Любимое...

Ты видишь,невозможно возвращение
Туда, где навсегда тебя оставили.
Чем безмятежней звёздное свечение
Тем неизбежней близость угасания.
И, сердце обманув в груди израненной,
Я синих птиц твоих на волю выпустил.
Там слишком многое казалось правильным,
Что оказалось странным и неискренним.
Ты знаешь, и перронам плакать хочется,
Им, как и людям, не хватает нежности,
А поезд ночью - символ одиночества:
Ведь ехать не с кем, некуда и незачем.
Но я прошу тебя,забудь и выпусти
Синиц моих из глаз своих печальных,
А слёзы на дожде не скоро высохнут,
Хотя, пожалуй,это странно и неправильно.(М.Антич)

Всю жизнь торопиться, томиться, и вот
добраться до края земли,
где медленный снег о разлуке поет
и музыка меркнет вдали.

Не плакать. Бесшумно стоять у окна,
глазеть на прохожих людей
и что-то мурлыкать похожее на
«Ямщик, не гони лошадей».

Цыганские жалобы, тютчевский пыл,
алябьевское рококо!
Ты любишь романсы? Я тоже любил.
Светло это было, легко.

Ну что же, гитара, безумная, грянь,
попробуем разворошить
нелепое прошлое, коли и впрямь
нам некуда больше спешить.

А ясная ночь глубока и нежна,
могильная вянет трава,
и можно часами шептать у окна
нехитрые эти слова...(Б.Кенжеев)

Помню, как она глядела...

Помню губы, руки, грудь...

Сердце помнит — помнит тело —

Не забыть. И не вернуть.



Но она была, была!

Да, была! Всё это было:

Мимоходом обняла —

И всю жизнь переменила(И.В.Гете)

Я спал. И сны мои летели

Неслышно в тишине ночной.

А может, и на самом деле

Сегодня ты была со мной.



Я целовал живые руки,

Заглядывал в глаза твои.

В них отразились все разлуки,

Дороги, тяготы, бои.



И вот проснулся... Надо мною

Стоит всё та же тишина.

В безлюдной роще дремлет хвоя.

Сияют клёны у окна.



И я, неверующий, верю —

Со мной была твоя душа.

Как след находки и потери,

В тетради — след карандаша.(И.В.Гете)

На том берегу наше солнце зайдет,
Устав по лазури чертить огневую дугу.
И крыльев бесследных смирится полет
На том берегу.

На том берегу отдыхают равно
Цветок нерасцветший и тот, что завял на лугу.
Всему, что вне жизни, бессмертье дано
На том берегу.

На том берегу только духи живут,
А тело от зависти плачет, подобно врагу,
Почуяв, что дух обретает приют
На том берегу.

На том берегу кто мечтою живет,
С улыбкой покинет всё то, что я здесь берегу.
Что смертью зовем, он рожденьем зовет
На том берегу.

На том берегу отдохну я вполне,
Но здесь я томлюсь и страданий унять не могу,
И внемлю, смущенный, большой тишине
  На том берегу(Н.Минский)

ЗИМНИЙ ДЕНЬ




Там, срываясь с высоты,
На пальто твоё, на шляпу,
Рой снежинок тихо падал.
За трамваи и мосты
Улица летела вниз:
Там вот вывеской, там бровью,(
Там – углом лица, звонком,
Там коварством, там любовью…
От сухого порошка
Поперхнувшись в белом воздухе,
Ты сказала: «Слишком поздно
Жить вдвоём – уже тоска»
От снежинок, от чулок,
Оттого, что нет возврата,
Оттого, что снег иль вата –
Всё весёлый порошок.
Стало тише, вдаль, вдаль
Отлетая и качаясь,
Столбиками мёл снежок,
До тебя не долетая.(И.Юрков)

В стекле трамвайном, голубом
На миг мелькают, полны мрака,
Пустые улицы, твой дом,
Твои глаза заплаканные.
Мы устаём, мой друг, пора
Нам отдохнуть и отдышаться,
Пока – безумствуя вчера –
Сегодня можем мы смеяться.
И дико станет нам вдвоём,
И, содрогаясь от желаний,
Вернёмся мы в твой чинный дом,
В твои горшки, в твои герани.
Но проклят этот мир для нас,
Хозяйка – толстая утроба –
Нам шьёт пелёнки в добрый час,
До отвращения, до гроба.(И.Юрков)

Я в раю, где уют и улыбки,
и поклоны, и снова уют,
где не бьют за былые ошибки --
за мытарства хвалу воздают.

Как легко мне прощенье досталось!
Так, без пропуска, так, налегке...
То ли стража у врат зазевалась,
то ли шторм был на Стиксе-реке,
то ли стар тот Харон в своей лодке,
то ли пьян, как трактирный лакей...

"Это кто ж там, пугливый и кроткий?
Не тушуйся, все будет о'кей.
Не преминем до места доставить,
в этом я побожиться могу...

Но придется гитару оставить
в прежней жизни, на том берегу.
И претензии к прошлому миру,
и дорогу обратно домой..."
И сулил мне то арфу, то лиру, то свирель с золотою каймой.

Но заласканный сладостным бредом,
дней былых позабыть не могу:
то ли продал кого, то ли предал,
то ли выдал на том берегу.(Б.Окуджава)

Есть память глаз. Она воссоздает
Незримый мир в окраске и деталях —
И вереницы зорь в оранжевых вуалях,
И васильково-синий небосвод.

Всё, всё воображению подвластно,
Ему я верю больше, чем глазам,
И мир воображаемый, прекрасный
Ни мраку, ни унынью не предам.(Н.Крандиевская)

Снег идет

Снег идет, снег идет.
К белым звездочкам в буране
Тянутся цветы герани
За оконный переплет.

Снег идет, и всё в смятеньи,
Всё пускается в полет,-
Черной лестницы ступени,
Перекрестка поворот.

Снег идет, снег идет,
Словно падают не хлопья,
А в заплатанном салопе
Сходит наземь небосвод.

Словно с видом чудака,
С верхней лестничной площадки,
Крадучись, играя в прятки,
Сходит небо с чердака.

Потому что жизнь не ждет.
Не оглянешься - и святки.
Только промежуток краткий,
Смотришь, там и новый год.

Снег идет, густой-густой.
В ногу с ним, стопами теми,
В том же темпе, с ленью той
Или с той же быстротой,
Может быть, проходит время?

Может быть, за годом год
Следуют, как снег идет,
Или как слова в поэме?

Снег идет, снег идет,
Снег идет, и всё в смятеньи:
Убеленный пешеход,
Удивленные растенья,
 Перекрестка поворот.(Б.Пастернак)

Наши годы – тяжкий груз,
Как торосы грубой прозы,
Два аккорда – нежный блюз –
Шип и запах алой розы.
Звуки музыки – бальзам,
Всколыхнут воспоминанья,
И исплаканным глазам
Возвратят свечей сиянье.

Два аккорда – вешний цвет,
Шторма гневное дыханье,
Из далеких юных лет
Долгожданное посланье,
В нем высокая тоска
С бурей гибельной смешалась,
Но наивна и легка,
В музыке навек осталась

Нет доверия словам,
Ложь крадется между строчек,
Вслед за дружбой, попятам,
Шаг предательства грохочет,
И с любовью пополам
Уживается измена…
Только музыка – как храм,
Неподвластна переменам!(Томас Мур)

И снова с облегченьем и с надеждой
перевернем последний лист февральский,
последний зимний
календарный лист.

...Рассветный воздух зябок был и мглист.
Еще горел фонарь через дорогу.
Светились близлежащие дома.
И я,вздохнув-
ну вот и слава богу,
еще одна закончилась зима!-
перевернул февральский лист последний.

И сразу марта первое число
передо мной взошло
и проросло,
как стебель
и как первая травинка
(как знак неотвратимых перемен,
как якобинства тайный иероглиф),

и тотчас же фонарь потух,
и в воздухе раздался вольный дух,
крамольный дух лесов и дух полей,
дух пахоты
и дух цареубийства.(Ю.Левитанский) 

Ты почувствуешь? Ты услышишь?..
Пахнет ветром трава на склоне...
Лучик солнца - котенок рыжий -
Задремал на моей ладони...

Ветер августа, нежный, горький...
Гладит волосы, руки, плечи...
Этот миг удержать бы только,
Остальное... пускай не вечно...

Я закрою глаза... я помню -
Не бывает чудес на свете...
В небе августа сердце тонет,
Превращаясь то в свет, то в ветер...

...и на холоде замерзая
где-то там в ноябре проклятом
Будет помнить душа живая,
как умела летать когда-то...(Д.Яшенко)

Я у книжки не помню названия.
Книжка – вихрь из атак и погонь,
Я читал, как сбруей позванивал
Потерявший всадника конь.
Конь ушел. А мальчишку взяли.
Был коротким у белых допрос.
Руки тонким ремнем связали,
Повели на крутой откос.
И поставили там над кручей…
Серебристы, но не легки
Выползали из ножен тягуче
Их отточенные клинки.
Становился я злым и упорным.
Злой прищур не сходил с лица.
Я отбрасывал книжку в сторону.
Я хотел другого конца.
Как травинка в заснеженном садике,
Как росточек сквозь синие льды,
Пробивалась надежда на всадников,
На спасителей от беды.
Мы тогда не очень умело
Разбирались в героях книг.
Были красные. Были белые.
Были наши и были враги.
Наши – это любому знакомо.
Наш – он тот, кто всегда готов
К другу мчаться стрелой на помощь
В дробном грохоте конских подков.
Что ж! Они не обманут доверия.
Видел я в мальчишеском сне,
Как ковбои в выжженной прерии
Торопясь, седлали коней.
И, играя литыми кольтами,
Подгоняя мустангов лихих,
Распускали арканы кольцами
Мексиканские пастухи.
Расцветали шрапнельные гроздья,
Мчались всадники в пыльный зной,
И буденовки с синими звездами
Колыхались серой волной.
Мушкетер, Спартак, Айвенго
И чапаевцы в бурках седых
Вылетали одной шеренгой
На песчаный крутой обрыв.
И мальчишка вставал опять.
Саблю брал и шел воевать…
Но в ответ на твою беды
Эти всадники не придут.
Нынче места нет чудесам.
Хочешь чуда – будь всадником сам.
Чтоб на помощь друзьям кидаться,
Чтобы подлость узлами вязать,
Чтобы в руки врагам не даться,
Чтобы сыну потом сказать:
«Помнишь песню о зимнем садике?
О травинке среди зимы?
Жили-были на свете всадники,
Жили-были на свете мы.
Вся земля гудела под нами.
Были ночи, как копья, отточены.
Били кони копытом в камень,
Искры сыпались по обочинам.
Знали кони лихую выучку,
Не успеет смолкнуть труба,
Как мы мчались уже на выручку
К тем, кто звал нас,
Где шла борьба.
Мальчик, думаешь, нет тех дней?
Или, думаешь, нет коней?
Время есть! И лошади есть!
Да и порох не вышел весь!»(В.Крапивин)

Как сладко мечтать одиноко,
Забыть все сердечные раны,
Умчаться далеко, далеко -
В волшебные; чуждые страны.

За морем заря погасает,
Сливается с синею далью,
Последние искры бросает
С какою-то тайной печалью.

Пред вами, картина такая,
Что с уст не срывается слово, -
И белая пена морская -
Как кудри царя водяного,

И брызг серебристых кристаллы,
И путь ваш в пучине безбрежной -
Как будто бы в царство Валгаллы
Вы мчитесь с валькирией нежной.

А синее, бурное море
Вам шепчет какие-то сказки;
В его переменчивом взоре
Вы видите страстные ласки.
И в ропоте водной громады
Вам чудится дальнее пенье:
Слиянье небесной отрады
С тревогой земного стремленья(.К.Бальмонт)

Я отыскал сокровища на дне -
Глухое серебро таинственного груза,
И вот из глубины прозрачная медуза
Протягивает щупальца ко мне!
Скользящей липкостью сожми мою печаль,
С зеленым хрусталем позволь теснее слиться...
...В раскрывшихся глазах мелькают только птицы,
И пена облаков, и золотая даль.(Э.Багрицкий)

Я встретил женщину. Средь уличного гула
В глубоком трауре, прекрасна и бледна,
Придерживая трен, как статуя стройна -
Само изящество, - она в толпе мелькнула.
Я вздрогнул и застыл, увидев скорбный рот,
Таящий бурю взор и гордую небрежность,
Предчувствуя в ней все: и женственность, и нежность,
И наслаждение, которое убьет.

Внезапный взблеск - и ночь... Виденье Красоты,
Твои глаза на миг мне призрак жизни дали.
Увижу ль где-нибудь я вновь твои черты?

Здесь или только там, в потусторонней дали?
Не знала ты, кто я, не ведаю, кто ты,
Но я б тебя любил - мы оба это знали.(Ш.Бодлер) 

.Лето - для тела, зима - для ума,
Осень - душе отрада,
А про весну узнаешь сама,
И объяснять не надо! -
Так говорила мне бабка, смеясь,
Ветку сломав сирени...
И осыпалась лиловая вязь
Звездами на колени..(И.Баженова)

Годами девочка, а как уже черства,
Жестка, расчетлива, бездушна и практична,
И в неприличности до тошноты прилична,
И все в ней взвешено: и чувства, и слова.
Ах, не закружится такая голова
Затем, что чуждо ей все то, что поэтично...

Такая женщина не любит никого,
Но и ее любить, конечно, невозможно:
Всё осторожно в ней, бескрыло и ничтожно.
Толпа любовников, и нет ни одного,
О ком подумала бы нежно и тревожно...

И это - женщина, земное божество!(И.Северянин)

Ура! Начало марта месяца!
Зима пожитки собрала.
Как тесто, булькает и месится
Сугроб, раскисший от тепла.

Разгром сосулек, ломка наледи,
Полет распахнутых плащей.
В такое время выйти на люди -
Приятнейшая из вещей!

Повсюду продают съедобное:
Пирог с капустой, эскимо,
Томатный сок и булки сдобные.
И что-то новое в кино!

Задрав подол, проходишь павою
Над лужей, а со всех сторон -
"Колеса штяпают и плавают"
(Читайте Хармса — это он!).

Дощечки бряклые закрякали:
В ушах - настройка на волну,
Где звуков бегают каракули,
За струны дергая весну.

Чумазы окна — мыть их губками!
Тереть до визга пыльный мрак!
Покуда беленькими зубками
Прокусят ландыши овраг(Ю.Мориц)

Копейка – это спичек коробка
Или два пёрышка со звездой,
Ещё она может стать газировкой
(Без сиропа, просто водой),

Две копейки, попросту – «двушка»,
Без которой нельзя позвонить,
А три – уже кваса мелкая кружка
Или уже «с сиропом» попить
Четыре копейки – булочка с маком
Или баковский презерватив,
Пятак – понятно, для автомата,
В метро проходишь, его опустив. Ещё пятак – пирожок с повидлом,
Ну а бублик – уже за шесть.
И, конечно, кваса пол-литра,
Чтобы не всухомятку есть.
На семь покупаем пачку соли
Или тёплую булку французскую.
А «фруктовое» вы не любите что ли?
Значит, вы – дураки нерусские!

Восемь копеек – кило картошки,
А лучше – берёзовый сок вкуснячий,
На девять – уже гуляем немножко:
«Дружба» сырок берём однозначно
Десять копеек – сочок томатный
Или билет на «Неуловимые»,
Ну, а одиннадцать – тут понятно:
Это оно – эскимо любимое!

Двенадцать копеек – пустая бутылка,
Монпасье или яблочный сок,
Тринадцать – батон (не руками, а вилкой!)
Четырнадцать – «Прима» (не рано, сынок?)
Пятнадцать – бутылка (уже молочная),
«Полубокс» (причёска), беляшик,
Шестнадцать – чёрный, буханка, точно!
И молока пирамидка из ящика
Семнадцать – сто грамм разливной сметаны.
Восемнадцать – батон, это – проверено!
Девятнадцать – пломбир, разлюбимый самый,
А двадцать – из бочки стакан портвейна,

Двадцать одна – сотня граммов «взлётной»,
Ситро в стекле – двадцать две копеечки,
Ещё двадцать две – «Беломор» почётный
Столько же стоила кружка пива,
А двадцать три – сосиски с капустой…
Какой же парок от них шёл красивый,
Сейчас бы съел, чтоб мне было пусто!

Ну, напрягаем память бездонную:
За двадцать четыре было чего-то?
Помню! Литр молока бидонного,
Его и сейчас иногда охота.
Двадцать пять – билетик в кинушку
На сеанс «до шестнадцати лет»,
Добавь копейку, бросай войнушку
И лопай «усиленный школьный обед».

Двадцать семь – «Крем-сода» и «Буратино»,
(Выпьешь бутылку, и жизнь – легка),
За двадцать восемь – батонище длинный,
Двадцать девять – сто «докторской» без жирка.
.Тридцать, которые два по пятнадцать –
Что это было? Явская «Ява»?
Память, кончай ерундой заниматься,
Помнить всё это – просто подстава!

Цифры советские, памяти пленники,
Карандашом обслюнённым химическим
Кто наносил вас на рваные ценники,
Если вы вечными стали практически?
Это же бред, это просто безумие:
Спят Мелитополь, Ростов и Москва,
Но разбуди хоть кого в полнолуние –
Скажет, не думая: «три шийсят два!»

Видел недавно Ефремова в телеке –
Там, где Доронина пела ему,
Гляжу, а на счётчике – тридцать копеек,
Вспомнил все тридцать. Зачем – не пойму

Август катится к закату...
Я пишу наискосок,
Скорбные считая даты:
Гумилев, Марина, Блок...
В звездном канули тумане,
Как подлодка в океане.
И отныне их Пенаты —
Беспощадный век двадцатый.
Болью, горестью и смехом
Он звучит в их строчках эхом,
Чтобы мы не позабыли,
Что они когда-то жили...
Август катится к закату.


  24 августа 2001(И.Баженова)

Рожденному в марте
Ирина Баженова
Мой друг, на эпоху не сетуй,
Не бойся, не плачь, не проси.
Но дождик, поверь, над планетой
На счастье для нас моросит.


Пусть дни будут лучше и хуже,
Но вновь розовеет восток,
И смотрится в зеркало лужи
Наивный зеленый листок.

При чем здесь, скажи мне, эпоха?
Мы жизнь эту все же спасли,
Ее от времен Антиоха
До новой весны донесли.

И в ночь на Ивана Купалу
Пойдем на таинственный свет
Искать тот цветок темно-алый,
Которого, кажется, нет.

1 марта 1992 г.

31 августа
Ирина Баженова
Вот и опять, подступив к рубежу
Летней короткой поры,
Не удержусь — и назад погляжу,
Словно с расстанной горы.
Как же, Марина, рябины горят —
Вечная память земли!
И как взыскующий, пристальный взгляд
Речка синеет вдали.
Тысячелетнего поля рассказ
В колос отлился тугой.
В сердце отверстое — голос (иль глас?):
«Жизни не будет другой…
Этого дня зачерпни благодать
И пригуби из горсти —
Мужества верить, любить и страдать,
Общую ношу нести».

Опять несет обманщик-март...
Ирина Баженова
Опять несет обманщик-март
Мне дни, наполненные светом,
Совсем не думая при этом
Про финиш, зная только старт.
А я, всё ведая, опять
Подарок этот принимаю
И, лепету его внимая,
Иду по улицам гулять.
Не знаю, сколько мне дано
Страдать в моей земной юдоли, —
Сейчас я, словно ветер в поле,
Пью снега талого вино.
И кажется, вхожу в азарт
И повторяю под сурдинку,
Всю ту же слушая пластинку,
Слова, что мне напомнил март.
Зачем?
10 марта 2004