Шестой барон - 4

Он же боялся не столько того, что любовь, как и всякая страсть, сделает его смешным, сколько того, что она разрушит все помыслы, направленные к добру и славе. Его жена с ее холодным умом не пожелала считаться с его поэтическим призванием. Одержимость творчеством казалась ей изменой, а прихоти и причуды художника - сумасбродством. Ее уравновешенная натура, достаточно эгоистичная и трезвая, не соответствовала бурному его темпераменту. Он считал, что она, как Ксантиппа - злая жена Сократа, решила жить с ним порознь и, как спутница Мильтона, оставила его в первый же год супружества. Иное дело Тереза. Похоже, она понимала, что любить поэта нельзя, не зная и не любя его "безумств". Казалось, идиллия будет длиться вечно, и ничто не предвещало перемен. Они нагрянули внезапно. Через два месяца граф неожиданно объявил, что едет в Болонью осматривать свое имение и что Тереза отправляется с ним.

Панорама Болоньи, вид с крыши Базилики Сан Петронио

Среди реликвий в шкатулке у Терезы хранилась одна, особенно ей дорогая. Томик в ярко-красном бархатном переплете - "Коринна", сочинения мадам де Сталь. Чем же была дорога ей эта книжка? Только ли тем, что вместе с Байроном читала ее вслух? Томик был дорог ей тем, что Байрон оставил на нем свою надпись, вернее, целое послание, ей, Терезе, адресованное. На полях оглавления мелкими буквами поэт сделал надпись по-английски, где, в частности, признался: "Судьба моя целиком зависит только от тебя, а ты - девятнадцатилетняя девушка, которая всего лишь два года как покинула монастырь. Я бы хотел, чтобы ты оставалась там, или, по крайней мере, никогда не встречать тебя в твоем положении замужней женщины. Но все уже слишком поздно. Я люблю тебя, ты любишь меня, - по крайней мере, ты говоришь об этом и действуешь, как будто так оно и есть, что является великим утешением для меня, что бы там ни произошло... Вспоминай обо мне иногда, когда нас разделят Альпы и Океан, но они не разлучат нас никогда, по крайней мере, до того, пока ты этого сама не пожелаешь». На этот раз разлука оказалась недолгой. Несколько дней спустя они встретились в Болонье.

Церкви Сан-Стефано, Болонье

Ещё в Равенне графу стали приходить анонимные письма. Игривые стишки, изображающие его рогоносцем, также стали распространяться вместе с вредоносной болтовней. На одном большом приеме женщины говорили, что Байрон настолько красив, что их мужчины должны настоять на его изгнании. Отношение же Гвиччиоли к возлюбленному своей жены в течение всего этого времени носило оттенок хитрой снисходительности. Старик-муж тем легче мирился с любовью Байрона к его супруге, что такого рода отношения были слишком обыкновенны в Италии того времени. Пробыв некоторое время в Болонье, влюбленные, воспользовавшись отлучкой графа Гвиччиоли по делам в Равенну, уехали в Венецию под тем предлогом, что графиня будто бы нуждалась в советах знаменитых врачей этого города. Стояла середина сентября - пора очарованья и хозяйственных хлопот. Поля в долинах рек и виноградники на отрогах холмов освобождались от бремени тучного урожая. Дороги были забиты скрипучими крестьянскими повозками, запряженными белыми быками и нагруженными только что собранными плодами. Это было первое их совместное путешествие, нечто вроде запоздалого медового месяца.

Репродукция картины Виноградник в Италии, Борелли Гвидо

Проезжая неподалеку от Аркуа, Байрон предложил совершить туда паломничество:

В Аркуе есть одна могила:

В ней в саркофаге опочил

Певец Лауры - и уныло

К гробнице странник приходил,

Чтоб там почтить певца страданья...

Никогда здесь не бывавшая Тереза с восторгом приняла предложение, вполне отвечавшее ее романтическому настроению. Дом Петрарки стоял на вершине холма, к нему вела тропинка. Сверху перед ними открылся вид на сады в долине, на заросли шиповника, ивы и кипарисы, кольцом окружавшие раскинувшуюся внизу деревню и церковь. На втором этаже Байрон и Тереза увидели фреску, изображающую Лауру и Петрарку, кресло, в котором однажды летним утром его нашли мертвым, головой покоившимся на книге. В альбоме для посетителей они записали свои имена, причем Байрон захотел поставить свое имя непременно рядом с именем Терезы.

Дом Петрарки

Прибыв в Венецию, они поселились в пригороде на еще ранее купленной Байроном вилле Фоскарини, к величайшему негодованию местных дам, которые такого рода поступок пары считали уж слишком дерзким. Дом располагался на берегу Бренты, неподалеку от лагуны, его окружал прекрасный английский парк с красивой платановой аллеей, с игрушечными озерцами и перекинутыми через них мостиками. Здесь они были в полном уединении и по-настоящему счастливы. Прогуливались по романтическому саду, катались в коляске вдоль элегантной Бренты, читали вслух, сидя на скамейке у озерца, поэмы Байрона. Вечерами Тереза, играла на фортепьяно, которое он специально выписал для нее.

Места Венеции прекрасной!
О! я провел немало тут
Счастливых дней, святых минут...

Здесь и далее Венеция на картинах Федерико Дель Кампо

На деньги Аннабеллы)

Ага.

---

В присутствии Терезы ему как никогда хорошо работалось. Она удивлялась: его способность к сочинению: была настолько велика, что он умудрялся творить, несмотря на ее болтовню, ибо, как сам признавался, ему лучше работалось, когда он видел ее и слышал ее голос. Его перо двигалось так быстро по листу бумаги, что можно было подумать, будто кто-то диктует ему. Работал он обычно по ночам и редко ложился до зари. Вставал поздно, завтракал - чай без сахара, желток сырого яйца без хлеба. Затем читал или писал письма. После обеда - прогулка верхом. Вечером - легкий ужин, игра Терезы на фортепьяно или арфе, беседы с ее братом Пьетро о будущем Италии. Казалось, все шло отлично, о большем блаженстве нечего и мечтать. Однако появились некоторые тревожные признаки в душевном состоянии Байрона. Всегда склонный к сплину, он стал особенно мрачным и меланхоличным. В нем пробудился скитальческий дух, частенько заводил он речь о "южноамериканском прожекте" - желании раскинуть свой шатер где-нибудь за океаном, куда поэт частенько уносился воображением.

Когда граф узнал, что жена его вместе со своим любовником переселилась в Венецию, он немедленно написал ей письмо, которое содержало, однако, не упреки, а только просьбу о том, чтобы она уговорила его соперника дать ему взаймы 10 тысяч рублей. Но Байрон, вопреки советам своих друзей, отказался исполнить желание графа. Тогда взбешенный муж сам явился в Венецию и потребовал уже не денег, а супругу. Поэт, к удивлению графа и вопреки ожиданиям графини, стоически подчинился необходимости расстаться с ней.

Супруги уехали. Байрон остался один. Перед ним был выбор: либо оставаться в Италии, либо избрать бегство. Он пишет Терезе: "Я намерен спасти тебя и покинуть страну, которая без тебя становится мне ненавистна... Я должен оставить Италию с глубоко раненым сердцем, пребывая в одиночестве все дни после твоего отъезда, страдая телом и душой... Прощай! - в этом единственном слове заключена гибель моего сердца...". Он приготовился освободить дворец, избавиться от всего, что в нем находилось, продал лошадей и гондолу.

Он намеревался пробыть в Англии всего несколько недель, а потом отправиться в Южную Америку. В Лондоне он собирался вызвать на дуэль журналиста Генри Брума, который яростно лягал его «Часы досуга», и, разумеется, обсудить с мистером Хэнсоном и Дугласом Киннердом свои всегда запутанные финансы, включая инвестиции доходов от поместья Ноэль, которым он владел совместно с Аннабеллой.

От новостей о его скором приезде Августу чуть не хватил удар. Услышав, что он скоро прибудет в Кале, она обратилась за советом к Аннабелле и сразу же получила категоричный ответ. Августа не должна с ним встречаться, ведь именно она — главная причина его возвращения в Англию с целью заново предаться своим «преступным влечениям».

Тереза, в палаццо своего мужа, отдавшись печали и отчаянию, считала себя обманутой, брошенной Байроном. Фанни Сильвестрини писала письмо за письмом, чтобы разубедить ее, подчеркивая, что милорд тяжко страдает и готов пересечь моря и горы ради того, чтобы избавить ее от мук ожидания и пустых надежд на его возвращение в Равенну. А если Тереза когда-нибудь захочет, добавляла Фанни, чтобы Байрон вернулся из Англии, он это сделает ради нее. Байрон, писала она, живет очень замкнуто, отказался от приглашений Бенцони и от всех прочих развлечений. Тереза будет получать от него письма из Кале, из Лондона, из любого места, куда бы ни занесла судьба одинокого странника.