Новеллы Романтической Эпохи – 2

Но всё это будет чуть позже, в 1816 г., а пока наши молодые мечтатели, забавно осуществив в жизнь один из эпизодов романа Годвина, с бегством влюблённых на яхте, путешествовали по Швейцарии и Франции, чувствуя себя героями романтических книг. При этом они много читали и обсуждали новинки литературы.

«Карета». Войтехович Вадим

Во время путешествия Клара читала Руссо, Шекспира и произведения матери Мэри. «Что должна делать бедная Корделия? Любить и молчать!», — писала Клэрмонт в своем дневнике, читая «Короля Лира». — «О, настоящая любовь никогда не предстанет перед глазами отрыто! Она должна скрывать какую-то тайну».

Многие недобросовестные биографы и экранизации и по сей день изображают этот побег в несколько порочных тонах: в карету садится молодой безбожник-поэт с юными сёстрами. Целует в губы одну, затем другую: кажется, что кони несут влюблённых в синие луга неба… Способствовал этим слухам «друг» Шелли – Томас Хогг (ухлёстывающий за Мэри, которому она отказала), с лёгкой руки которого и пошла легенда о Шелли и его двух «жёнах-сестричках». Далее этот змеиный клубок слухов ещё больше запутывался, пульсируя тёмными мыслями об инцесте и адском разврате.

Кадр фильма «Мери Шелли», в российском прокате «Красавица для чудовища»

На самом деле, этот «любовный треугольник», по мнению биографов Клермонт, Гиттингса и Мэнтона, только внешне походил на персонажей известного фильма «Мечтатели». Клер искренне и чисто любила свою сестрёнку Мэри, а Шелли платонически страстно любил Клер. Просто инфернальный и страстный образ Клер, разделяющей с Шелли его фантазии, атеизм и страсть к музыке и красоте, был для поэта живым зеркалом его снов, вдохновений. Клер для Шелли была странным, дивным проводником в лёгкие миры его неземных видений, и именно ей, как равно и Мэри, мы обязаны многим его гениальным и странным стихам.

«Красавица для чудовища»

Любопытно, но паранормальные явления, полтергейст, случавшийся с Клер в доме Годвина, возобновился опять, душа Клер обострилась – если так можно сказать – после бесед с мистической душой Перси Шелли: в сумраке комнаты проплывали подушки и книги, словно птицы в тёмной высоте меж облаков. Ночью слышался душераздирающий крик, и Клер выбегала из своей комнаты с безумными глазами: Шелли поднимался с постели и шёл её успокаивать. Мэри лежала и думала о сумасшествии Клер, ревнуя. Эмоции Клермонт так впечатляли её, что один из «ужасов», истерический приступ, она подробно описала в своём дневнике.

«Красавица для чудовища»

Шелли называл Клер «мой милый друг» и «моя дорогая девочка», беседуя с ней по ночам о звёздных мирах, призраках, поэзии, Шекспире, обсуждая идеальное устройство общества, в котором главную роль играли бы женщины. Ну какая девушка после этих романтических бесед на крыше под улыбками звёзд, останется просто другом? Вскоре они вернулись в Англию….

Клэрмонт, окружённая вниманием поэтов и писателей, с которыми встречался Перси, также пыталась писать. Летом 1814 года она начала работать над рассказом под названием «Идиот». В 1817—1818 годах она написала книгу, которую Перси Биш Шелли безуспешно пытался опубликовать. Хотя Кларе не хватало литературного таланта, ей всегда хотелось быть в центре внимания. Именно в этот период она сменила свое имя с «Джейн» на «Клару».

Клер  оценила свои способности – замечательный певческий голос и литературное дарование – и решила, что с их помощью может сделать сценическую карьеру. Кроме того, у нее вызывал глубочайшее восхищение поэтический гений Байрона, и, по ее собственному признанию, она полюбила его за годы до того, как обратилась к нему за поддержкой. В то время Байрон был режиссером в театре Друри Лейн.

Уильям Пауэл Фрайт 

Решительная, смелая, властная в своём чувстве, она написала ему, начав в тональности Татьяны Ларины: «Я к вам пишу, будучи совершенно не знакома с вами. Не сочтите меня навязчивой, но отныне только от Вас зависит моя судьба. Я вверяю вам своё счастье и своё горячее, влюблённое сердце. Если девушка с безупречной репутацией отдаётся Вам без всяких условий, если она признаётся с бьющимся сердцем, что любит Вас, если она обещает хранить полную тайну, если на Ваше снисхождение к ней она готова отвечать безграничной привязанностью и преданностью, неужели Вы обманете её ожидания? Или будете молчаливы, как могила? Я жду от вас немедленного ответа». К письму Клер приложила один из своих литературных опусов.

Т.Филлипс. Портрет Дж.Г.Байрона. 1835

Позже Клермонт сопровождала свои письма визитами, иногда приводя с собой Мэри, которую, по ее мнению, Байрон тоже мог бы найти привлекательной. «Вы знаете, что я не могу говорить с вами, когда вижу вас? Мне так неловко и хочется только взять маленькую табуретку и сесть у ваших ног", - писал она ему. Далее Клер описывает тщательно продуманный план любовного свидания за ночным Лондоном в деревенской гостинице. Даже по вольным временам 21 века, это кажется смелым поступком. «Прошу только, чтобы вы позволили мне провести с Вами хоть несколько часов... где? Я не останусь ни одного мгновения после того, как вы скажете мне, чтобы я удалилась». Байрон согласился на этот призыв влюблённой женщины, согласной уничтожиться перед ним, чтобы иметь шанс просто обнять того, кого любит.

Уильям Пауэлл Фрайт Страсть

Позже, в письме к сестре Августе, Байрон писал: «Какой мужчина, какой философ устоит перед страстным напором девушки, проделавшей сотни миль лишь за тем, чтобы отдаться тебе?». Раньше Байрон такого себе не позволял. В кругу его увлечений были лишь аристократки, а не безумные, хоть и очаровательные, но простые девушки. Но Клер искренне любила его, и изменила даже своё имя ради Байрона, чтобы не напоминать ему одну очаровательную безумицу высшего света: леди Каролину Лем. По иронии судьбы, Байрон в дальнейшем называл этих двух сумасбродных женщин «маленькие дьяволы».

В этом смысле любопытно отметить, что до встречи с Клер Байрон гордился тем, сколько женщин у него было, и что в интимных отношениях всегда руководил он. Здесь же эта странная феминистка, к тому же девственница, фактически взяла инициативу в свои руки, толкнула барона на письменный стол, и по ходу любовного действа, рассказывала ему о Шелли, о его атеистических и свободных взглядах на любовь. Обычно о философии любят поговорить после секса, а тут... во время, да ещё нежно сделав соучастником любовного акта Перси.