Петля для богини танца

Солнце и луна сильнее.

Здесь Дункан инициировала в 1903 году строительство храма на холме Копанос для проведения танцевальных занятий (сейчас — Центр изучения танца имени Айседоры и Раймонда Дункан). Вместо того чтобы отправиться в кругосветное турне по совету импресарио, Дункан танцевала на пыльных тропах греческих холмов и тратила заработанные деньги на постройку. И как только он был наполовину отстроен, Айседора стала давать в его стенах выступления в сопровождении хора из десяти греческих мальчиков. К сожалению, через год идиллия закончилась - счет в банке иссяк, и строительство пришлось приостановить. Настала пора возвращаться. Однако уговоры импресарио, призывающего отправиться на гастроли, по-прежнему не действовали. А между тем в Европе начали появляться подражательницы Айседоры, копировавшие ее стиль, костюмы и декорации. Но ни слава, ни деньги не были для Дункан самоцелью - она бредила собственной школой.

Центр танца Айседоры и Раймонда Дункан.

В 1904 году средства для воплощения мечты удалось наконец собрать. Танцевальная школа-интернат для девочек должна была открыться в Германии, в Грюневальде. С особой тщательностью Дункан вместе с матерью и старшей сестрой выбирала помещение, меблировала спальни для воспитанниц, оборудовала учебные залы. И все же устройство школы оказалось проектом недостаточно продуманным, не имевшим под собой необходимой финансовой основы, что повергало импресарио Айседоры в ужас. Он не мог взять в толк, почему вместо того, чтобы гастролировать по миру и получать солидные доходы, актриса занялась этим малоперспективным делом. Отклик на объявление о наборе в школу танцев был мгновенный. «Помню, как однажды, возвращаясь с дневного спектакля, я нашла всю улицу запруженной родителями и их детьми. Извозчик-немец обернулся ко мне с козел и сказал: "Здесь живет сумасшедшая дама, которая поместила в газетах объявление, что хочет иметь детей"», - вспоминала Дункан.

Ей так хотелось поскорее набрать учениц, что впоследствии она даже не могла объяснить, чем руководствовалась при отборе будущих воспитанниц. И вот уже сорок девочек поселились в стенах школы, чтобы заниматься гимнастикой и танцами. Айседору они просто боготворили. «Я не собираюсь учить вас танцам. Я просто хочу научить вас летать, как птицы, гнуться, как молодые деревца под ветром, радоваться, как радуется под майским утром бабочка, дышать свободно, как облака, прыгать легко и бесшумно, как серая кошка». Она считала, что учить танцевать нужно всех, чтобы это стало для людей «естественным состоянием». Эта школа проработала до Первой мировой войны.

Отрывок воспоминаний Александра Николаевича Бенуа об Айседоре Дункан взятый из его книги "Живопись, воспоминания, размышления": "Танцы Айседоры произвели на меня (и на очень многих — среди них на будущего нашего ближайшего сотрудника М. М. Фокина) глубокое впечатление и скажу тут же, что если мое увлечение традиционным или “классическим” балетом, против которого Айседора вела настоящую войну, и не было поколеблено, то все же я и по сей день храню память о том восхищении, которое вызвала во мне американская “босоножка”. Не то, чтобы все в ней мне нравилось и убеждало. Начать с того, что она, как женщина, не обладала, на мой вкус, каким-либо шармом — тем, что теперь так грубо означается словом sex appeal. Она не отвечала ни одному из моих идеалов (не то, что Цукки, или Павлова, или Карсавина, или Спесивцева, или сестры Федоровы). Многое меня коробило и в танцах; моментами в них сказывалась определенная, чисто английская жеманность, слащавая прециозность. Тем не менее, в общем, ее пляски, ее скачки, пробеги, а еще более ее “остановки”, позы были исполнены подлинной и какой-то осознанной и убеждающей красоты.

Главное, чем Айседора отличалась от многих наших славнейших балерин, был дар “внутренней музыкальности”. Этот дар диктовал ей все движения, и, в частности, малейшее движение ее рук было одухотворено. После одного из ее выступлений в 1904 г. поклонники решили чествовать артистку ужином, устроенным в верхнем зале ресторана Кюба. Я был среди приглашенных и удостоился чести сидеть рядом с этой несомненно “гениальной”, но и шалой в жизни женщиной... Свою ангелобесовскую натуру Айседора тут же проявила. Она, сильно запьянев, вдруг заявила, что желает плясать. Немедленно был отодвинут в сторону стол, все расселись широким кругом, а она, сбросив с себя верхнюю хламиду, и оставшись в одной короткой рубашонке, сымпровизировала вакхический танец, а под конец грохнулась (не причинив себе ни малейшего увечья) на ковер... Кто-то из устроителей отвез ее затем в “Европейскую” гостиницу, где она остановилась, и рассказывал потом, что и там безумица еще долго не могла успокоиться, плясала, валялась по полу, обнимала и целовала своего спутника. Насилу вырвался."

Первая встреча Дункан с Россией состоялась в годы первой русской революции, затем она приезжала сюда неоднократно, пытаясь организовать танцевальную школу при Малом Художественном театре и обучить искусству своего танца актеров императорских театров. Именно тогда ею овладели идеи революционного изменения стилистики танца, и Айседора Дункан даже подготовила несколько танцев, отразив в них революционный пафос времени. Современники еще долго вспоминали ее танец «Марсельеза».

1904 год.

Айседоре пришлось стать свидетельницей похорон жертв 9 января 1905 года - Кровавого воскресенья, черного дня российской истории. Это событие потрясло ее до глубины души. Однако прием, оказанный танцовщице, дружеское отношение к ней балерин Матильды Кшесинской и Анны Павловой, встречи с художниками и балетмейстерами, великолепные дома, театры и дворцы Петербурга ее восхитили. После этих гастролей в российских балетных постановках также начали использовать симфоническую музыку Роберта Шумана и Фредерика Шопена, а некоторые балерины настолько прониклись идеями Дункан, что стали танцевать без чулок и пуантов.

В 1905 году во время гастролей в России Айседора познакомилась с Константином Станиславским. Падкая на таланты, Дункан попыталась завоевать внимание режиссера, но тот остался холоден к эксцентричным выходкам экзотической танцовщицы. Как-то она прямо заявила режиссеру о своем намерении немедленно иметь от него ребенка. Но Станиславский тут же среагировал на это сухим вопросом о юрисдикции будущего младенца. И, когда Айседора ответила, что ребенок останется с ней, он покинул номер танцовщицы, сказав, что это его совершенно не устраивает. Айседора не сдавалась два года. Во время следующего своего приезда в Россию, после спектакля во МХАТе она появилась за кулисами и объявила режиссеру, что хочет вечером станцевать для него обнаженной. Станиславский доверительным тоном ответил, что это очень интересно и он непременно придет. Но тут же добавил: «Вместе с супругой Машенькой». В 1907 году Айседора выступала в Санкт-Петербурге. Ее концерты посещали члены императорской семьи, Михаил Фокин, Сергей Дягилев, Александр Бенуа, Лев Бакст, артисты балета, литераторы.

Станиславский

Какой молодец!!!

Смешно вышло.

---

Нудаона не одна пидет, он с кузнецом.

Блин, редактировать не дает