Истории других мам и их детей, которым удалось победить рак, читайте здесь.
Мама, что со мной?
Наша жизнь перевернулась в августе 2016 года. Мы тогда были в отпуске у бабушки и дедушки и весело проводили время. Как-то супруг купал Матвея и нащупал у него уплотнение на правой ягодице. Никакого предчувствия, что это что-то серьёзное, совершенно не было, просто решили по приезду домой сходить к врачу.
Уже дома, в Астане, легли в детскую больницу на обследование. Сдали кровь: все чисто, онкомаркеры в норме. Врачи предположили, что это кистозное образование и стали готовить нас к операции. А потом сделали КТ легких и обнаружили метастазы. Стало очевидно, что это онкология. Вот тут жизнь разделилась на «до» и «после».
Я плохо помню своё состояние в тот момент. Было страшно, больно, хотелось кричать, но рядом лежал сынок, и я не имела права ни плакать, ни паниковать.
В то же время я до мелочей помню каждый день в больнице: МРТ, КТ, анализы, врачи, бледные дети и их потерянные родители. И немой вопрос в глазах сына: «Мама, что со мной?»
Онкологи ставили диагноз «злокачественная шваннома», врачи, которые делали гистологию, предполагали, что у нас фибросаркома. Лечение нужно было начинать срочно: опухоль была слишком большая. Диагноз уточняли уже в процессе. Меня вызвали на консилиум и сказали, что прогноз для жизни ребёнка неблагоприятный, меньше года. Я просто выползла оттуда, не помню себя в тот момент.
Одно мы понимали точно — сына надо спасать. Родные, друзья, коллеги по работе сплотились и начали искать клиники по всему миру. Мы разослали документы в Южную Корею, Израиль, Германию, Японию. С нами связывались врачи, приглашали, были готовы помочь.
Однако после консультации с хорошим профессором из отделения взрослой онкологии, который сказал, что ребёнок может не перенести длительный перелет, мы решили отправиться в Москву. В онкологическом центре им. Н.Н. Блохина нам за сутки поставили верный диагноз — «эмбриональная рабдомиосаркома» — и после обследования взяли на лечение.
19 курсов химиотерапии и курс лучевой терапии
Матвей переносил лечение стойко, не капризничал. Если нужно было принимать лекарство, порой — горькое, неприятное на вкус, пил без лишних разговоров, как маленький мужчина. Иногда процедуры давались нелегко. Переливание крови, послеоперационные перевязки, перевязки катетера каждые два дня. Как же мне хотелось забрать всю его боль себе!..
Сын очень не любил перевязку катетера: врач снимает пластырь, обрабатывает место катетера и накладывает стерильный пластырь. Вроде бы звучит не очень страшно, но для Матвея это была пытка.
И вот мы как-то ждем своей очереди в процедурный кабинет. Сын сидит, поджав ножки на стуле, худенький, в смешной шапочке, похожий на маленького хрупкого гнома, и отчаянно боится. Наш лечащий врач Романцова Ольга Михайловна подошла к нему, обняла, взяла за руки и сказала: «Всё будет хорошо, ты сильный, ты справишься!» А у самой в глазах слезы.
Сын старался не показывать, как ему тяжело, поддерживал всю семью, просил не расстраиваться из-за «какой-то шишечки».
Матвей очень музыкальный мальчик. У него прекрасное чувство ритма и слух, он просто обожает петь. В больнице он с удовольствием играл на гитаре и участвовал во всех театральных постановках.
Когда врачи отпускали нас домой, на съемную квартиру, это было счастье и для него, и для нас. Он там читал, рисовал, собирал пазлы, играл на приставке и, если были силы, сооружал трассы для гоночных машин. В общем, жил почти обычной жизнью маленького мальчика.
Мы лечились в общей сложности полтора года, Матвей прошел 19 курсов химиотерапии и курс лучевой терапии, это было тяжелейшее лечение. Но мы выстояли и победили. С нами были наши родные, друзья, вера в Бога, вера в чудо, вера в нашего мальчика.
Мы встретили прекрасных людей: мам, которые поддерживали нас, а мы поддерживали их, со многими мы дружим до сих пор; сотрудников благотворительных фондов, которые очень помогли в оплате лечения. Более того, эти чудесные люди до сих пор пишут нам, поздравляют Матвея с днём рождения, интересуются здоровьем. И, конечно, же я не устану говорить «спасибо» нашему лечащему врачу и всему медицинскому персоналу онкоцентра.
Сестра под окнами больницы посылала Матвею воздушные поцелуи
У Матвея есть сестра-двойняшка Маша. Разница в возрасте у них всего одна минута. При этом по характеру ребята совсем разные: дочка — боевая, с характером, а Матвей — спокойный, мечтательный и ранимый. Дети с самого рождения вместе, у них особая связь, свой язык. И тут такая разлука.
Когда Маша была в Москве, то приходила к брату каждый день. Помню, как она стояла под окнами больницы и посылала Матвею воздушные поцелуи. А когда уехала обратно в Казахстан, то постоянно звонила ему по телефону или видеосвязи.
Конечно, общения ребятам не хватало, ведь они всегда были как одно целое. Дочь очень скучала по Матвею, переживала за него. Матвей же, такой чувствительный и ласковый до болезни, мужественно отмахивался от ее «телячьих нежностей».
Сейчас дети дома, наслаждаются обществом друг друга, все делают вместе. Маша очень бережно относится к брату, часто целует и обнимает. А Матвей обучает Машиных пупсиков грамоте: учит читать их по слогам, посадив в ряд перед книгой.
Дети готовятся к поступлению в первый класс. Возможно, это будет первый класс музыкальной академии. При этом любимый предмет у Матвея — математика. Он обожает решать примеры и задачки в уме, любит графические диктанты и контрольные задания. И — чтобы обязательно на пятерку.
После всего пережитого мы стали больше ценить друг друга, болезнь сплотила нашу семью.
Мы больше не строим планов, просто живем и радуемся каждый день. Радуемся, когда утром просыпаемся — и вся семья вместе, радуемся, когда едем отдыхать или собираемся в поход, радуемся, когда идем на очередной мультик в кинотеатр. Радуемся — и радость эта какая-то другая, особенная, которую не хочется спугнуть.
Редакция благодарит благотворительный фонд «Настенька» и проект Mail.ru Добро за помощь в подготовке материала.
Читайте также:
