Екатерина (имя изменено) с нетерпением ждёт, когда её дочери вновь вернутся домой. В мае 2017 года двух маленьких девочек изъяли из семьи, а родителей ограничили в правах. И только в ноябре 2018 года Екатерине, её мужу и её родителям удалось через суд добиться воссоединения.
Пролила кипяток — отобрать у родителей
Екатерина с мужем и двумя дочками живут в небольшой деревне под Чернушкой. У них свой дом, огород. Последние несколько лет Екатерина не работала: сначала была в декрете с младшей дочерью, а потом получила травму ноги, и ей было трудно передвигаться.
«Я 10 месяцев ползала на коленках, — говорит Екатерина. — Ко мне в больницу они ездили то с отцом, то с моей мамой. В августе 2016 года, когда меня выписали, к нам пришла опека и предложила забрать девчонок до тех пор, пока нога не заживет. Я возмутилась: не собираюсь никому детей отдавать!».
Жили на зарплату мужа, который работал в совхозе. Зарплата по чернушинским меркам была неплохая, но вот в более крупном городе с таким доходом пришлось бы тяжело.
«Обычная сельская семья, которых полно в районах Пермского края, — поясняет Сергей Вилисов, куратор семьи от Родительского Всероссийского Сопротивления (РВС). — Обычные люди, окончили школу, жили бедно».
«Возьмите среднюю деревенскую семью, которая не пьёт, но у них не очень хорошо с деньгами. Отец работает и кроме работы ничего не видит, мать болеет», — говорит Алексей Мазуров, руководитель пермского отделения РВС.
Из-за травмы ноги Екатерина не отвела вовремя дочек на плановые прививки — добраться до поликлиники было сложно. Сотрудники медицинского учреждения сообщили в органы опеки, что родители не привили детей. В дом пришли с проверкой, а после вынесли вердикт: семья находится в социально опасном положении (СОП). Екатерина предполагает, этому могло способствовать то, что её старший сын от первого брака живёт не с ней, а с бабушкой и дедушкой в Чернушке. Кроме того, дочки не посещали детский сад. На это у Екатерины тоже есть оправдание: когда она впервые обратилась с требованием предоставить место в детсаду, ей ответили, что садик переполнен. Добиваться права на дошкольное образование для дочерей она не стала.
«Она простой человек, — говорит Сергей Вилисов. — Не стала обивать пороги и требовать выделения места в садике, не знала, как можно добиться».
С того момента семью стали регулярно посещать сотрудники комиссии по делам несовершеннолетних. Так и шла жизнь в семье: отец работал, мать занималась хозяйством, старшая дочь ждала первого в своей жизни школьного дня, а сотрудники КДН навещали с проверками.
В мае одна из девочек пролила себе на ноги кипяток. Ожог был серьёзный, хотя и небольшой, но Екатерина не вызвала скорую и не повела ребёнка к врачу.
«Екатерина неадекватно оценила ситуацию, — поясняет Сергей Вилисов, — подумала: “У кого не бывает ожогов?”. Решила, что справится сама. Злого умысла у неё не было».
На следующий день после того, как ребёнок получил травму, в дом пришла проверка КДН. Оставить без внимания ожог они не могли. Через некоторое время в семью пришли представители органов опеки и изъяли обеих девочек. Екатерина рассказывает, что она подписала согласие на ограничение в родительских правах, так как сотрудница органов опеки пригрозила лишением родительских прав, если согласия не будет.
В конце июля 2017 года состоялся суд, на котором подписанное Екатериной и её мужем согласие сыграло против родителей. Суд постановил ограничить их в правах.
«Вы опоздали»
С первых дней, после того, как детей забрали, Екатерина, её муж, бабушка и дедушка девочек делали многое, чтобы семья воссоединилась. Они отправляли письма по инстанциям с просьбой помочь и разобраться в ситуации.
Бабушка неоднократно просила, чтобы внучек передали под опеку ей и мужу, а не посторонним людям:
«Ещё до вынесения судебного решения, сразу, как их забрали, я обратилась в отдел опеки и попечительства МТУ No 4 Минсоцразвития Пермского края с просьбой оформить на меня и моего супруга опекунство в отношении внучек. Общавшаяся со мной сотрудница опеки Валькова заявила, что я себя “плохо вела” в момент отобрания детей и устройство детей будет происходить на усмотрение органов опеки. Что Валькова имела ввиду под фразой “плохо вела” мне не понятно, разъяснений не последовало. Затем она, узнав мой возраст, сказала, что мне откажут в оформлении опеки».
После вынесения судебного решения об ограничении в родительских правах, дедушка девочек в начале августа 2017 года обратился в отдел опеки и попечительства с письменным заявлением об установлении опеки в отношении внучек. Опеку семья хотела оформить на него, так как мужчина работает, получает военную пенсию. Кроме того, у него в собственности машина и квартира. По словам мужчины, ни ему, ни его жене в отделе по опеке и попечительству не разъяснили прав, которые у них есть, не сообщили, каким должен быть порядок действий, необходимых для установления опеки. Тогда они обратились за помощью к адвокату.
В конце августа 2017 года дедушка вновь написал письменное заявление в отдел опеки. Он предоставил все необходимые для оформления опеки документы.
Пока бабушка и дедушка получали справки, девочек отдали под опеку в семью в другом районе Пермского края.
По словам Сергея Вилисова, опекун — воспитатель в детском доме города Чайковский. Она получала зарплату за то, что девочки находились под её присмотром.
Когда бабушка и дедушка девочек пришли с готовым пакетом документов, то получили ответ: «Вы опоздали». В органах опеки им сказали, что они не обращались ранее, хотя это было не правдой.
«Любое обращение в ведомства нужно подтверждать письменно, — поясняет Алексей Мазуров, — К счастью, родители подавали письменные заявления об организации встречи с детьми. Часто другие родители, оказавшиеся в такой ситуации, обращаются с такими просьбами устно. Позже на суде по лишению родительских прав, они не могут доказать, что просили встреч или что дарили детям подарки. И суд из-за этого принимает решение не в их пользу. Хорошо, что Екатерина и её муж догадались брать у опекуна расписки, что передавали дочкам подарки».
«Все бы так работали»
«Семью после отобрания детей посчитали бесперспективной, — говорит Алексей Мазуров. — А семья не знала, как действовать в правовом поле, не обжаловала постановления КДН. Его можно было вовремя оспорить».
По словам Алексея Мазурова, после отобрания детей, отдел опеки «продолжил издевательство над родителями».
«Специалист отдела опеки заставляла нас перед каждой встречей с детьми оформлять новые справки от нарколога, психиатра, дерматолога, угрожая тем, что иначе мы детей не увидим, — пишут Екатерина и её муж в письме министру социального развития Пермского края Павлу Фокину. — На основании чего мы должны делать такие справки каждый месяц, нам не пояснялось. После нашего общения с прокурором по данному вопросу, требования представлять новые справки к каждой встрече прекратились без объяснения причин.
Специалист отдела опеки неоднократно необоснованно пыталась заставить нас пройти лечение от алкоголизма в наркологическом диспансере.
Несогласие проходить данное лечение вменялось нам в вину как нежелание реабилитироваться, сотрудничать с субъектами профилактики. Однако у нас имеются справки, что мы в подобном лечении не нуждаемся, на учете у нарколога никогда не состояли. В настоящее время мы предприняли меры по устранению причин, приведших к ограничению нас в правах: осознали свое поведение, сделали ремонт дома, увеличили жилплощадь, обустроили теплый санузел, купили игрушки, бытовую технику, прошли обследование у психолога».
На это письмо пришёл ответ, подписанный и.о. замминистра Татьяной Кель. Он сводится к тому, что семье необходимо «устранить обстоятельства, послужившие принятию решения об ограничении родительских прав», а именно: пройти лечение у нарколога, трудоустроиться и улучшить состояние жилья.
Если родителям всё же удавалось добиться встречи с девочками, то происходило это примерно раз в 1,5−2 месяца. Часть заявлений была отклонена. В отказах указывались разные причины: болезнь одной из дочерей (при этом во встрече со вторым ребёнком тоже отказывали), проведение реабилитационных мероприятий с девочками, проведение противоэпидемиологических мероприятий на территории Чернушинского района. В телефонных разговорах родителям также отказывали, номер опекуна часто был недоступен. Сергей рассказывает, что воспитатели в детском саду и классный руководитель в школе не рассказывали родителям о том, как дела у их дочек, так как законными представителями своих детей Екатерина и её муж больше не являются.
«Вся информация только с разрешения опекуна и органов опеки», — отвечали им.
Родители вновь обратились в суд с требованием отменить ограничение в правах. По словам Сергея Вилисова, суды многократно откладывались и переносились.
В ноябре 2018 года в очередном судебном заседании принял участие прокурор Чернушинского района Дмитрий Кривощеков.
«Видно было, что прокурору Чернушинского района не всё равно, в отличие от чиновников. Он пожелал лично разобраться в деле — и разобрался. Он задавал много вопросов обеим сторонам. Если бы органы всегда так работали, мне бы не пришлось заниматься правозащитной деятельностью», — убеждён Алексей Мазуров.
Прокурор выступил в защиту семьи, и суд вынес решение в пользу Екатерины и её мужа, обратившейся с иском об отмене ограничения в родительских правах.
Сейчас родители, бабушка и дедушка ждут, когда же девочки приедут домой. Решение суда окончательно вступит в силу через 30 дней после вынесения. Ждать ещё месяц семья не хочет. Они подали в территориальное управление Минсоцразвития заявление с просьбой вернуть детей немедленно. Пока это заявление ещё не рассмотрено.
Читайте также: «Родителей я так и не простил»: рассказы воспитанников детдомов.