
- Спасибо, - пробормотал заплетающимся языком Босс и вышел за порог. Хотя какой он к черту Босс. Размечтался – сколотить себе команду, по образу и подобию Шефовой и лихо ее возглавить, да куда там. И команда эта – не суровые организованные Всадники, а гопники какие-то, да и сам он, чего уж там, никакой не Шеф…
            Заплетающимся шагом брел он в свое теперешнее ведомственное обиталище, знать пока не зная, что эту фразу – что он никакой не Шеф – однажды вспомнит с гордостью.
КОНЕЦ

ВК1. СЕМЕРО СМЕРТНЫХ. ЧАСТЬ 6. ПОД ЧУТКИМ РУКОВОДСТВОМ.
 
Допотопная радиоточка, установленная в каждом отсеке общежития и давным-давно по понятным причинам не использовавшаяся, внезапно ожила, откашлялась пылью и строго сообщила:
- Внимание. Всем Смертным Грехам немедленно собраться в вестибюле общежития Повторяю…
            Удивленные Смертные, зевая, потягиваясь и переглядываясь, потянулись вниз. По холодному вестибюлю, поглядывая на часы, прохаживался молодой черт – в полной деловой униформе, при свежезаточенных рогах и на высоких начищенных до блеска копытах. Под вопросительными взглядами собравшейся компании он выпрямился и начал:
- Я собрал вас всех здесь для того…
- А почему здесь? – перебил Обжорство. – У меня с утра маковой росинки во рту не было, можно было бы у нас собраться, хоть пожрали бы…А идемте, что ли?
- Да ну, опять наверх подниматься, - зевнула Лень, устроившаяся досыпать в широком кожаном кресле. – Сходи принеси нам тогда чего-нибудь…
- С чего бы? – фыркнула Жадность. – идите к себе и там завтракайте. На вас не напасешься.
- Я бы попросил прекратить разговорчики, - строго потребовал черт.
- Чего? – прорычала, повернувшись к нему, Гнев. – Я тебе сейчас без всяких разговорчиков рога пообломаю!
            Черт попятился назад, спотыкаясь на явно тесных ему копытах, и машинально потрогал руками рога, будто проверяя, не отшибли ли ему их ненароком.
- Ты новенький, что ли? – презрительно бросила Зависть.
- Мой…стаж совершенно не имеет значения, - строго заметил черт. – Моя задача – осуществлять руководство и контроль над вашей деятельностью. Называть меня можете…Боссом.
- Нам не нужны ни руководство, ни контроль, ни боссы, - спокойно заявила Гордыня. – Мы и сами прекрасно справляемся. Еще вопросы есть? Если нет – свободен.
            К такому черт явно не был готов. Он растерянно огляделся, поморщился, завел руку за спину и стал нервно чесать в районе лопаток. Смертные переглянулись.
- Так ты что, из этих… - Похоть поднял глаза вверх, к потолку. – Из бывших?
- Шпион, что ли? – грозно нахмурилась Гнев.
- Нет! – поспешно ответил черт. – Не шпион! Меня…сбросили!
- Падший, что ли?  - ситуация начинала проясняться.
- Да, - грустно вздохнул он.
- И за что тебя? – продолжала допрос Гордыня.
- За любовь, - шепотом признался черт.
Похоть оживился:
- Вот это да! И кто же та ангелица, ради которой стоило рухнуть с неба в наши тартарары?
- Это совершенно неважно! – черт снова вял себя в руки. – Вы…вам предписано перейти в мое подчинение! И поэтому я хочу незамедлительно ознакомиться с вашими должностными обязанностями и рабочими процессами!
- Ну ладно, фиг с тобой, может, наглядно до тебя лучше дойдет, - Смертные пожали плечами и переглянулись. – С чего начнем?
- С начала!
 
На детской площадке царили нега и умиротворение. Малыши копались в песочнице, скатывались с горки, крутились и качались на разнообразных малышовых качельках. Вокруг отдыхали, болтали, читали, бдили мамы и парочка пап для разнообразия.
            Смертные ступили на площадку. К двум малышам, мирно игравшим в песочнице, подошли Зависть и Жадность и погладили малышей по светлым головкам. Тут же глазенки у одного малыша загорелись и он рванул из рук второго красную лопатку. Тот не растерялся, потянул лопатку на себя, и от души треснул бывшего товарища машинкой, которую держал в другой руке. К маме его, сидящей на скамеечке поодаль, заблаговременно подсели Лень и Обжорство, и теперь она, задумчиво уплетая пончик, наблюдала со стороны за схваткой, думая: «Сами как-нибудь разберутся. Им скоро в сад, пусть привыкают». Гнев ткнула в бок маму второго и та послушно подлетела к безмятежной маме:
- Ты чего расселась, клуша? Твой ребенок моего ударил машинкой по лицу! Подними задницу и иди угомони своего неадеквата, иначе я сама это сделаю!
- Дети должны учиться взаимодействовать в социуме и отстаивать свои права самостоятельно, - изрекла та, дожевывая пончик.
- Слышь, ты социум! Если у моего шрам останется, я тебе твои патлы пережженные повыдергаю нафиг!
            Третья мама, до сих пор шушукавшаяся с Гордыней, важно сообщила:
- Вот мой сын никогда бы так не сделал. Я его не так воспитываю. Правда, Виталик? – она оглянулась в поисках мужа. – Виталик?!!!
            Виталик был явно вне доступа. Он покачивал качели, в которых восседал Похоть, и завороженно таращился на подтянутую попу гневной мамаши…
 
- Ну, ты понял? – снисходительно спросила Гордыня, когда честная компания покидала напоминавшую теперь поле битвы площадку.
- Понял, - вздохнул Босс, и правда понявший, что в руководстве они совершенно не нуждаются.
- Может, пойдем теперь пожрем наконец? – взмолился Обжорство.
И они вернулись в общежитие, где Обжорство под страдающими взглядами Жадности принялся сноровисто готовить завтрак (которому пора уже было переходить в обед). Лень, конечно, готовить не стала, но с гневного пинка слетала в магазин за вкусняшками, Похоть принес бутылки, в общем, рабочий день плавно перетек в небольшую пирушку по поводу вступления в должность. И пока Босс думал, допустимо ли это вообще и не стоит ли пресечь это безобразие, стало поздно – он вместе со всеми пил показавшиеся ему очень невкусными напитки и подпевал веселым громким песням. 
- Так все-таки. Кто она? – не отставал Похоть. – Ради кого стоило сменить крылья на рога и копыта?
- Глад… - почти прошептал Босс. – Всадник…
 
            Смертные какое-то мгновение молчали, переваривая информацию, потом переглянулись и дружно заржали. Свежеиспеченный черт их понимал. Понятно было бы, если бы он влюбился в Смерть – она могла быть красивой. Ладно еще в добрую заботливую Войну. Да черт с ним, хотя бы в привлекательного по-мужски Мора, тоже с какой-то стороны было бы понятно. А у него захватывало дух при виде невысокого, худого, непримечательного Глада, с его большими чуть навыкате глазами и характерным, похожим на конское ржание, смехом.  С каким благоговением будущий Босс принимал из его рук поводья, отправляясь чистить его коня! Как радовался, услышав мимолетное дежурное «как дела»! Как бы он хотел, чтобы хоть раз Всадник Апокалипсиса Глад глянул на него хоть вполовину так заинтересованно, как на свою холимую и лелеемую пару коротких мечей! Наверно, как и положено ангелу, он совсем не умел хитрить и обманывать, и все это было написано у него на лице, и не ускользнуло от внимания Шефа. Шеф метал громы и молнии, а потом низверг его от греха подальше…точнее, как раз к ним поближе, благородно снабдив рекомендательным письмом к руководству, чтобы не обижали и приткнули в непыльное местечко.
            Все это он честно рассказал своим новым знакомцам, которые, проржавшись поначалу, далее слушали его внимательно и с сочувствием, и наливали еще, и ободряюще хлопали по плечам.
Уже поздно вечером, выпроваживая его, Смертные сказали на прощание:
- Ну вот что. Сам видишь, нам твое руководство не нужно. Иди себе, займись чем хочешь, а если нужны какие-то там доклады и отчеты – пиши за нас, мы не возражаем. Ну и заходи, если что.
- Спасибо, - пробормотал заплетающимся языком Босс и вышел за порог. Хотя какой он к черту Босс. Размечтался – сколотить себе команду, по образу и подобию Шефовой и лихо ее возглавить, да куда там. И команда эта – не суровые организованные Всадники, а гопники какие-то, да и сам он, чего уж там, никакой не Шеф…
            Заплетающимся шагом брел он в свое теперешнее ведомственное обиталище, знать пока не зная, что эту фразу – что он никакой не Шеф – однажды вспомнит с гордостью.
КОНЕЦ

Вообще удивительно как любит местная администрация усложнять людям жизнь. Пришлось раз 100 обновиться, раз 10 перейти с одного браузера на другой. И все это, только для того чтобы выложить 13 рассказов. Прям как будто выживают наш конкурс отсюда. Пойду взгрустну.

Вообще удивительно как любит местная администрация усложнять людям жизнь. Пришлось раз 100 обновиться, раз 10 перейти с одного браузера на другой. И все это, только для того чтобы выложить 13 рассказов. Прям как будто выживают наш конкурс отсюда. Пойду взгрустну.

Почему бы и нет?) Такой повод пропадает!)

Точно! Не пропадать же поводу. Тем более, что муж уже обещал холодное пиво и свеженькую, жирненькую копченую скумбрию.

Садистское высказывание))))

Вообще удивительно как любит местная администрация усложнять людям жизнь. Пришлось раз 100 обновиться, раз 10 перейти с одного браузера на другой. И все это, только для того чтобы выложить 13 рассказов. Прям как будто выживают наш конкурс отсюда. Пойду взгрустну.