Умеющая любить и прощать – 3

Она больше не могла выносить саму себя - так велика была боль из-за Делона. Роми была потрясена и подавлена до самых глубин своего существа. Мое веселое дитя! Сейчас ей все давалось так тяжело, у нее были депрессии. Из-за шока с Делоном у нее развилась черта, которую я наблюдала, полная печали, до самой ее смерти: глубокая меланхолия. Часто она спрашивала: "Почему мне так не везет с мужчинами?". Когда она была у нас в Шёнау на Кёнигсзе, она даже не взглянула на великолепную природу, на горы - а ведь это была ее родина. Когда я навещала ее в Париже, то вынуждена была наблюдать, как она все больше пьет - всегда это тяжелое красное вино.

Это был конец мая 1965-го. Я шла в Берлине по Курфюстендамм и думала про себя: пусть появиться симпатичный мужчина, в которого она влюбится! Роми всегда была такой очаровательной, когда влюблялась. Тогда ее глаза лучились счастьем. Здесь, в Берлине, я повсюду видела имя "Харри Майен". Он был режиссером спектакля "Босиком по парку" на Курфюрстендамм. И он же был одновременно режиссером театрального хита, комедии "Тысяча клоунов". Там же он и играл. Каждый вечер. Куда ни взгляни - Харри Майен.

Харри Майен

Симпатичный какой, ухх

Взгляд настоящего мужчины, а сладкого мальчика, как у Делона.

Точно!

Я не догадывалась, что вскоре он сыграет важную роль в жизни моей Роми. Харри Майен - он был для меня очень хорошим актером и режиссером. Но он же был для меня снобом, которого я терпеть не могла. Когда Роми в 1953-ем в пятнадцать лет посетила свой первый кинобал, я встретила впервые Харри Майена. Уже тогда речь шла о Роми. Она выглядела такой миленькой с ее детским лицом, 48-ю килограммами, ее хрупкой фигуркой. Харри Майен сказал: "Вообще-то у меня полно женщин, которые вешаются мне на шею. Но Роми... Когда она немного подрастет, она может стать для меня опасной. Я уж ее не пропущу". Я засмеялась, но втайне сочла его самонадеянным. Для меня он был заносчивым профессором Хиггинсом из "Моей прекрасной леди".

Харри Майен

Пятница, 2-ое апреля 1965-го: возле Мемориальной церкви открывался огромный "Европа-центр": величиной в полтора гектара, стоимостью в 80 миллионов марок, 105 магазинов, новое сердце берлинского Сити. Мой муж - король этой империи. Блацхайм открывает здесь сразу десять ресторанов: от "Романского кафе" и "Тессенского чайника" до "Мокка Тюрк". Приглашено 1200 звёзд. Транспорт разрывается. Венские мелодии и музыка берлинских шарманок разливается по огромному зданию. Самую главную речь произносит мой муж - в баварском ресторане. Все забито людьми. Блацхайм стоит лицом к Мемориальной церкви, рядом с ним Роми. Она специально прилетела из Парижа - ради меня. Ради Блацхайма она бы этого не сделала. Оба стали в течение этих лет заклятыми врагами. Роми выглядит потрясающе с ее изысканной высокой прической. На ней узкое черно-белое твидовое пальто - от ее подруги, модного дизайнера Коко Шанель. Она само воплощение парижского шика. Блацхайм говорит. Внезапно все смотрят на вход. Входит стройный господин, английский пиджак, очки без оправы, четкий профиль.

Он держит, подчеркнуто непринужденно, руки в карманах: Харри Майен, театральная звезда, мастер комедий. Майен останавливается как вкопанный. Он заметил Роми - и смотрит на нее целыми минутами. В помещении царит невероятное напряжение. "Что будет потом, когда это закончится?", - думала я. Я видела мою Роми, видела этого Харри Майена, который непрерывно на нее таращился. Они взглянули друг на друга, подошли друг к другу. Она сели рядом друг с другом и разговаривали, будто весь мир вокруг них провалился в тартарары. Ударила молния. И никто не заметил этого - кроме меня. Блестящий комедийный режиссер Харри Майен был женат на великой актрисе театра Шиллера Аннелизе Рёмер. Майен и Рёмер считались идеальной парой. О чем там говорят Роми с Майеном? Конечно, о театре! Но уже на следующий день, в субботу, Харри Майен спросил своего знакомого: "Что бы ты подумал, если бы я женился на Роми Шнайдер?". Знакомый ответил: "Не забудь сначала сообщить об этом Аннелизе!".

Харри Майен и Роми

Настолько разные...

Она-огонь,а он как будто лёд.

В качестве матери, которой это "касается", слышишь многое. Я не держала свечку над Роми и Харри. Но одно совершенно точно: это любовь началась очертя голову. Роми тогда жила в отеле "Кемпински" - и я удивлялась тому, что она решила внезапно остаться в Берлине. При том, что она только на минутку заскочила к нам из Парижа! Очень скоро Харри Майен начал тайно вывозить из дома свой гардероб - в том числе, носки, туфли и шляпы, даже коллекцию театральной критики - и переправлять к одному знакомому. Он хотел уйти от Аннелизе Рёмер к Роми. Он жил в Грюневальде в красивой вилле - Роми переехала в маленький отель совсем рядом с Харри.

Думаю, Роми любила в Харри Майене противоположность Алену Делону. Он был светловолосым, солидным, холодным, любил поучать... И на 14 лет старше! Я вскоре заметила, что "интеллектуальность" Харри была, большей частью, "псевдоинтеллектуальностью", довольно судорожной, а его превосходство было чистой воды высокомерием. Роми это нравилось: как он через свои очки без оправы косо смотрел на людей сверху вниз. Как он отрывисто и тихо обрывал их на полуслове. Майен наверняка скрывал под своим снобизмом глубокую неуверенность - причиной которой было его еврейское происхождение, преследования во время нацизма. Роми привлекала Майена своим интернациональным опытом. "Мы снимем самую красивую виллу в Сан-Тропе", - щебетала она. Естественно, он загорался этой идеей. Он уже видел себя в обществе молодых богачей, которые непрерывно путешествуют. Это ему нравилось. Когда Роми любила, то любила всей душой и сердцем, всем телом и мыслями. И она тратила деньги щедрой рукой - что полностью устраивало Харри.

Какие очки замечательные!

Харри намеренно обращался с Роми свысока. Он звал ее "фильм-фройляйн" - фильмы были дешевкой, а не искусством. А он, человек театра, воплощал собой высокую культуру. Он играл джентльмена из мужского каталога: английские пиджаки, антикварная английская мебель - это было его стилем. К сожалению, он плохо говорил на английском. Но зато пил много шотландского виски. Времена шампанского начались для него уже с Роми. Моя дочь была без ума от счастья. Она переняла ценности Майена. То, что она бесконечно лучше Майена знала английский, французский и итальянский, не имело значения - это он был "образованным", потому что в немецком журнале "Шпигель" разглагольствовал о политике. А мировая известность Роми? Это мелочи по сравнению с триумфами Харри в берлинской комедии. Ни один из критиков - а все они были поклонниками Майена - не знал, что Майен с его декораторшей летали в Нью-Йорк, смотрели там премьеры спектаклей и потом повторяли постановки в Берлине - даже цвета сцены соответствуют.

Злая теща))

Ага.

---