Великие правительницы Египта: Клеопатра и Нефертити

…День, когда памятники, найденные в Амарне, делили между египетской и германской сторонами более походил на раунд игры в покер. Гюстав Лефевр, инспектор Службы древностей Египта, посетил Амарну 20 января 1913 года, чтобы разделить находки «в точности поровну». Секретарь Германского Восточного общества Бруно Гютербок, присутствовавший во время раздела, позже записал свои ощущения, которые совсем недавно были опубликованы в «Шпигеле». Согласно этому документу, чиновного гостя сначала затащили в офис, где показали фотографии находок. Именно тогда ему показали снимок Нефертити – «вовсе не самую лучшую её фотографию». Борхардт позже вспоминал, как хитроумно он всё обставил, чтобы «никто не распознал истинную красоту бюста». Затем он представил Лефевру предварительный перечень находок, подлежащих разделу: бюст Нефертити был упомянут наверху правой колонки текста вместе с 25-ю гипсовыми скульптурными фрагментами. Десять памятников, выполненных из камня, были перечислены в левой колонке текста.

Ворюги, растащили весь Египет, как коршуны.
Реституции на них нет.

Ворюги, растащили весь Египет, как коршуны.
Реституции на них нет.

Начался торг. Лефевр согласился с «приблизительной соразмерностью» двух частей списка, глядя на открывающий левую колонку цветной алтарь с изображением царской семьи. Менее ценные гипсовые памятники отдавались в Берлин, более ценные каменные – оставались в Каире. Разговор продолжили в хранилище, где все находки были продемонстрированы в открытых ящиках, однако, как пишет Гютербок, «не в лучшем свете». Лефевр мог бы вынуть Нефертити из ящика, но не сделал этого, утвердив раздел находок после «поверхностного осмотра оригиналов».

Рассказывают, будто археологи, не желавшие расстаться с замечательным произведением искусства, обернули бюст серебряной бумагой, а затем покрыли гипсом, правильно рассчитав, что незаметная архитектурная деталь не привлечёт внимания при перевозке. Когда его привезли в Берлин, он превратился в голову Нефертити. Когда это обнаружилось, разразился скандал. Его затушила только начавшаяся война, после окончания которой немецких египтологов лишили на некоторое время права проводить раскопки в Египте.

Однако бесценное художественное достоинство бюста стоило даже этих жертв. Звезда Нефертити восходила столь стремительно, будто женщина эта была не древней египетской царицей, а современной кинозвездой. Словно много веков красота её ждала признания, и, наконец, пришли времена, эстетический вкус которых возвёл Нефертити на вершину успеха. Это её очаровательной головке, длинной стройной шее, прямому нежно очерченному носу мы обязаны стремительно возросшему интересу к египетскому искусству, к тому далёкому мистическому прошлому с его культом жрецов и таинственными эзотерическими знаниями. А может, наоборот, наш иррациональный век, чувствуя какую то бессознательную близость к египетской грандиозной культуре, выделил Нефертити как символ подлинной женской красоты?

Много говорили об "ошибке", недооценке находки и мошенничестве. Ещё в годы Веймарской республики шли бурные дебаты о том, кт же является законным владельцем царицы. Нелицеприятные вопросы вновь были подняты несколько лет тому назад Министром по делам древностей Египта Захи Хавассом, который в ультимативной форме потребовал вернуть Нефертити в Египет. Он утверждал, что её истинный облик «исказили илом и грязью», а затем похитили из страны.

Главное доказательство того, что Борхардт осознавал свою вину, это факт, что он до последнего противился публичному экспонированию Нефертити в Берлине. Попав в Германию, скульптурный портрет царицы сначала оказался под замком у мецената раскопок, Джеймса Симона. Существование шедевра хранили в тайне, и только Кайзер Вильгельм II – патрон Германского Восточного общества – получил точную копию бюста в подарок на Рождество. Тайну хранили вплоть до 1924 года, пока директор Египетского музея в Берлине Генрих Шефер не решился показать царицу публике, несмотря на отчаянный протест Борхардта.

Выставка получила самый широкий резонанс за рубежом. Директор египетской Службы древностей Пьер Лако потребовал немедленно вернуть бюст в Египет, взывая к «морали», «законности» и угрожая санкциями. В 1925 году он наложил вето на германские раскопки в Египте, однако вернуть царицу на родину это не помогло. Шефер был уже почти готов обменять Нефертити на другой памятник из Египта, однако общественное мнение помешало ему совершить обмен: Германия не желала отдавать царицу и план провалился.

Трудный диалог продолжался и при нацистах. В октябре 1933 года премьер-министр Пруссии Герман Геринг принял решение передать бюст египетскому королю Фуаду I в качестве дипломатического дара. Эта идея вызвала чрезвычайную ярость Гитлера, приостановившего все переговоры и даже увещевания Йозефа Геббельса, считавшего такой дар разумным политическим поступком, ни к чему не привели. «Я построю для неё в Берлине специальный музей», – завершил дискуссию Гитлер.