Лизе было обидно: почему это она должна мыть за собой тарелку после обеда, а Сева мог вскочить и, не сказав «спасибо», убежать из-за стола? Лиза уйти не могла: мама сразу мягко, но настойчиво напоминала ей, что тарелка должна быть вымыта. Севе же она такого не говорила никогда. Несмотря на то, что Лизе было только 7, она не понимала, почему мама настолько по-разному относится к своим детям. Каким бы странным это ни было, Лизе вообще иногда казалось, что мама то ли боится Севу, то ли чувствует себя виноватой перед ним. Но в чем ей быть виноватой?
Однажды Сева никак не хотел ложиться спать. Он сидел перед компьютером и увлеченно проходил очередной квест. Мама уже который раз заходила к нему в комнату и приводила новый аргумент: «давно пора ложиться», «время уже позднее», «завтра в школу рано вставать». Но не действовало ничего. У папы обычно в таких случаях разговор был коротким, его Сева слушался беспрекословно, но папа сейчас был в командировке, и помочь маме уложить мальчика было некому. Мама снова зашла в комнату и, не выдержав, повысила голос: «Всеволод! Ну сколько можно? Пожалуйста, ложись уже!».
То, что Лиза услышала дальше, поразило ее неимоверно. После долгой паузы, Сева прошипел: «Уйди отсюда, сам разберусь, ты мне не мать вообще». Лиза помнит, как мама долго плакала ночью. Ей хотелось, с одной стороны, подойти и утешить ее, а с другой - расспросить, что все это значит. Но она лежала, боясь пошевелиться, и лишь только слушала, как из родительской спальни доносятся приглушенные мамины рыдания. Поговорили откровенно они с мамой лишь много лет спустя.
То, что Сева ей не родной брат, Лиза, конечно, знала. Но когда ее мама и Севин папа поженились, она была совсем маленькой, и просто не помнила, как они жили до этого. В ее сознательной памяти и папа, и Сева всегда жили с ними. Папу она называла «папа», Севу - братом. Папа звал ее доченькой, Сева же... Лиза пыталась вспомнить, называл ли он маму «мамой»? Вспомнила от силы только пару раз, когда он так обращался к маме. В остальное время он, как правило, обращался к ней безлично. Он был старше Лизы на 8 лет, и,уж конечно, прекрасно помнил, как жил до женитьбы его отца на Лизиной маме.
Воспитывать чужого ребенка - сложно. Но когда приходится одновременно воспитывать и чужого, и своего, становится в разы труднее. Тем более, что неродной ребенок - уже не несмышленный младенец, а вполне сформировавшаяся личность, со своим характером, привычками и, главное, которого до тебя воспитывала родная мать. Все это Лиза поняла, лишь когда достаточно повзрослела и когда стала изучать психологию. В институте она специализировалась именно на психологии семейной жизни, благодаря чему сумела понять поведение своей мамы. Да и Севы.
Самая первая проблема, с которой столкнулась ее мама после замужества, это полное непонимание того, как ей надо общаться с новоиспеченным сыном. Усугублялась проблема тем, что сын этот воспринял ее в штыки, а то, что он вынужден был делить с ними кров, еще больше подливало масла в огонь. Быть с мальчиком ласковым не получилось сразу: Сева, что называется, сразу почувствовал слабину и сел на шею. Он мог без стеснения в магазине попросить купить ему новый телефон, зная, что «новая мама» побоится ему отказать. Делалось это, разумеется, когда папы не было рядом: при отце он вел себя послушно; «холодная» война разгоралась лишь в его отсутствие. Учитывая, что работа папы была сопряжена с многочисленными командировками, «маскироваться» мальчику было несложно.
Быть строгой мамой тоже не вышло. Сева явно дал понять, что у мамы нет никаких прав указывать ему, что и как делать. Лишь после углубленного изучения всех сторон вопроса, опираясь на труды ученых-психологов, Лиза поняла, почему поведение мамы было таким разным по отношению к ней и к ее сводному брату: ее мама воспитывала так, как считала нужным и правильным - была в меру строгой, достаточно требовательной, но при этом любящей и нежной. Благодаря такому воспитанию, Лиза получила все необходимые навыки жизни и прекрасное образование. Севу мама пыталась воспитывать именно так, зная, что в будущем это даст превосходный результат. Но столкнулась с «наложением» двух линий воспитания: родная мама воспитывала сына в противоположном ключе, позволяя ему все и ничего не требуя взамен. Когда ребенок привык к полной вседозволенности, как тут взять, да и перестроиться на другие рельсы? Тем более, что перестраивает тебя чужой человек.
Это и есть главная проблема семей со сводными детьми, особенно если разница в возрасте детей немаленькая. Понять, как относиться к чужому ребенку, уловить ту тонкую грань между «родным» и «вторым» родителем, которая позволит максимально сблизиться - вот первый вопрос, волнующий обоих родителей.
Севиному папе это удалось сразу: он, не меняя своей линии поведения с сыном, сумел стать родным и близким и своей новой дочке. Ни разу за всю совместную жизнь у них не возникло ни тени непонимания, ни единого разногласия. С мамой же обстояло все гораздо сложнее. В стремлении угодить всем сразу - дочери, мужу, сыну - она металась от одной линии к другой, не зная, какую предпочесть в итоге. Не имея достаточной твердости характера, чтобы быть строгой мамой для Севы, она в конце концов стала потакать его требованиям, что, конечно же, было в корне неверным выбором.
У них так и не получилось выстроить отношения: Сева не принял жену своего отца в качестве матери и, став жить отдельно, свел общение с ней к минимуму. Прекрасно понимая, что упрекнуть ему ее не в чем, он, тем не менее, испытывает неприязнь к этому человеку. Неприязнь, которую сам объяснить не может.
