Конкурс рассказов. Ученье свет.

Он был уверен (и это преподаватель экономического вуза!) - что мы отбираем деньги у сирот, детских больниц...

Я плавала на экономико-мат моделировании и эконометрике) там можно плавать и даже нырять - так формулы в разных учебниках отличаются, и мой преподаватель требовал дословного знания его терминов - наизусть))
А если про мат анализ и линейная алгебра - вы правы, там точно - либо умеешь решать, либо нет.. Видимо, автор тоже давно учился..

Если это касается гуманитарных предметов, безусловно, Вы правы. Но я не могу представить как можно «завалить» на экзамене/зачете по высшей математике. Там же никакой теории, одни задачи. Если только в качестве дополнительного задания подсунут задачу, заведомо неимеющую решение?
И меня еще один момент смутил. В рассказе речь явно идет не о профильном математическом вузе, так как семинары только раз в неделю, по вторникам. Так какие тогда нафиг госсы?
Может, я так давно училась, что катастрофически отстала от жизни?
Знаю, что в непрофильных вузах в курс высшей математики напихано много сопутствующих предметов. Например, матричная алгебра, теория вероятности, мат.анализ, моделирование и прочее. Может поэтому студенты так «плавают»?
Когда я училась, претензии преподавателя были очень конкретными , а не «сырая работа».

Вспомнила еще одну вещь. При Советах, всегда можно было пересдать экзамен зав.кафедрой. Это делалось именно для того, чтобы студенты не могли обвинить отдельного препода в пристрастности. Интересно, а сейчас такая практика существует?

Вспомнила еще одну вещь. При Советах, всегда можно было пересдать экзамен зав.кафедрой. Это делалось именно для того, чтобы студенты не могли обвинить отдельного препода в пристрастности. Интересно, а сейчас такая практика существует?

У нас так было можно,но, как говорится, самый-самый крайний случай.Я и не помню такого. Я училась в 92-97гг.

Вот ведь было время, когда зав.кафедрой мало того, что общался со студентами, мог еще и экзамен принять при необходимости.)))
Сейчас, наверно, это небожитель, которому негоже общаться со смердами)))

У на/с хорошие преподы были на основных кафедрах -неорганика, органика.И декан золотой, заступался за лопоухих.

Вспомнила еще одну вещь. При Советах, всегда можно было пересдать экзамен зав.кафедрой. Это делалось именно для того, чтобы студенты не могли обвинить отдельного препода в пристрастности. Интересно, а сейчас такая практика существует?

Если это касается гуманитарных предметов, безусловно, Вы правы. Но я не могу представить как можно «завалить» на экзамене/зачете по высшей математике. Там же никакой теории, одни задачи. Если только в качестве дополнительного задания подсунут задачу, заведомо неимеющую решение?
И меня еще один момент смутил. В рассказе речь явно идет не о профильном математическом вузе, так как семинары только раз в неделю, по вторникам. Так какие тогда нафиг госсы?
Может, я так давно училась, что катастрофически отстала от жизни?
Знаю, что в непрофильных вузах в курс высшей математики напихано много сопутствующих предметов. Например, матричная алгебра, теория вероятности, мат.анализ, моделирование и прочее. Может поэтому студенты так «плавают»?
Когда я училась, претензии преподавателя были очень конкретными , а не «сырая работа».

Там про высшую математику речь идёт?

Придерусь )))). Немного неправдоподобно. Высшая математика, все-таки точная наука, и невозможно быть вот так « по нулям», как героиня. Предположим, можно профуфлить тему с интегралами или дифференцированием, «плавать» в натуральных логарифмах или комлексно сопряженных числах

А героиня не была по нулям. Просто препод искал повод часто встречаться. Мне так "повезло" с преподом по экономике. Всячески убеждал, что мне надо дополнително заниматься и проч.лабуда, там было трудно увернуться, а потом его уволили за неподобающее поведение в конце года, а я у другого экзамен вскоре играючи на отлично сдала, практически не готовясь. Все я понимала, избежать не знала как этих приставаний. Ничего криминального не случилось, но вспоминать до сих пор мерзко.

Я на форуме прочитала, что с таким столкнулись чуть ли не половина участников беседы. Это ужасно! Я конечно знала о домогательствах преподавателей, но не ожидала таких масштабов!

Вот, Альцина, а я из семьи, где отец и дед были преподавателями в вузе.Отец через двадцать лет из вуза уволился, а дед работал больше сорока лет. И, несмотря на это, я столкнулась с домогательствами в вузе... Я не решалась деду рассказать.

Сочувствую((( А почему не решались? Боялись за деда?

Я думала, что я сама во всем виновата. Что провоцирую. И так далее. Поэтому деду ничего не говорила.

6. Высшая математика.
            Ко мне в гости на выходные из Питера приехала моя старая подруга Любаша. Мы познакомились на первом курсе вуза, где учились в разных группах одного потока и почти сразу подружились. Люба жила в студенческом общежитии, и в её комнате я провела много времени или за совместными расчетами по сопромату, или за обсуждением амурных дел, или за просмотром редких модных журналов, которые попадали в наши руки. После защиты диплома Любочка очень быстро вышла замуж, а потом вместе с мужем уехала покорять большие города. Первый год мы писали друг другу бумажные письма по почте, а потом и переехала за лучшей жизнью, и мы с ней потеряли друг друга на много лет.
            И, наконец, мы празднуем нашу встречу, расспрашиваем друг друга о жизни, вспоминаем свою юность и наших однокурсников. Мне так приятно, что Люба по-прежнему жизнерадостная оптимистка. Нас никто не отвлекает, мои домашние гостят у бабушки.
            Любка с загадочным видом лезет в сумку и достает стопку фотоальбомов. Я и не ожидала.
            Вы помните плёночные фотоаппараты девяностых годов? Покупаешь цветную пленку 12, 24 или 36 кадров, фоткаешь, потом отдаешь на проявку в фотосалон, выбираешь хорошие кадры для печати и заказываешь печать 10 на 15 или 9 на 13, смотря какой у тебя альбом. Потом фотки раскладываешь – и красота. У нас многие ребята фотографировали, и у Любы был фотик-мыльница, подаренный родителями перед отъездом на учёбу. Потом на два-три дня мы делились друг с другом проявленной пленкой, и все ребята могли себе распечатать в салоне нужные фото.
            Мы с ней с интересом склоняемся над потрепанными альбомами. Вот мы юные первокурсницы перед входом в Центральный корпус с вьющимися розами за спиной. Вот мы с Любашей и ребятами на геодезической практике - голодные, уставшие, загорелые. Оля, помнишь – целый месяц в палатках! Мои волосы выгорели! Вот мы с ребятами в библиотеке – как я любила нашу библиотеку! Мне кажется, для каждого там было место. Люба, помнишь мозаику там на всю стену на первом этаже? Это столовая, Артур фоткал. Он как-то вообще все подряд фотографировал в то время. Вот Люба с руководителем дипломного проекта после защиты. Конечно, Люб, я её узнала – она у нас Водоснабжение преподавала! Вот Люба на защите диплома, строго одетая и серьезная. Вот Любаша с Димкой и Виталием. Это вы где, Люб? Опыты на химии? Вот какая-то наша студенческая самодеятельность на сцене актового зала. Вот мы все толпой. Что за лестница? Я и забыла что во втором корпусе такая широкая лестница. Кто рядом? А, Артур, конечно. Люба с отцом около общаги – он приезжал в командировку в наш город. Помню, хурмы привез много, Люба всех угощала.
            - А это что за фото? - протягиваю альбом Любе, - я такого не помню.
            Любаша смеется:
            - Оля, вспомни математику. Вышмат, Оля. Ну?
            Я старалась забыть об этой истории. Но всё равно её помню.
Александр Маратович, несмотря на молодость, старался выглядеть опытным преподавателем и смотрел на нас, студентов, как на неполноценных. Перед Новым годом он готовился принять у нас расчетно-графическую работу на зачет с оценкой.
            Я считала, что с математикой у меня всё хорошо, но неожиданно Александр Маратович выделил меня из остальных ребят группы и начал проявлять ко мне странный интерес – задерживал меня после занятий и упрекал в лени, невнимательности и нежелании разобраться с математикой. За какой-то месяц или два таких бесед я полностью разуверилась в том, что высшая математика мне под силу и уверилась в своей бестолковости. Он достаточно низко оценивал мои выполненные работы, и я испытывала вину за свою неспособность исправиться и «серьезно отнестись к предмету». Меня начинало знобить каждый вторник перед его парой.
            Я попросила своего однокурсника Артура не оставлять меня одну в аудитории с преподавателем. Александр Маратович выставил его из кабинета – не надо здесь ждать, Артур, до свидания, Ольга вас догонит.
            Артур сжал мою ладонь своей большой мягкой рукой, и извиняющимся голосом шепнул, что дождется меня в коридоре. Невысокий Александр Маратович смотрел на высокого Артура с высоты своего положения.
            Меня затрясло.
            - Что мы будем делать с вами, Ольга? – строго спросил меня преподаватель, покручивая в руках указку.
            -  Не знаю, - ответила я.
            - Ваши дела плохи, - он облокотился на краешек стола перед моей партой и смотрел на меня сверху вниз. Я смотрела в пол, не зная, какой реакции он от меня ожидает.
            - Ты ведь хорошая девочка, Оля, - сказал он мне. Неожиданное обращение на ты создавало иллюзию близости. Я посмотрела на него через исподлобья и ждала окончания этой еженедельной пытки.
            - Ты ведь хорошая девочка, - повторил он мягко, - не то, что эти бездельники, - он махнул рукой в сторону двери, - как ты собираешься сдавать математику? У тебя совсем нет знаний, - он положил указку на стол. – Я как могу, стараюсь тебе помочь, но ты сама себе помочь никак не хочешь, Оля. Надо стараться. Надо учиться. Надо запоминать материал. Надо применять полученные знания к решению задач.
            - Я стараюсь, Александр Маратович, - я чувствовала себя виноватой. Хотелось раствориться. Я вся сжалась. Казалось, что у меня даже каблуки замерзли.
            - Ольга, Ольга, - он сел рядом со мной за парту на место Артура, - эти лоботрясы выкрутятся, а ты? Какое будущее ожидает тебя? Я единственный твой союзник, - и тут он в порыве человеколюбия и сочувствия, видимо, положил мне на колено свою крепкую небольшую  руку.
            Я вздрогнула и вскочила на ноги. Мой инстинкт говорил мне, что надо не заметить, но не допускать повторения. Униженный мужчина мне никогда не поставит зачёт. И скандала тоже не хотелось.
            Я подошла к подоконнику и обернулась к Александру Маратовичу:
            -  Александр Маратович, раз вы мой союзник, примите у меня эту работу, - я показала на доску, где мы буквально десять минут назад разбирали нюансы задания. - И отпустите меня, пожалуйста, меня Артур ждёт, мы опаздываем на лекцию в другом корпусе, - я смотрела в его насмешливые глаза под тонкими стеклами очков.
            - Идите, Ольга, - он вздохнул и отвернулся, - Подумайте внимательно о нашем разговоре. Скажите, а у вас какие отношения с Артуром?  –  неожиданно поинтересовался он.
            - Дружеские, - ответила я и, быстро подхватив сумку и тубус открыла дверь аудитории. -  До свидания.
            - Постойте! – крикнул он. - Я буду ждать вас в четверг после четвертой пары на кафедре вместе с вашей работой и расчетами. Посмотрим, смогу ли я вам чем-то помочь.
            Артур ждал меня. Я с облегчением бросилась к нему. Боже мой, как меня колотило в кабинете и как жарко стало при выходе оттуда.
            -  Ну, что? – спросил он.
            - Опять тоже самое, - ответила я. - Я плохо знаю математику и надо больше стараться. Артур, он пытался положить мне руку на колено.
            Артур скользнул по мне колючим взглядом, подхватил мой тубус с чертежами и мы зашли в лифт. Толпа нас прижала друг к другу и я отвернулась, чтобы не вписаться накрашенными губами в его аккуратную светлую рубашку. Он наклонился к моему уху и спросил:
            -  Может, ему просто дать по морде?
            - Ну да, давай дадим по морде, - ответила я. - А сдавать математику потом как будем?
            Я даже не пыталась сделать работу сама, уверенная в своей неспособности.. После лекции я встретилась в столовой с талантливым наркоманом Васькой из седьмой группы и договорилась с ним о взаимовыгодном обмене - он мне решает мой вариант расчетно-графической задачи по математике, а я ему черчу заключительную семестровую работу по начертательной геометрии. Это значит, что  мне предстоит бессонная ночь  -  мне нужно чертить себе, Ваське и Артуру. Слава богу,  хоть Люба чертит себе сама.
… - Работа сырая, - сказал мне в четверг Александр Маратович, - нужно ещё дорабатывать. Слишком странно изложено, уж извините, как будто вы под кайфом, - он ухмыльнулся и закурил сигарету. Я удивилась, как он посмел закурить в кабинете кафедры,  и поняла, что мы одни в этой части здания.
            Мой воспаленный двухдневным недосыпом мозг не выдержал напряжения и я пошла ва-банк:
            - Чего вы хотите от меня, Александр Маратович?
            - Что значит - чего я хочу? - он широко открыл глаза и стряхнул пепел в блюдце перед собой. На пальце тускло сверкнуло обручальное кольцо.
            - Хотите - я вам коньяк куплю. Если вы хотите деньги за этот зачет - скажите, сколько. Вы всем обещали за выполненные работы без защиты просто выставить тройки. Я её принесла – выставите мне оценку. У нас ваш предмет последний семестр, вряд ли вы меня увидите. Поэтому я прошу – не мучайте меня. Я больше не выдержу, - я ловлю себя на том, что повысила  голос.
            - Ольга, - смотрит мне в глаза мой преподаватель, - мне ничего от вас не нужно. Студенты и преподаватели должны быть друзьями, а не врагами. Единый коллектив и поддержка друг друга.
            Я прикрываю глаза, смотрю на него сквозь ресницы и кутаюсь в пальто и шарф.
            - Я не заметила, чтобы другие неуспешные в математике студенты в нашей и других группах получили такую же порцию вашего внимания, как я.
            - Потому что мне не наплевать на вашу судьбу, Ольга! Но вы правы, и я поставлю вам зачет. Так и быть. Я переступлю через свои принципы, - говорит он, поправляет очки и смотрит в свои бумаги.
            - Что вы хотите взамен? - спрашиваю я напряженно и поднимаюсь со стула.
            - Мороженое, - он успокаивается и улыбается мне снизу вверх, - только мороженое. Не сейчас, конечно, не нервничайте так, Ольга.
            В сессию через неделю он мне выставил зачет с оценкой – «отлично». Мне даже не пришлось заходить в его кабинет. Удивленный староста нашей группы Лешка уверил меня, что Александр Маратович потребовал от него принести мою зачетку. Вот такой  подарочек на Новый год.
            Я перестала ходить одна через ту часть здания, чтобы не встречать математика и не поддерживать диалог.
            Но прошло полгода, и однажды, когда веселые птицы запели весенние песни, когда день стал солнечным и длинным, мы дольше обычного засиделась в институтской библиотеке с Любой,  Александр Маратович услышал цоканье моих каблуков, бегущих по плитке лестницы и шутливо преградил мне на лестнице путь:
            - Как ваши дела, Ольга? Не забыли ли про нас?
            Я улыбалась и мямлила, что была занята другими предметами. Внутренне я не была готова к встрече.
            - Но сейчас ведь ты свободна, Ольга? Почему бы не съездить за мороженым сейчас?
            Я мысленно пересчитала деньги у себя в кошельке и кивнула. Съезжу, и больше ничем не буду ему обязана. Надо.
            Он подал мне руку и мы спустились вниз. Я села в его жигули, и трясущимися руками захлопнула дверь. Вдох-выдох. Ничего страшного, мы просто проехались по солнечным улицам нашего города и доехали до нового парка.
            Вид на реку был, наверное, прекрасен, но я не могла его оценить, потому что там Александр Маратович предложил называть его по имени, призывал к дружбе между преподавателями и студентами и пытался обнять меня за плечи. Я срывающимся голосом объясняла, что против фамильярностей. Мы с вами не друзья, мы по разные стороны. Давайте так и продолжим.  И да, я знаю, что вы меня старше всего на семь лет..
            Он купил в кафе мороженое  и колу. Я сказала, что вообще-то мы договаривались, что я оплачиваю, разве нет? А он мне ответил: «В другой раз», и улыбнулся грустной улыбкой.
            В другой раз? В другой раз?? У нас ещё предполагается какой-то другой раз? По моим общим ощущениям, и сегодняшнего раза было достаточно. Я доедала невкусное мороженое и ждала, когда всё закончится.
            Он проводил меня до метро. Я попрощалась. Он сказал:
            -  И всё? А поцеловаться?
            Я поцеловала его в щёку и побежала вниз по эскалатору. У меня было ощущение, что я искупила ненужную мне оценку полностью, и больше ничего ему не должна. Я постараюсь не попадаться ему на глаза вообще.
            ...Следующая моя встреча с ним состоялась перед дипломом. Мы сдавали госэкзамен по математике. Не помню подробностей сдачи, было много незнакомых преподавателей, которые и принимали у нас экзамен. Мы сдали на хорошие оценки. После экзамена фотографировались. Александр Маратович радостно подошел ко мне:
            - Оля, я надеюсь, нас больше не разделяет дистанция?
            Я холодно и грубо при ребятах послала его заниматься своими основными обязанностями. Он отошел в сторону, отвернулся и,  как обиженный мальчик, хмыкнул в сторону.
            Любочка с улыбкой оттеснила меня подальше от него и повела фотографироваться. Собираются вокруг ребята. Васька-наркоман зовет математика  сфотографироваться вместе с нами тоже. Ребята из вежливости поддакивают, хотя его помнят и очень не любят.
            Как итог, вот это фото -  в центре мы с Любкой и Артуром, вокруг мальчики из моей и Любиной группы,  и унылый Александр Маратович сбоку.
            …Вечером я стелю Любе на диване  и она меня неожиданно спрашивает:
            - Ольк, а что там с Артуром?
            - Не знаю, - отвечаю я, надевая наволочку на подушку, - вроде в Израиль собирался после вуза.
            - Ты ему нравилась, - говорит Люба.
            - Да ну тебя, - смеюсь я, - ему со мной было удобно. Он по линейке линию прямую начертить не мог. В чем-то я ему помогала, на что-то ему папа деньги давал. На что он вообще сам был способен?
            - Не способен? – говорит Любочка, - я с Васькой одним самолетом через Париж в Канаду летела. Ты помнишь Ваську? Анашу за общагой курил и журнал Космополитен нам доставал? Он серьезный такой сейчас стал. В костюме. Поменялись местами, сидели рядом, болтали всю дорогу, смеялись и пили пиво. И про Артура вспомнили. Он ведь дал по роже твоему этому, как там его, Александру Маратовичу.
            Я об этом и не знаю ничего. Я сажусь в кресло.
            Люба тоже садится и рассказывает:
            -  После защиты диплома, который, к слову, за папины деньги написал и начертил Артуру Васька, Артур пошел на кафедру математики к вашему преподу. Артур попросил выйти его в коридор и ударил математика кулаком по лицу. Потом извинился, что не сделал этого два года назад. Маратович вышел весь в соплях, отмывался в туалете.
             Я ухожу к себе в комнату и  удовлетворенно улыбаюсь в темноту. Оказывается, всё давно кончилось.
             - Оля, - шепчет Любочка темноты, - а почему мы ни на кого из них не жаловались, а? Вот дурочки были.
            - Ты забыла, Люб, что время было другое. Даже хорошие менты были только в сериале по телевизору, а уж на нашей теплой родине и подавно всё продавалось и покупалось. Проверять в вузе бы никто ничего бы стал – рука руку моет, никто ничего не видит и не слышит. Да и какие у меня были доказательства?- Я захожу к Любе и сажусь в темноте в кресло около её кровати. – Это сейчас кажется ненормальным, но, заметь – почти всё моё институтское кружение, знающее об моей проблеме, с интересом ожидало, как я выкручусь из ситуации, и не потому, что все сволочи, а потому, что не знали, как мне помочь. Правда, мне немного легче стало, когда я узнала, девочки с факультета землепользования столкнулись с этим же его фокусами. Значит, это не со мной что-то не так, это он козёл.
             - Слава богинюшке, всë в прошлом, - говорит Любочка.
            -  Да, всё в прошлом, - говорю я.
            Я это к чему. С тех пор прошло около двадцати лет. Я ничего не помню из Высшей математики, кроме этой ситуации с Александром Маратовичем.
КОНЕЦ

6. Высшая математика.
            Ко мне в гости на выходные из Питера приехала моя старая подруга Любаша. Мы познакомились на первом курсе вуза, где учились в разных группах одного потока и почти сразу подружились. Люба жила в студенческом общежитии, и в её комнате я провела много времени или за совместными расчетами по сопромату, или за обсуждением амурных дел, или за просмотром редких модных журналов, которые попадали в наши руки. После защиты диплома Любочка очень быстро вышла замуж, а потом вместе с мужем уехала покорять большие города. Первый год мы писали друг другу бумажные письма по почте, а потом и переехала за лучшей жизнью, и мы с ней потеряли друг друга на много лет.
            И, наконец, мы празднуем нашу встречу, расспрашиваем друг друга о жизни, вспоминаем свою юность и наших однокурсников. Мне так приятно, что Люба по-прежнему жизнерадостная оптимистка. Нас никто не отвлекает, мои домашние гостят у бабушки.
            Любка с загадочным видом лезет в сумку и достает стопку фотоальбомов. Я и не ожидала.
            Вы помните плёночные фотоаппараты девяностых годов? Покупаешь цветную пленку 12, 24 или 36 кадров, фоткаешь, потом отдаешь на проявку в фотосалон, выбираешь хорошие кадры для печати и заказываешь печать 10 на 15 или 9 на 13, смотря какой у тебя альбом. Потом фотки раскладываешь – и красота. У нас многие ребята фотографировали, и у Любы был фотик-мыльница, подаренный родителями перед отъездом на учёбу. Потом на два-три дня мы делились друг с другом проявленной пленкой, и все ребята могли себе распечатать в салоне нужные фото.
            Мы с ней с интересом склоняемся над потрепанными альбомами. Вот мы юные первокурсницы перед входом в Центральный корпус с вьющимися розами за спиной. Вот мы с Любашей и ребятами на геодезической практике - голодные, уставшие, загорелые. Оля, помнишь – целый месяц в палатках! Мои волосы выгорели! Вот мы с ребятами в библиотеке – как я любила нашу библиотеку! Мне кажется, для каждого там было место. Люба, помнишь мозаику там на всю стену на первом этаже? Это столовая, Артур фоткал. Он как-то вообще все подряд фотографировал в то время. Вот Люба с руководителем дипломного проекта после защиты. Конечно, Люб, я её узнала – она у нас Водоснабжение преподавала! Вот Люба на защите диплома, строго одетая и серьезная. Вот Любаша с Димкой и Виталием. Это вы где, Люб? Опыты на химии? Вот какая-то наша студенческая самодеятельность на сцене актового зала. Вот мы все толпой. Что за лестница? Я и забыла что во втором корпусе такая широкая лестница. Кто рядом? А, Артур, конечно. Люба с отцом около общаги – он приезжал в командировку в наш город. Помню, хурмы привез много, Люба всех угощала.
            - А это что за фото? - протягиваю альбом Любе, - я такого не помню.
            Любаша смеется:
            - Оля, вспомни математику. Вышмат, Оля. Ну?
            Я старалась забыть об этой истории. Но всё равно её помню.
Александр Маратович, несмотря на молодость, старался выглядеть опытным преподавателем и смотрел на нас, студентов, как на неполноценных. Перед Новым годом он готовился принять у нас расчетно-графическую работу на зачет с оценкой.
            Я считала, что с математикой у меня всё хорошо, но неожиданно Александр Маратович выделил меня из остальных ребят группы и начал проявлять ко мне странный интерес – задерживал меня после занятий и упрекал в лени, невнимательности и нежелании разобраться с математикой. За какой-то месяц или два таких бесед я полностью разуверилась в том, что высшая математика мне под силу и уверилась в своей бестолковости. Он достаточно низко оценивал мои выполненные работы, и я испытывала вину за свою неспособность исправиться и «серьезно отнестись к предмету». Меня начинало знобить каждый вторник перед его парой.
            Я попросила своего однокурсника Артура не оставлять меня одну в аудитории с преподавателем. Александр Маратович выставил его из кабинета – не надо здесь ждать, Артур, до свидания, Ольга вас догонит.
            Артур сжал мою ладонь своей большой мягкой рукой, и извиняющимся голосом шепнул, что дождется меня в коридоре. Невысокий Александр Маратович смотрел на высокого Артура с высоты своего положения.
            Меня затрясло.
            - Что мы будем делать с вами, Ольга? – строго спросил меня преподаватель, покручивая в руках указку.
            -  Не знаю, - ответила я.
            - Ваши дела плохи, - он облокотился на краешек стола перед моей партой и смотрел на меня сверху вниз. Я смотрела в пол, не зная, какой реакции он от меня ожидает.
            - Ты ведь хорошая девочка, Оля, - сказал он мне. Неожиданное обращение на ты создавало иллюзию близости. Я посмотрела на него через исподлобья и ждала окончания этой еженедельной пытки.
            - Ты ведь хорошая девочка, - повторил он мягко, - не то, что эти бездельники, - он махнул рукой в сторону двери, - как ты собираешься сдавать математику? У тебя совсем нет знаний, - он положил указку на стол. – Я как могу, стараюсь тебе помочь, но ты сама себе помочь никак не хочешь, Оля. Надо стараться. Надо учиться. Надо запоминать материал. Надо применять полученные знания к решению задач.
            - Я стараюсь, Александр Маратович, - я чувствовала себя виноватой. Хотелось раствориться. Я вся сжалась. Казалось, что у меня даже каблуки замерзли.
            - Ольга, Ольга, - он сел рядом со мной за парту на место Артура, - эти лоботрясы выкрутятся, а ты? Какое будущее ожидает тебя? Я единственный твой союзник, - и тут он в порыве человеколюбия и сочувствия, видимо, положил мне на колено свою крепкую небольшую  руку.
            Я вздрогнула и вскочила на ноги. Мой инстинкт говорил мне, что надо не заметить, но не допускать повторения. Униженный мужчина мне никогда не поставит зачёт. И скандала тоже не хотелось.
            Я подошла к подоконнику и обернулась к Александру Маратовичу:
            -  Александр Маратович, раз вы мой союзник, примите у меня эту работу, - я показала на доску, где мы буквально десять минут назад разбирали нюансы задания. - И отпустите меня, пожалуйста, меня Артур ждёт, мы опаздываем на лекцию в другом корпусе, - я смотрела в его насмешливые глаза под тонкими стеклами очков.
            - Идите, Ольга, - он вздохнул и отвернулся, - Подумайте внимательно о нашем разговоре. Скажите, а у вас какие отношения с Артуром?  –  неожиданно поинтересовался он.
            - Дружеские, - ответила я и, быстро подхватив сумку и тубус открыла дверь аудитории. -  До свидания.
            - Постойте! – крикнул он. - Я буду ждать вас в четверг после четвертой пары на кафедре вместе с вашей работой и расчетами. Посмотрим, смогу ли я вам чем-то помочь.
            Артур ждал меня. Я с облегчением бросилась к нему. Боже мой, как меня колотило в кабинете и как жарко стало при выходе оттуда.
            -  Ну, что? – спросил он.
            - Опять тоже самое, - ответила я. - Я плохо знаю математику и надо больше стараться. Артур, он пытался положить мне руку на колено.
            Артур скользнул по мне колючим взглядом, подхватил мой тубус с чертежами и мы зашли в лифт. Толпа нас прижала друг к другу и я отвернулась, чтобы не вписаться накрашенными губами в его аккуратную светлую рубашку. Он наклонился к моему уху и спросил:
            -  Может, ему просто дать по морде?
            - Ну да, давай дадим по морде, - ответила я. - А сдавать математику потом как будем?
            Я даже не пыталась сделать работу сама, уверенная в своей неспособности.. После лекции я встретилась в столовой с талантливым наркоманом Васькой из седьмой группы и договорилась с ним о взаимовыгодном обмене - он мне решает мой вариант расчетно-графической задачи по математике, а я ему черчу заключительную семестровую работу по начертательной геометрии. Это значит, что  мне предстоит бессонная ночь  -  мне нужно чертить себе, Ваське и Артуру. Слава богу,  хоть Люба чертит себе сама.
… - Работа сырая, - сказал мне в четверг Александр Маратович, - нужно ещё дорабатывать. Слишком странно изложено, уж извините, как будто вы под кайфом, - он ухмыльнулся и закурил сигарету. Я удивилась, как он посмел закурить в кабинете кафедры,  и поняла, что мы одни в этой части здания.
            Мой воспаленный двухдневным недосыпом мозг не выдержал напряжения и я пошла ва-банк:
            - Чего вы хотите от меня, Александр Маратович?
            - Что значит - чего я хочу? - он широко открыл глаза и стряхнул пепел в блюдце перед собой. На пальце тускло сверкнуло обручальное кольцо.
            - Хотите - я вам коньяк куплю. Если вы хотите деньги за этот зачет - скажите, сколько. Вы всем обещали за выполненные работы без защиты просто выставить тройки. Я её принесла – выставите мне оценку. У нас ваш предмет последний семестр, вряд ли вы меня увидите. Поэтому я прошу – не мучайте меня. Я больше не выдержу, - я ловлю себя на том, что повысила  голос.
            - Ольга, - смотрит мне в глаза мой преподаватель, - мне ничего от вас не нужно. Студенты и преподаватели должны быть друзьями, а не врагами. Единый коллектив и поддержка друг друга.
            Я прикрываю глаза, смотрю на него сквозь ресницы и кутаюсь в пальто и шарф.
            - Я не заметила, чтобы другие неуспешные в математике студенты в нашей и других группах получили такую же порцию вашего внимания, как я.
            - Потому что мне не наплевать на вашу судьбу, Ольга! Но вы правы, и я поставлю вам зачет. Так и быть. Я переступлю через свои принципы, - говорит он, поправляет очки и смотрит в свои бумаги.
            - Что вы хотите взамен? - спрашиваю я напряженно и поднимаюсь со стула.
            - Мороженое, - он успокаивается и улыбается мне снизу вверх, - только мороженое. Не сейчас, конечно, не нервничайте так, Ольга.
            В сессию через неделю он мне выставил зачет с оценкой – «отлично». Мне даже не пришлось заходить в его кабинет. Удивленный староста нашей группы Лешка уверил меня, что Александр Маратович потребовал от него принести мою зачетку. Вот такой  подарочек на Новый год.
            Я перестала ходить одна через ту часть здания, чтобы не встречать математика и не поддерживать диалог.
            Но прошло полгода, и однажды, когда веселые птицы запели весенние песни, когда день стал солнечным и длинным, мы дольше обычного засиделась в институтской библиотеке с Любой,  Александр Маратович услышал цоканье моих каблуков, бегущих по плитке лестницы и шутливо преградил мне на лестнице путь:
            - Как ваши дела, Ольга? Не забыли ли про нас?
            Я улыбалась и мямлила, что была занята другими предметами. Внутренне я не была готова к встрече.
            - Но сейчас ведь ты свободна, Ольга? Почему бы не съездить за мороженым сейчас?
            Я мысленно пересчитала деньги у себя в кошельке и кивнула. Съезжу, и больше ничем не буду ему обязана. Надо.
            Он подал мне руку и мы спустились вниз. Я села в его жигули, и трясущимися руками захлопнула дверь. Вдох-выдох. Ничего страшного, мы просто проехались по солнечным улицам нашего города и доехали до нового парка.
            Вид на реку был, наверное, прекрасен, но я не могла его оценить, потому что там Александр Маратович предложил называть его по имени, призывал к дружбе между преподавателями и студентами и пытался обнять меня за плечи. Я срывающимся голосом объясняла, что против фамильярностей. Мы с вами не друзья, мы по разные стороны. Давайте так и продолжим.  И да, я знаю, что вы меня старше всего на семь лет..
            Он купил в кафе мороженое  и колу. Я сказала, что вообще-то мы договаривались, что я оплачиваю, разве нет? А он мне ответил: «В другой раз», и улыбнулся грустной улыбкой.
            В другой раз? В другой раз?? У нас ещё предполагается какой-то другой раз? По моим общим ощущениям, и сегодняшнего раза было достаточно. Я доедала невкусное мороженое и ждала, когда всё закончится.
            Он проводил меня до метро. Я попрощалась. Он сказал:
            -  И всё? А поцеловаться?
            Я поцеловала его в щёку и побежала вниз по эскалатору. У меня было ощущение, что я искупила ненужную мне оценку полностью, и больше ничего ему не должна. Я постараюсь не попадаться ему на глаза вообще.
            ...Следующая моя встреча с ним состоялась перед дипломом. Мы сдавали госэкзамен по математике. Не помню подробностей сдачи, было много незнакомых преподавателей, которые и принимали у нас экзамен. Мы сдали на хорошие оценки. После экзамена фотографировались. Александр Маратович радостно подошел ко мне:
            - Оля, я надеюсь, нас больше не разделяет дистанция?
            Я холодно и грубо при ребятах послала его заниматься своими основными обязанностями. Он отошел в сторону, отвернулся и,  как обиженный мальчик, хмыкнул в сторону.
            Любочка с улыбкой оттеснила меня подальше от него и повела фотографироваться. Собираются вокруг ребята. Васька-наркоман зовет математика  сфотографироваться вместе с нами тоже. Ребята из вежливости поддакивают, хотя его помнят и очень не любят.
            Как итог, вот это фото -  в центре мы с Любкой и Артуром, вокруг мальчики из моей и Любиной группы,  и унылый Александр Маратович сбоку.
            …Вечером я стелю Любе на диване  и она меня неожиданно спрашивает:
            - Ольк, а что там с Артуром?
            - Не знаю, - отвечаю я, надевая наволочку на подушку, - вроде в Израиль собирался после вуза.
            - Ты ему нравилась, - говорит Люба.
            - Да ну тебя, - смеюсь я, - ему со мной было удобно. Он по линейке линию прямую начертить не мог. В чем-то я ему помогала, на что-то ему папа деньги давал. На что он вообще сам был способен?
            - Не способен? – говорит Любочка, - я с Васькой одним самолетом через Париж в Канаду летела. Ты помнишь Ваську? Анашу за общагой курил и журнал Космополитен нам доставал? Он серьезный такой сейчас стал. В костюме. Поменялись местами, сидели рядом, болтали всю дорогу, смеялись и пили пиво. И про Артура вспомнили. Он ведь дал по роже твоему этому, как там его, Александру Маратовичу.
            Я об этом и не знаю ничего. Я сажусь в кресло.
            Люба тоже садится и рассказывает:
            -  После защиты диплома, который, к слову, за папины деньги написал и начертил Артуру Васька, Артур пошел на кафедру математики к вашему преподу. Артур попросил выйти его в коридор и ударил математика кулаком по лицу. Потом извинился, что не сделал этого два года назад. Маратович вышел весь в соплях, отмывался в туалете.
             Я ухожу к себе в комнату и  удовлетворенно улыбаюсь в темноту. Оказывается, всё давно кончилось.
             - Оля, - шепчет Любочка темноты, - а почему мы ни на кого из них не жаловались, а? Вот дурочки были.
            - Ты забыла, Люб, что время было другое. Даже хорошие менты были только в сериале по телевизору, а уж на нашей теплой родине и подавно всё продавалось и покупалось. Проверять в вузе бы никто ничего бы стал – рука руку моет, никто ничего не видит и не слышит. Да и какие у меня были доказательства?- Я захожу к Любе и сажусь в темноте в кресло около её кровати. – Это сейчас кажется ненормальным, но, заметь – почти всё моё институтское кружение, знающее об моей проблеме, с интересом ожидало, как я выкручусь из ситуации, и не потому, что все сволочи, а потому, что не знали, как мне помочь. Правда, мне немного легче стало, когда я узнала, девочки с факультета землепользования столкнулись с этим же его фокусами. Значит, это не со мной что-то не так, это он козёл.
             - Слава богинюшке, всë в прошлом, - говорит Любочка.
            -  Да, всё в прошлом, - говорю я.
            Я это к чему. С тех пор прошло около двадцати лет. Я ничего не помню из Высшей математики, кроме этой ситуации с Александром Маратовичем.
КОНЕЦ

6. Высшая математика.
            Ко мне в гости на выходные из Питера приехала моя старая подруга Любаша. Мы познакомились на первом курсе вуза, где учились в разных группах одного потока и почти сразу подружились. Люба жила в студенческом общежитии, и в её комнате я провела много времени или за совместными расчетами по сопромату, или за обсуждением амурных дел, или за просмотром редких модных журналов, которые попадали в наши руки. После защиты диплома Любочка очень быстро вышла замуж, а потом вместе с мужем уехала покорять большие города. Первый год мы писали друг другу бумажные письма по почте, а потом и переехала за лучшей жизнью, и мы с ней потеряли друг друга на много лет.
            И, наконец, мы празднуем нашу встречу, расспрашиваем друг друга о жизни, вспоминаем свою юность и наших однокурсников. Мне так приятно, что Люба по-прежнему жизнерадостная оптимистка. Нас никто не отвлекает, мои домашние гостят у бабушки.
            Любка с загадочным видом лезет в сумку и достает стопку фотоальбомов. Я и не ожидала.
            Вы помните плёночные фотоаппараты девяностых годов? Покупаешь цветную пленку 12, 24 или 36 кадров, фоткаешь, потом отдаешь на проявку в фотосалон, выбираешь хорошие кадры для печати и заказываешь печать 10 на 15 или 9 на 13, смотря какой у тебя альбом. Потом фотки раскладываешь – и красота. У нас многие ребята фотографировали, и у Любы был фотик-мыльница, подаренный родителями перед отъездом на учёбу. Потом на два-три дня мы делились друг с другом проявленной пленкой, и все ребята могли себе распечатать в салоне нужные фото.
            Мы с ней с интересом склоняемся над потрепанными альбомами. Вот мы юные первокурсницы перед входом в Центральный корпус с вьющимися розами за спиной. Вот мы с Любашей и ребятами на геодезической практике - голодные, уставшие, загорелые. Оля, помнишь – целый месяц в палатках! Мои волосы выгорели! Вот мы с ребятами в библиотеке – как я любила нашу библиотеку! Мне кажется, для каждого там было место. Люба, помнишь мозаику там на всю стену на первом этаже? Это столовая, Артур фоткал. Он как-то вообще все подряд фотографировал в то время. Вот Люба с руководителем дипломного проекта после защиты. Конечно, Люб, я её узнала – она у нас Водоснабжение преподавала! Вот Люба на защите диплома, строго одетая и серьезная. Вот Любаша с Димкой и Виталием. Это вы где, Люб? Опыты на химии? Вот какая-то наша студенческая самодеятельность на сцене актового зала. Вот мы все толпой. Что за лестница? Я и забыла что во втором корпусе такая широкая лестница. Кто рядом? А, Артур, конечно. Люба с отцом около общаги – он приезжал в командировку в наш город. Помню, хурмы привез много, Люба всех угощала.
            - А это что за фото? - протягиваю альбом Любе, - я такого не помню.
            Любаша смеется:
            - Оля, вспомни математику. Вышмат, Оля. Ну?
            Я старалась забыть об этой истории. Но всё равно её помню.
Александр Маратович, несмотря на молодость, старался выглядеть опытным преподавателем и смотрел на нас, студентов, как на неполноценных. Перед Новым годом он готовился принять у нас расчетно-графическую работу на зачет с оценкой.
            Я считала, что с математикой у меня всё хорошо, но неожиданно Александр Маратович выделил меня из остальных ребят группы и начал проявлять ко мне странный интерес – задерживал меня после занятий и упрекал в лени, невнимательности и нежелании разобраться с математикой. За какой-то месяц или два таких бесед я полностью разуверилась в том, что высшая математика мне под силу и уверилась в своей бестолковости. Он достаточно низко оценивал мои выполненные работы, и я испытывала вину за свою неспособность исправиться и «серьезно отнестись к предмету». Меня начинало знобить каждый вторник перед его парой.
            Я попросила своего однокурсника Артура не оставлять меня одну в аудитории с преподавателем. Александр Маратович выставил его из кабинета – не надо здесь ждать, Артур, до свидания, Ольга вас догонит.
            Артур сжал мою ладонь своей большой мягкой рукой, и извиняющимся голосом шепнул, что дождется меня в коридоре. Невысокий Александр Маратович смотрел на высокого Артура с высоты своего положения.
            Меня затрясло.
            - Что мы будем делать с вами, Ольга? – строго спросил меня преподаватель, покручивая в руках указку.
            -  Не знаю, - ответила я.
            - Ваши дела плохи, - он облокотился на краешек стола перед моей партой и смотрел на меня сверху вниз. Я смотрела в пол, не зная, какой реакции он от меня ожидает.
            - Ты ведь хорошая девочка, Оля, - сказал он мне. Неожиданное обращение на ты создавало иллюзию близости. Я посмотрела на него через исподлобья и ждала окончания этой еженедельной пытки.
            - Ты ведь хорошая девочка, - повторил он мягко, - не то, что эти бездельники, - он махнул рукой в сторону двери, - как ты собираешься сдавать математику? У тебя совсем нет знаний, - он положил указку на стол. – Я как могу, стараюсь тебе помочь, но ты сама себе помочь никак не хочешь, Оля. Надо стараться. Надо учиться. Надо запоминать материал. Надо применять полученные знания к решению задач.
            - Я стараюсь, Александр Маратович, - я чувствовала себя виноватой. Хотелось раствориться. Я вся сжалась. Казалось, что у меня даже каблуки замерзли.
            - Ольга, Ольга, - он сел рядом со мной за парту на место Артура, - эти лоботрясы выкрутятся, а ты? Какое будущее ожидает тебя? Я единственный твой союзник, - и тут он в порыве человеколюбия и сочувствия, видимо, положил мне на колено свою крепкую небольшую  руку.
            Я вздрогнула и вскочила на ноги. Мой инстинкт говорил мне, что надо не заметить, но не допускать повторения. Униженный мужчина мне никогда не поставит зачёт. И скандала тоже не хотелось.
            Я подошла к подоконнику и обернулась к Александру Маратовичу:
            -  Александр Маратович, раз вы мой союзник, примите у меня эту работу, - я показала на доску, где мы буквально десять минут назад разбирали нюансы задания. - И отпустите меня, пожалуйста, меня Артур ждёт, мы опаздываем на лекцию в другом корпусе, - я смотрела в его насмешливые глаза под тонкими стеклами очков.
            - Идите, Ольга, - он вздохнул и отвернулся, - Подумайте внимательно о нашем разговоре. Скажите, а у вас какие отношения с Артуром?  –  неожиданно поинтересовался он.
            - Дружеские, - ответила я и, быстро подхватив сумку и тубус открыла дверь аудитории. -  До свидания.
            - Постойте! – крикнул он. - Я буду ждать вас в четверг после четвертой пары на кафедре вместе с вашей работой и расчетами. Посмотрим, смогу ли я вам чем-то помочь.
            Артур ждал меня. Я с облегчением бросилась к нему. Боже мой, как меня колотило в кабинете и как жарко стало при выходе оттуда.
            -  Ну, что? – спросил он.
            - Опять тоже самое, - ответила я. - Я плохо знаю математику и надо больше стараться. Артур, он пытался положить мне руку на колено.
            Артур скользнул по мне колючим взглядом, подхватил мой тубус с чертежами и мы зашли в лифт. Толпа нас прижала друг к другу и я отвернулась, чтобы не вписаться накрашенными губами в его аккуратную светлую рубашку. Он наклонился к моему уху и спросил:
            -  Может, ему просто дать по морде?
            - Ну да, давай дадим по морде, - ответила я. - А сдавать математику потом как будем?
            Я даже не пыталась сделать работу сама, уверенная в своей неспособности.. После лекции я встретилась в столовой с талантливым наркоманом Васькой из седьмой группы и договорилась с ним о взаимовыгодном обмене - он мне решает мой вариант расчетно-графической задачи по математике, а я ему черчу заключительную семестровую работу по начертательной геометрии. Это значит, что  мне предстоит бессонная ночь  -  мне нужно чертить себе, Ваське и Артуру. Слава богу,  хоть Люба чертит себе сама.
… - Работа сырая, - сказал мне в четверг Александр Маратович, - нужно ещё дорабатывать. Слишком странно изложено, уж извините, как будто вы под кайфом, - он ухмыльнулся и закурил сигарету. Я удивилась, как он посмел закурить в кабинете кафедры,  и поняла, что мы одни в этой части здания.
            Мой воспаленный двухдневным недосыпом мозг не выдержал напряжения и я пошла ва-банк:
            - Чего вы хотите от меня, Александр Маратович?
            - Что значит - чего я хочу? - он широко открыл глаза и стряхнул пепел в блюдце перед собой. На пальце тускло сверкнуло обручальное кольцо.
            - Хотите - я вам коньяк куплю. Если вы хотите деньги за этот зачет - скажите, сколько. Вы всем обещали за выполненные работы без защиты просто выставить тройки. Я её принесла – выставите мне оценку. У нас ваш предмет последний семестр, вряд ли вы меня увидите. Поэтому я прошу – не мучайте меня. Я больше не выдержу, - я ловлю себя на том, что повысила  голос.
            - Ольга, - смотрит мне в глаза мой преподаватель, - мне ничего от вас не нужно. Студенты и преподаватели должны быть друзьями, а не врагами. Единый коллектив и поддержка друг друга.
            Я прикрываю глаза, смотрю на него сквозь ресницы и кутаюсь в пальто и шарф.
            - Я не заметила, чтобы другие неуспешные в математике студенты в нашей и других группах получили такую же порцию вашего внимания, как я.
            - Потому что мне не наплевать на вашу судьбу, Ольга! Но вы правы, и я поставлю вам зачет. Так и быть. Я переступлю через свои принципы, - говорит он, поправляет очки и смотрит в свои бумаги.
            - Что вы хотите взамен? - спрашиваю я напряженно и поднимаюсь со стула.
            - Мороженое, - он успокаивается и улыбается мне снизу вверх, - только мороженое. Не сейчас, конечно, не нервничайте так, Ольга.
            В сессию через неделю он мне выставил зачет с оценкой – «отлично». Мне даже не пришлось заходить в его кабинет. Удивленный староста нашей группы Лешка уверил меня, что Александр Маратович потребовал от него принести мою зачетку. Вот такой  подарочек на Новый год.
            Я перестала ходить одна через ту часть здания, чтобы не встречать математика и не поддерживать диалог.
            Но прошло полгода, и однажды, когда веселые птицы запели весенние песни, когда день стал солнечным и длинным, мы дольше обычного засиделась в институтской библиотеке с Любой,  Александр Маратович услышал цоканье моих каблуков, бегущих по плитке лестницы и шутливо преградил мне на лестнице путь:
            - Как ваши дела, Ольга? Не забыли ли про нас?
            Я улыбалась и мямлила, что была занята другими предметами. Внутренне я не была готова к встрече.
            - Но сейчас ведь ты свободна, Ольга? Почему бы не съездить за мороженым сейчас?
            Я мысленно пересчитала деньги у себя в кошельке и кивнула. Съезжу, и больше ничем не буду ему обязана. Надо.
            Он подал мне руку и мы спустились вниз. Я села в его жигули, и трясущимися руками захлопнула дверь. Вдох-выдох. Ничего страшного, мы просто проехались по солнечным улицам нашего города и доехали до нового парка.
            Вид на реку был, наверное, прекрасен, но я не могла его оценить, потому что там Александр Маратович предложил называть его по имени, призывал к дружбе между преподавателями и студентами и пытался обнять меня за плечи. Я срывающимся голосом объясняла, что против фамильярностей. Мы с вами не друзья, мы по разные стороны. Давайте так и продолжим.  И да, я знаю, что вы меня старше всего на семь лет..
            Он купил в кафе мороженое  и колу. Я сказала, что вообще-то мы договаривались, что я оплачиваю, разве нет? А он мне ответил: «В другой раз», и улыбнулся грустной улыбкой.
            В другой раз? В другой раз?? У нас ещё предполагается какой-то другой раз? По моим общим ощущениям, и сегодняшнего раза было достаточно. Я доедала невкусное мороженое и ждала, когда всё закончится.
            Он проводил меня до метро. Я попрощалась. Он сказал:
            -  И всё? А поцеловаться?
            Я поцеловала его в щёку и побежала вниз по эскалатору. У меня было ощущение, что я искупила ненужную мне оценку полностью, и больше ничего ему не должна. Я постараюсь не попадаться ему на глаза вообще.
            ...Следующая моя встреча с ним состоялась перед дипломом. Мы сдавали госэкзамен по математике. Не помню подробностей сдачи, было много незнакомых преподавателей, которые и принимали у нас экзамен. Мы сдали на хорошие оценки. После экзамена фотографировались. Александр Маратович радостно подошел ко мне:
            - Оля, я надеюсь, нас больше не разделяет дистанция?
            Я холодно и грубо при ребятах послала его заниматься своими основными обязанностями. Он отошел в сторону, отвернулся и,  как обиженный мальчик, хмыкнул в сторону.
            Любочка с улыбкой оттеснила меня подальше от него и повела фотографироваться. Собираются вокруг ребята. Васька-наркоман зовет математика  сфотографироваться вместе с нами тоже. Ребята из вежливости поддакивают, хотя его помнят и очень не любят.
            Как итог, вот это фото -  в центре мы с Любкой и Артуром, вокруг мальчики из моей и Любиной группы,  и унылый Александр Маратович сбоку.
            …Вечером я стелю Любе на диване  и она меня неожиданно спрашивает:
            - Ольк, а что там с Артуром?
            - Не знаю, - отвечаю я, надевая наволочку на подушку, - вроде в Израиль собирался после вуза.
            - Ты ему нравилась, - говорит Люба.
            - Да ну тебя, - смеюсь я, - ему со мной было удобно. Он по линейке линию прямую начертить не мог. В чем-то я ему помогала, на что-то ему папа деньги давал. На что он вообще сам был способен?
            - Не способен? – говорит Любочка, - я с Васькой одним самолетом через Париж в Канаду летела. Ты помнишь Ваську? Анашу за общагой курил и журнал Космополитен нам доставал? Он серьезный такой сейчас стал. В костюме. Поменялись местами, сидели рядом, болтали всю дорогу, смеялись и пили пиво. И про Артура вспомнили. Он ведь дал по роже твоему этому, как там его, Александру Маратовичу.
            Я об этом и не знаю ничего. Я сажусь в кресло.
            Люба тоже садится и рассказывает:
            -  После защиты диплома, который, к слову, за папины деньги написал и начертил Артуру Васька, Артур пошел на кафедру математики к вашему преподу. Артур попросил выйти его в коридор и ударил математика кулаком по лицу. Потом извинился, что не сделал этого два года назад. Маратович вышел весь в соплях, отмывался в туалете.
             Я ухожу к себе в комнату и  удовлетворенно улыбаюсь в темноту. Оказывается, всё давно кончилось.
             - Оля, - шепчет Любочка темноты, - а почему мы ни на кого из них не жаловались, а? Вот дурочки были.
            - Ты забыла, Люб, что время было другое. Даже хорошие менты были только в сериале по телевизору, а уж на нашей теплой родине и подавно всё продавалось и покупалось. Проверять в вузе бы никто ничего бы стал – рука руку моет, никто ничего не видит и не слышит. Да и какие у меня были доказательства?- Я захожу к Любе и сажусь в темноте в кресло около её кровати. – Это сейчас кажется ненормальным, но, заметь – почти всё моё институтское кружение, знающее об моей проблеме, с интересом ожидало, как я выкручусь из ситуации, и не потому, что все сволочи, а потому, что не знали, как мне помочь. Правда, мне немного легче стало, когда я узнала, девочки с факультета землепользования столкнулись с этим же его фокусами. Значит, это не со мной что-то не так, это он козёл.
             - Слава богинюшке, всë в прошлом, - говорит Любочка.
            -  Да, всё в прошлом, - говорю я.
            Я это к чему. С тех пор прошло около двадцати лет. Я ничего не помню из Высшей математики, кроме этой ситуации с Александром Маратовичем.
КОНЕЦ

6. Высшая математика.
            Ко мне в гости на выходные из Питера приехала моя старая подруга Любаша. Мы познакомились на первом курсе вуза, где учились в разных группах одного потока и почти сразу подружились. Люба жила в студенческом общежитии, и в её комнате я провела много времени или за совместными расчетами по сопромату, или за обсуждением амурных дел, или за просмотром редких модных журналов, которые попадали в наши руки. После защиты диплома Любочка очень быстро вышла замуж, а потом вместе с мужем уехала покорять большие города. Первый год мы писали друг другу бумажные письма по почте, а потом и переехала за лучшей жизнью, и мы с ней потеряли друг друга на много лет.
            И, наконец, мы празднуем нашу встречу, расспрашиваем друг друга о жизни, вспоминаем свою юность и наших однокурсников. Мне так приятно, что Люба по-прежнему жизнерадостная оптимистка. Нас никто не отвлекает, мои домашние гостят у бабушки.
            Любка с загадочным видом лезет в сумку и достает стопку фотоальбомов. Я и не ожидала.
            Вы помните плёночные фотоаппараты девяностых годов? Покупаешь цветную пленку 12, 24 или 36 кадров, фоткаешь, потом отдаешь на проявку в фотосалон, выбираешь хорошие кадры для печати и заказываешь печать 10 на 15 или 9 на 13, смотря какой у тебя альбом. Потом фотки раскладываешь – и красота. У нас многие ребята фотографировали, и у Любы был фотик-мыльница, подаренный родителями перед отъездом на учёбу. Потом на два-три дня мы делились друг с другом проявленной пленкой, и все ребята могли себе распечатать в салоне нужные фото.
            Мы с ней с интересом склоняемся над потрепанными альбомами. Вот мы юные первокурсницы перед входом в Центральный корпус с вьющимися розами за спиной. Вот мы с Любашей и ребятами на геодезической практике - голодные, уставшие, загорелые. Оля, помнишь – целый месяц в палатках! Мои волосы выгорели! Вот мы с ребятами в библиотеке – как я любила нашу библиотеку! Мне кажется, для каждого там было место. Люба, помнишь мозаику там на всю стену на первом этаже? Это столовая, Артур фоткал. Он как-то вообще все подряд фотографировал в то время. Вот Люба с руководителем дипломного проекта после защиты. Конечно, Люб, я её узнала – она у нас Водоснабжение преподавала! Вот Люба на защите диплома, строго одетая и серьезная. Вот Любаша с Димкой и Виталием. Это вы где, Люб? Опыты на химии? Вот какая-то наша студенческая самодеятельность на сцене актового зала. Вот мы все толпой. Что за лестница? Я и забыла что во втором корпусе такая широкая лестница. Кто рядом? А, Артур, конечно. Люба с отцом около общаги – он приезжал в командировку в наш город. Помню, хурмы привез много, Люба всех угощала.
            - А это что за фото? - протягиваю альбом Любе, - я такого не помню.
            Любаша смеется:
            - Оля, вспомни математику. Вышмат, Оля. Ну?
            Я старалась забыть об этой истории. Но всё равно её помню.
Александр Маратович, несмотря на молодость, старался выглядеть опытным преподавателем и смотрел на нас, студентов, как на неполноценных. Перед Новым годом он готовился принять у нас расчетно-графическую работу на зачет с оценкой.
            Я считала, что с математикой у меня всё хорошо, но неожиданно Александр Маратович выделил меня из остальных ребят группы и начал проявлять ко мне странный интерес – задерживал меня после занятий и упрекал в лени, невнимательности и нежелании разобраться с математикой. За какой-то месяц или два таких бесед я полностью разуверилась в том, что высшая математика мне под силу и уверилась в своей бестолковости. Он достаточно низко оценивал мои выполненные работы, и я испытывала вину за свою неспособность исправиться и «серьезно отнестись к предмету». Меня начинало знобить каждый вторник перед его парой.
            Я попросила своего однокурсника Артура не оставлять меня одну в аудитории с преподавателем. Александр Маратович выставил его из кабинета – не надо здесь ждать, Артур, до свидания, Ольга вас догонит.
            Артур сжал мою ладонь своей большой мягкой рукой, и извиняющимся голосом шепнул, что дождется меня в коридоре. Невысокий Александр Маратович смотрел на высокого Артура с высоты своего положения.
            Меня затрясло.
            - Что мы будем делать с вами, Ольга? – строго спросил меня преподаватель, покручивая в руках указку.
            -  Не знаю, - ответила я.
            - Ваши дела плохи, - он облокотился на краешек стола перед моей партой и смотрел на меня сверху вниз. Я смотрела в пол, не зная, какой реакции он от меня ожидает.
            - Ты ведь хорошая девочка, Оля, - сказал он мне. Неожиданное обращение на ты создавало иллюзию близости. Я посмотрела на него через исподлобья и ждала окончания этой еженедельной пытки.
            - Ты ведь хорошая девочка, - повторил он мягко, - не то, что эти бездельники, - он махнул рукой в сторону двери, - как ты собираешься сдавать математику? У тебя совсем нет знаний, - он положил указку на стол. – Я как могу, стараюсь тебе помочь, но ты сама себе помочь никак не хочешь, Оля. Надо стараться. Надо учиться. Надо запоминать материал. Надо применять полученные знания к решению задач.
            - Я стараюсь, Александр Маратович, - я чувствовала себя виноватой. Хотелось раствориться. Я вся сжалась. Казалось, что у меня даже каблуки замерзли.
            - Ольга, Ольга, - он сел рядом со мной за парту на место Артура, - эти лоботрясы выкрутятся, а ты? Какое будущее ожидает тебя? Я единственный твой союзник, - и тут он в порыве человеколюбия и сочувствия, видимо, положил мне на колено свою крепкую небольшую  руку.
            Я вздрогнула и вскочила на ноги. Мой инстинкт говорил мне, что надо не заметить, но не допускать повторения. Униженный мужчина мне никогда не поставит зачёт. И скандала тоже не хотелось.
            Я подошла к подоконнику и обернулась к Александру Маратовичу:
            -  Александр Маратович, раз вы мой союзник, примите у меня эту работу, - я показала на доску, где мы буквально десять минут назад разбирали нюансы задания. - И отпустите меня, пожалуйста, меня Артур ждёт, мы опаздываем на лекцию в другом корпусе, - я смотрела в его насмешливые глаза под тонкими стеклами очков.
            - Идите, Ольга, - он вздохнул и отвернулся, - Подумайте внимательно о нашем разговоре. Скажите, а у вас какие отношения с Артуром?  –  неожиданно поинтересовался он.
            - Дружеские, - ответила я и, быстро подхватив сумку и тубус открыла дверь аудитории. -  До свидания.
            - Постойте! – крикнул он. - Я буду ждать вас в четверг после четвертой пары на кафедре вместе с вашей работой и расчетами. Посмотрим, смогу ли я вам чем-то помочь.
            Артур ждал меня. Я с облегчением бросилась к нему. Боже мой, как меня колотило в кабинете и как жарко стало при выходе оттуда.
            -  Ну, что? – спросил он.
            - Опять тоже самое, - ответила я. - Я плохо знаю математику и надо больше стараться. Артур, он пытался положить мне руку на колено.
            Артур скользнул по мне колючим взглядом, подхватил мой тубус с чертежами и мы зашли в лифт. Толпа нас прижала друг к другу и я отвернулась, чтобы не вписаться накрашенными губами в его аккуратную светлую рубашку. Он наклонился к моему уху и спросил:
            -  Может, ему просто дать по морде?
            - Ну да, давай дадим по морде, - ответила я. - А сдавать математику потом как будем?
            Я даже не пыталась сделать работу сама, уверенная в своей неспособности.. После лекции я встретилась в столовой с талантливым наркоманом Васькой из седьмой группы и договорилась с ним о взаимовыгодном обмене - он мне решает мой вариант расчетно-графической задачи по математике, а я ему черчу заключительную семестровую работу по начертательной геометрии. Это значит, что  мне предстоит бессонная ночь  -  мне нужно чертить себе, Ваське и Артуру. Слава богу,  хоть Люба чертит себе сама.
… - Работа сырая, - сказал мне в четверг Александр Маратович, - нужно ещё дорабатывать. Слишком странно изложено, уж извините, как будто вы под кайфом, - он ухмыльнулся и закурил сигарету. Я удивилась, как он посмел закурить в кабинете кафедры,  и поняла, что мы одни в этой части здания.
            Мой воспаленный двухдневным недосыпом мозг не выдержал напряжения и я пошла ва-банк:
            - Чего вы хотите от меня, Александр Маратович?
            - Что значит - чего я хочу? - он широко открыл глаза и стряхнул пепел в блюдце перед собой. На пальце тускло сверкнуло обручальное кольцо.
            - Хотите - я вам коньяк куплю. Если вы хотите деньги за этот зачет - скажите, сколько. Вы всем обещали за выполненные работы без защиты просто выставить тройки. Я её принесла – выставите мне оценку. У нас ваш предмет последний семестр, вряд ли вы меня увидите. Поэтому я прошу – не мучайте меня. Я больше не выдержу, - я ловлю себя на том, что повысила  голос.
            - Ольга, - смотрит мне в глаза мой преподаватель, - мне ничего от вас не нужно. Студенты и преподаватели должны быть друзьями, а не врагами. Единый коллектив и поддержка друг друга.
            Я прикрываю глаза, смотрю на него сквозь ресницы и кутаюсь в пальто и шарф.
            - Я не заметила, чтобы другие неуспешные в математике студенты в нашей и других группах получили такую же порцию вашего внимания, как я.
            - Потому что мне не наплевать на вашу судьбу, Ольга! Но вы правы, и я поставлю вам зачет. Так и быть. Я переступлю через свои принципы, - говорит он, поправляет очки и смотрит в свои бумаги.
            - Что вы хотите взамен? - спрашиваю я напряженно и поднимаюсь со стула.
            - Мороженое, - он успокаивается и улыбается мне снизу вверх, - только мороженое. Не сейчас, конечно, не нервничайте так, Ольга.
            В сессию через неделю он мне выставил зачет с оценкой – «отлично». Мне даже не пришлось заходить в его кабинет. Удивленный староста нашей группы Лешка уверил меня, что Александр Маратович потребовал от него принести мою зачетку. Вот такой  подарочек на Новый год.
            Я перестала ходить одна через ту часть здания, чтобы не встречать математика и не поддерживать диалог.
            Но прошло полгода, и однажды, когда веселые птицы запели весенние песни, когда день стал солнечным и длинным, мы дольше обычного засиделась в институтской библиотеке с Любой,  Александр Маратович услышал цоканье моих каблуков, бегущих по плитке лестницы и шутливо преградил мне на лестнице путь:
            - Как ваши дела, Ольга? Не забыли ли про нас?
            Я улыбалась и мямлила, что была занята другими предметами. Внутренне я не была готова к встрече.
            - Но сейчас ведь ты свободна, Ольга? Почему бы не съездить за мороженым сейчас?
            Я мысленно пересчитала деньги у себя в кошельке и кивнула. Съезжу, и больше ничем не буду ему обязана. Надо.
            Он подал мне руку и мы спустились вниз. Я села в его жигули, и трясущимися руками захлопнула дверь. Вдох-выдох. Ничего страшного, мы просто проехались по солнечным улицам нашего города и доехали до нового парка.
            Вид на реку был, наверное, прекрасен, но я не могла его оценить, потому что там Александр Маратович предложил называть его по имени, призывал к дружбе между преподавателями и студентами и пытался обнять меня за плечи. Я срывающимся голосом объясняла, что против фамильярностей. Мы с вами не друзья, мы по разные стороны. Давайте так и продолжим.  И да, я знаю, что вы меня старше всего на семь лет..
            Он купил в кафе мороженое  и колу. Я сказала, что вообще-то мы договаривались, что я оплачиваю, разве нет? А он мне ответил: «В другой раз», и улыбнулся грустной улыбкой.
            В другой раз? В другой раз?? У нас ещё предполагается какой-то другой раз? По моим общим ощущениям, и сегодняшнего раза было достаточно. Я доедала невкусное мороженое и ждала, когда всё закончится.
            Он проводил меня до метро. Я попрощалась. Он сказал:
            -  И всё? А поцеловаться?
            Я поцеловала его в щёку и побежала вниз по эскалатору. У меня было ощущение, что я искупила ненужную мне оценку полностью, и больше ничего ему не должна. Я постараюсь не попадаться ему на глаза вообще.
            ...Следующая моя встреча с ним состоялась перед дипломом. Мы сдавали госэкзамен по математике. Не помню подробностей сдачи, было много незнакомых преподавателей, которые и принимали у нас экзамен. Мы сдали на хорошие оценки. После экзамена фотографировались. Александр Маратович радостно подошел ко мне:
            - Оля, я надеюсь, нас больше не разделяет дистанция?
            Я холодно и грубо при ребятах послала его заниматься своими основными обязанностями. Он отошел в сторону, отвернулся и,  как обиженный мальчик, хмыкнул в сторону.
            Любочка с улыбкой оттеснила меня подальше от него и повела фотографироваться. Собираются вокруг ребята. Васька-наркоман зовет математика  сфотографироваться вместе с нами тоже. Ребята из вежливости поддакивают, хотя его помнят и очень не любят.
            Как итог, вот это фото -  в центре мы с Любкой и Артуром, вокруг мальчики из моей и Любиной группы,  и унылый Александр Маратович сбоку.
            …Вечером я стелю Любе на диване  и она меня неожиданно спрашивает:
            - Ольк, а что там с Артуром?
            - Не знаю, - отвечаю я, надевая наволочку на подушку, - вроде в Израиль собирался после вуза.
            - Ты ему нравилась, - говорит Люба.
            - Да ну тебя, - смеюсь я, - ему со мной было удобно. Он по линейке линию прямую начертить не мог. В чем-то я ему помогала, на что-то ему папа деньги давал. На что он вообще сам был способен?
            - Не способен? – говорит Любочка, - я с Васькой одним самолетом через Париж в Канаду летела. Ты помнишь Ваську? Анашу за общагой курил и журнал Космополитен нам доставал? Он серьезный такой сейчас стал. В костюме. Поменялись местами, сидели рядом, болтали всю дорогу, смеялись и пили пиво. И про Артура вспомнили. Он ведь дал по роже твоему этому, как там его, Александру Маратовичу.
            Я об этом и не знаю ничего. Я сажусь в кресло.
            Люба тоже садится и рассказывает:
            -  После защиты диплома, который, к слову, за папины деньги написал и начертил Артуру Васька, Артур пошел на кафедру математики к вашему преподу. Артур попросил выйти его в коридор и ударил математика кулаком по лицу. Потом извинился, что не сделал этого два года назад. Маратович вышел весь в соплях, отмывался в туалете.
             Я ухожу к себе в комнату и  удовлетворенно улыбаюсь в темноту. Оказывается, всё давно кончилось.
             - Оля, - шепчет Любочка темноты, - а почему мы ни на кого из них не жаловались, а? Вот дурочки были.
            - Ты забыла, Люб, что время было другое. Даже хорошие менты были только в сериале по телевизору, а уж на нашей теплой родине и подавно всё продавалось и покупалось. Проверять в вузе бы никто ничего бы стал – рука руку моет, никто ничего не видит и не слышит. Да и какие у меня были доказательства?- Я захожу к Любе и сажусь в темноте в кресло около её кровати. – Это сейчас кажется ненормальным, но, заметь – почти всё моё институтское кружение, знающее об моей проблеме, с интересом ожидало, как я выкручусь из ситуации, и не потому, что все сволочи, а потому, что не знали, как мне помочь. Правда, мне немного легче стало, когда я узнала, девочки с факультета землепользования столкнулись с этим же его фокусами. Значит, это не со мной что-то не так, это он козёл.
             - Слава богинюшке, всë в прошлом, - говорит Любочка.
            -  Да, всё в прошлом, - говорю я.
            Я это к чему. С тех пор прошло около двадцати лет. Я ничего не помню из Высшей математики, кроме этой ситуации с Александром Маратовичем.
КОНЕЦ

6. Высшая математика.
            Ко мне в гости на выходные из Питера приехала моя старая подруга Любаша. Мы познакомились на первом курсе вуза, где учились в разных группах одного потока и почти сразу подружились. Люба жила в студенческом общежитии, и в её комнате я провела много времени или за совместными расчетами по сопромату, или за обсуждением амурных дел, или за просмотром редких модных журналов, которые попадали в наши руки. После защиты диплома Любочка очень быстро вышла замуж, а потом вместе с мужем уехала покорять большие города. Первый год мы писали друг другу бумажные письма по почте, а потом и переехала за лучшей жизнью, и мы с ней потеряли друг друга на много лет.
            И, наконец, мы празднуем нашу встречу, расспрашиваем друг друга о жизни, вспоминаем свою юность и наших однокурсников. Мне так приятно, что Люба по-прежнему жизнерадостная оптимистка. Нас никто не отвлекает, мои домашние гостят у бабушки.
            Любка с загадочным видом лезет в сумку и достает стопку фотоальбомов. Я и не ожидала.
            Вы помните плёночные фотоаппараты девяностых годов? Покупаешь цветную пленку 12, 24 или 36 кадров, фоткаешь, потом отдаешь на проявку в фотосалон, выбираешь хорошие кадры для печати и заказываешь печать 10 на 15 или 9 на 13, смотря какой у тебя альбом. Потом фотки раскладываешь – и красота. У нас многие ребята фотографировали, и у Любы был фотик-мыльница, подаренный родителями перед отъездом на учёбу. Потом на два-три дня мы делились друг с другом проявленной пленкой, и все ребята могли себе распечатать в салоне нужные фото.
            Мы с ней с интересом склоняемся над потрепанными альбомами. Вот мы юные первокурсницы перед входом в Центральный корпус с вьющимися розами за спиной. Вот мы с Любашей и ребятами на геодезической практике - голодные, уставшие, загорелые. Оля, помнишь – целый месяц в палатках! Мои волосы выгорели! Вот мы с ребятами в библиотеке – как я любила нашу библиотеку! Мне кажется, для каждого там было место. Люба, помнишь мозаику там на всю стену на первом этаже? Это столовая, Артур фоткал. Он как-то вообще все подряд фотографировал в то время. Вот Люба с руководителем дипломного проекта после защиты. Конечно, Люб, я её узнала – она у нас Водоснабжение преподавала! Вот Люба на защите диплома, строго одетая и серьезная. Вот Любаша с Димкой и Виталием. Это вы где, Люб? Опыты на химии? Вот какая-то наша студенческая самодеятельность на сцене актового зала. Вот мы все толпой. Что за лестница? Я и забыла что во втором корпусе такая широкая лестница. Кто рядом? А, Артур, конечно. Люба с отцом около общаги – он приезжал в командировку в наш город. Помню, хурмы привез много, Люба всех угощала.
            - А это что за фото? - протягиваю альбом Любе, - я такого не помню.
            Любаша смеется:
            - Оля, вспомни математику. Вышмат, Оля. Ну?
            Я старалась забыть об этой истории. Но всё равно её помню.
Александр Маратович, несмотря на молодость, старался выглядеть опытным преподавателем и смотрел на нас, студентов, как на неполноценных. Перед Новым годом он готовился принять у нас расчетно-графическую работу на зачет с оценкой.
            Я считала, что с математикой у меня всё хорошо, но неожиданно Александр Маратович выделил меня из остальных ребят группы и начал проявлять ко мне странный интерес – задерживал меня после занятий и упрекал в лени, невнимательности и нежелании разобраться с математикой. За какой-то месяц или два таких бесед я полностью разуверилась в том, что высшая математика мне под силу и уверилась в своей бестолковости. Он достаточно низко оценивал мои выполненные работы, и я испытывала вину за свою неспособность исправиться и «серьезно отнестись к предмету». Меня начинало знобить каждый вторник перед его парой.
            Я попросила своего однокурсника Артура не оставлять меня одну в аудитории с преподавателем. Александр Маратович выставил его из кабинета – не надо здесь ждать, Артур, до свидания, Ольга вас догонит.
            Артур сжал мою ладонь своей большой мягкой рукой, и извиняющимся голосом шепнул, что дождется меня в коридоре. Невысокий Александр Маратович смотрел на высокого Артура с высоты своего положения.
            Меня затрясло.
            - Что мы будем делать с вами, Ольга? – строго спросил меня преподаватель, покручивая в руках указку.
            -  Не знаю, - ответила я.
            - Ваши дела плохи, - он облокотился на краешек стола перед моей партой и смотрел на меня сверху вниз. Я смотрела в пол, не зная, какой реакции он от меня ожидает.
            - Ты ведь хорошая девочка, Оля, - сказал он мне. Неожиданное обращение на ты создавало иллюзию близости. Я посмотрела на него через исподлобья и ждала окончания этой еженедельной пытки.
            - Ты ведь хорошая девочка, - повторил он мягко, - не то, что эти бездельники, - он махнул рукой в сторону двери, - как ты собираешься сдавать математику? У тебя совсем нет знаний, - он положил указку на стол. – Я как могу, стараюсь тебе помочь, но ты сама себе помочь никак не хочешь, Оля. Надо стараться. Надо учиться. Надо запоминать материал. Надо применять полученные знания к решению задач.
            - Я стараюсь, Александр Маратович, - я чувствовала себя виноватой. Хотелось раствориться. Я вся сжалась. Казалось, что у меня даже каблуки замерзли.
            - Ольга, Ольга, - он сел рядом со мной за парту на место Артура, - эти лоботрясы выкрутятся, а ты? Какое будущее ожидает тебя? Я единственный твой союзник, - и тут он в порыве человеколюбия и сочувствия, видимо, положил мне на колено свою крепкую небольшую  руку.
            Я вздрогнула и вскочила на ноги. Мой инстинкт говорил мне, что надо не заметить, но не допускать повторения. Униженный мужчина мне никогда не поставит зачёт. И скандала тоже не хотелось.
            Я подошла к подоконнику и обернулась к Александру Маратовичу:
            -  Александр Маратович, раз вы мой союзник, примите у меня эту работу, - я показала на доску, где мы буквально десять минут назад разбирали нюансы задания. - И отпустите меня, пожалуйста, меня Артур ждёт, мы опаздываем на лекцию в другом корпусе, - я смотрела в его насмешливые глаза под тонкими стеклами очков.
            - Идите, Ольга, - он вздохнул и отвернулся, - Подумайте внимательно о нашем разговоре. Скажите, а у вас какие отношения с Артуром?  –  неожиданно поинтересовался он.
            - Дружеские, - ответила я и, быстро подхватив сумку и тубус открыла дверь аудитории. -  До свидания.
            - Постойте! – крикнул он. - Я буду ждать вас в четверг после четвертой пары на кафедре вместе с вашей работой и расчетами. Посмотрим, смогу ли я вам чем-то помочь.
            Артур ждал меня. Я с облегчением бросилась к нему. Боже мой, как меня колотило в кабинете и как жарко стало при выходе оттуда.
            -  Ну, что? – спросил он.
            - Опять тоже самое, - ответила я. - Я плохо знаю математику и надо больше стараться. Артур, он пытался положить мне руку на колено.
            Артур скользнул по мне колючим взглядом, подхватил мой тубус с чертежами и мы зашли в лифт. Толпа нас прижала друг к другу и я отвернулась, чтобы не вписаться накрашенными губами в его аккуратную светлую рубашку. Он наклонился к моему уху и спросил:
            -  Может, ему просто дать по морде?
            - Ну да, давай дадим по морде, - ответила я. - А сдавать математику потом как будем?
            Я даже не пыталась сделать работу сама, уверенная в своей неспособности.. После лекции я встретилась в столовой с талантливым наркоманом Васькой из седьмой группы и договорилась с ним о взаимовыгодном обмене - он мне решает мой вариант расчетно-графической задачи по математике, а я ему черчу заключительную семестровую работу по начертательной геометрии. Это значит, что  мне предстоит бессонная ночь  -  мне нужно чертить себе, Ваське и Артуру. Слава богу,  хоть Люба чертит себе сама.
… - Работа сырая, - сказал мне в четверг Александр Маратович, - нужно ещё дорабатывать. Слишком странно изложено, уж извините, как будто вы под кайфом, - он ухмыльнулся и закурил сигарету. Я удивилась, как он посмел закурить в кабинете кафедры,  и поняла, что мы одни в этой части здания.
            Мой воспаленный двухдневным недосыпом мозг не выдержал напряжения и я пошла ва-банк:
            - Чего вы хотите от меня, Александр Маратович?
            - Что значит - чего я хочу? - он широко открыл глаза и стряхнул пепел в блюдце перед собой. На пальце тускло сверкнуло обручальное кольцо.
            - Хотите - я вам коньяк куплю. Если вы хотите деньги за этот зачет - скажите, сколько. Вы всем обещали за выполненные работы без защиты просто выставить тройки. Я её принесла – выставите мне оценку. У нас ваш предмет последний семестр, вряд ли вы меня увидите. Поэтому я прошу – не мучайте меня. Я больше не выдержу, - я ловлю себя на том, что повысила  голос.
            - Ольга, - смотрит мне в глаза мой преподаватель, - мне ничего от вас не нужно. Студенты и преподаватели должны быть друзьями, а не врагами. Единый коллектив и поддержка друг друга.
            Я прикрываю глаза, смотрю на него сквозь ресницы и кутаюсь в пальто и шарф.
            - Я не заметила, чтобы другие неуспешные в математике студенты в нашей и других группах получили такую же порцию вашего внимания, как я.
            - Потому что мне не наплевать на вашу судьбу, Ольга! Но вы правы, и я поставлю вам зачет. Так и быть. Я переступлю через свои принципы, - говорит он, поправляет очки и смотрит в свои бумаги.
            - Что вы хотите взамен? - спрашиваю я напряженно и поднимаюсь со стула.
            - Мороженое, - он успокаивается и улыбается мне снизу вверх, - только мороженое. Не сейчас, конечно, не нервничайте так, Ольга.
            В сессию через неделю он мне выставил зачет с оценкой – «отлично». Мне даже не пришлось заходить в его кабинет. Удивленный староста нашей группы Лешка уверил меня, что Александр Маратович потребовал от него принести мою зачетку. Вот такой  подарочек на Новый год.
            Я перестала ходить одна через ту часть здания, чтобы не встречать математика и не поддерживать диалог.
            Но прошло полгода, и однажды, когда веселые птицы запели весенние песни, когда день стал солнечным и длинным, мы дольше обычного засиделась в институтской библиотеке с Любой,  Александр Маратович услышал цоканье моих каблуков, бегущих по плитке лестницы и шутливо преградил мне на лестнице путь:
            - Как ваши дела, Ольга? Не забыли ли про нас?
            Я улыбалась и мямлила, что была занята другими предметами. Внутренне я не была готова к встрече.
            - Но сейчас ведь ты свободна, Ольга? Почему бы не съездить за мороженым сейчас?
            Я мысленно пересчитала деньги у себя в кошельке и кивнула. Съезжу, и больше ничем не буду ему обязана. Надо.
            Он подал мне руку и мы спустились вниз. Я села в его жигули, и трясущимися руками захлопнула дверь. Вдох-выдох. Ничего страшного, мы просто проехались по солнечным улицам нашего города и доехали до нового парка.
            Вид на реку был, наверное, прекрасен, но я не могла его оценить, потому что там Александр Маратович предложил называть его по имени, призывал к дружбе между преподавателями и студентами и пытался обнять меня за плечи. Я срывающимся голосом объясняла, что против фамильярностей. Мы с вами не друзья, мы по разные стороны. Давайте так и продолжим.  И да, я знаю, что вы меня старше всего на семь лет..
            Он купил в кафе мороженое  и колу. Я сказала, что вообще-то мы договаривались, что я оплачиваю, разве нет? А он мне ответил: «В другой раз», и улыбнулся грустной улыбкой.
            В другой раз? В другой раз?? У нас ещё предполагается какой-то другой раз? По моим общим ощущениям, и сегодняшнего раза было достаточно. Я доедала невкусное мороженое и ждала, когда всё закончится.
            Он проводил меня до метро. Я попрощалась. Он сказал:
            -  И всё? А поцеловаться?
            Я поцеловала его в щёку и побежала вниз по эскалатору. У меня было ощущение, что я искупила ненужную мне оценку полностью, и больше ничего ему не должна. Я постараюсь не попадаться ему на глаза вообще.
            ...Следующая моя встреча с ним состоялась перед дипломом. Мы сдавали госэкзамен по математике. Не помню подробностей сдачи, было много незнакомых преподавателей, которые и принимали у нас экзамен. Мы сдали на хорошие оценки. После экзамена фотографировались. Александр Маратович радостно подошел ко мне:
            - Оля, я надеюсь, нас больше не разделяет дистанция?
            Я холодно и грубо при ребятах послала его заниматься своими основными обязанностями. Он отошел в сторону, отвернулся и,  как обиженный мальчик, хмыкнул в сторону.
            Любочка с улыбкой оттеснила меня подальше от него и повела фотографироваться. Собираются вокруг ребята. Васька-наркоман зовет математика  сфотографироваться вместе с нами тоже. Ребята из вежливости поддакивают, хотя его помнят и очень не любят.
            Как итог, вот это фото -  в центре мы с Любкой и Артуром, вокруг мальчики из моей и Любиной группы,  и унылый Александр Маратович сбоку.
            …Вечером я стелю Любе на диване  и она меня неожиданно спрашивает:
            - Ольк, а что там с Артуром?
            - Не знаю, - отвечаю я, надевая наволочку на подушку, - вроде в Израиль собирался после вуза.
            - Ты ему нравилась, - говорит Люба.
            - Да ну тебя, - смеюсь я, - ему со мной было удобно. Он по линейке линию прямую начертить не мог. В чем-то я ему помогала, на что-то ему папа деньги давал. На что он вообще сам был способен?
            - Не способен? – говорит Любочка, - я с Васькой одним самолетом через Париж в Канаду летела. Ты помнишь Ваську? Анашу за общагой курил и журнал Космополитен нам доставал? Он серьезный такой сейчас стал. В костюме. Поменялись местами, сидели рядом, болтали всю дорогу, смеялись и пили пиво. И про Артура вспомнили. Он ведь дал по роже твоему этому, как там его, Александру Маратовичу.
            Я об этом и не знаю ничего. Я сажусь в кресло.
            Люба тоже садится и рассказывает:
            -  После защиты диплома, который, к слову, за папины деньги написал и начертил Артуру Васька, Артур пошел на кафедру математики к вашему преподу. Артур попросил выйти его в коридор и ударил математика кулаком по лицу. Потом извинился, что не сделал этого два года назад. Маратович вышел весь в соплях, отмывался в туалете.
             Я ухожу к себе в комнату и  удовлетворенно улыбаюсь в темноту. Оказывается, всё давно кончилось.
             - Оля, - шепчет Любочка темноты, - а почему мы ни на кого из них не жаловались, а? Вот дурочки были.
            - Ты забыла, Люб, что время было другое. Даже хорошие менты были только в сериале по телевизору, а уж на нашей теплой родине и подавно всё продавалось и покупалось. Проверять в вузе бы никто ничего бы стал – рука руку моет, никто ничего не видит и не слышит. Да и какие у меня были доказательства?- Я захожу к Любе и сажусь в темноте в кресло около её кровати. – Это сейчас кажется ненормальным, но, заметь – почти всё моё институтское кружение, знающее об моей проблеме, с интересом ожидало, как я выкручусь из ситуации, и не потому, что все сволочи, а потому, что не знали, как мне помочь. Правда, мне немного легче стало, когда я узнала, девочки с факультета землепользования столкнулись с этим же его фокусами. Значит, это не со мной что-то не так, это он козёл.
             - Слава богинюшке, всë в прошлом, - говорит Любочка.
            -  Да, всё в прошлом, - говорю я.
            Я это к чему. С тех пор прошло около двадцати лет. Я ничего не помню из Высшей математики, кроме этой ситуации с Александром Маратовичем.
КОНЕЦ

6. Высшая математика.
            Ко мне в гости на выходные из Питера приехала моя старая подруга Любаша. Мы познакомились на первом курсе вуза, где учились в разных группах одного потока и почти сразу подружились. Люба жила в студенческом общежитии, и в её комнате я провела много времени или за совместными расчетами по сопромату, или за обсуждением амурных дел, или за просмотром редких модных журналов, которые попадали в наши руки. После защиты диплома Любочка очень быстро вышла замуж, а потом вместе с мужем уехала покорять большие города. Первый год мы писали друг другу бумажные письма по почте, а потом и переехала за лучшей жизнью, и мы с ней потеряли друг друга на много лет.
            И, наконец, мы празднуем нашу встречу, расспрашиваем друг друга о жизни, вспоминаем свою юность и наших однокурсников. Мне так приятно, что Люба по-прежнему жизнерадостная оптимистка. Нас никто не отвлекает, мои домашние гостят у бабушки.
            Любка с загадочным видом лезет в сумку и достает стопку фотоальбомов. Я и не ожидала.
            Вы помните плёночные фотоаппараты девяностых годов? Покупаешь цветную пленку 12, 24 или 36 кадров, фоткаешь, потом отдаешь на проявку в фотосалон, выбираешь хорошие кадры для печати и заказываешь печать 10 на 15 или 9 на 13, смотря какой у тебя альбом. Потом фотки раскладываешь – и красота. У нас многие ребята фотографировали, и у Любы был фотик-мыльница, подаренный родителями перед отъездом на учёбу. Потом на два-три дня мы делились друг с другом проявленной пленкой, и все ребята могли себе распечатать в салоне нужные фото.
            Мы с ней с интересом склоняемся над потрепанными альбомами. Вот мы юные первокурсницы перед входом в Центральный корпус с вьющимися розами за спиной. Вот мы с Любашей и ребятами на геодезической практике - голодные, уставшие, загорелые. Оля, помнишь – целый месяц в палатках! Мои волосы выгорели! Вот мы с ребятами в библиотеке – как я любила нашу библиотеку! Мне кажется, для каждого там было место. Люба, помнишь мозаику там на всю стену на первом этаже? Это столовая, Артур фоткал. Он как-то вообще все подряд фотографировал в то время. Вот Люба с руководителем дипломного проекта после защиты. Конечно, Люб, я её узнала – она у нас Водоснабжение преподавала! Вот Люба на защите диплома, строго одетая и серьезная. Вот Любаша с Димкой и Виталием. Это вы где, Люб? Опыты на химии? Вот какая-то наша студенческая самодеятельность на сцене актового зала. Вот мы все толпой. Что за лестница? Я и забыла что во втором корпусе такая широкая лестница. Кто рядом? А, Артур, конечно. Люба с отцом около общаги – он приезжал в командировку в наш город. Помню, хурмы привез много, Люба всех угощала.
            - А это что за фото? - протягиваю альбом Любе, - я такого не помню.
            Любаша смеется:
            - Оля, вспомни математику. Вышмат, Оля. Ну?
            Я старалась забыть об этой истории. Но всё равно её помню.
Александр Маратович, несмотря на молодость, старался выглядеть опытным преподавателем и смотрел на нас, студентов, как на неполноценных. Перед Новым годом он готовился принять у нас расчетно-графическую работу на зачет с оценкой.
            Я считала, что с математикой у меня всё хорошо, но неожиданно Александр Маратович выделил меня из остальных ребят группы и начал проявлять ко мне странный интерес – задерживал меня после занятий и упрекал в лени, невнимательности и нежелании разобраться с математикой. За какой-то месяц или два таких бесед я полностью разуверилась в том, что высшая математика мне под силу и уверилась в своей бестолковости. Он достаточно низко оценивал мои выполненные работы, и я испытывала вину за свою неспособность исправиться и «серьезно отнестись к предмету». Меня начинало знобить каждый вторник перед его парой.
            Я попросила своего однокурсника Артура не оставлять меня одну в аудитории с преподавателем. Александр Маратович выставил его из кабинета – не надо здесь ждать, Артур, до свидания, Ольга вас догонит.
            Артур сжал мою ладонь своей большой мягкой рукой, и извиняющимся голосом шепнул, что дождется меня в коридоре. Невысокий Александр Маратович смотрел на высокого Артура с высоты своего положения.
            Меня затрясло.
            - Что мы будем делать с вами, Ольга? – строго спросил меня преподаватель, покручивая в руках указку.
            -  Не знаю, - ответила я.
            - Ваши дела плохи, - он облокотился на краешек стола перед моей партой и смотрел на меня сверху вниз. Я смотрела в пол, не зная, какой реакции он от меня ожидает.
            - Ты ведь хорошая девочка, Оля, - сказал он мне. Неожиданное обращение на ты создавало иллюзию близости. Я посмотрела на него через исподлобья и ждала окончания этой еженедельной пытки.
            - Ты ведь хорошая девочка, - повторил он мягко, - не то, что эти бездельники, - он махнул рукой в сторону двери, - как ты собираешься сдавать математику? У тебя совсем нет знаний, - он положил указку на стол. – Я как могу, стараюсь тебе помочь, но ты сама себе помочь никак не хочешь, Оля. Надо стараться. Надо учиться. Надо запоминать материал. Надо применять полученные знания к решению задач.
            - Я стараюсь, Александр Маратович, - я чувствовала себя виноватой. Хотелось раствориться. Я вся сжалась. Казалось, что у меня даже каблуки замерзли.
            - Ольга, Ольга, - он сел рядом со мной за парту на место Артура, - эти лоботрясы выкрутятся, а ты? Какое будущее ожидает тебя? Я единственный твой союзник, - и тут он в порыве человеколюбия и сочувствия, видимо, положил мне на колено свою крепкую небольшую  руку.
            Я вздрогнула и вскочила на ноги. Мой инстинкт говорил мне, что надо не заметить, но не допускать повторения. Униженный мужчина мне никогда не поставит зачёт. И скандала тоже не хотелось.
            Я подошла к подоконнику и обернулась к Александру Маратовичу:
            -  Александр Маратович, раз вы мой союзник, примите у меня эту работу, - я показала на доску, где мы буквально десять минут назад разбирали нюансы задания. - И отпустите меня, пожалуйста, меня Артур ждёт, мы опаздываем на лекцию в другом корпусе, - я смотрела в его насмешливые глаза под тонкими стеклами очков.
            - Идите, Ольга, - он вздохнул и отвернулся, - Подумайте внимательно о нашем разговоре. Скажите, а у вас какие отношения с Артуром?  –  неожиданно поинтересовался он.
            - Дружеские, - ответила я и, быстро подхватив сумку и тубус открыла дверь аудитории. -  До свидания.
            - Постойте! – крикнул он. - Я буду ждать вас в четверг после четвертой пары на кафедре вместе с вашей работой и расчетами. Посмотрим, смогу ли я вам чем-то помочь.
            Артур ждал меня. Я с облегчением бросилась к нему. Боже мой, как меня колотило в кабинете и как жарко стало при выходе оттуда.
            -  Ну, что? – спросил он.
            - Опять тоже самое, - ответила я. - Я плохо знаю математику и надо больше стараться. Артур, он пытался положить мне руку на колено.
            Артур скользнул по мне колючим взглядом, подхватил мой тубус с чертежами и мы зашли в лифт. Толпа нас прижала друг к другу и я отвернулась, чтобы не вписаться накрашенными губами в его аккуратную светлую рубашку. Он наклонился к моему уху и спросил:
            -  Может, ему просто дать по морде?
            - Ну да, давай дадим по морде, - ответила я. - А сдавать математику потом как будем?
            Я даже не пыталась сделать работу сама, уверенная в своей неспособности.. После лекции я встретилась в столовой с талантливым наркоманом Васькой из седьмой группы и договорилась с ним о взаимовыгодном обмене - он мне решает мой вариант расчетно-графической задачи по математике, а я ему черчу заключительную семестровую работу по начертательной геометрии. Это значит, что  мне предстоит бессонная ночь  -  мне нужно чертить себе, Ваське и Артуру. Слава богу,  хоть Люба чертит себе сама.
… - Работа сырая, - сказал мне в четверг Александр Маратович, - нужно ещё дорабатывать. Слишком странно изложено, уж извините, как будто вы под кайфом, - он ухмыльнулся и закурил сигарету. Я удивилась, как он посмел закурить в кабинете кафедры,  и поняла, что мы одни в этой части здания.
            Мой воспаленный двухдневным недосыпом мозг не выдержал напряжения и я пошла ва-банк:
            - Чего вы хотите от меня, Александр Маратович?
            - Что значит - чего я хочу? - он широко открыл глаза и стряхнул пепел в блюдце перед собой. На пальце тускло сверкнуло обручальное кольцо.
            - Хотите - я вам коньяк куплю. Если вы хотите деньги за этот зачет - скажите, сколько. Вы всем обещали за выполненные работы без защиты просто выставить тройки. Я её принесла – выставите мне оценку. У нас ваш предмет последний семестр, вряд ли вы меня увидите. Поэтому я прошу – не мучайте меня. Я больше не выдержу, - я ловлю себя на том, что повысила  голос.
            - Ольга, - смотрит мне в глаза мой преподаватель, - мне ничего от вас не нужно. Студенты и преподаватели должны быть друзьями, а не врагами. Единый коллектив и поддержка друг друга.
            Я прикрываю глаза, смотрю на него сквозь ресницы и кутаюсь в пальто и шарф.
            - Я не заметила, чтобы другие неуспешные в математике студенты в нашей и других группах получили такую же порцию вашего внимания, как я.
            - Потому что мне не наплевать на вашу судьбу, Ольга! Но вы правы, и я поставлю вам зачет. Так и быть. Я переступлю через свои принципы, - говорит он, поправляет очки и смотрит в свои бумаги.
            - Что вы хотите взамен? - спрашиваю я напряженно и поднимаюсь со стула.
            - Мороженое, - он успокаивается и улыбается мне снизу вверх, - только мороженое. Не сейчас, конечно, не нервничайте так, Ольга.
            В сессию через неделю он мне выставил зачет с оценкой – «отлично». Мне даже не пришлось заходить в его кабинет. Удивленный староста нашей группы Лешка уверил меня, что Александр Маратович потребовал от него принести мою зачетку. Вот такой  подарочек на Новый год.
            Я перестала ходить одна через ту часть здания, чтобы не встречать математика и не поддерживать диалог.
            Но прошло полгода, и однажды, когда веселые птицы запели весенние песни, когда день стал солнечным и длинным, мы дольше обычного засиделась в институтской библиотеке с Любой,  Александр Маратович услышал цоканье моих каблуков, бегущих по плитке лестницы и шутливо преградил мне на лестнице путь:
            - Как ваши дела, Ольга? Не забыли ли про нас?
            Я улыбалась и мямлила, что была занята другими предметами. Внутренне я не была готова к встрече.
            - Но сейчас ведь ты свободна, Ольга? Почему бы не съездить за мороженым сейчас?
            Я мысленно пересчитала деньги у себя в кошельке и кивнула. Съезжу, и больше ничем не буду ему обязана. Надо.
            Он подал мне руку и мы спустились вниз. Я села в его жигули, и трясущимися руками захлопнула дверь. Вдох-выдох. Ничего страшного, мы просто проехались по солнечным улицам нашего города и доехали до нового парка.
            Вид на реку был, наверное, прекрасен, но я не могла его оценить, потому что там Александр Маратович предложил называть его по имени, призывал к дружбе между преподавателями и студентами и пытался обнять меня за плечи. Я срывающимся голосом объясняла, что против фамильярностей. Мы с вами не друзья, мы по разные стороны. Давайте так и продолжим.  И да, я знаю, что вы меня старше всего на семь лет..
            Он купил в кафе мороженое  и колу. Я сказала, что вообще-то мы договаривались, что я оплачиваю, разве нет? А он мне ответил: «В другой раз», и улыбнулся грустной улыбкой.
            В другой раз? В другой раз?? У нас ещё предполагается какой-то другой раз? По моим общим ощущениям, и сегодняшнего раза было достаточно. Я доедала невкусное мороженое и ждала, когда всё закончится.
            Он проводил меня до метро. Я попрощалась. Он сказал:
            -  И всё? А поцеловаться?
            Я поцеловала его в щёку и побежала вниз по эскалатору. У меня было ощущение, что я искупила ненужную мне оценку полностью, и больше ничего ему не должна. Я постараюсь не попадаться ему на глаза вообще.
            ...Следующая моя встреча с ним состоялась перед дипломом. Мы сдавали госэкзамен по математике. Не помню подробностей сдачи, было много незнакомых преподавателей, которые и принимали у нас экзамен. Мы сдали на хорошие оценки. После экзамена фотографировались. Александр Маратович радостно подошел ко мне:
            - Оля, я надеюсь, нас больше не разделяет дистанция?
            Я холодно и грубо при ребятах послала его заниматься своими основными обязанностями. Он отошел в сторону, отвернулся и,  как обиженный мальчик, хмыкнул в сторону.
            Любочка с улыбкой оттеснила меня подальше от него и повела фотографироваться. Собираются вокруг ребята. Васька-наркоман зовет математика  сфотографироваться вместе с нами тоже. Ребята из вежливости поддакивают, хотя его помнят и очень не любят.
            Как итог, вот это фото -  в центре мы с Любкой и Артуром, вокруг мальчики из моей и Любиной группы,  и унылый Александр Маратович сбоку.
            …Вечером я стелю Любе на диване  и она меня неожиданно спрашивает:
            - Ольк, а что там с Артуром?
            - Не знаю, - отвечаю я, надевая наволочку на подушку, - вроде в Израиль собирался после вуза.
            - Ты ему нравилась, - говорит Люба.
            - Да ну тебя, - смеюсь я, - ему со мной было удобно. Он по линейке линию прямую начертить не мог. В чем-то я ему помогала, на что-то ему папа деньги давал. На что он вообще сам был способен?
            - Не способен? – говорит Любочка, - я с Васькой одним самолетом через Париж в Канаду летела. Ты помнишь Ваську? Анашу за общагой курил и журнал Космополитен нам доставал? Он серьезный такой сейчас стал. В костюме. Поменялись местами, сидели рядом, болтали всю дорогу, смеялись и пили пиво. И про Артура вспомнили. Он ведь дал по роже твоему этому, как там его, Александру Маратовичу.
            Я об этом и не знаю ничего. Я сажусь в кресло.
            Люба тоже садится и рассказывает:
            -  После защиты диплома, который, к слову, за папины деньги написал и начертил Артуру Васька, Артур пошел на кафедру математики к вашему преподу. Артур попросил выйти его в коридор и ударил математика кулаком по лицу. Потом извинился, что не сделал этого два года назад. Маратович вышел весь в соплях, отмывался в туалете.
             Я ухожу к себе в комнату и  удовлетворенно улыбаюсь в темноту. Оказывается, всё давно кончилось.
             - Оля, - шепчет Любочка темноты, - а почему мы ни на кого из них не жаловались, а? Вот дурочки были.
            - Ты забыла, Люб, что время было другое. Даже хорошие менты были только в сериале по телевизору, а уж на нашей теплой родине и подавно всё продавалось и покупалось. Проверять в вузе бы никто ничего бы стал – рука руку моет, никто ничего не видит и не слышит. Да и какие у меня были доказательства?- Я захожу к Любе и сажусь в темноте в кресло около её кровати. – Это сейчас кажется ненормальным, но, заметь – почти всё моё институтское кружение, знающее об моей проблеме, с интересом ожидало, как я выкручусь из ситуации, и не потому, что все сволочи, а потому, что не знали, как мне помочь. Правда, мне немного легче стало, когда я узнала, девочки с факультета землепользования столкнулись с этим же его фокусами. Значит, это не со мной что-то не так, это он козёл.
             - Слава богинюшке, всë в прошлом, - говорит Любочка.
            -  Да, всё в прошлом, - говорю я.
            Я это к чему. С тех пор прошло около двадцати лет. Я ничего не помню из Высшей математики, кроме этой ситуации с Александром Маратовичем.
КОНЕЦ