Друг за другом: писательский эксперимент

Ящер. Конец зачетный.

6.

-  Мы наблюдаем. Не волнуйтесь. Мы вмешаемся, если что-то пойдёт не так
-  Семён Василич, сдавайте, ваша очередь.
-  Потише, Степан. Что ж холодина такая сегодня как назло? Не мог он пару дней назад начать манифестацию симптомов, когда тепло было?
Доктор Варенцов сдал колоду. Кроме наблюдения делать было решительно нечего, потому они со Степаном резались в «дурака», Степан, уважая доктора, старался не жульничать.
-  Что-то воздух совсем ледяным стал, - поежился Степан. – И вроде как снег идёт?
Варенцов поднял глаза на высокое звёздное небо. Перевёл взгляд на Степана. Снег действительно шёл. Начинаясь откуда-то с середины ели, под которой они устроили «штаб экстренной психиатрической помощи», простираясь до прогалины, на которой Артем и Сергей, пациент, кричали друг на друга почему-то с вкраплениями немецкого.
Прогалина стремительно светлела, также стремительно покрываясь густеюшим снегом. 
- Что за… - но лишь Варенцов привстал, отвратительный режущий звук ударил по ушам, порыв горячего воздуха повалил Степана ничком в снег, швырнул в них ворох мелких колючих снежинок. И свет. Нестерпимо белый до рези в глазах, он быстро превратился в безжизненный цвет кварцевой лампы, всполохивая красным, возвращаясь в белый.
- Ложииись! – и Варенцов послушно улегся рядом со Степаном на снег,  подбитый его могучей рукой. Звук, свет, порывы воздуха – все набирало интенсивность. Варенцов лихорадочно вспоминал уроки ГО и собирался заорать, как при взрыве ядерной бомбы – однако внезапно все стихло
-Эй! Караул! Доктор! Хильф… тьху, помогите! - донесся вопль Артема.
- Семен Василич,  живой? – Степан выдернул доктора из наметенного за минуту сугроба,  утвердил его на ногах и отряхнул снег с серой дубленки.
- Штефан… Вас ист… То есть, что это было?!!
- Темпоральное турбо, - невозмутимо ответил Степан, невзначай посвечивая доктору в зрачки невесть откуда взятым узким фонариком.
- Темпоральное ЧТО?
- Временной смерч. Эк как тебя зацепило. Латынь забыл. Зато немецкий в серое вещество проник. Ну, это ничего, это скоро выветрится,  как лямбда-радиация…
- Штеф… Степан! Ты кто???
- Памагите!!!
- Черт, забыли про него, - ругнулся Степан и мелким галопом устремился на помощь Артему, о котором и правда все забыли.
Артем жалко висел на хрупкой березке,  уцелевшей на краю воронки. Мокрые обрывки шинели, как щупальца кальмара, обвивали джинсы.
- Vorname? – деловито осведомился Степан, сдернув Артема с березки, одновременно посвечивая ему в зрачки
- Хэллоу,  май нейм…
- Все норм, мужик! – Степан снял с себя серый пуховик и накинул Артему на плечи.
Категорически обалдевший Варенцов не ощущал ни холода, ни саднящих мелких  порезов от снега на лице и руках,  он лишь продолжал зачарованно глядеть на Степана
- Ладно, - заключил Степан. – В двух словах. Этот ваш Сергей, который по правде-то Сашка и есть… Как бы вам ушибленным попроще… Он умеет сворачивать время.  В спирали, в воронки, в пузыри и вот в смерчи.
- Аааа… Übermensch! – понимающе закивал Варенцов.
- В общем,  да. Мы, как полиция времени,  следим за тем, чтобы такие… уберменши не искажали и не перекраивали время. Иначе это приведет к результатам разной степени катастрофичности.
- То есть, погодите. Сашка он что, он из прошлого?! – встрял Артем.
- Да. И он всеми силами пытается предотвратить событие из своего прошлого,  сворачивая время и влияя на события из настоящегоили прошлого – вашего настоящего. Но если он очень далеко проскачет во времени, то забывает, кто он.
- Ретроградная амнезия! – поднял палец Варенцов
- Молодцом,  доктор, отходишь от шока.  Значится так. Память пропадает. Но вот это место, где мы с вами стоим – он всегда,  в любое время попадает именно в это место. Материя времени тут очень истончена. Пласты наслаиваются друг на друга…
- Так Сашка что, он не первый раз так затурбинил?
- 1942, 1954, 1871, - начал загибать пальцы Степан, но остановился, разведя руками. – Потому и пласты такие тонкие. Потому и приближающиеся к ним в них проваливаются. Потому ты, Артем, превратился в офицера СС, а доктор временно начал звать меня Штефаном. Очень он могучий уберменш. Мы, собственно, потому и хотим его нанять, но для этого он должен завершить свое временное предназначение.
- Спасти Надежду! – осенило Артема. – Он же из-за неё, видно, и скачет по векам, уберечь хочет!
- Он хочет. Но это  и нужно предотвратить, - сказал Степан сдержанно. - Она не должна жить.
- Вот так пердимонокль. – озадачился Варенцов. – Она же ничем не выдающаяся пассия Александра. Нет, ну я считал, что она лишь манифестация симптомов его психотического расстройства,  однако же,  и для расстройства она малопримечательный выдуманный образ.
- Все временные линии связаны между собой. Если эта его… На-дье-жда не погибнет,  как предназначено в её временной линии, - Степан замолчал.
- То что?..
- То Германии хватит времени, чтобы изобрести ядерное оружие до конца войны. И вот это все, - он обвел руками пространство, - существовать перестанет.
Артем и Варенцов ошалело переглянулись.
- Что, голубчики? Не знаете, как дальше жить с этими знаниями?
Голубчики кивнули.
– Завтра утром проснётесь уже без них, - повеселел Степан. – Пока вы стоите тут, в темпоральном турбо, вы помните. Когда выйдете за его границы, ваша память об этом, о Сашке, о На-дье-жде (что ж за имя такое, а?) начнёт блекнуть, пока не изгладится окончательно. А посему…
Степан оголил хвост и щёлкнул им, как кнутом
- Телепортирую я вас по домам в глубоком гипнотическом трансе.
- А ты... Вы? – пискнул Варенцов.
- А я - на тропу поиска уберменша, - грустно ухмыльнулся Степан. И снова щёлкнул хвостом.
Горячий ветер лениво перебирал молодые, но уже запыленные листья,  иногда взыгрывал, создавая миниатюрные песчаные смерчи на тротуарах.
- Надя! – закричал парень,  привественно размахивая букетом сирени. – Ты все-таки пришла!
конец
 

6.

-  Мы наблюдаем. Не волнуйтесь. Мы вмешаемся, если что-то пойдёт не так
-  Семён Василич, сдавайте, ваша очередь.
-  Потише, Степан. Что ж холодина такая сегодня как назло? Не мог он пару дней назад начать манифестацию симптомов, когда тепло было?
Доктор Варенцов сдал колоду. Кроме наблюдения делать было решительно нечего, потому они со Степаном резались в «дурака», Степан, уважая доктора, старался не жульничать.
-  Что-то воздух совсем ледяным стал, - поежился Степан. – И вроде как снег идёт?
Варенцов поднял глаза на высокое звёздное небо. Перевёл взгляд на Степана. Снег действительно шёл. Начинаясь откуда-то с середины ели, под которой они устроили «штаб экстренной психиатрической помощи», простираясь до прогалины, на которой Артем и Сергей, пациент, кричали друг на друга почему-то с вкраплениями немецкого.
Прогалина стремительно светлела, также стремительно покрываясь густеюшим снегом. 
- Что за… - но лишь Варенцов привстал, отвратительный режущий звук ударил по ушам, порыв горячего воздуха повалил Степана ничком в снег, швырнул в них ворох мелких колючих снежинок. И свет. Нестерпимо белый до рези в глазах, он быстро превратился в безжизненный цвет кварцевой лампы, всполохивая красным, возвращаясь в белый.
- Ложииись! – и Варенцов послушно улегся рядом со Степаном на снег,  подбитый его могучей рукой. Звук, свет, порывы воздуха – все набирало интенсивность. Варенцов лихорадочно вспоминал уроки ГО и собирался заорать, как при взрыве ядерной бомбы – однако внезапно все стихло
-Эй! Караул! Доктор! Хильф… тьху, помогите! - донесся вопль Артема.
- Семен Василич,  живой? – Степан выдернул доктора из наметенного за минуту сугроба,  утвердил его на ногах и отряхнул снег с серой дубленки.
- Штефан… Вас ист… То есть, что это было?!!
- Темпоральное турбо, - невозмутимо ответил Степан, невзначай посвечивая доктору в зрачки невесть откуда взятым узким фонариком.
- Темпоральное ЧТО?
- Временной смерч. Эк как тебя зацепило. Латынь забыл. Зато немецкий в серое вещество проник. Ну, это ничего, это скоро выветрится,  как лямбда-радиация…
- Штеф… Степан! Ты кто???
- Памагите!!!
- Черт, забыли про него, - ругнулся Степан и мелким галопом устремился на помощь Артему, о котором и правда все забыли.
Артем жалко висел на хрупкой березке,  уцелевшей на краю воронки. Мокрые обрывки шинели, как щупальца кальмара, обвивали джинсы.
- Vorname? – деловито осведомился Степан, сдернув Артема с березки, одновременно посвечивая ему в зрачки
- Хэллоу,  май нейм…
- Все норм, мужик! – Степан снял с себя серый пуховик и накинул Артему на плечи.
Категорически обалдевший Варенцов не ощущал ни холода, ни саднящих мелких  порезов от снега на лице и руках,  он лишь продолжал зачарованно глядеть на Степана
- Ладно, - заключил Степан. – В двух словах. Этот ваш Сергей, который по правде-то Сашка и есть… Как бы вам ушибленным попроще… Он умеет сворачивать время.  В спирали, в воронки, в пузыри и вот в смерчи.
- Аааа… Übermensch! – понимающе закивал Варенцов.
- В общем,  да. Мы, как полиция времени,  следим за тем, чтобы такие… уберменши не искажали и не перекраивали время. Иначе это приведет к результатам разной степени катастрофичности.
- То есть, погодите. Сашка он что, он из прошлого?! – встрял Артем.
- Да. И он всеми силами пытается предотвратить событие из своего прошлого,  сворачивая время и влияя на события из настоящегоили прошлого – вашего настоящего. Но если он очень далеко проскачет во времени, то забывает, кто он.
- Ретроградная амнезия! – поднял палец Варенцов
- Молодцом,  доктор, отходишь от шока.  Значится так. Память пропадает. Но вот это место, где мы с вами стоим – он всегда,  в любое время попадает именно в это место. Материя времени тут очень истончена. Пласты наслаиваются друг на друга…
- Так Сашка что, он не первый раз так затурбинил?
- 1942, 1954, 1871, - начал загибать пальцы Степан, но остановился, разведя руками. – Потому и пласты такие тонкие. Потому и приближающиеся к ним в них проваливаются. Потому ты, Артем, превратился в офицера СС, а доктор временно начал звать меня Штефаном. Очень он могучий уберменш. Мы, собственно, потому и хотим его нанять, но для этого он должен завершить свое временное предназначение.
- Спасти Надежду! – осенило Артема. – Он же из-за неё, видно, и скачет по векам, уберечь хочет!
- Он хочет. Но это  и нужно предотвратить, - сказал Степан сдержанно. - Она не должна жить.
- Вот так пердимонокль. – озадачился Варенцов. – Она же ничем не выдающаяся пассия Александра. Нет, ну я считал, что она лишь манифестация симптомов его психотического расстройства,  однако же,  и для расстройства она малопримечательный выдуманный образ.
- Все временные линии связаны между собой. Если эта его… На-дье-жда не погибнет,  как предназначено в её временной линии, - Степан замолчал.
- То что?..
- То Германии хватит времени, чтобы изобрести ядерное оружие до конца войны. И вот это все, - он обвел руками пространство, - существовать перестанет.
Артем и Варенцов ошалело переглянулись.
- Что, голубчики? Не знаете, как дальше жить с этими знаниями?
Голубчики кивнули.
– Завтра утром проснётесь уже без них, - повеселел Степан. – Пока вы стоите тут, в темпоральном турбо, вы помните. Когда выйдете за его границы, ваша память об этом, о Сашке, о На-дье-жде (что ж за имя такое, а?) начнёт блекнуть, пока не изгладится окончательно. А посему…
Степан оголил хвост и щёлкнул им, как кнутом
- Телепортирую я вас по домам в глубоком гипнотическом трансе.
- А ты... Вы? – пискнул Варенцов.
- А я - на тропу поиска уберменша, - грустно ухмыльнулся Степан. И снова щёлкнул хвостом.
Горячий ветер лениво перебирал молодые, но уже запыленные листья,  иногда взыгрывал, создавая миниатюрные песчаные смерчи на тротуарах.
- Надя! – закричал парень,  привественно размахивая букетом сирени. – Ты все-таки пришла!
конец
 

6.

-  Мы наблюдаем. Не волнуйтесь. Мы вмешаемся, если что-то пойдёт не так
-  Семён Василич, сдавайте, ваша очередь.
-  Потише, Степан. Что ж холодина такая сегодня как назло? Не мог он пару дней назад начать манифестацию симптомов, когда тепло было?
Доктор Варенцов сдал колоду. Кроме наблюдения делать было решительно нечего, потому они со Степаном резались в «дурака», Степан, уважая доктора, старался не жульничать.
-  Что-то воздух совсем ледяным стал, - поежился Степан. – И вроде как снег идёт?
Варенцов поднял глаза на высокое звёздное небо. Перевёл взгляд на Степана. Снег действительно шёл. Начинаясь откуда-то с середины ели, под которой они устроили «штаб экстренной психиатрической помощи», простираясь до прогалины, на которой Артем и Сергей, пациент, кричали друг на друга почему-то с вкраплениями немецкого.
Прогалина стремительно светлела, также стремительно покрываясь густеюшим снегом. 
- Что за… - но лишь Варенцов привстал, отвратительный режущий звук ударил по ушам, порыв горячего воздуха повалил Степана ничком в снег, швырнул в них ворох мелких колючих снежинок. И свет. Нестерпимо белый до рези в глазах, он быстро превратился в безжизненный цвет кварцевой лампы, всполохивая красным, возвращаясь в белый.
- Ложииись! – и Варенцов послушно улегся рядом со Степаном на снег,  подбитый его могучей рукой. Звук, свет, порывы воздуха – все набирало интенсивность. Варенцов лихорадочно вспоминал уроки ГО и собирался заорать, как при взрыве ядерной бомбы – однако внезапно все стихло
-Эй! Караул! Доктор! Хильф… тьху, помогите! - донесся вопль Артема.
- Семен Василич,  живой? – Степан выдернул доктора из наметенного за минуту сугроба,  утвердил его на ногах и отряхнул снег с серой дубленки.
- Штефан… Вас ист… То есть, что это было?!!
- Темпоральное турбо, - невозмутимо ответил Степан, невзначай посвечивая доктору в зрачки невесть откуда взятым узким фонариком.
- Темпоральное ЧТО?
- Временной смерч. Эк как тебя зацепило. Латынь забыл. Зато немецкий в серое вещество проник. Ну, это ничего, это скоро выветрится,  как лямбда-радиация…
- Штеф… Степан! Ты кто???
- Памагите!!!
- Черт, забыли про него, - ругнулся Степан и мелким галопом устремился на помощь Артему, о котором и правда все забыли.
Артем жалко висел на хрупкой березке,  уцелевшей на краю воронки. Мокрые обрывки шинели, как щупальца кальмара, обвивали джинсы.
- Vorname? – деловито осведомился Степан, сдернув Артема с березки, одновременно посвечивая ему в зрачки
- Хэллоу,  май нейм…
- Все норм, мужик! – Степан снял с себя серый пуховик и накинул Артему на плечи.
Категорически обалдевший Варенцов не ощущал ни холода, ни саднящих мелких  порезов от снега на лице и руках,  он лишь продолжал зачарованно глядеть на Степана
- Ладно, - заключил Степан. – В двух словах. Этот ваш Сергей, который по правде-то Сашка и есть… Как бы вам ушибленным попроще… Он умеет сворачивать время.  В спирали, в воронки, в пузыри и вот в смерчи.
- Аааа… Übermensch! – понимающе закивал Варенцов.
- В общем,  да. Мы, как полиция времени,  следим за тем, чтобы такие… уберменши не искажали и не перекраивали время. Иначе это приведет к результатам разной степени катастрофичности.
- То есть, погодите. Сашка он что, он из прошлого?! – встрял Артем.
- Да. И он всеми силами пытается предотвратить событие из своего прошлого,  сворачивая время и влияя на события из настоящегоили прошлого – вашего настоящего. Но если он очень далеко проскачет во времени, то забывает, кто он.
- Ретроградная амнезия! – поднял палец Варенцов
- Молодцом,  доктор, отходишь от шока.  Значится так. Память пропадает. Но вот это место, где мы с вами стоим – он всегда,  в любое время попадает именно в это место. Материя времени тут очень истончена. Пласты наслаиваются друг на друга…
- Так Сашка что, он не первый раз так затурбинил?
- 1942, 1954, 1871, - начал загибать пальцы Степан, но остановился, разведя руками. – Потому и пласты такие тонкие. Потому и приближающиеся к ним в них проваливаются. Потому ты, Артем, превратился в офицера СС, а доктор временно начал звать меня Штефаном. Очень он могучий уберменш. Мы, собственно, потому и хотим его нанять, но для этого он должен завершить свое временное предназначение.
- Спасти Надежду! – осенило Артема. – Он же из-за неё, видно, и скачет по векам, уберечь хочет!
- Он хочет. Но это  и нужно предотвратить, - сказал Степан сдержанно. - Она не должна жить.
- Вот так пердимонокль. – озадачился Варенцов. – Она же ничем не выдающаяся пассия Александра. Нет, ну я считал, что она лишь манифестация симптомов его психотического расстройства,  однако же,  и для расстройства она малопримечательный выдуманный образ.
- Все временные линии связаны между собой. Если эта его… На-дье-жда не погибнет,  как предназначено в её временной линии, - Степан замолчал.
- То что?..
- То Германии хватит времени, чтобы изобрести ядерное оружие до конца войны. И вот это все, - он обвел руками пространство, - существовать перестанет.
Артем и Варенцов ошалело переглянулись.
- Что, голубчики? Не знаете, как дальше жить с этими знаниями?
Голубчики кивнули.
– Завтра утром проснётесь уже без них, - повеселел Степан. – Пока вы стоите тут, в темпоральном турбо, вы помните. Когда выйдете за его границы, ваша память об этом, о Сашке, о На-дье-жде (что ж за имя такое, а?) начнёт блекнуть, пока не изгладится окончательно. А посему…
Степан оголил хвост и щёлкнул им, как кнутом
- Телепортирую я вас по домам в глубоком гипнотическом трансе.
- А ты... Вы? – пискнул Варенцов.
- А я - на тропу поиска уберменша, - грустно ухмыльнулся Степан. И снова щёлкнул хвостом.
Горячий ветер лениво перебирал молодые, но уже запыленные листья,  иногда взыгрывал, создавая миниатюрные песчаные смерчи на тротуарах.
- Надя! – закричал парень,  привественно размахивая букетом сирени. – Ты все-таки пришла!
конец
 

6.

-  Мы наблюдаем. Не волнуйтесь. Мы вмешаемся, если что-то пойдёт не так
-  Семён Василич, сдавайте, ваша очередь.
-  Потише, Степан. Что ж холодина такая сегодня как назло? Не мог он пару дней назад начать манифестацию симптомов, когда тепло было?
Доктор Варенцов сдал колоду. Кроме наблюдения делать было решительно нечего, потому они со Степаном резались в «дурака», Степан, уважая доктора, старался не жульничать.
-  Что-то воздух совсем ледяным стал, - поежился Степан. – И вроде как снег идёт?
Варенцов поднял глаза на высокое звёздное небо. Перевёл взгляд на Степана. Снег действительно шёл. Начинаясь откуда-то с середины ели, под которой они устроили «штаб экстренной психиатрической помощи», простираясь до прогалины, на которой Артем и Сергей, пациент, кричали друг на друга почему-то с вкраплениями немецкого.
Прогалина стремительно светлела, также стремительно покрываясь густеюшим снегом. 
- Что за… - но лишь Варенцов привстал, отвратительный режущий звук ударил по ушам, порыв горячего воздуха повалил Степана ничком в снег, швырнул в них ворох мелких колючих снежинок. И свет. Нестерпимо белый до рези в глазах, он быстро превратился в безжизненный цвет кварцевой лампы, всполохивая красным, возвращаясь в белый.
- Ложииись! – и Варенцов послушно улегся рядом со Степаном на снег,  подбитый его могучей рукой. Звук, свет, порывы воздуха – все набирало интенсивность. Варенцов лихорадочно вспоминал уроки ГО и собирался заорать, как при взрыве ядерной бомбы – однако внезапно все стихло
-Эй! Караул! Доктор! Хильф… тьху, помогите! - донесся вопль Артема.
- Семен Василич,  живой? – Степан выдернул доктора из наметенного за минуту сугроба,  утвердил его на ногах и отряхнул снег с серой дубленки.
- Штефан… Вас ист… То есть, что это было?!!
- Темпоральное турбо, - невозмутимо ответил Степан, невзначай посвечивая доктору в зрачки невесть откуда взятым узким фонариком.
- Темпоральное ЧТО?
- Временной смерч. Эк как тебя зацепило. Латынь забыл. Зато немецкий в серое вещество проник. Ну, это ничего, это скоро выветрится,  как лямбда-радиация…
- Штеф… Степан! Ты кто???
- Памагите!!!
- Черт, забыли про него, - ругнулся Степан и мелким галопом устремился на помощь Артему, о котором и правда все забыли.
Артем жалко висел на хрупкой березке,  уцелевшей на краю воронки. Мокрые обрывки шинели, как щупальца кальмара, обвивали джинсы.
- Vorname? – деловито осведомился Степан, сдернув Артема с березки, одновременно посвечивая ему в зрачки
- Хэллоу,  май нейм…
- Все норм, мужик! – Степан снял с себя серый пуховик и накинул Артему на плечи.
Категорически обалдевший Варенцов не ощущал ни холода, ни саднящих мелких  порезов от снега на лице и руках,  он лишь продолжал зачарованно глядеть на Степана
- Ладно, - заключил Степан. – В двух словах. Этот ваш Сергей, который по правде-то Сашка и есть… Как бы вам ушибленным попроще… Он умеет сворачивать время.  В спирали, в воронки, в пузыри и вот в смерчи.
- Аааа… Übermensch! – понимающе закивал Варенцов.
- В общем,  да. Мы, как полиция времени,  следим за тем, чтобы такие… уберменши не искажали и не перекраивали время. Иначе это приведет к результатам разной степени катастрофичности.
- То есть, погодите. Сашка он что, он из прошлого?! – встрял Артем.
- Да. И он всеми силами пытается предотвратить событие из своего прошлого,  сворачивая время и влияя на события из настоящегоили прошлого – вашего настоящего. Но если он очень далеко проскачет во времени, то забывает, кто он.
- Ретроградная амнезия! – поднял палец Варенцов
- Молодцом,  доктор, отходишь от шока.  Значится так. Память пропадает. Но вот это место, где мы с вами стоим – он всегда,  в любое время попадает именно в это место. Материя времени тут очень истончена. Пласты наслаиваются друг на друга…
- Так Сашка что, он не первый раз так затурбинил?
- 1942, 1954, 1871, - начал загибать пальцы Степан, но остановился, разведя руками. – Потому и пласты такие тонкие. Потому и приближающиеся к ним в них проваливаются. Потому ты, Артем, превратился в офицера СС, а доктор временно начал звать меня Штефаном. Очень он могучий уберменш. Мы, собственно, потому и хотим его нанять, но для этого он должен завершить свое временное предназначение.
- Спасти Надежду! – осенило Артема. – Он же из-за неё, видно, и скачет по векам, уберечь хочет!
- Он хочет. Но это  и нужно предотвратить, - сказал Степан сдержанно. - Она не должна жить.
- Вот так пердимонокль. – озадачился Варенцов. – Она же ничем не выдающаяся пассия Александра. Нет, ну я считал, что она лишь манифестация симптомов его психотического расстройства,  однако же,  и для расстройства она малопримечательный выдуманный образ.
- Все временные линии связаны между собой. Если эта его… На-дье-жда не погибнет,  как предназначено в её временной линии, - Степан замолчал.
- То что?..
- То Германии хватит времени, чтобы изобрести ядерное оружие до конца войны. И вот это все, - он обвел руками пространство, - существовать перестанет.
Артем и Варенцов ошалело переглянулись.
- Что, голубчики? Не знаете, как дальше жить с этими знаниями?
Голубчики кивнули.
– Завтра утром проснётесь уже без них, - повеселел Степан. – Пока вы стоите тут, в темпоральном турбо, вы помните. Когда выйдете за его границы, ваша память об этом, о Сашке, о На-дье-жде (что ж за имя такое, а?) начнёт блекнуть, пока не изгладится окончательно. А посему…
Степан оголил хвост и щёлкнул им, как кнутом
- Телепортирую я вас по домам в глубоком гипнотическом трансе.
- А ты... Вы? – пискнул Варенцов.
- А я - на тропу поиска уберменша, - грустно ухмыльнулся Степан. И снова щёлкнул хвостом.
Горячий ветер лениво перебирал молодые, но уже запыленные листья,  иногда взыгрывал, создавая миниатюрные песчаные смерчи на тротуарах.
- Надя! – закричал парень,  привественно размахивая букетом сирени. – Ты все-таки пришла!
конец
 

Или Жить хорошо, или Squidward.
Просто я не помню, кто из них живёт в Германии. 

В Германии Жить хорошо.

Скьювард тоже в какой-то Европе, не помню.
Значит, Жить.

а как с германией связано

6.

-  Мы наблюдаем. Не волнуйтесь. Мы вмешаемся, если что-то пойдёт не так
-  Семён Василич, сдавайте, ваша очередь.
-  Потише, Степан. Что ж холодина такая сегодня как назло? Не мог он пару дней назад начать манифестацию симптомов, когда тепло было?
Доктор Варенцов сдал колоду. Кроме наблюдения делать было решительно нечего, потому они со Степаном резались в «дурака», Степан, уважая доктора, старался не жульничать.
-  Что-то воздух совсем ледяным стал, - поежился Степан. – И вроде как снег идёт?
Варенцов поднял глаза на высокое звёздное небо. Перевёл взгляд на Степана. Снег действительно шёл. Начинаясь откуда-то с середины ели, под которой они устроили «штаб экстренной психиатрической помощи», простираясь до прогалины, на которой Артем и Сергей, пациент, кричали друг на друга почему-то с вкраплениями немецкого.
Прогалина стремительно светлела, также стремительно покрываясь густеюшим снегом. 
- Что за… - но лишь Варенцов привстал, отвратительный режущий звук ударил по ушам, порыв горячего воздуха повалил Степана ничком в снег, швырнул в них ворох мелких колючих снежинок. И свет. Нестерпимо белый до рези в глазах, он быстро превратился в безжизненный цвет кварцевой лампы, всполохивая красным, возвращаясь в белый.
- Ложииись! – и Варенцов послушно улегся рядом со Степаном на снег,  подбитый его могучей рукой. Звук, свет, порывы воздуха – все набирало интенсивность. Варенцов лихорадочно вспоминал уроки ГО и собирался заорать, как при взрыве ядерной бомбы – однако внезапно все стихло
-Эй! Караул! Доктор! Хильф… тьху, помогите! - донесся вопль Артема.
- Семен Василич,  живой? – Степан выдернул доктора из наметенного за минуту сугроба,  утвердил его на ногах и отряхнул снег с серой дубленки.
- Штефан… Вас ист… То есть, что это было?!!
- Темпоральное турбо, - невозмутимо ответил Степан, невзначай посвечивая доктору в зрачки невесть откуда взятым узким фонариком.
- Темпоральное ЧТО?
- Временной смерч. Эк как тебя зацепило. Латынь забыл. Зато немецкий в серое вещество проник. Ну, это ничего, это скоро выветрится,  как лямбда-радиация…
- Штеф… Степан! Ты кто???
- Памагите!!!
- Черт, забыли про него, - ругнулся Степан и мелким галопом устремился на помощь Артему, о котором и правда все забыли.
Артем жалко висел на хрупкой березке,  уцелевшей на краю воронки. Мокрые обрывки шинели, как щупальца кальмара, обвивали джинсы.
- Vorname? – деловито осведомился Степан, сдернув Артема с березки, одновременно посвечивая ему в зрачки
- Хэллоу,  май нейм…
- Все норм, мужик! – Степан снял с себя серый пуховик и накинул Артему на плечи.
Категорически обалдевший Варенцов не ощущал ни холода, ни саднящих мелких  порезов от снега на лице и руках,  он лишь продолжал зачарованно глядеть на Степана
- Ладно, - заключил Степан. – В двух словах. Этот ваш Сергей, который по правде-то Сашка и есть… Как бы вам ушибленным попроще… Он умеет сворачивать время.  В спирали, в воронки, в пузыри и вот в смерчи.
- Аааа… Übermensch! – понимающе закивал Варенцов.
- В общем,  да. Мы, как полиция времени,  следим за тем, чтобы такие… уберменши не искажали и не перекраивали время. Иначе это приведет к результатам разной степени катастрофичности.
- То есть, погодите. Сашка он что, он из прошлого?! – встрял Артем.
- Да. И он всеми силами пытается предотвратить событие из своего прошлого,  сворачивая время и влияя на события из настоящегоили прошлого – вашего настоящего. Но если он очень далеко проскачет во времени, то забывает, кто он.
- Ретроградная амнезия! – поднял палец Варенцов
- Молодцом,  доктор, отходишь от шока.  Значится так. Память пропадает. Но вот это место, где мы с вами стоим – он всегда,  в любое время попадает именно в это место. Материя времени тут очень истончена. Пласты наслаиваются друг на друга…
- Так Сашка что, он не первый раз так затурбинил?
- 1942, 1954, 1871, - начал загибать пальцы Степан, но остановился, разведя руками. – Потому и пласты такие тонкие. Потому и приближающиеся к ним в них проваливаются. Потому ты, Артем, превратился в офицера СС, а доктор временно начал звать меня Штефаном. Очень он могучий уберменш. Мы, собственно, потому и хотим его нанять, но для этого он должен завершить свое временное предназначение.
- Спасти Надежду! – осенило Артема. – Он же из-за неё, видно, и скачет по векам, уберечь хочет!
- Он хочет. Но это  и нужно предотвратить, - сказал Степан сдержанно. - Она не должна жить.
- Вот так пердимонокль. – озадачился Варенцов. – Она же ничем не выдающаяся пассия Александра. Нет, ну я считал, что она лишь манифестация симптомов его психотического расстройства,  однако же,  и для расстройства она малопримечательный выдуманный образ.
- Все временные линии связаны между собой. Если эта его… На-дье-жда не погибнет,  как предназначено в её временной линии, - Степан замолчал.
- То что?..
- То Германии хватит времени, чтобы изобрести ядерное оружие до конца войны. И вот это все, - он обвел руками пространство, - существовать перестанет.
Артем и Варенцов ошалело переглянулись.
- Что, голубчики? Не знаете, как дальше жить с этими знаниями?
Голубчики кивнули.
– Завтра утром проснётесь уже без них, - повеселел Степан. – Пока вы стоите тут, в темпоральном турбо, вы помните. Когда выйдете за его границы, ваша память об этом, о Сашке, о На-дье-жде (что ж за имя такое, а?) начнёт блекнуть, пока не изгладится окончательно. А посему…
Степан оголил хвост и щёлкнул им, как кнутом
- Телепортирую я вас по домам в глубоком гипнотическом трансе.
- А ты... Вы? – пискнул Варенцов.
- А я - на тропу поиска уберменша, - грустно ухмыльнулся Степан. И снова щёлкнул хвостом.
Горячий ветер лениво перебирал молодые, но уже запыленные листья,  иногда взыгрывал, создавая миниатюрные песчаные смерчи на тротуарах.
- Надя! – закричал парень,  привественно размахивая букетом сирени. – Ты все-таки пришла!
конец
 

А может здесь Жить хорошо? У кого ж еще на клавиатуре может быть "Ü"?

6.

-  Мы наблюдаем. Не волнуйтесь. Мы вмешаемся, если что-то пойдёт не так
-  Семён Василич, сдавайте, ваша очередь.
-  Потише, Степан. Что ж холодина такая сегодня как назло? Не мог он пару дней назад начать манифестацию симптомов, когда тепло было?
Доктор Варенцов сдал колоду. Кроме наблюдения делать было решительно нечего, потому они со Степаном резались в «дурака», Степан, уважая доктора, старался не жульничать.
-  Что-то воздух совсем ледяным стал, - поежился Степан. – И вроде как снег идёт?
Варенцов поднял глаза на высокое звёздное небо. Перевёл взгляд на Степана. Снег действительно шёл. Начинаясь откуда-то с середины ели, под которой они устроили «штаб экстренной психиатрической помощи», простираясь до прогалины, на которой Артем и Сергей, пациент, кричали друг на друга почему-то с вкраплениями немецкого.
Прогалина стремительно светлела, также стремительно покрываясь густеюшим снегом. 
- Что за… - но лишь Варенцов привстал, отвратительный режущий звук ударил по ушам, порыв горячего воздуха повалил Степана ничком в снег, швырнул в них ворох мелких колючих снежинок. И свет. Нестерпимо белый до рези в глазах, он быстро превратился в безжизненный цвет кварцевой лампы, всполохивая красным, возвращаясь в белый.
- Ложииись! – и Варенцов послушно улегся рядом со Степаном на снег,  подбитый его могучей рукой. Звук, свет, порывы воздуха – все набирало интенсивность. Варенцов лихорадочно вспоминал уроки ГО и собирался заорать, как при взрыве ядерной бомбы – однако внезапно все стихло
-Эй! Караул! Доктор! Хильф… тьху, помогите! - донесся вопль Артема.
- Семен Василич,  живой? – Степан выдернул доктора из наметенного за минуту сугроба,  утвердил его на ногах и отряхнул снег с серой дубленки.
- Штефан… Вас ист… То есть, что это было?!!
- Темпоральное турбо, - невозмутимо ответил Степан, невзначай посвечивая доктору в зрачки невесть откуда взятым узким фонариком.
- Темпоральное ЧТО?
- Временной смерч. Эк как тебя зацепило. Латынь забыл. Зато немецкий в серое вещество проник. Ну, это ничего, это скоро выветрится,  как лямбда-радиация…
- Штеф… Степан! Ты кто???
- Памагите!!!
- Черт, забыли про него, - ругнулся Степан и мелким галопом устремился на помощь Артему, о котором и правда все забыли.
Артем жалко висел на хрупкой березке,  уцелевшей на краю воронки. Мокрые обрывки шинели, как щупальца кальмара, обвивали джинсы.
- Vorname? – деловито осведомился Степан, сдернув Артема с березки, одновременно посвечивая ему в зрачки
- Хэллоу,  май нейм…
- Все норм, мужик! – Степан снял с себя серый пуховик и накинул Артему на плечи.
Категорически обалдевший Варенцов не ощущал ни холода, ни саднящих мелких  порезов от снега на лице и руках,  он лишь продолжал зачарованно глядеть на Степана
- Ладно, - заключил Степан. – В двух словах. Этот ваш Сергей, который по правде-то Сашка и есть… Как бы вам ушибленным попроще… Он умеет сворачивать время.  В спирали, в воронки, в пузыри и вот в смерчи.
- Аааа… Übermensch! – понимающе закивал Варенцов.
- В общем,  да. Мы, как полиция времени,  следим за тем, чтобы такие… уберменши не искажали и не перекраивали время. Иначе это приведет к результатам разной степени катастрофичности.
- То есть, погодите. Сашка он что, он из прошлого?! – встрял Артем.
- Да. И он всеми силами пытается предотвратить событие из своего прошлого,  сворачивая время и влияя на события из настоящегоили прошлого – вашего настоящего. Но если он очень далеко проскачет во времени, то забывает, кто он.
- Ретроградная амнезия! – поднял палец Варенцов
- Молодцом,  доктор, отходишь от шока.  Значится так. Память пропадает. Но вот это место, где мы с вами стоим – он всегда,  в любое время попадает именно в это место. Материя времени тут очень истончена. Пласты наслаиваются друг на друга…
- Так Сашка что, он не первый раз так затурбинил?
- 1942, 1954, 1871, - начал загибать пальцы Степан, но остановился, разведя руками. – Потому и пласты такие тонкие. Потому и приближающиеся к ним в них проваливаются. Потому ты, Артем, превратился в офицера СС, а доктор временно начал звать меня Штефаном. Очень он могучий уберменш. Мы, собственно, потому и хотим его нанять, но для этого он должен завершить свое временное предназначение.
- Спасти Надежду! – осенило Артема. – Он же из-за неё, видно, и скачет по векам, уберечь хочет!
- Он хочет. Но это  и нужно предотвратить, - сказал Степан сдержанно. - Она не должна жить.
- Вот так пердимонокль. – озадачился Варенцов. – Она же ничем не выдающаяся пассия Александра. Нет, ну я считал, что она лишь манифестация симптомов его психотического расстройства,  однако же,  и для расстройства она малопримечательный выдуманный образ.
- Все временные линии связаны между собой. Если эта его… На-дье-жда не погибнет,  как предназначено в её временной линии, - Степан замолчал.
- То что?..
- То Германии хватит времени, чтобы изобрести ядерное оружие до конца войны. И вот это все, - он обвел руками пространство, - существовать перестанет.
Артем и Варенцов ошалело переглянулись.
- Что, голубчики? Не знаете, как дальше жить с этими знаниями?
Голубчики кивнули.
– Завтра утром проснётесь уже без них, - повеселел Степан. – Пока вы стоите тут, в темпоральном турбо, вы помните. Когда выйдете за его границы, ваша память об этом, о Сашке, о На-дье-жде (что ж за имя такое, а?) начнёт блекнуть, пока не изгладится окончательно. А посему…
Степан оголил хвост и щёлкнул им, как кнутом
- Телепортирую я вас по домам в глубоком гипнотическом трансе.
- А ты... Вы? – пискнул Варенцов.
- А я - на тропу поиска уберменша, - грустно ухмыльнулся Степан. И снова щёлкнул хвостом.
Горячий ветер лениво перебирал молодые, но уже запыленные листья,  иногда взыгрывал, создавая миниатюрные песчаные смерчи на тротуарах.
- Надя! – закричал парень,  привественно размахивая букетом сирени. – Ты все-таки пришла!
конец
 

6.

-  Мы наблюдаем. Не волнуйтесь. Мы вмешаемся, если что-то пойдёт не так
-  Семён Василич, сдавайте, ваша очередь.
-  Потише, Степан. Что ж холодина такая сегодня как назло? Не мог он пару дней назад начать манифестацию симптомов, когда тепло было?
Доктор Варенцов сдал колоду. Кроме наблюдения делать было решительно нечего, потому они со Степаном резались в «дурака», Степан, уважая доктора, старался не жульничать.
-  Что-то воздух совсем ледяным стал, - поежился Степан. – И вроде как снег идёт?
Варенцов поднял глаза на высокое звёздное небо. Перевёл взгляд на Степана. Снег действительно шёл. Начинаясь откуда-то с середины ели, под которой они устроили «штаб экстренной психиатрической помощи», простираясь до прогалины, на которой Артем и Сергей, пациент, кричали друг на друга почему-то с вкраплениями немецкого.
Прогалина стремительно светлела, также стремительно покрываясь густеюшим снегом. 
- Что за… - но лишь Варенцов привстал, отвратительный режущий звук ударил по ушам, порыв горячего воздуха повалил Степана ничком в снег, швырнул в них ворох мелких колючих снежинок. И свет. Нестерпимо белый до рези в глазах, он быстро превратился в безжизненный цвет кварцевой лампы, всполохивая красным, возвращаясь в белый.
- Ложииись! – и Варенцов послушно улегся рядом со Степаном на снег,  подбитый его могучей рукой. Звук, свет, порывы воздуха – все набирало интенсивность. Варенцов лихорадочно вспоминал уроки ГО и собирался заорать, как при взрыве ядерной бомбы – однако внезапно все стихло
-Эй! Караул! Доктор! Хильф… тьху, помогите! - донесся вопль Артема.
- Семен Василич,  живой? – Степан выдернул доктора из наметенного за минуту сугроба,  утвердил его на ногах и отряхнул снег с серой дубленки.
- Штефан… Вас ист… То есть, что это было?!!
- Темпоральное турбо, - невозмутимо ответил Степан, невзначай посвечивая доктору в зрачки невесть откуда взятым узким фонариком.
- Темпоральное ЧТО?
- Временной смерч. Эк как тебя зацепило. Латынь забыл. Зато немецкий в серое вещество проник. Ну, это ничего, это скоро выветрится,  как лямбда-радиация…
- Штеф… Степан! Ты кто???
- Памагите!!!
- Черт, забыли про него, - ругнулся Степан и мелким галопом устремился на помощь Артему, о котором и правда все забыли.
Артем жалко висел на хрупкой березке,  уцелевшей на краю воронки. Мокрые обрывки шинели, как щупальца кальмара, обвивали джинсы.
- Vorname? – деловито осведомился Степан, сдернув Артема с березки, одновременно посвечивая ему в зрачки
- Хэллоу,  май нейм…
- Все норм, мужик! – Степан снял с себя серый пуховик и накинул Артему на плечи.
Категорически обалдевший Варенцов не ощущал ни холода, ни саднящих мелких  порезов от снега на лице и руках,  он лишь продолжал зачарованно глядеть на Степана
- Ладно, - заключил Степан. – В двух словах. Этот ваш Сергей, который по правде-то Сашка и есть… Как бы вам ушибленным попроще… Он умеет сворачивать время.  В спирали, в воронки, в пузыри и вот в смерчи.
- Аааа… Übermensch! – понимающе закивал Варенцов.
- В общем,  да. Мы, как полиция времени,  следим за тем, чтобы такие… уберменши не искажали и не перекраивали время. Иначе это приведет к результатам разной степени катастрофичности.
- То есть, погодите. Сашка он что, он из прошлого?! – встрял Артем.
- Да. И он всеми силами пытается предотвратить событие из своего прошлого,  сворачивая время и влияя на события из настоящегоили прошлого – вашего настоящего. Но если он очень далеко проскачет во времени, то забывает, кто он.
- Ретроградная амнезия! – поднял палец Варенцов
- Молодцом,  доктор, отходишь от шока.  Значится так. Память пропадает. Но вот это место, где мы с вами стоим – он всегда,  в любое время попадает именно в это место. Материя времени тут очень истончена. Пласты наслаиваются друг на друга…
- Так Сашка что, он не первый раз так затурбинил?
- 1942, 1954, 1871, - начал загибать пальцы Степан, но остановился, разведя руками. – Потому и пласты такие тонкие. Потому и приближающиеся к ним в них проваливаются. Потому ты, Артем, превратился в офицера СС, а доктор временно начал звать меня Штефаном. Очень он могучий уберменш. Мы, собственно, потому и хотим его нанять, но для этого он должен завершить свое временное предназначение.
- Спасти Надежду! – осенило Артема. – Он же из-за неё, видно, и скачет по векам, уберечь хочет!
- Он хочет. Но это  и нужно предотвратить, - сказал Степан сдержанно. - Она не должна жить.
- Вот так пердимонокль. – озадачился Варенцов. – Она же ничем не выдающаяся пассия Александра. Нет, ну я считал, что она лишь манифестация симптомов его психотического расстройства,  однако же,  и для расстройства она малопримечательный выдуманный образ.
- Все временные линии связаны между собой. Если эта его… На-дье-жда не погибнет,  как предназначено в её временной линии, - Степан замолчал.
- То что?..
- То Германии хватит времени, чтобы изобрести ядерное оружие до конца войны. И вот это все, - он обвел руками пространство, - существовать перестанет.
Артем и Варенцов ошалело переглянулись.
- Что, голубчики? Не знаете, как дальше жить с этими знаниями?
Голубчики кивнули.
– Завтра утром проснётесь уже без них, - повеселел Степан. – Пока вы стоите тут, в темпоральном турбо, вы помните. Когда выйдете за его границы, ваша память об этом, о Сашке, о На-дье-жде (что ж за имя такое, а?) начнёт блекнуть, пока не изгладится окончательно. А посему…
Степан оголил хвост и щёлкнул им, как кнутом
- Телепортирую я вас по домам в глубоком гипнотическом трансе.
- А ты... Вы? – пискнул Варенцов.
- А я - на тропу поиска уберменша, - грустно ухмыльнулся Степан. И снова щёлкнул хвостом.
Горячий ветер лениво перебирал молодые, но уже запыленные листья,  иногда взыгрывал, создавая миниатюрные песчаные смерчи на тротуарах.
- Надя! – закричал парень,  привественно размахивая букетом сирени. – Ты все-таки пришла!
конец
 

6.

-  Мы наблюдаем. Не волнуйтесь. Мы вмешаемся, если что-то пойдёт не так
-  Семён Василич, сдавайте, ваша очередь.
-  Потише, Степан. Что ж холодина такая сегодня как назло? Не мог он пару дней назад начать манифестацию симптомов, когда тепло было?
Доктор Варенцов сдал колоду. Кроме наблюдения делать было решительно нечего, потому они со Степаном резались в «дурака», Степан, уважая доктора, старался не жульничать.
-  Что-то воздух совсем ледяным стал, - поежился Степан. – И вроде как снег идёт?
Варенцов поднял глаза на высокое звёздное небо. Перевёл взгляд на Степана. Снег действительно шёл. Начинаясь откуда-то с середины ели, под которой они устроили «штаб экстренной психиатрической помощи», простираясь до прогалины, на которой Артем и Сергей, пациент, кричали друг на друга почему-то с вкраплениями немецкого.
Прогалина стремительно светлела, также стремительно покрываясь густеюшим снегом. 
- Что за… - но лишь Варенцов привстал, отвратительный режущий звук ударил по ушам, порыв горячего воздуха повалил Степана ничком в снег, швырнул в них ворох мелких колючих снежинок. И свет. Нестерпимо белый до рези в глазах, он быстро превратился в безжизненный цвет кварцевой лампы, всполохивая красным, возвращаясь в белый.
- Ложииись! – и Варенцов послушно улегся рядом со Степаном на снег,  подбитый его могучей рукой. Звук, свет, порывы воздуха – все набирало интенсивность. Варенцов лихорадочно вспоминал уроки ГО и собирался заорать, как при взрыве ядерной бомбы – однако внезапно все стихло
-Эй! Караул! Доктор! Хильф… тьху, помогите! - донесся вопль Артема.
- Семен Василич,  живой? – Степан выдернул доктора из наметенного за минуту сугроба,  утвердил его на ногах и отряхнул снег с серой дубленки.
- Штефан… Вас ист… То есть, что это было?!!
- Темпоральное турбо, - невозмутимо ответил Степан, невзначай посвечивая доктору в зрачки невесть откуда взятым узким фонариком.
- Темпоральное ЧТО?
- Временной смерч. Эк как тебя зацепило. Латынь забыл. Зато немецкий в серое вещество проник. Ну, это ничего, это скоро выветрится,  как лямбда-радиация…
- Штеф… Степан! Ты кто???
- Памагите!!!
- Черт, забыли про него, - ругнулся Степан и мелким галопом устремился на помощь Артему, о котором и правда все забыли.
Артем жалко висел на хрупкой березке,  уцелевшей на краю воронки. Мокрые обрывки шинели, как щупальца кальмара, обвивали джинсы.
- Vorname? – деловито осведомился Степан, сдернув Артема с березки, одновременно посвечивая ему в зрачки
- Хэллоу,  май нейм…
- Все норм, мужик! – Степан снял с себя серый пуховик и накинул Артему на плечи.
Категорически обалдевший Варенцов не ощущал ни холода, ни саднящих мелких  порезов от снега на лице и руках,  он лишь продолжал зачарованно глядеть на Степана
- Ладно, - заключил Степан. – В двух словах. Этот ваш Сергей, который по правде-то Сашка и есть… Как бы вам ушибленным попроще… Он умеет сворачивать время.  В спирали, в воронки, в пузыри и вот в смерчи.
- Аааа… Übermensch! – понимающе закивал Варенцов.
- В общем,  да. Мы, как полиция времени,  следим за тем, чтобы такие… уберменши не искажали и не перекраивали время. Иначе это приведет к результатам разной степени катастрофичности.
- То есть, погодите. Сашка он что, он из прошлого?! – встрял Артем.
- Да. И он всеми силами пытается предотвратить событие из своего прошлого,  сворачивая время и влияя на события из настоящегоили прошлого – вашего настоящего. Но если он очень далеко проскачет во времени, то забывает, кто он.
- Ретроградная амнезия! – поднял палец Варенцов
- Молодцом,  доктор, отходишь от шока.  Значится так. Память пропадает. Но вот это место, где мы с вами стоим – он всегда,  в любое время попадает именно в это место. Материя времени тут очень истончена. Пласты наслаиваются друг на друга…
- Так Сашка что, он не первый раз так затурбинил?
- 1942, 1954, 1871, - начал загибать пальцы Степан, но остановился, разведя руками. – Потому и пласты такие тонкие. Потому и приближающиеся к ним в них проваливаются. Потому ты, Артем, превратился в офицера СС, а доктор временно начал звать меня Штефаном. Очень он могучий уберменш. Мы, собственно, потому и хотим его нанять, но для этого он должен завершить свое временное предназначение.
- Спасти Надежду! – осенило Артема. – Он же из-за неё, видно, и скачет по векам, уберечь хочет!
- Он хочет. Но это  и нужно предотвратить, - сказал Степан сдержанно. - Она не должна жить.
- Вот так пердимонокль. – озадачился Варенцов. – Она же ничем не выдающаяся пассия Александра. Нет, ну я считал, что она лишь манифестация симптомов его психотического расстройства,  однако же,  и для расстройства она малопримечательный выдуманный образ.
- Все временные линии связаны между собой. Если эта его… На-дье-жда не погибнет,  как предназначено в её временной линии, - Степан замолчал.
- То что?..
- То Германии хватит времени, чтобы изобрести ядерное оружие до конца войны. И вот это все, - он обвел руками пространство, - существовать перестанет.
Артем и Варенцов ошалело переглянулись.
- Что, голубчики? Не знаете, как дальше жить с этими знаниями?
Голубчики кивнули.
– Завтра утром проснётесь уже без них, - повеселел Степан. – Пока вы стоите тут, в темпоральном турбо, вы помните. Когда выйдете за его границы, ваша память об этом, о Сашке, о На-дье-жде (что ж за имя такое, а?) начнёт блекнуть, пока не изгладится окончательно. А посему…
Степан оголил хвост и щёлкнул им, как кнутом
- Телепортирую я вас по домам в глубоком гипнотическом трансе.
- А ты... Вы? – пискнул Варенцов.
- А я - на тропу поиска уберменша, - грустно ухмыльнулся Степан. И снова щёлкнул хвостом.
Горячий ветер лениво перебирал молодые, но уже запыленные листья,  иногда взыгрывал, создавая миниатюрные песчаные смерчи на тротуарах.
- Надя! – закричал парень,  привественно размахивая букетом сирени. – Ты все-таки пришла!
конец
 

6.

-  Мы наблюдаем. Не волнуйтесь. Мы вмешаемся, если что-то пойдёт не так
-  Семён Василич, сдавайте, ваша очередь.
-  Потише, Степан. Что ж холодина такая сегодня как назло? Не мог он пару дней назад начать манифестацию симптомов, когда тепло было?
Доктор Варенцов сдал колоду. Кроме наблюдения делать было решительно нечего, потому они со Степаном резались в «дурака», Степан, уважая доктора, старался не жульничать.
-  Что-то воздух совсем ледяным стал, - поежился Степан. – И вроде как снег идёт?
Варенцов поднял глаза на высокое звёздное небо. Перевёл взгляд на Степана. Снег действительно шёл. Начинаясь откуда-то с середины ели, под которой они устроили «штаб экстренной психиатрической помощи», простираясь до прогалины, на которой Артем и Сергей, пациент, кричали друг на друга почему-то с вкраплениями немецкого.
Прогалина стремительно светлела, также стремительно покрываясь густеюшим снегом. 
- Что за… - но лишь Варенцов привстал, отвратительный режущий звук ударил по ушам, порыв горячего воздуха повалил Степана ничком в снег, швырнул в них ворох мелких колючих снежинок. И свет. Нестерпимо белый до рези в глазах, он быстро превратился в безжизненный цвет кварцевой лампы, всполохивая красным, возвращаясь в белый.
- Ложииись! – и Варенцов послушно улегся рядом со Степаном на снег,  подбитый его могучей рукой. Звук, свет, порывы воздуха – все набирало интенсивность. Варенцов лихорадочно вспоминал уроки ГО и собирался заорать, как при взрыве ядерной бомбы – однако внезапно все стихло
-Эй! Караул! Доктор! Хильф… тьху, помогите! - донесся вопль Артема.
- Семен Василич,  живой? – Степан выдернул доктора из наметенного за минуту сугроба,  утвердил его на ногах и отряхнул снег с серой дубленки.
- Штефан… Вас ист… То есть, что это было?!!
- Темпоральное турбо, - невозмутимо ответил Степан, невзначай посвечивая доктору в зрачки невесть откуда взятым узким фонариком.
- Темпоральное ЧТО?
- Временной смерч. Эк как тебя зацепило. Латынь забыл. Зато немецкий в серое вещество проник. Ну, это ничего, это скоро выветрится,  как лямбда-радиация…
- Штеф… Степан! Ты кто???
- Памагите!!!
- Черт, забыли про него, - ругнулся Степан и мелким галопом устремился на помощь Артему, о котором и правда все забыли.
Артем жалко висел на хрупкой березке,  уцелевшей на краю воронки. Мокрые обрывки шинели, как щупальца кальмара, обвивали джинсы.
- Vorname? – деловито осведомился Степан, сдернув Артема с березки, одновременно посвечивая ему в зрачки
- Хэллоу,  май нейм…
- Все норм, мужик! – Степан снял с себя серый пуховик и накинул Артему на плечи.
Категорически обалдевший Варенцов не ощущал ни холода, ни саднящих мелких  порезов от снега на лице и руках,  он лишь продолжал зачарованно глядеть на Степана
- Ладно, - заключил Степан. – В двух словах. Этот ваш Сергей, который по правде-то Сашка и есть… Как бы вам ушибленным попроще… Он умеет сворачивать время.  В спирали, в воронки, в пузыри и вот в смерчи.
- Аааа… Übermensch! – понимающе закивал Варенцов.
- В общем,  да. Мы, как полиция времени,  следим за тем, чтобы такие… уберменши не искажали и не перекраивали время. Иначе это приведет к результатам разной степени катастрофичности.
- То есть, погодите. Сашка он что, он из прошлого?! – встрял Артем.
- Да. И он всеми силами пытается предотвратить событие из своего прошлого,  сворачивая время и влияя на события из настоящегоили прошлого – вашего настоящего. Но если он очень далеко проскачет во времени, то забывает, кто он.
- Ретроградная амнезия! – поднял палец Варенцов
- Молодцом,  доктор, отходишь от шока.  Значится так. Память пропадает. Но вот это место, где мы с вами стоим – он всегда,  в любое время попадает именно в это место. Материя времени тут очень истончена. Пласты наслаиваются друг на друга…
- Так Сашка что, он не первый раз так затурбинил?
- 1942, 1954, 1871, - начал загибать пальцы Степан, но остановился, разведя руками. – Потому и пласты такие тонкие. Потому и приближающиеся к ним в них проваливаются. Потому ты, Артем, превратился в офицера СС, а доктор временно начал звать меня Штефаном. Очень он могучий уберменш. Мы, собственно, потому и хотим его нанять, но для этого он должен завершить свое временное предназначение.
- Спасти Надежду! – осенило Артема. – Он же из-за неё, видно, и скачет по векам, уберечь хочет!
- Он хочет. Но это  и нужно предотвратить, - сказал Степан сдержанно. - Она не должна жить.
- Вот так пердимонокль. – озадачился Варенцов. – Она же ничем не выдающаяся пассия Александра. Нет, ну я считал, что она лишь манифестация симптомов его психотического расстройства,  однако же,  и для расстройства она малопримечательный выдуманный образ.
- Все временные линии связаны между собой. Если эта его… На-дье-жда не погибнет,  как предназначено в её временной линии, - Степан замолчал.
- То что?..
- То Германии хватит времени, чтобы изобрести ядерное оружие до конца войны. И вот это все, - он обвел руками пространство, - существовать перестанет.
Артем и Варенцов ошалело переглянулись.
- Что, голубчики? Не знаете, как дальше жить с этими знаниями?
Голубчики кивнули.
– Завтра утром проснётесь уже без них, - повеселел Степан. – Пока вы стоите тут, в темпоральном турбо, вы помните. Когда выйдете за его границы, ваша память об этом, о Сашке, о На-дье-жде (что ж за имя такое, а?) начнёт блекнуть, пока не изгладится окончательно. А посему…
Степан оголил хвост и щёлкнул им, как кнутом
- Телепортирую я вас по домам в глубоком гипнотическом трансе.
- А ты... Вы? – пискнул Варенцов.
- А я - на тропу поиска уберменша, - грустно ухмыльнулся Степан. И снова щёлкнул хвостом.
Горячий ветер лениво перебирал молодые, но уже запыленные листья,  иногда взыгрывал, создавая миниатюрные песчаные смерчи на тротуарах.
- Надя! – закричал парень,  привественно размахивая букетом сирени. – Ты все-таки пришла!
конец
 

Собор святого Ансельмо
 
Горячий ветер лениво перебирал молодые, но уже запыленные листья, иногда взыгрывал, создавая миниатюрные песчаные смерчи на тротуарах. Редкий прохожий спешил скорее добраться до своей цели, чтобы как можно меньше времени провести под палящим солнцем. Городок как будто вымирал в эти летние дни, и казалось, сонное марево захватило в плен всех его жителей – от бойких девчушек до рассудительных старушек, от крикливых младенцев до деловых торговцев, от шумных воробьев до ленивых кошек.
 
1
Лишь одна Луселия ди Сантос спешила на встречу к своему возлюбленному. Хулио Альберто выбрал удачное место для встречи - собор Святого Ансельмо, в этот час сиесты там не было прихожан, и влюбленные могли спокойно поговорить.
- Нет, мой жестокий отец никогда не даст разрешения на наш брак, ми аманте [мой любимый], - шептала Луселия, вытирая слезы белым кружевным платочком.
- О, что делать, моя несравненная, - Хулио сделал вид, что ему пришла неожиданная мысль, - мы можем сбежать!
- Но, ми аманте, я не могу так поступить со своим отцом, нет, не могу, - Луселия в глубине души обрадовалась, так как она давно ожидала подобной идеи от возлюбленного, но Хулио был нерешителен, точно робкий юноша, хотя явно имел опыт в любовных делах.
- Да, да, я всё решил. Раз твой отец против нашей любви, мы сбегаем и венчаемся в Эль-Кердито.
Поколебавшись для вида ещё немного, Луселия согласилась и побежала готовиться к побегу. Хулио же дождался вечера и пошёл к Бенито.
- Моя пташка созрела. Ещё немного, и денежки её папаши будут мои, - весело заключил он, прихлебывая дешёвое чаколи.
- Лишь бы ничего не сорвалось, аминь, - Бенито поднял свой бокал.
- Аминь. Нужно достать вторую лошадь и завтра затемно заехать за Луселией.

Пятачок)) И не спрашивайте, как я догадалась.
А Луселия Сантос - это же Рабыня Изаура, да?

о, я чет и думаю ж знакомое сочетание

Щас я посчитаю. Мне было 16 лет, когда у нас показывали этот сериал. Значит уже около 30 лет назад.
И все равно - Пятачок, хотя она по возрасту не совпадает))