Новеллы Романтической Эпохи – 2

Клер в отчаянии обрушила на Байрона шквал писем с обвинениями. Он нарушил все данные ей обещания. Он лишил Аллегру матери. Он принудил ее обратить дочку в католичество, эту религию невежд. Кроме того, она подозревала, что Байрон не заботился о физическом развитии Аллегры. «Мне кажется, что мадам Клэр – с... проклятая», – жаловался Байрон другу. На самом деле он чувствовал себя обиженным. Он предпринял несвойственные для него (и весьма благовидные, по его мнению) шаги, связанные с заботой о незаконнорожденной дочери, а ему за это отплатили такой черной неблагодарностью!

Когда девочке было четыре года, он передал ее в монастырь капуцинов Святого Иоанна, где его слава и двойная оплата убедили монахинь проигнорировать правило, запрещавшее брать на содержание детей до семи лет. Байрон объяснял свой поступок так: поскольку английское общество никогда ее не примет, он вырастит Аллегру как добрую католичку, получившую образование в монастыре, и она либо станет монахиней, либо удачно выйдет замуж в Италии. Вполне возможно, что ему просто хотелось избавиться от ее постоянной требовательности и назойливости.

Эмилия Яковлевна Шанкс. Любимая кукла

Клер не унималась. Обострились её прежние болезни, истерики и припадки. Зная невежество и мрак монастырей, с их небрежностью отношения к детям, обезумевшая от горя мать решилась на очередную жертву, написав Байрону о том, что она согласна никогда не видеть свою милую дочь, лишь бы он забрал её из этого ужасного монастыря и отдал в хорошую семью. Байрон снова был непреклонен, развлекаясь с куртизанками и работая в свободное от оргий время, над гениальной поэмой «Дон-Жуан». Шелли посетил монастырь, где ему позволили встретиться с Аллегрой. Он нашел, что девочка подросла, стала изящнее и бледнее, возможно из-за недостаточного питания, но очень похорошела. Монахини, которых властная Аллегра первоначально приняла за служанок, хорошо к ней относились.

В одной из бесед с Байроном Шелли настойчиво просил разрешить Клер увидеться с дочерью. Когда Шелли описал Байрону всё безумие несчастной матери, её подорванное здоровье, изменившееся бледное лицо и выплаканные глаза, Байрон лишь дьявольски улыбнулся на это: Шелли еле сдержался, чтобы не ударить его. Несчастный ребёнок, щебетавший лишь на итальянском языке в своей монастырской клетке, почти не помня матери, чувствуя потребность в ласке, писал из монастыря своему отцу: «Дорогой папа. Я так хочу тебя увидеть и так много тебе сказать. Пожалуйста, приезжай к своей Аллегрине, которая тебя так любит». Но вместо Байрона девочку навещал лишь Перси Шелли, принося ей ласку, украшения и фрукты, рассказывая о матери. А в это время Байрону в его дворце нашептывали служанки, что Аллегра – дочка Шелли.

Клер, которая в конце концов разлюбила Байрона, не удовлетворилась рассказами Шелли о дочери. Она бродила неприкаянным призраком по цветущим флорентийским улицам и вынашивала планы похищения. В это дело оказалась замешана и Мэри Шелли, которую Клара просила подделать письмо-разрешение от Байрона. Правда, Шелли после некоторых колебаний отказалась. Побегу матери и дочери не суждено было случиться, ибо Аллегра заболела тифом: 20 апреля 1822 г. она скончалась. Так, из-за игры в любовь и гордыню родителей, оборвалась жизнь этой девочки, в последний год жизни говорившей лишь о рае и ангелах.

Клер отчаянно горевала, и печаль ее усугублялась сожалением о том, что она сама передала Аллегру Байрону. «Мир закрылся для меня в молчании», – напишет Клер в письме Мэри потом. Теперь Байрон стал для Клер заклятым врагом, убийцей её дочери. Он «бессмысленно, намеренно уморил мою Аллегру», писала она десятилетия спустя. И еще: «Если бы мне предложили все блага рая при условии того, что я делила бы их с ним, я бы от них отказалась». Байрон тоже страдал – по-своему. Ужасная весть о смерти Аллегры заставила его «кровь стыть в жилах от скорби», сказал он другу. И добавил: «Возможно, это было самой сильной мукой, какую мне довелось испытать». Он также чувствовал некоторое раскаяние, но сохранял при этом самообладание и, в конце концов, легко себя простил. Клер не простила себя никогда.

Уильям Пауэлл Фрайт Размышление

Во время подготовки к похоронам Байрон согласился на три жалобные просьбы Клер: быть допущенной к гробу, получить изображение Аллегры и прядь ее волос. В остальном он оставался безжалостным. Поэт попросил свою тогдашнюю любовницу Терезу Гвиччиоли организовать доставку тела его дочери в Англию. Он устроил ей роскошный эскорт из тёмных лошадей с роскошными белыми перьями, влекущих с лондонской пристани обитый бархатом гроб с мёртвым ребёнком. Байрон решил похоронить Аллегру в церкви Харроу. Священник, зная о развратной жизни отца, воспротивился: несчастный, неприкаянный при жизни ребёнок, как дух, и после смерти не обрёл покой, будучи похоронен за оградой церкви, подобно блуднице или самоубийце. После похорон поэт заявил, что с него запросили завышенную плату за бальзамирование покойной, за гроб и услуги похоронного бюро, и отказался платить по счетам.

Лишь в 1950 г. на этом безымянном месте была установлена памятная доска

Какая ужасно-омерзительная история.

Похоже что всё что связано с Байроном такое.

---

От других любовниц Байрона Клер Клермонт отличает то обстоятельство, что поэт никогда ее не любил. Она никогда не понимала по сути консервативные и элитарные социальные представления Байрона. Кроме того, она так и не смогла осознать, что ее постоянные притязания на его время (а также внимание и любовь), наряду с робкими попытками его изменить – убедить его правильно питаться и пить в меру, – а также колкие, саркастические замечания по поводу его друзей, – все это раздражало Байрона до такой степени, что порой он приходил в бешенство. Придирчивый, требовательный тон ее писем может вызвать неприятие даже у самого доброжелательного читателя. Не удивительно поэтому, что многие из них смяты, как будто Байрон пытался задушить эти послания за неимением самой Клер.

Слишком поздно – уже потеряв ребенка – ей удалось распознать истинную сущность Байрона. Но Клер так никогда и не уяснила себе, что они с ним воплощали разные миры, которые лишь волею судьбы пересеклись: Байрона породил привилегированный и надменный мир, Клер – хрупкий и опасный. Клер (а позже Аллегра) стала заложницей жестких законов, лишавших незаконнорожденных детей большей части прав и усиливавших их осуждение обществом, – тех самых законов, которые Байрон использовал, чтобы лишить любовницу дочери. Позже, несмотря на просьбы нескольких друзей, действующих из лучших побуждений, и обещание, данное Мэри Шелли, Байрон отказал Клер в финансовой помощи.

...8 июля 1822 г., Перси Шелли, видевший призрак Аллегры, встающий из моря и ночи, словно бы звавший кого-то, как в старину звали и пели сирены, утонул в грозовую бурю близ Ливорно. Он плыл к своей милой Мэри, ожидающей пятого ребёнка, которому не суждено было родиться. Для Клер это был последний удар, почти добивший её. Словно бы дочка, неприкаянным призраком в тоске по ласке и матери, искала её, но забыла её, и потому пришла к тому, кто чаще всех дарил ей тепло и ласку….

Уильям Пауэлл Фрайт

Вскоре после того, как Клара рассталась с Байроном, она встретила Эдварда Джона Трелони. Последний слал ей любовные письма, умоляя Клару выйти за него замуж. Но она осталась равнодушна к этим мольбам. Тем не менее, Клара поддерживала связь с Трелони до конца жизни. Клермонт писала Мэри Шелли: "он [Трелони] любит мутную и беспокойную жизнь; я-тихую; он полон прекрасных чувств и не имеет принципов».

Эдвард Джон Трелони, английский мемуарист