– Еще три года назад, когда мне было 44, я стала задумываться о том, чтобы взять под опеку малыша-отказника, – рассказывает Наталья Васильева. – Мои дети к тому времени выросли. Старшей, Анне, было уже 24 года, она окончила Омскую медицинскую академию и стала детским врачом-стоматологом. Младшей, Алисе, тогда было 10 лет. Дочерям уже не требовалось столько внимания, как раньше. Мы с мужем хотели еще одного ребенка, но по состоянию здоровья это было невозможно. И я подумала, почему бы не помочь какому-нибудь малышу из дома малютки? Сил у меня еще много, зарабатываем мы с мужем неплохо (у нас небольшое предприятие, связанное с металлоконструкциями), дом большой – есть и возможности, и желание. Я отчетливо осознала, что могу изменить чью-то жизнь к лучшему. И эта мысль не давала мне покоя.
К тому времени у нас уже родилась внучка Сашенька. Так что повозиться было с кем, скучать некогда. Но внуки – это внуки, а не дети: внуки – чтобы баловать, а дети – чтобы воспитывать. Только за своих детей мы в полной мере несем ответственность, принимаем все решения. А у внуков для этого есть родители.
«Маленьких и красивых заберут и без нас, а помощь нужна не только им»
Поначалу Васильевы не были готовы принять в семью ребенка с особенностями развития. «Мы просматривали в интернете базу детей-сирот в поисках малыша в возрасте до года, без физических и психических отклонений, – рассказывает Наталья. – Искали у нас в Омске и в ближайших регионах – Кемерове, Томске, Красноярске и Иркутске. Видели, как в базе появлялись симпатичные и здоровые на вид дети, а потом их фотографии и анкеты пропадали – это означало, что малыш нашел семью. Мы радовались этому, и постепенно приходило осознание, что маленьких и красивых детишек заберут и без нас... А помощь нужна не только им.
Васильевы расширили круг поисков, стали смотреть ребятишек постарше. «Я поняла, что могла бы взять и особенного ребенка, – говорит Наталья. – У меня уже есть родительский опыт и есть осознание ценности ребенка. Любого ребенка. В молодости я этого не понимала... Муж и старшая дочь были против тяжелых диагнозов, но не возражали против малыша, который был бы пусть и не вполне здоровым, но умственно полноценным».
Видеоанкету Федора супруги Васильевы нашли на сайте фонда «Измени одну жизнь». «На видео было заметно, что у ребенка есть неврологические отклонения, – вспоминает Наталья. – Но мне показалось, что у мальчика большой потенциал, если с ним заниматься – лечить, играть, читать, рисовать, наконец, просто любить, – то он вырастет хорошим неглупым парнем. Я заинтересовалась и нашла его и в федеральной базе данных о детях-сиротах, но фотография там была ужасная, а информация – скупая. И побежала собирать документы...».
Подготовка необходимых бумаг и учеба в школе приемных родителей заняли около двух месяцев. «Можно было и быстрее, но наступили новогодние каникулы, и вся жизнь замерла, – сетует Наталья. – Задержало и то, что в нашем доме был ремонт, который мы срочно заканчивали перед визитом специалистов из опеки».
Потом будущая мама отправилась в Кемерово, где в специализированном доме ребенка жил четырехлетний Федор.
Знакомство и решение
В доме ребенка Наталье вкратце, без подробностей, рассказали историю Феди. Его биологической матери на момент родов было 22 года. Старшую дочь она оставила отцу при расставании. Родив Федю, женщина поначалу оставила его в роддоме, но потом передумала и забрала домой. Там малыш в возрасте трех месяцев переболел инфекционным менингитом, возникли осложнения: парез правой части тела, в мозгу образовались две гигромы. Самое неприятное – произошла атрофия лобно-теменной зоны коры головного мозга. Сейчас в медицинских документах Федора значится диагноз – детский церебральный паралич.
После болезни ребенка биологическая мама снова «передумала» и на этот раз окончательно отказалась от Феди. В течение года его переводили из одной кемеровской больницы в другую, а потом малыш осел в Кемеровском специализированном доме ребенка «Теплый дом». Так что как и у большинства российских сирот, у Феди есть биологическая мать, а еще молодая, 44-летняя, бабушка и другие родственники.
– Для знакомства со мной Федю привели в музыкальный зал, – рассказывает Наталья Васильева. – Я увидела, что мальчик – настоящий красавец. И, к сожалению, сразу поняла, что его неврологический диагноз – не придуманный. Это не следствие гипердиагностики, это всерьез. У малыша был нездоровый взгляд. Перевозбужденный, он все время носился по комнате. Одна нога была явно слабее другой, непросто давалось ребенку и владение правой рукой. Говорил отдельными словами, не фразами. И, тем не менее, мне показалось, что у Феди большие перспективы. В ребенке чувствовалась какая-то огромная тяга к жизни, интерес к ней. Его вполне можно «дотянуть» до среднего интеллектуального уровня, если заниматься. Возможно, он не станет высококлассным программистом или ученым, но точно сможет жить более или менее полноценной жизнью.
В Кемерове Наталья Васильева прожила пять дней. Дважды в день приезжала в дом ребенка – погулять, поиграть с Федей. «Конечно, ничто не заменит ребенку семью, однако в учреждении, где жил Федор, о малышах заботились как могли, – рассказывает приемная мама. – Люди там хорошие, неравнодушные, да и ремонт свежий, много игрушек. Сын до сих пор иногда называет меня Ниной, видимо, так звали кого-то из педагогов».
Принять окончательное решение было трудно. Сомнения терзали Наталью. «Все пять ночей я практически не спала, – вспоминает она. – Забирать или не забирать малыша? Не окажется ли ноша непосильной для семьи? Потом я узнала, что через несколько месяцев мальчика должны перевести из дома ребенка в коррекционный детский дом. Я понимала, что это означает не только отсутствие перспектив на усыновление, но и фактически обреченность на пожизненное проживание в интернатах. И я решила – забираю... Дома меня поддержали».
Путь домой
Из Кемерова до Омска ехать 13 часов поездом. Дорога далась Федору тяжело: новая обстановка, усталость, незнакомая тетя... Большую часть пути мальчик и его новая мама ехали в купе одни, но под вечер появились двое попутчиков. Федя к тому времени уже очень устал. А чтобы уснуть, он стал раскачиваться, сидя на коленях, вперед-назад, вперед-назад...
– В школе приемных родителей нам говорили, что дети, брошенные матерями в раннем возрасте, пережившие травму привязанности, перед сном часто пытаются сами себя укачивать, – говорит Наталья Васильева. – Я слышала и читала об этом в книгах, но не могла даже предположить, насколько страшно это выглядит...
Шокированы были и попутчики. Наталье пришлось объяснить им, что происходит. «Узнав историю Феди, соседи по купе были поражены и искренне пытались нам помочь, – вспоминает она. – Предлагали конфеты, чай, какую-то еду, купили ребенку сок».
Домой Наталья и Федор приехали в три часа ночи. Увидев маленькую домашнюю собачку чихуахуа, Федя от избытка впечатлений упал в обморок.
Достижения
Дома Федя довольно быстро освоился, стал называть Наталью мамой, а Олега – папой.
– За прошедшие месяцы у Федора изменился взгляд, – рассказывает Наталья. – Были полубессмысленные, словно стеклянные – глаза, а теперь – живые, интересующиеся. Федя постоянно ходит за кем-то из нас и спрашивает: а что это, а зачем это? Все запоминает.
Вместе с мамой Федя ходит на развивающие занятия в детский клуб, общается с педагогами и другими детьми. Частенько приводят к бабушке Наташе и трехлетнюю внучку Сашеньку. В доме очень много игрушек – от обычных машинок и кубиков до сухого бассейна с шариками, однако Саша и Федя всегда найдут из-за чего поспорить. «Обычно Федя к игрушкам относится спокойно, но как только приходит Саша, он начинает отстаивать свое право собственности», – смеется Наталья.
Дом у Васильевых большой, есть и хозяйство – куры, козы, собака, кошки, раньше и корову держали. «У нас тут Ноев ковчег, – шутит Наталья. – Конечно, ребенку, который большую часть жизни провел в четырех казенных стенах, все это очень интересно».
Мальчик уже подружился с собакой Масяней, которую поначалу испугался, и охотно играет с ее щенками. Подолгу и с удовольствием возится с котом Бегемотом, огромным рыжим мейн-куном. «Сейчас я частенько запираю двух наших кошек в одной из комнат, чтобы не портили рассаду, – говорит Наталья Васильева. – Так вот, Федя протестует и настойчиво требует свободы для своего приятеля Бегемота. Я уверена, что с таким интересом к жизни он точно выправится, несмотря на мнение дефектологов».
Федор развивается интеллектуально. «Да, он отстает от сверстников, но он развивается, – уверена Наталья Васильева. – Он говорит и понимает обращенную к нему речь, выполняет просьбы. Смеется, когда смотрит мультики, показывает и называет знакомые предметы в книжках».
Большим достижением родители Феди считают то, что дома он начал говорить не отдельными словами, а фразами. «Если папа дома, то Федор чаще обращается к нему, – рассказывает Наталья. – Может, потому что я бываю более строгой: запрещаю, например, плеваться или висеть вниз головой».
Федя – очень музыкальный мальчик. Он подпевает песням и сердится, если его сбивают с правильной ноты. Перед сном мама напевает Феде колыбельные – ему это очень нравится. Засыпая, он все еще пытается укачать сам себя, но уже гораздо меньше, чем раньше. Спит он либо с мамой, либо на соседней кровати, совсем рядом. Успешно приучается пользоваться горшком – не только днем, но и ночью.
Сложности адаптации
– Федор потихоньку привыкает к новому для себя укладу жизни, но надо понимать, насколько ему тяжело, – говорит Наталья Васильева. – Он ведь никогда не видел модели семьи, чтобы и родители, и другие дети, и кошки, и собаки... Федя поначалу даже плакать толком не умел – сначала только выл, словно волчонок, не надеясь ни на чью помощь, и лишь спустя пару недель дома мы услышали нормальный детский плач. Обниматься он тоже не любил, просто не понимал, что от него хотят. Сейчас уже лучше, иногда подбегает ко мне обняться.
Есть и другие сложности. Пока Федя не очень-то ладит со своей старшей сестрой, 13-летней Алисой. Девочку по-прежнему шокирует его поведение – Федор может плеваться или, перевозбужденный, бегать по комнате.
– Мне тоже бывает непросто, – признается Наталья. – В школе приемных родителей нам рассказывали о возможных трудностях, и я понимала, что Федор будет не таким, как наши дети. Но несмотря на это, я не всегда могу понять, где в его поведении следствие неврологического диагноза, а где – педагогическая запущенность. Высшее педагогическое образование тут мне не помогает. Например, он плюется – это надо лечить или воспитывать?
Федор остается под опекой у Натальи Васильевой. «Пока мы не планируем запускать процедуру усыновления, потому что не хотим лишать Федю государственной поддержки, – объясняет мама. – Ему требуется серьезная медицинская помощь, массаж, лечебная физкультура – все это проще организовать, если ребенок находится под опекой. Я очень надеюсь на то, что дети развиваются с огромной скоростью и способны компенсировать многие проблемы».
Также читайте историю усыновления, рассказанную счастливым отцом.
