Пусть будет много букв! Мне нравятся многие стихи, современных и не очень современных авторов...Некоторые я знаю наизусть. Давайте поделимся своим любимым, и пусть будет много букв!
Юлия Олефир
А меня на перроне не будет никто встречать,
Проводник улыбнется сочувственно и безлико.
Я нашла в себе силы решительно промолчать,
В тот момент, когда сердце мое заходилось от крика!
Новый город и новый этап в судьбе,
Чистый лист и пока ни идей ни планов.
Я найду в себе силы навеки забыть о тебе
Я себе обещаю, что снова счастливою стану!
Я уеду на юг, отогрею свою мечту,
Мне плацкартный билет и желательно полку снизу.
Я верну себе веру, и снова любовь обрету!
С ароматом прибоя и вкусом морского бриза!
Пусть меня на перроне не будет никто встречать,
(Не меня ищут люди в глазницах вагонных окон)
Мое сердце кричит, но сама я умею молчать
Я люблю эту жизнь даже будучи одинокой!
Но ты хлопот вечерних не успела
Закончить в срок, и был не прибран дом.
Лишь в спешке чмокнула и даже не присела
На краешек кровати. Он сопел,
Уткнувшись носом в плюшевого мишку.
Так много было всяких
И некогда укладывать мальчишку...
Уже большой - чего там, не малыш -
Тебе самой в том возрасте не пели.
Просил - но ты сказала, что спешишь,
И нечего капризнича
Ты не успела... Много разных "не"
За это накопилось семилетье.
Сын сладко
В зеленой лампы приглушенном свете...
Он вырастет, ведь так бегут года,
Свою пижамку жёлтенькую сносит.
Он вырастет, и, взрослый, никогда
Спеть колыбельно
В Гамале все погибли, кроме двух сестёр Филиппа.
Во время тройной зачистки их не смогли найти.
Гамала относилась к городам крепостного типа,
куда очень трудно ворваться и откуда нельзя уйти.
С трёх сторон высокие стены, а с четвёрто
висящий над чёрной прорвой, куда страшно даже смотреть.
Около пяти тысяч жителей, когда ещё были живы,
бросились в эту пропасть, предпочитая лёгкую смерть.
С ними были деньги и вещи – довольно странный обычай!
Спуст
Но кое-кто из солдатиков всё же вернулся с добычей.
(И некоторые предметы сохранились до наших дней.)
Хронист, описавший всё это, был горек, сух и спокоен.
Он пришёл туда с победителя
До того, как попасть в плен, он был храбрый и стойкий воин
и командовал обороной в небольшом городке.
Потом их загнали в пещеры и обложили туго,
и когда между смертью и рабством им пришлось выбирать,
они после долгих
Он остался последним. И он не стал умирать.
Он писал прекрасные книги. Он улыбался славе.
Его любили красавицы. У него удалась судьба.
Он и сегодня известен нам как Иосиф Флавий.
Флавий
Мы обязаны памятью предателям и мародёрам.
Мы обязаны сладостью горьким всходам земли.
Мы обязаны жизнью двум девочкам, тем, которым
удалось спрятаться так, что их не нашли.
Инверсия
Если бы я выбирала миры, в которых мне жить,
Я бы выбрала наш, но с обратною точкой сборки.
Так, чтобы снизу катиться до верха горки.
Так, чтобы крыша – первые этажи.
Чтобы
Чтобы ползком до кухни. И там, радея,
Трястись и мечтать: вот вырасту, помолодею,
Стану беден нутром и ужасно красив наружно.
Чтоб думать:
Расправится кожа, задышит лицо румянцем,
Запишусь в атлеты, художники, гегельянцы.
И перед детством уеду служить в ашрамы.
Чтобы встрети
Чтоб сразу предал, подставил чтоб неблаговидно.
А ты на это: хочешь ватрушку с повидлом?
Хочешь, всю жизнь проживу, на тебе средоточась
Чтобы сразу друзья не снимали трубки, давясь этилом.
Чтоб пропадали и скалились, как шизофреник.
И только потом чтоб просили: займи мне денег.
И чтоб добавляли: нам так с тобой подфартило!
Чтоб
Встречал мудрецов и слушал их, не переча.
Чтобы последняя встреча – первейшая встреча.
И чтобы она осталась, а я умерла.
Чтоб мама потом поменялась
Чтоб близкие гладили мамино пузо, смеялись громко.
Говорили бы: вот молодец, увела ребёнка!
Ей будет намного проще в твоей утробе.
ПЕСНЬ О СОБАКЕ (Есенин)
Утром в ржаном закуте,
Где златятся рогожи в ряд,
Семерых ощенила с**а,
Рыжих семерых щенят.
До вечера она их ласкала,
Пр
И струился снежок подталый
Под теплым ее животом.
А вечером, когда куры
Обсиживают шесток,
Вышел хозяин
Семерых всех поклал в мешок.
По сугробам она бежала,
Поспевая за ним бежать...
И так долго, долго дрожала
Воды
А когда чуть плелась обратно,
Слизывая пот с боков,
Показался ей месяц над хатой
Одним из ее щенков.
В синюю высь звонко
Гл
А месяц скользил тонкий
И скрылся за холм в полях.
И глухо, как от подачки,
Когда бросят ей камень в смех,
Покатилис
Золотыми звездами в снег.
Когда читаю -плачу. Хотя с детства его наизусть знаю.
Свет отражает мир в глазах,
Свет оживает в образах,
Свет в наших мыслях и словах,
Тех, что идут от сердца
И чтоб не потерять его,
Нам надо только и всего -
Жить на Земле чтоб каждый мог,
Тем светом отогреться.
С близким быть щедрей, не терять друзей,
Укрывать в ночи детей теплым одеялом.
Доро
И жалеть лишь об одном - Господи, как мало!
Дай, дай вам Бог, друзья мои,
Чтоб долги были ваши дни,
Чтоб светом полнились они,
И радостью звенящей.
И чтобы на Большом Пути
Нам всем хватало мудрости,
Н
Жить чем-то настоящим.
С близким быть щедрей, не терять друзей,
Укрывать в ночи детей теплым одеялом.
Дорожит
И жалеть лишь об одном - Господи, как мало!
И пусть порою все не так,
И к сердцу подступает мрак,
Свет одолеет боль и страх -
С ним так легко и просто!
С близким быть щедрей, не терять друзей,
Укрыват
Дорожить добром, ждать гостей в свой дом,
И жалеть лишь об одном - Господи, как мало!
К ***
Я не унижусь пред тобою;
Ни твой привет, ни твой укор
Не властны над моей душою.
Знай: мы чужие с этих пор.
Ты позабыла: я свободы
Для зблужденья не отдам;
И так пожертв
Твоей улыбке и глазам,
И так я слишком долго видел
В тебе надежду юных дней
И целый мир возненавидел,
Чтобы тебя любить сильней.
Как знать, быть может, те мгновенья,
Что протекли у ног твоих,
Я отнима
А чем ты заменила их?
Быть может, мыслею небесной
И силой духа убежден,
Я дал бы миру дар чудесный,
А мне за то бессмертье он?
Зачем так нежно обещала
Ты заменить его венец,
Зачем ты не была сначала,
Какою стала наконец!
Я горд!- прости! люби другого,
Мечтай любовь найти в другом;
Ч
Я не соделаюсь рабом.
К чужим горам, под небо юга
Я удалюся, может быть;
Но слишком знаем мы друг друга,
Чтобы друг друга позабыть.
Отны
И в страсти стану клясться всем;
Со всеми буду я смеяться,
А плакать не хочу ни с кем;
Начну обманывать
Чтоб не любить, как я любил,-
Иль женщин уважать возможно,
Когда мне ангел изменил?
Я был готов на смерть и муку
И цел
Чтобы твою младую руку -
Безумец!- лишний раз пожать!
Не знав коварную измену,
Тебе я душу отдавал;
Такой души ты знала ль цену?
Ты знала - я тебя не знал!
Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз — вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс — то есть почти что старый. Шорты с футболкой — простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара — листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька — он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.
Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче — ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.
Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге — и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...
Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя — с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. «Двадцать один», — бормочу сквозь сон. «Сорок», — смеется время. Сорок — и первая седина, сорок один — в больницу. Двадцать один — я живу одна, двадцать: глаза-бойниц
Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.
О, мой застенчивый герой
ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль,
не опираясь на партнера!
К про
я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней
ты спасся, незаметный глазу.
Но в этом сраме и бреду
я шла пред публикой жестокой -
все на беду, все на виду,
все в этой роли одинокой
О, как ты гоготал, партер!
Ты не прощал мне очевидность
бесстыжую моих потерь,
моей улыбки безобидность.
И
напиться из моей печали.
Одна, одна - среди стыда
стою с упавшими плечами.
Но опрометчивой толпе
герой действител
Герой, как боязно тебе!
Не бойся, я тебя не выдам.
Вся наша роль - моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль - моя лишь боль.
Но сколь
Про желтые листья, про дождь и прохладу,
Про то, что спускаются сумерки в восемь,
Что пасмурным дням люди в целом не рады...
А завтра напишут, что кончилось лето,
Что быстро
Напишут про курточки, шапки, береты,
Про то, что безумно скучают по солнцу...
А завтра все сменят заглавное фото,
Друг другу отправят открытки на стену,
И сухо
И дождь со слезами сравнят непременно!
А завтра все дружно напишут
Про чай с бергамотом и шарф из мохера,
Про то, как там ветер куда-то уносит
Вчерашние чувства и листья, к примеру...
А я промолчу! Этот год - исключенье!
Отдам эту тему влюбленным поэтам.
Ведь ты не любовь, ты мое увлеченье...
Хорошее все-таки выдалось лето!
© Юлия Олефир
В слишком людном и дымном месте,
С головой накрываюсь пледом,
Что когда-то купили вместе…
Покупаешь коктейль брюнетке,
Что слег
Я же пью перед сном таблетки,
И шепчу : «Помоги мне, Боже..»
Ты в такси забываешь вещи,
Я на ключ закрываю двери,
А концы надо рвать резче,
Так ведь проще в какой-то мере.
Плюс один «без тебя» вечер,
Минус день из моих нервов!
Если снова тебя встречу,
Я прошу, отвернись первым!
Юлия Олефир
было у моря, где ажурная пена,
Где не
стучит колесом городской экипаж...
Королева
игра
И, внимая
Шопену, полюбил ее паж.
Было все
очень просто, было все очень мило:
Королева
просила
И дала
половину, и пажа истомила,
И пажа
полюбила, вся в мотивах сонат.
А
потом отдавалас
До
восхода рабыней проспала госпожа...
Это
было у моря, где волна бирюзова,
Где
ажурн
Рыжих листьев букет...Это глупый сентябрьский тренд,
И у грецких орехов такие красивые ядра...
Чтобы снять в нашем фильме банально-простой хеппи энд,
Режиссеру, увы, не хватило последнего кадра.
Осень в городе вечно на всех навевает
Окна теплых кафе зазывают к себе на какао,
Дав мне главную роль, режиссер, безусловно, рискнул,
Только ты не подвел, ты мне выкрикнул громкое "Браво".
Же
Этот город, как шут, во все краски опять нарядился,
Легкий грим на лице...Освещенье, хлопушка, "мотор"!
Только ты не играл, ты в меня безнаде
Мелкий дождь...И сентябрь, как опытный жрец,
Окропил этот город рябиновой красною кровью...
Чтобы снять в этом фильме безумно красивый конец,
Не хватило таланта, пришлось отыграться любовью...
Ю
Вернись в Канзас
фургончик трясёт на неровной дороге, дороге из жёлтых камней
у девочки Элли поехала крыша. и Элли поехала с ней
на поиски стран, где нет боли и страха -лишь только алмазная пыль
где все тебе рады, где счастье -награда, и сказка важнее, чем быль
семнадцать. твой голос свободен, как ветер. но разве захочется петь
что папа стал мёртвым задолго до смерти, а мать - продолжает толстеть
что слабо
что небо, старея, дождями ржавеет. а сердце ржавеет от слёз
проглочено семя работника с фермы. живёшь по советам подруг
но милая Элли, чужие постели не помнят о нежности рук
как клетки не помнят о пении птичьем, а стены - расколотых лбов...
будь проклят великий-ужасный
ты думала петлю, ты думала бритву, ты думала пулю в висок
но Бог прописал тебе пост и молитву, а чёрт - предложил колесо
а в жёлтой стране все свалились с желтухой, а в синей всегда кто-то пьян
и может быть мир - просто стрёмная шутка двенадцати злых обезьян?..
ну что тебе, девочка.
вот грядки с картошкой, вот пёсик Тотошка. будь умницей. выбери жизнь.
твой голос утихнет, а волосы эти пора обесцветить - под нас
прошу тебя, Элли, забудь эти сказки.
будь взрослой. вернись в Канзас.
Михаил Лермонтов
ВАЛЕРИК
(отрывок)
Я к вам пишу случайно; право
Не знаю как и для чего.
Я потерял уж это право.
И что скажу вам?— ничего!
Что помню
Вы это знаете давно;
И вам, конечно, все равно.
И знать вам также нету нужды,
Где я? что я? в какой глуши?
Душою мы друг другу чужды,
Да вря
Страницы прошлого читая,
Их по порядку разбирая
Теперь остынувшим умом,
Разуверяюсь я во всем.
Смешно же сердцем лицемерить
П
Добро б еще морочить свет!
Да и при том что пользы верить
Тому, чего уж больше нет?..
Безумно ждать любви заочной?
В наш век все чувства лишь на срок;
Но я вас помню — да и точно,
Я вас никак забыть не мог!
Во-первых потому, что много,
И долго, долго вас любил,
Потом страданьем и тревогой
За дни блаженства заплатил;
Потом в раскаян
Влачил я цепь тяжелых лет;
И размышлением холодным
Убил последний жизни цвет.
С людьми сближаясь осторожно,
Заб
Любовь, поэзию,— но вас
Забыть мне было невозможно.
Вернись в Канзас
фургончик трясёт на неровной дороге, дороге из жёлтых камней
у девочки Элли поехала крыша. и Элли поехала с ней
на поиски стран, где нет боли и страха -лишь только алмазная пыль
где все тебе рады, где счастье -награда, и сказка важнее, чем быль
семнадцать. твой голос свободен, как ветер. но разве захочется петь
что папа стал мёртвым задолго до смерти, а мать - продолжает толстеть
что слабо
что небо, старея, дождями ржавеет. а сердце ржавеет от слёз
проглочено семя работника с фермы. живёшь по советам подруг
но милая Элли, чужие постели не помнят о нежности рук
как клетки не помнят о пении птичьем, а стены - расколотых лбов...
будь проклят великий-ужасный
ты думала петлю, ты думала бритву, ты думала пулю в висок
но Бог прописал тебе пост и молитву, а чёрт - предложил колесо
а в жёлтой стране все свалились с желтухой, а в синей всегда кто-то пьян
и может быть мир - просто стрёмная шутка двенадцати злых обезьян?..
ну что тебе, девочка.
вот грядки с картошкой, вот пёсик Тотошка. будь умницей. выбери жизнь.
твой голос утихнет, а волосы эти пора обесцветить - под нас
прошу тебя, Элли, забудь эти сказки.
будь взрослой. вернись в Канзас.
Поль Марсель
Он — капитан, и родина его — Марсель.
Он обожает ссоры, шум и драки,
Он курит трубку, пьет крепчайший эль
И любит девушку из Нагасаки.
У ней следы проказы
А губы, губы алые, как маки,
И вечерами джигу в кабаках
Танцует девушка из Нагасаки.
У ней такая маленькая грудь,
На ней татуиро
Уходит капитан в далекий путь,
Оставив девушку из Нагасаки.
И в те часы, когда ревет гроза,
Иль в тихие часы на полубаке
Он вспо
И бредит девушкой из Нагасаки.
Коралл, рубины алые, как кровь,
И шелковую кофту цвета хаки,
И дикую, и нежную любовь
Везет он девушке из Нагасаки.
Приехал он, спешит к ней, чуть дыша,
Но узнает, что господин во фраке,
Однажды вечером, наевшись гашиша,
Зарезал девушку из Нагасаки.
У ней такая маленькая грудь,
И губы, губы алые, как маки...
Уходит капитан в далекий путь,
Не видев девушки из Нагасаки.