Просыпаясь по утрам, Алексей первым делом замечает непривычную тишину в доме. Год назад каждое утро они с женой Таней просыпались от смеха и беготни трех приемных дочек.
В феврале этого года Татьяну ограничили в опеке по подозрению в умышленном причинении легкого вреда здоровью и неисполнении обязанностей по воспитанию. Трех сестер поместили в детский дом на время разбирательств.
Следствие по этому уголовному делу идет уже девять месяцев. За это время Татьяна и Алексей видели девочек только на фотографиях в соцсетях, на страницах детского дома. Им не разрешают навещать детей, которые полгода называли их мамой и папой, поскольку в рамках уголовного дела Татьяна в статусе подозреваемой.
Супруги регулярно возили подарки и посылки девочкам в детский дом.
Из последней психологической экспертизы сестер они узнали, что сотрудники учреждения рассказали дочкам, что Татьяну, Алексея, дедушку и всех домашних животных убили полицейские. «Я не знаю, что было с детьми, когда им сказали, что мы все умерли. Но лично я после этой новости не мог разговаривать два дня, — рассказывает Алексей, — мы тут бьемся, бьемся, а нас уже похоронили до суда».
Алексей и Татьяна пришли к выводу, что подарки и посылки девочкам не передавали или говорили, что их принесли другие люди.
Что произошло?
Татьяна и Алексей хотели большую семью и решили взять на воспитание детей из интерната. Они окончили школу приемных родителей, собрали все необходимые медицинские справки и прошли прочие проверки. В прошлом году Татьяна увидела в базе данных детей сирот троих сестер и сразу позвонила в местную опеку. Несмотря на то, что у девочек были кровные родственники, они пробыли в интернате целый год.
В июне 2018 года Татьяна оформила на себя опеку над девочками, поскольку они тогда не были официально расписаны с Алексеем. Они провели вместе счастливое лето, съездили в городок Мышкин на Волге и в Эмираты. В конце 2018 года Татьяна и Алексей устроили пышную свадьбу, чтобы отметить создание своей большой семьи.
В январе этого года Татьяна готовила еду со старшей дочкой. Младшая и средняя играли в детской. По словам Татьяны, девочки не поделили куклу и сильно подрались.Татьяна общалась с кровной родственницей сестер и отправила фотографию девочек с синяками на лице.
«Я ей отправила фотографию — посмотри, как девочки подрались, что они наделали. Она мне — да, вот, как же так, ты держись. А через два дня она пошла в полицию и написала заявление: жестокое обращение с детьми,» — вспоминает Татьяна.
Через несколько недель Татьяну ограничили в опеке, а девочки снова оказались в детском доме.
«Девочки рассказывали, как они дрались, зачем они подрались, почему, как, что. Нет, им надо было отработать, они завели дело», — объясняет Татьяна.
Одно из основных доказательств в деле против Татьяны — это показания сестер возраста от трех до пяти лет. В ходе следствия показания девочек постоянно меняются.
Супруги вынуждены жить не дома в Москве, а в Петрозаводске, где идет следствие. На момент изъятия семья гостила у папы Алексея в Карелии. Девочек тем временем перевели в детский дом в Москве. Татьяна заметила, что сестры снова появились в базе данных детей на усыновление.
Алексей — журналист, теперь он пишет книгу под рабочим названием «Как государство отберет ваших детей». «Детей посадили в тюрьму, мы ходим и передачки им передаем, как в тюрьму», — рассказывает Татьяна. «Нет, в тюрьме есть свидания, а тут и этого нет," — возражает Алексей.
«Забрать ребенка просто, вернуть — очень сложно»
В последнее время в СМИ и социальных сетях появляется огромное количество сообщений об изъятии родных и приемных детей.
Причины изъятия очень разные: предполагаемое насилие в семье, бедность, алкогольная или наркотическая зависимость и даже участие родителей в акциях протеста (хотя в последнем случае дело решилось в пользу родителей).
С 2015 года существует такая форма устройства ребенка в интернат, как трехстороннее соглашение. Когда родители сталкиваются с бытовыми, финансовыми и другими трудностями, органы опеки предлагают им на время отдать ребенка в детский дом, пока они не решат проблемы.
Ничего страшного, убеждают родителей сотрудники опеки, в детском доме есть необходимые условия, игрушки, школа. А вы пока найдете работу, наладите быт, сделаете ремонт в доме. Казалось бы, государство действительно пытается позаботиться о благополучии и безопасности ребенка. Однако правозащитники и работники благотворительных фондов утверждают, что на практике многие дети получают психологическую травму, когда из привычных семейных условий попадают в интернаты.
Помимо травмы от разлуки с родителями, в учреждениях дети могут столкнуться с сексуальным, физическим и психологическим насилием. У родителей опускаются руки из-за чувства вины от того, что их дети не с ними. Некоторые родители понимают, что никогда не смогут обеспечить ребенка такими же бытовыми условиями, как в детских домах.
«Среди родителей, у которых отобрали ребенка, смертность в ближайший год просто взлетает. Потому что единицы могут в ответ на это мобилизоваться, прорваться и вернуть ребенка, — рассказывает психолог Людмила Петрановская, которая более 20 лет занимается темой сиротства, — забрать ребенка очень просто, вернуть его очень сложно».
«Получается, что если с этой семьей не работают, она ухудшает свое состояние, и возвращать ребенка просто некуда», — объясняет Алина Киприч, сотрудница благотворительного фонда «Дети наши».
Алина — социальный педагог, она ведет уникальный проект фонда по профилактике социального сиротства в Смоленской области под названием «Не разлей вода».
Благотворительный фонд заключил договор с местной опекой. Теперь в этом районе прежде чем изъять детей из неблагополучных семей, органы опеки просят фонд попробовать помочь родителям справиться с кризисной ситуацией. «Опека — это не тот орган, который направлен на помощь априори. Их задача — обеспечить безопасность ребенка, — рассказала Алина, — то есть даже если бы они очень хотели, дело в том, что у них нет таких ресурсов».
Алина согласилась познакомить меня с семьями в Смоленской области, в которых дети могут попасть в интернат из-за материальных трудностей родителей.
Сломалась печка? Детей — в интернат
Как и в других сельских районах, главная проблема в деревнях Смоленской области — отсутствие работы. Местные жители помоложе ездят в города на вахту, а старики полагаются на пенсии и огороды.
Когда случается крупная поломка, например, печки, у родителей часто нет 50 тыс. рублей на новую. Отсутствие отопления в доме — это прямой повод для органов опеки, чтобы разместить детей в интернате.
Прошлой зимой органы опеки пришли к многодетной вдове Надежде и увидели, что в ее печи образовалась такая большая дыра, что дом мог попросту сгореть.
Женщина неделями не могла выйти из дома, так как боялась оставить печь без присмотра. По просьбе опеки благотворительный фонд установил ей новую печь.
Если бы трое детей Надежды оказались в одном из детских домов Смоленска, государство тратило бы на них около 150 тыс. рублей в месяц. Благодаря помощи фонда государство смогло сэкономить бюджетные средства, а дети смогли бы остаться с родной мамой.
«Мы любим друг друга, это самое главное. На самом деле у нас в доме любовь», — считает Надежда.
Эксперты, работающие в других регионах, рассказали нам, что такой интерес к судьбе семьи органы опеки испытывают далеко не всегда. В других районах нет благотворительных фондов, а если они есть, то их ресурсов не хватает, чтобы помочь всем.
Фонду «Дети наши», где работает Алина, часто приходится ремонтировать или ставить новые печи. По словам Людмилы Петрановской, размещение детей в детские дома из-за поломки печей — это «классика жанра по всей стране».
«У тебя есть, например, на территории детский дом, значит туда проще отправить ребенка. У тебя нет способа починить печку. Не прописан, не продуман, — объясняет Людмила. — Хорошо, если подвернется некоммерческая организация, которая решит этот вопрос. А если нет, то у тебя есть натоптанная лыжня».
В Смоленской области такая НКО есть. В основном фонд помогает матерям-одиночкам и воспитанникам детских домов, которым сложно адаптироваться к самостоятельной жизни. НКО помогает 17 семьям только в этом регионе, но в стране, где более 21 млн человек живут за чертой бедности, это капля в море.
Алина считает, что в России так остро стоит проблема социального сиротства еще и потому, что в обществе размещение детей в интернат считается приемлемым.
«Дети попадали в интернат после войны. И с этого началась такая “династия”. Для этих детей, которые подросли, интернат — это нормальное место, — объясняет Алина, — в конечном итоге через третье поколение они все так живут, и все в их семье считают, что это абсолютно нормальная история».
Случаи, когда детей забирают у родных родителей из-за не проведенного в доме ремонта, недостатка еды в холодильнике или отсутствия отопления, случаются по всей России. Более 10 тыс. детей ежегодно оказывается в детских домах, около 80% из них попадает туда по трехстороннему соглашению.
Александр Гезалов, директор социального Центра Святителя Тихона при Донском монастыре и специалист по проблемам сиротства, часто сталкивается с такими случаями. Александр сам вырос в детском доме и написал об этом автобиографию «Соленое детство».
«Если честно, я сам не знаю, как я выжил после такого детства,» — признается Александр.
Из тринадцати выпускников его года в живых остался он один. Наверное, выжить ему помогло искрометное чувство юмора. Даже разговаривая на такую серьезную тему, как социальное сиротство, Александр иронизирует и мрачно шутит.
Александр перечислил ряд причин социального сиротства: низкий уровень жизни многодетных семей, некорректная работа органов исполнительной власти и опеки и отсутствие единого государственного органа, отвечающего за семейную политику.
«Семейная политика у нас сводится к тому, чтобы не помогать семье, а отбирать детей. Государство интересуют дети, но не интересует семья. Нет понимания, что семья, родители — это высшая ценность», — рассказал он.
По самым скромным подсчетам, на детские дома государство тратит более 70 млрд рублей в год.
И даже благотворительным организациям гораздо легче собирать деньги на помощь детям-сиротам, живущим в учреждениях, чем на помощь родителям с детьми, которые, согласно общественному мнению, «сами виноваты».
«Когда я пишу в социальных сетях, что нужна помощь матери-одиночке, я постоянно получаю комментарии вроде: «Нечего было рожать» или «Давно пора их всех стерилизовать».
В ответ на этот вопрос Александр мрачно шутит: деньги Надежде в социальных сетях соберут только в том случае, если в посте пообещать стерилизовать и ее.
«Моя прелесть»
Согласно статистике министерства просвещения, в сиротских учреждениях сейчас живут более 73 тыс. детей. При этом в базе данных на усыновление числится около 45 тыс. несовершеннолетних.
Всего несколько недель назад в базе числилось 47 тыс. детей, но каждый ноябрь-декабрь сайт обновляется, и из базы исчезают дети, которым в следующем году исполнится 18 лет. Все потому, что база данных не сортирует детей по месяцу рождения.
Когда родители лишаются родительских прав, часто единственной надеждой ребенка выбраться из детдома остается приемная семья.
Однако приемные родители рассказали Би-би-си, что сбор необходимых документов и обучение в школе приемных родителей — это только полдела.
Даже когда ребенок стоит в базе на усыновление, местные органы опеки часто сообщают потенциальным приемным родителям, что на этого ребенка уже стоит очередь, его скоро заберут кровные родственники или что у него очень тяжелые заболевания.
В итоге, родителям приходится обращаться за помощью к благотворительным фондам и влиятельным людям, таким как Александр Гезалов, и забирать детей из интернатов с боем.
«Детские дома держатся за детей до последнего, как в книге “Властелин колец” Голлум держался за кольцо: “Моя прелесть”. Для детей это конечно трагедия,» — говорит Александр Гезалов.
«Государственные дети»
Детские дома получают подушевое финансирование, то есть чем больше детей проживает в учреждении, тем больше средств получает интернат. В зависимости от региона, на содержание каждого ребенка в детском доме тратится от 600 тыс. до 1,5 млн рублей в год.
Содержание ребенка в приемной семье обходится государству гораздо дешевле: от 120 до 260 тыс. рублей в год. И дело не только в экономии. Эксперты говорят, что каким бы хорошим ни был детский дом, учреждение не сможет заменить ребенку семью.
Одна из героинь фильма Би-би-си «Государственные дети» приемная мама и работница благотворительного фонда. Она попросила скрыть ее личность, так как боялась, что органы опеки заберут ее детей за то, что она поговорила с нами, мы дали ей условное имя Александра.
«На одном из заседаний было дано указание сотрудникам опеки, и они потом распространили по всем приемным родителям, что подопечные не должны называть вас “мама” и “папа”, а должны называть на вы и по имени отчеству. Вот такое новое распоряжение,» — объяснила Александра.
По ее словам, родителям все время говорят, что приемные дети — это государственные дети.
«Приемные родители сейчас все боятся, потому что очень много случаев, когда по каким-то надуманным поводам изымают детей, — рассказала женщина. — В любой момент могут сказать: если вы будете так себя вести, мы у вас заберем детей».
Проблема усугубляется тем, что в России нет единого ведомства, отвечающего за политику в отношении детства.
Когда ребенок живет с родителями, о его здоровье и благополучии, кроме мамы и папы, должны заботиться местные социальные службы.
Дома ребенка, где живут дети до трех лет, находятся в ведении министерства здравоохранения. В одних регионах, детские дома для ребят постарше, находятся в ведении министерства просвещения, в других — департаментов труда и социальной защиты.
Органы опеки, в зависимости от региона, подчиняются либо министерству образования, либо соцзащите, а иногда и муниципальным властям.
В некоторых районах есть департаменты семьи и молодежной политики. Прибавьте к этому детских уполномоченных, Следственный комитет и полицию, и получается как в той пословице: «У семи нянек дитя без глазу».
При этом, по словам психолога и основательницы «Института развития семейного устройства» Людмилы Петрановской, межведомственное взаимодействие не налажено.
Чтобы как-то улучшить сложившуюся ситуацию, Петрановская создала программу «Всеобуч» для специалистов, работающих в сфере проблемного детства.
«Здесь мы имеем дело скорее с хаосом, чем с какой-то продуманной стратегией, политикой или принципами, — объясняет Людмила Петрановская. — Наблюдая этот хаос со стороны, создается такое впечатление, что есть один единственный ключевой показатель результативности: чтобы не было ЧП, которое станет достоянием общественности.».
Проблема социального сиротства имеет много совершенно разных глубинных причин: исторические предпосылки, низкий уровень жизни, безработица, психологические проблемы и зависимости.
Комментарии государственных ведомств
Поскольку в России нет единого ведомства, которое отвечает за детскую правозащиту, Би-би-си попросила об интервью или письменном комментарии на тему социального сиротства у уполномоченного по правам ребенка Анны Кузнецовой и трех министерств (просвещения, труда и социальной защиты, а также сельского хозяйства).
Все отказались от интервью, но министерство просвещения и министерство труда прислали письменные ответы.
Минтруда ответило, что создание рабочих мест к полномочиям министерства не относится, однако снижение уровня бедности — одна из приоритетных задач правительства России. Социальная поддержка населению, в том числе малоимущим гражданам, находится в ведении регионов. В то же время поддержка семей осуществляется и на федеральном уровне.
«С 2018 года малоимущим семьям предоставляются ежемесячные выплаты в связи с рождением (усыновлением) первого и второго ребенка за счет средств материнского капитала. В 2019 году средний размер выплаты составляет 11,2 тыс. рублей. Срок осуществления выплат — до достижения ребенком возраста 1,5 лет. С 2020 года данные выплаты смогут получать больше семей поскольку изменен критерий нуждаемости. С 1 января 2020 года увеличен срок осуществления данных выплат — с 1,5 до 3 лет,» — объяснила пресс-служба минтруда.
Министерство просвещения, которое занимается вопросами опеки и попечительства, заверило Би-би-си, что российское законодательство гарантирует право каждого ребенка воспитываться в семье.
Согласно минпросвещения, в каждом субъекте российской федерации организована работа по сопровождению семей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, действует разветвленная сеть центров помощи семье и детям, насчитывающая свыше 3,8 тысяч организаций.
Данные центры предоставляют бесплатное комплексное медицинское, психологическое, педагогическое, юридическое сопровождение и социальную помощь.
«Только в том случае, когда иные формы работы с семьей не дали должного результата, встает вопрос о временном помещении ребенка по желанию родителей на полное государственное обеспечение,» — разъяснила пресс-служба Министерства просвещения.
Русская служба Би-би-си попыталась узнать, есть ли один из таких центров в Смоленской области, где живет Надежда, однако нам так и не ответили.
Пресс-служба министерства сельского хозяйства сообщила, что ответ на запрос Би-би-си почти готов и скоро будет отправлен, однако за два месяца мы так и не дождались заявления от ведомства.
Мы также направили свои вопросы о деле Александра и Татьяны, которых ограничили в опеке, министру социальной защиты Республики Карелия Ольге Соколовой, в ведении которой находятся местные органы опеки. Несмотря на то, что запрос был направлен в июле, ответа мы так и не дождались.
«Прокуратура не уполномочена предавать гласности данные о ходе предварительного следствия,» — ответила на наш запрос об информации по делу Татьяны прокуратура Республики Карелия.
Людмила Петрановская считает, что сокращение количества доступных социальных услуг в сельской местности, например, детских садов, школ, больниц и реабилитационных центров — одна из других глубинных причин социального сиротства.
Людмила и ее коллеги часто сталкиваются с ситуациями, когда родители, живущие в отдаленных районах, где нет школ или медицинских услуг для ребенка с инвалидностью, вынуждены отдавать детей в интернат, чтобы они смогли получить образование или необходимую реабилитационную помощь.
«Сиротский закон»
Минпросвещения разрабатывает законопроект, предлагающий ужесточить требования к кандидатам в приемные родители.
Этот законопроект, который в народе прозвали «сиротским законом», вызвал негативную реакцию со стороны многих специалистов и общественности.
Чтобы избежать возвратов детей в интернаты, ведомство предлагает ввести обязательное психологическое обследование потенциальных приемных родителей.
Также предлагается ввести ограничения на свободу передвижения семей с приемными детьми: переезд в другой регион будет возможен только с разрешения органов опеки. Детей в семью можно будет принять только при наличии достаточного количества квадратных метров в квартире.
Минпросвещения предлагает ввести дополнительное сопровождение приемных семей педагогом-психологом. По расчету адвоката Антона Жарова, который участвовал в обсуждении законопроекта, социальный работник сможет приходить к семьям в любое время суток и должен будет провести с семьей не менее пяти часов в месяц.
По подсчетам адвоката, на дополнительные расходы, связанные с психологическим тестированием и сопровождением семей, предлагается тратить 8 млрд рублей в год.
Критики законопроекта считают, что «сиротский закон» приведет к уменьшению количества приемных родителей и росту числа детей в учреждениях.
«Это разрушит всю систему усыновления и опекунства», — считает Антон Жаров.
На вопросы Би-би-си по поводу законопроекта минпросвещения не ответило.
Если бы существовал эффективный психологический тест, с помощью которого можно было определить, будет ли человек хорошим приемным родителем для конкретного ребенка или нет, говорит психолог Людмила Петрановская, этим тестом пользовались бы все социальные службы мира.
К сожалению, несмотря на многочисленные попытки исследователей, такое тестирование еще не изобрели.
Все остальные возможные психические отклонения должны выявляться во время прохождения кандидатами в приемные родители обязательных медицинских проверок.
Людмила Петрановская говорит, что вся система детской правозащиты в России нуждается в кардинальных реформах, которые бы основывались на интересах ребенка, на его праве на семейную жизнь, а не на принципе «лишь бы не было проблем».
Система детских домов, по ее мнению, требует срочных перемен.
«Это огромная система обмана, дорогостоящий самообман общества. Когда за большие деньги налогоплательщиков детям наносится вред, — рассказала Людмила Петрановская. — Поэтому государственные дети — это дети, которым не очень хорошо. Это всегда дети, которым реально не помогли».
Смотрите наши видео:
