Сначала наш самолет задержали. На три часа. Я тогда была молодая мать, и для меня это было невыносимо. В ожидании самолета мы с Настей носились по аэропорту, не присаживаясь ни на секунду.
Наконец, объявили посадку. Мы сели себе в самолете и сидим. И почему-то не летим. Бабушка с тетушкой ножки вытянули, нам улыбаются. А я уже стопятидесятую сказку рассказываю, чтобы Настя спокойно сидела, и ужасно нервничаю.
И тут выходит стюардесса и, радостно улыбаясь, сообщает:
— Уважаемые пассажиры, мы вас очень любим, но у нас тут обнаружилась неисправность, поэтому будьте добры, покиньте самолет.
То есть вы представляете, да? Это сообщают нашим туристам, которые сначала долго ждали, потом, наконец, сели, накатили, а теперь, оказывается, надо снова вставать и идти обратно! В салоне мат-перемат, ругань страшная, все толкаются, огрызаются, тащат свои сумки. Ну и мы как-то худо-бедно вышли, с сумками и с Настей.
Посидели еще два часа, подождали новый самолет. Побегали по аэропорту. Прочитали еще двадцать раз одну и ту же походную книжку. Мне уже хотелось язык свой отцепить и на плечо повесить, так он устал разговаривать. В конце концов, дали новый самолет, мы сели, полетели.
Прилетели. Выходим на улицу. Солнце светит. Жара. Красота. Стоим возле самолета, загораем. И все пассажиры тоже рядом стоят. Думают, может, автобус какой-нибудь будет, который довезет до терминала. Но автобуса все нет и нет.
— Да ну его, этот автобус, — говорит бабушка. — Вон аэропорт, пошли пешком.
Пошли. И за нами все потянулись. Заходим в зал, и тут вдруг вся толпа прибывших кидается к одному окошечку. Потом к другому. В общем, какая-то суета и беготня кругом идет. Мы с Настей стоим посреди зала, только глазами хлопаем.
Хорошо, что бабушка у нас турист опытный. Она знала, что первым делом надо египетскую визу получить. Для этого нужно в одно окошечко подойти, взять марку, поплевать на нее, в паспорт приклеить, а потом в другом окошечке печать на нее поставить. И только после этого идти к пограничникам. Настя ноет. Жарко ужасно. И рук свободных нет...
Марки получили, поплевали, печать поставили. Проходим паспортный контроль. Тетушка прошла, бабушка прошла.
— А ты — показал на меня пальцем усатый толстый пограничник. — Останься.
Ну что это такое?! Я сразу задрожала от страха. Мой пограничник встал и закричал:
— Алаберда, манаберды дурунду! — и паспортом моим, как красным флагом, размахивает. К нему прибежал другой пограничник.
— А чей это ребенок? — вдруг спрашивают они и на Настю показывают.
— Мой, — вздрогнула от неожиданности я.
— О кей — сообщают они, и дальше — Малберды, далаберды...
О, Господи..!
— А, ну раз это твой ребенок — неожиданно улыбается усатый — Тогда проходи. Добро пожаловать.
Ну вот и славно.
Приехали в отель. Все опять начинают суетиться, бегать туда-сюда, со своими сумками, толкаться. У меня уже желание одно — куда-нибудь лечь. Не получается пока что. В номера нас не селят потому, что арабы, как оказалось, никуда, просто вообще никуда не торопятся. Опять какая-то возня с бумажками, и ожидание, ожидание, ожидание...
И вот, наконец, нас ведут в номера. А номера расположены в корпусах на территории гостиницы. Территория большая... Ведут, ведут, приводят. И мы оказываемся в какой-то землянке, без окна, с маленькой форточкой в дальнем углу. Бабушка и тетушка — неприхотливые, радостно заходят и начинают осваиваться.
Сейчас бы я тоже плюнула на все и зашла. Хорошо, что хоть куда-то привели, где есть кровать, душ, туалет и дверь закрывается. А тогда я была девочка избалованная.
— Фи, — сказала я, несмотря на усталость жару и прочие неприятности. — Здесь же очень душно. А можно в каком-нибудь другом номере остановиться? С окошком хотя бы...
Сопровождающий араб недовольно на меня посмотрел и сказал:
— Я не знаю, нам надо пойти спросить у портье. (а это опять через всю территорию идти). Но вы понимаете, что пока мы будем туда-сюда ходить, этот номер могут занять другие гости.
Тогда я не понимала, что это обычная разводка ленивого араба, который не хотел со мной возиться. Мне казалось, что это ого-го-го какой риск. И я решилась.
— Плевать, — сказала я, — веди нас к портье, я не хочу здесь жить.
И мы пошли обратно, к портье, который, услышав мою просьбу, вздохнул и принялся что-то перелистывать перекладывать.
— Этот номер будет стоить вам дороже — наконец сообщил он. — Вам надо доплатить целых пять долларов.
— Хорошо, — покорно кивнула я. — Пять так пять.
Портье оживился:
— И еще десять долларов будет стоить перенос вашего чемодана к новому номеру.
Фигушки. Сама как-нибудь дотащу.
Приходим в новый номер. Чудесный. Шикарный. Потрясающий. С большим окном. С балконом. С широкой кроватью. С душем, из которого течет вода. Счастья моего не передать словами.
После всех этих мучений и переживаний можно, наконец-то, скинуть с себя все сумки, ботинки и сходить в туалет. И вот тут-то меня ожидал самый главный сюрприз: в унитазе плавала огромная куча свежего настоящего... ну, дальше вы поняли.
Добро пожаловать в Египет!
