При входе в Beverly Wilshire я столкнулась с целой процессией, в глубине которой разглядела Леонардо Ди Каприо . Под охраной своей команды актер переходил из одного гостиничного номера в другой, где его поджидали журналисты. Когда он вошел и сел напротив, я невольно загляделась. Мне хотелось пронзить его глазами, как рентгеновскими лучами, чтобы узнать то, что он никогда не скажет в интервью. Но я наткнулась на холодный, как сталь, взгляд голубых глаз. Я положила диктофон на стол, за который сел Леонардо, и отодвинулась подальше. Когда он начал говорить, его глаза потеплели. «Как дела?» — спросил он по-дружески, и я поняла, что пора задавать свои вопросы.
«Раньше я думал, что кинозвезды — эгоистичные маньяки и деспоты. Но оказалось, что в основном они приятные люди, умные и интеллигентные»
— Рассел Кроу сказал, что вы ничуть не изменились с тех пор, как впервые встретились с ним на съемочной площадке лет 15 назад?
— Когда мы встретились впервые на съемках «Быстрый и мертвый», у меня вышел «Гилберт Грейл», а у Рассела — «Скины», о нем говорили как о феноменальном австралийском актере, который потрясающе играет. Шэрон Стоун тогда была на пике своей популярности и захотела поработать с нами. Мы были белые и пушистые, многое для нас было в диковинку. Мы с ним начинали в независимом кино, а теперь снимаемся в крупных студийных проектах, но он не изменил своего отношения к людям. Он ведет себя так, будто за это время он не стал звездой мирового уровня. Рассел стал профессионалом, но остался нормальным парнем, с которым мне было приятно общаться.
— Что является главным из того, что вы поняли, работая в Голливуде?
— Раньше у меня было стереотипное представление о кинозвездах. Я думал, что они — эгоистичные маньяки и деспоты. Но оказалось, что в основном это приятные люди, умные и интеллигентные. Иначе они бы не смогли стать профессионалами высокого уровня и держаться на этом уровне долгое время.
— Вы проводили собственное исследование перед съемками во «Лжи»?
— Да, и когда я начал этим заниматься, то понял, что оказался наедине с бездонной бочкой. К тому же у меня были ограниченные возможности, так как ЦРУ — секретная организация и ее деятельность покрыта тайной. Это вполне логично, по-другому она бы просто не смогла функционировать. Мы старались основываться на романе Дэвида Игнатиуса и его собственном исследовании, которое он проводил в Средней Азии (Дэвид Игнатиус — колумнист газеты The Washington Post, писатель, автор новеллы «Совокупность лжи», опубликованной в прошлом году. — «Труд-7»). Он знаком со многими агентами ЦРУ, что немаловажно для понимания их работы. Я тоже общался с этими ребятами, но недолго. Однако этого времени хватило, чтобы понять, в каком сложном мире они существуют и с каким трудом добывают информацию.
— Физической подготовке вашего Фарриса может позавидовать любой агент ЦРУ. Вы сами выполняли трюки?
— Большинство из них я делал сам.
— Какие из них оказались самыми трудными?
— Сцены пытки. Я так выложился на них, что потом три дня не вставал с постели. Но на съемках у Ридли Скотта это надо воспринимать как должное. У него очень напряженный стиль работы — интенсивный и скоростной, вы должны быть готовы к чему угодно и в любой момент. Он может сказать неожиданно: «Давайте выбросим эти три страницы диалога, ты просто побежишь вниз по этой арабской улочке, а наши вертолеты будут следить за тобой. Мы, конечно, заблокируем движение, но это не страшно».
— Расселу Кроу, наверное, было легче — они со Скоттом давно сработались.
— Когда мы еще только обсуждали сценарий, я понял, что Скотт и Кроу говорят на своем собственном языке, я не сразу улавливал то, о чем они быстро договаривались. Сначала я слышал только: «Бум, бум, бум! Давайте все это снимать. Вы поняли? Хорошо. Вы согласны? Прекрасно. Мы начнем через 10 минут». Я только что закончил фильм «Революционная дорога» о 50-х, его герои месяцами говорят о своих чувствах и ощущениях. Я испытал довольно-таки острые ощущения, когда из Манхэттена попал в Марокко, где меня пытали, а за моей спиной взрывались дома.
— Что вы почувствовали, когда впервые после «Титаника» встретились с Кейт Уинслет на съемках «Революционной дороги»?
— Мы с Кейт очень хорошие друзья. Мы знаем друг друга с подросткового возраста и за девять месяцев съемок в «Титанике» очень сблизились. Она ничуть не изменилась, или я просто этого не замечаю, потому что мы периодически встречаемся. Когда Кейт принесла мне сценарий «Революционной дороги», я прочитал его и подумал: «Какая интересная история». Это об Америке 50-х, послевоенном времени, когда устанавливалась мораль, которая действовала последующие 50 лет. Наши герои — молодые люди, старавшиеся сохранить в браке свою индивидуальность и вести интересную, насыщенную жизнь. Но вскоре они осознали, что превратились в стереотип семьи. Мы с Кейт хорошо знаем, где расположены болевые актерские точки, и нам не составляло труда находить их друг у друга и давить что есть силы. (Смеется.)
— А вы сами подумываете о женитьбе или тоже боитесь потерять свою индивидуальность?
— Я хочу жениться и стать отцом. Но это в принципе, пока у меня нет конкретных планов.
«Я просто везунчик»
— Что привлекло вас в «Совокупности лжи» больше всего?
— Мне понравилось, что это современное политическое кино о войне и терроризме и о взаимоотношениях Америки с другими странами. Но в то же время оно не преследует какой-либо политической цели. Этот фильм старается установить контакт со зрителями.
— Вы бы смогли ежедневно подвергать свою жизнь опасности, как ваш герой в фильме?
— Мне очень трудно представить себя в таких экстремальных условиях. Мне хочется думать, что смог бы, но я не знаю наверняка. Я живу в другом мире, я просто везунчик.
— А где вы снимались после «Лжи»?
— Я только что закончил сниматься у Мартина Скорсезе в «Закрытом острове». Я сыграл роль судебного пристава, который расследует исчезновение пациентки из госпиталя для психически больных преступников. В этом фильме много хороших актеров: главврача, например, сыграл Бен Кингсли.
— С какими еще режиссерами вам хотелось бы поработать?
— С Энгом Ли, Алехандро Гонcалесом Иньярриту, Полом Томасом Андерсоном — со многими. Еще мне хочется сыграть в иностранном фильме.
— А у российских режиссеров не откажетесь сниматься?
— Главное, чтобы был хороший сценарий.
— Не секрет, что охрана окружающей среды — это ваше давнее увлечение, а не дань моде.
— Да, в школе моим любимым предметом после драмы была биология. И если бы я не состоялся как актер, стал бы специалистом по охране окружающей среды. Но и так понятно, что за последние восемь лет наше правительство ничего толком не сделало в этой области. Когда я работал над фильмом «Одиннадцатый час», узнал, что 93% ученых верят в глобальное потепление. Но до тех пор, пока цены, например, на гибридные и электрические машины не станут доступными, ничего не изменится. За происходящее в ответе корпорации и правительство, которое должно было предоставить им налоговые льготы на подобные товары. Надеюсь, что новый президент не станет терять время и серьезно подойдет к этой проблеме. Мне кажется, некоторые люди думают, что те, кто заботится об окружающей среде, хотят, чтобы все остальные жили так же, как они. А мы просто хотим предостеречь людей от негативных последствий в случае, если они не изменят свои привычки. Во «Лжи» герой Кроу говорит моему: «Разрушить наш мир гораздо проще, чем кажется». Я с ним полностью согласен.
Наше досье
Леонардо Ди Каприо родился 11 октября 1974 года в семье хиппи и вырос в самом опасном пригороде Лос-Анджелеса. Бабушка — из русских эмигрантов. Отец Джорж (художник комиксов) и мать Ирмелин (соцработник) развелись сразу после рождения мальчика, но воспитывали его вместе. Учился в лос-анджелесской John Marshall High School. Первая работа на телевидении — сериал «Санта-Барбара». Первый фильм — «Зубастики-3» (1991). Другие картины: «Быстрый и мертвый», «Полное затмение», «Ромео и Джульетта», «Комната Марвина», «Титаник», «Пляж» (20 млн. долларов), «Банды Нью-Йорка», «Поймай меня, если сможешь», «Авиатор» («Золотой глобус-2005» за лучшую мужскую роль). В 1997-м включен в список 50 самых красивых людей мира по версии журнала People. Холост.