Заходи ко мне во сне...

Все в группе говорили: «Миша выбрал тебя как женщину». Но сам-то он молчал. Хотя я, конечно же, чувствовала, что он ко мне неровно дышит. До сих пор диву даюсь: мужчине нравится женщина, а он целый год не предпринимает никаких попыток затащить ее в постель. Ни за руку не возьмет, ни приобнимет. Но день настал, и он ко мне пришел. Было это в Твери. Время — за полночь, вдруг звонок в дверь. Спать я еще не легла, смотрела телевизор. Кто бы это мог быть так поздно? На пороге стоял Влад Савосин, баянист.
— Ты чего? — спрашиваю. Он, ни слова не говоря, откуда-то из-за спины извлекает Мишу с двумя огромными пакетами продуктов, подводит к порогу, а сам исчезает.
— Здравствуйте, — говорю. — Проходите.
Я занервничала, поняла, что сейчас вряд ли дело ограничится горчичниками. Миша был выпивши. Он не падал, не шатался, но пьян оказался изрядно. Хотя сколько я его знала, к спиртному интереса не проявлял. В крайнем случае мог рюмочку пропустить.
— Я есть хочу. Покормите меня, — сказал он, подавая пакеты.
— Конечно, Михаил Владимирович, сейчас. Сварила пельмени, нарезала колбасу.
Он поел и говорит: — Спать хочу.
— Хорошо, — отвечаю, — сейчас приготовлю. Перестелила для него кровать, а сама легла на диван. И тут Круг навис надо мной.
— С тобой хочу. Так это и случилось.

А поухаживать за женщиной? Пельмени с колбасой заточил и Давай Жениться

---

Ощущение некой опустошенности и неуверенности после первой ночи, наверное, знакомо многим женщинам: поди знай, как оно дальше сложится. А он меня обнял и сказал: «Ну что ты? Уже все произошло. Все было хорошо». Собрался и уехал, и с тех пор стал приезжать ко мне часто. Но в коллективе мы свои отношения еще долго не афишировали. Никаких вольностей на людях Михаил Владимирович по-прежнему не позволял. И на гастролях мы останавливались в разных номерах. Однажды у него были концерты в московском клубе «Манхэттен». Перед выступлением, сидя в гримерке, Миша с бэк-вокалисткой Светланой Терновой вдруг начали подшучивать над Челябинском. Мол, вся страна думает, что у них эскимо с чугунной стружкой, чай пьют без сахара и заварки, да еще холодный, а пилюли глотают в цельнометаллической оболочке.
— Потому и Ира у нас такая суровая, умеет молчать. И утюги с собой в чемодане возит на случай самообороны. Ха-ха-ха! И зарплату, наверное, в лифчик прячет. Вы, Михаил Владимирович, не проверяли?
Я до глубины души была обижена тем, что Миша участвовал в этом фарсе. Не могла найти объяснения: зачем, почему? Меня буквально трясло от обиды: «Он не любит меня, раз позволил так оскорблять. Ему просто удобно всегда иметь под рукой девицу, с которой при желании можно провести вечерок. Добился своего, затащил в кровать, а теперь ведет себя по-свински».

Пока шло выступление, я с горя выпила маленькую бутылку водки без всякой закуски. Опьянела в хлам. А когда они вернулись в гримерку, высказала все, что думала. Не бузила и не материлась, только плакала очень сильно: «Какая разница, кто где родился?! Если мы простые, из Челябинска, значит, хуже вас, тверских-московских? Так нельзя поступать с людьми! Это жестоко и подло!» Меня скрутили и запихнули в машину на заднее сиденье. Я рыдала на плече у Николая Ивановича, продолжая отстаивать честь простых людей из глубинки. В машину заглянул Круг: «Коля, успокой ее. Привез на свою голову». Тогда решила, что это конец. Но потом оказалось, что я все сказала правильно и Миша это оценил. Я стала женой Круга, потому что была искренней, говорила только то, что думала. Всю дорогу до Твери я плакала. Николай Иванович меня до квартиры проводил, спать уложил, чтобы ничего со мной не случилось. Утреннее похмелье было тяжелым, голова болела, тошнило: я редко притрагивалась к спиртному, а тут — «чекушка». Поднявшись, привела себя в порядок и поехала к Мише, в его машине остались мои вещи. Дверь открыла Зоя Петровна — Мишина мама. Вгляделась в мое заплаканное лицо.

— Ира, что случилось?
— Я себя не очень хорошо повела. Уезжаю домой. Потом позвонила подруге в Челябинск: — Я возвращаюсь, предупреди в ресторане, завтра выхожу на работу.
— Но как, почему?
— Приеду — расскажу. Собрала вещи, сходила за билетом и набрала телефон Круга:
— Михаил Владимирович, простите, я недостойно себя вела. Теперь вот уезжаю, всего вам доброго. — Я тебе зарплату должен, — говорит он. — Я ее не заслужила, — прошептала, едва сдерживая слезы, и повесила трубку. Действительно считала себя виноватой в том, что напилась и устроила сцену при посторонних. Все то же самое можно было сказать ему на трезвую голову наедине.

Мама Михаила

Уехать не успела, Михаил Владимирович тут же примчался под предлогом отдать мне зарплату. «Не возьму, — уперлась. — Я вас обидела». Но он и не думал отступать. Подлизался с поцелуями, ласками, а потом взял мою сумку и повез к себе. Насовсем. Мы даже билет мой до Челябинска не сдали, оставили на память. И я стала его женой, хозяйкой большого трехэтажного дома.

Свадьба

Хорошенькая

ага, тут уже кажется перекроилась. вначале совсем другая

Мне кажется похудела и ракурс другой

нос мне кажется все же меняла

Вот на счёт носика, да, есть такое. На первых и современных фото, он все же, мне кажется, отличается

прям сильно. а губы пухлые сразу были, как раз по моде

Конечно.

Ага. Видео со свадьбы у них прикольное.

---

Миша сразу принял решение строить по соседству дом для матери, справедливо рассудив, что двум женщинам на одной территории лучше не жить. И главное, он сказал, чтобы я немедленно привозила Маринку, — девочка должна быть с родителями. Ни мои бывшие коллеги в Челябинске, ни наши родные, ни Мишины музыканты ничуть не удивились, узнав, что я стану Мишиной женой. Весь этот год они ни минуты в этом не сомневались. А в челябинском ресторане «Малахит» теперь, когда берут на работу новенькую, каждый раз непременно рассказывают мою историю Золушки. Как-то мы готовились принимать друзей из Америки. Поехали с Мишей в магазин на микроавтобусе, расписанном нотными строчками из «Владимирского централа». Он за рулем. И вдруг остановился у ЗАГСа. Я никогда не тащила Мишу под венец, говорила:
— Давайте так жить, мне печати в паспорте не нужно. А он возражал:
— Нехорошо жить в блуде. Круг был верующим, каждое воскресенье ходил на службу, старался и меня к этому приучить.
— Как, прямо в этом? — пыталась возражать я, когда мы затормозили у ЗАГСа.
— Что тут такого? И мы расписались — как были в джинсах и футболках. Кто же в Твери откажет Михаилу Кругу?

И стала я Ириной Викторовной Воробьевой, Круг — это ведь творческий псевдоним Миши. Вечером собрали друзей и отметили событие. Став хозяйкой большого, в пятьсот квадратов, дома, я стала наводить порядок, все перегладила, перестирала. «Зачем вы два раза подряд рубашку надеваете? Я вам свежую приготовила». Видела в Мишиных глазах удивление и радость. И готовила я вкусно, это теперь, нежданно-негаданно став певицей, начала лениться, а тогда с удовольствием стояла у плиты. Мне хотелось, чтобы он почувствовал, что значит заботливая любящая женщина. Сейчас, вспоминая мужа, я обращаюсь к нему «Миша», а в то время звала не иначе как Михаил Владимирович, а он меня — Иринка Викторовна или Любовь моя. Ему очень нравилось, что мы говорим друг другу «вы». Я думала: «Ну, нравится, значит, пусть так и будет».

Дом Круга

Зоя Петровна, Мишина мама, поначалу меня всерьез не воспринимала, а потом присмотрелась, поняла, что я нормальная, не алкашка, не сумасбродка. Ей довелось разных девушек рядом с сыном повидать. Он ведь до меня и не жил нормально. Став мужем и женой, мы с Мишей рассказали друг другу о прошлых привязанностях, и оказалось, судьбы наши похожи. Первой безответной любовью у него была танцовщица Марина. Эта женщина пусть и через страдания, но пробудила в Мише талант. Круг — самородок, научился играть на гитаре и стихи писал, не имея никакого специального образования. Благодаря Марине на свет появилось много замечательных строчек, но счастлив Миша с ней не был. Они познакомились совсем юными — лет в семнадцать. Его забрали в армию, Марина обещала ждать, но вместо этого тут же выскочила замуж за другого, родила ребенка.

Марина Базанова