Личная история приемного родительства в ее жизни началась с работы в детском доме. «Я проработала там 15 лет, – рассказывает Татьяна Пластинина. - Так вышло, что и мои родители тоже были послевоенными детдомовскими сиротами.
Детский дом, в котором трудилась герой нашей сегодняшней статьи, была первой экспериментальной площадкой в Башкирии по подготовке детей к передаче в семьи. Это был крупный детский дом на 250 человек. Его персонал стремился воссоздать семейную атмосферу. Тут не принято было разлучать сестер и братьев, что, к сожалению, практикуется во многих учреждениях для детей-сирот до сих пор: детей разделяют по возрасту, а не по семейной принадлежности. Воспитанники детского дома часто бывали у Татьяны: одни проходили социализацию перед тем, как «уйти» в семью, другие проходили адаптацию и боролись с различными психологическими барьерами. Со всеми воспитанниками Татьяна поддерживала тесный доверительный контакт, многие ребята до сих пор общаются с ней.
Родная дочь Татьяны, которой на тот момент исполнилось 4 года, прекрасно ладила со всеми детьми, которые оказывались в семье. Спустя 12 лет успешной реализации программы «Приемная семья» Татьяна Пластинина ушла в декрет, а когда через несколько месяцев захотела вернуться на работу, проект был уже закрыт. Но дети, которые поддерживали связь с Татьяной, по-прежнему приезжали к ней домой.
В это время Валера, который впоследствии стал первым приемным сыном Татьяны, заканчивал 9 класс. До 8 класса он учился на «отлично», потом решил, что это плохо и стыдно и забросил занятия. В 14 лет, после выхода из детского дома, подростка зачислили в профессиональное училище. Парадокс в том, что между этими двумя событиями есть два месяца, в течение которых ребенок предоставлен самому себе: без еды и без жилья. Так он оказался у Татьяны Пластининой.
У мальчика была непростая судьба. В детский дом он попал в 7 лет. Ему поставили диагноз «умственная отсталость», потому что после смерти матери он отказывался разговаривать. Валеру поместили в коррекционный детский дом, где, как выяснилось позже, находилось 30 детей с таким же ошибочным диагнозом.
Несмотря на то, что Валера и Татьяна были давно знакомы, адаптация была довольно сложной. Общаться в стенах детского дома и в семье – это две совершенно разные вещи. Оказавшись в семье, он вдруг перестал разговаривать. Татьяна начала разговаривать за двоих. Она понимала, что подросток испытывает стресс от новой ситуации, ведь он никогда не жил в семье, казалось, его тяготит необходимость жить по установленным правилам. Валера должен был выходить из дома вовремя, являться на занятия без опоздания, слушать урок преподавателя, не отвлекаясь. Ничего этого ему не приходилось делать в детском доме. С учебой у Валеры проблем не было, но поведение «хромало».
На самом деле, что бы ни говорили эксперты, только единицы выпускников, выходя из детского дома, думают, что все должны подготовить плацдарм для их успешной жизни. Как правило, они растеряны, дезориентированы, испуганы. В какой-то момент Валера перестал ходить на уроки. И это длилось два месяца.
Когда ему исполнилось 18 лет, он решил уйти из дома. Татьяна не стала этому препятствовать, тем более, что финансово он был довольно защищен: на его сиротской сберегательной книжке накопилось около ста тысяч рублей. Жизнь покажет, чего добьется этот мальчик, подумала Татьяна и отпустила приемного сына, уверяя, что в этом доме ему всегда будут рады вновь.
Валера вернулся примерно через полгода. За это время он чуть не бросил училище, потому что устроился на работу, где ему не платили денег. Жил он у «добрых людей», которые обналичили все его деньги. Ему хотелось независимости, свободы и самостоятельности, но он оказался попросту не готов к тому, чтобы быть взрослым.
После окончания училища Валеру долго не брали на работу. Узнав, что он детдомовский, работодатели боялись возможных краж или каких-то еще проблем. Валера работал бесплатно, ожидая, что кто-то поверит в него. Но все чаще он ощущал себя неполноценным членом общества. В конце концов, работу удалось найти только благодаря знакомым.
Сейчас Валере 23 года. Он живет в семье Татьяны. «Мы решили, что он будет жить отдельно, когда женится, а пока я агитирую его получать высшее образование» – говорит приемная мама.
13-летняя Радмила попала в семью Татьяны, когда та увольнялась из детского дома. До этого ее дважды брали в семью и каждый раз возвращали. Причины фиаско до сих пор остаются неизвестны. «Радмила – идеальный ребенок! Учится на «четверки» и «пятерки», пока уроки не сделает, спать не ляжет, чистюля, неконфликтная» – заявляет Татьяна Пластинина.
Когда ее вернули во второй раз, она долго плакала. О том, как складывались отношения с приемными родителями, она не рассказывала. Стоило немалых усилий научить ее выражать свои мысли, делиться переживаниями.
Администрация детского дома тоже не особенно хотела отдавать ребенка. «У нее переходный возраст, вы ее вернете, как и другие» – говорили Татьяне. Таким образом, процедура усыновления заняла целых 9 месяцев.
Спустя месяц жизни в семье девочка разразилась слезами и заявлением, что уходит назад, в детский дом. «В детском доме нас в комнате 6 человек, и перед сном мы разговариваем. А еще тут нагрузка не такая в школе» – призналась Радмила.
С успеваемостью, как это ни удивительно, были большие проблемы. В детдоме Радмила была отличницей и получала «пятерки», в основном, за старание. А в обычной школе учителя могли себе позволить оскорбить ее за то, что она не могла усвоить какой-либо предмет. Разумеется, эмоционально девочке было тяжело это перенести.
В итоге, и моя дочь, и Радмила прекрасно закончили школу. К сожалению, им пришлось остаться без выпускного бала: у Татьяны не хватило денег, а скидку делать им отказались.
Радмила столкнулась со сложностями при поступлении в институт. Несмотря на льготы, приемные комиссии отказывали девочке. «Все детдомовские поступают, а потом бросают через месяц» – аргументировали они свой отказ. Но девочка добилась своего: сейчас она заканчивает 2 курс, а сессию сдает на заслуженные «четверки» и «пятерки».
Беседовала Марина Глазкова
