Дислексия – это особенность восприятия информации у детей и взрослых, которая проявляется в виде трудностей при чтении и письме. Притом что проблема эта весьма распространена (по мнению ученых, в том или ином виде она есть у каждого пятого школьника), 61% россиян не знает о ней ровным счетом ничего. В результате учителя сердятся, родители переживают, а школьники с дислексией учатся гораздо хуже, чем могли бы, просто из-за того, что весь образовательный процесс построен на сложном для них усвоении печатного текста.
Поэтому так важно, чтобы сотрудники образования, логопеды, школьные психологи, да и сами родители знали о существовании такой проблемы, как дислексия. А также умели распознавать ее и ее «родственниц» — дисграфию (затрудненное письмо) и дискалькулию (трудности со счетом) — и находили методы коррекции для каждого ребенка с этой особенностью.
Евгений Гришковец: «Я плохо читал, и меня считали лентяем»
Когда я понял, что у меня дислексия? Какого-то определенного момента в детстве я не помню. Ребёнок ведь не может представить, что его восприятие отличается от восприятия остальных людей. А уже во взрослом возрасте я прочитал интервью с актрисой Ларой Флинн Бойл, которая рассказывала о своей дислексии, и все, о чем она говорила, было мне понятно. Только тогда я узнал слово «дислексия».
В то время, когда я учился, не было элитных гимназий. Я ходил в обычную школу рядом с домом. Там были дети из самых разных семей — и не совсем благополучных, и с пьющими родителями. Я из семьи преподавателей высшей школы, и мои бабушка с дедушкой были педагогами. А я читаю хуже всех в классе! Конечно, я принимал мои трудности с чтением на свой счёт.
Я думал, что со мной что-то не так, что нужно приложить усилия – и все получится. И учителя, и родители вполне отчетливо воспитывали во мне ощущение, что я лентяй.
Я сменил четыре школы. В первый класс я пошел в Ленинграде, где мой папа учился в аспирантуре. Там меня водили к логопеду – на палочку надевали напальчник и прижимали ей язык к нёбу. Это было настолько неприятно, что я тогда подумал: уж лучше буду картавить. Но про дислексию логопед ничего не говорил. Потом мы вернулись в Кемерово, и там из-за переездов из района в район я поменял ещё три школы. Нигде не было никаких логопедов.
Чтобы поступить на филфак, я взял себе за правило писать короткими предложениями и не беспокоиться о содержании. Просто попытаться написать без ошибок. И я написал сочинение на четвёрку. Если бы я начал писать длинными сложносочиненными предложениями, то наляпал бы ошибок и не прошел. Читать я всегда любил, хоть и делаю это ужасно медленно. Из-за моей особенности газету, или журнал, или какую-то ерунду в интернете я читаю как серьезную литературу.
А в наше время я никуда бы не поступил, если бы мне пришлось сдавать ЕГЭ. Я бы не справился с тестами.
Ведь эти тестовые задания – сплошь знаки, мне пришлось бы отдельно разбираться с тем, как они составлены. Все эти метки и символы – страшный страх для человека, который вообще не справляется со знаковыми системами.
Конечно, это сильно мешало мне и продолжает мешать. Я не могу водить машину, потому что не понимаю показания приборов. Есть ещё целый ряд неудобств. Я не владею клавиатурой, не выхожу в интернет, у меня нет компьютера, электронной почты.
Если бы была возможность, я бы вообще отказался от мобильного телефона. Но, к сожалению, жить сейчас в том мире, в котором я родился, невозможно.
Меня нет в соцсетях. Я общаюсь только посредством телефонных разговоров. С большим трудом я перешел с кнопочного телефона на смартфон. Я бы с удовольствием вообще не пользовался мобильным – жаль, что таксофонов больше нет, да и стационарных телефонов в домах почти не осталось. Так что я не смог адаптироваться. Если бы у меня не было помощников, я не знал бы, как заплатить квартплату.
Дислексия – это не болезнь, не недуг, поэтому ее и вылечить невозможно. С ней просто надо научиться жить как с интересной задачей.
В дислексии люди часто видят или некий божий дар, или изъян. Если это изъян, его надо подправить, а если это дар, то им надо обязательно воспользоваться. А она – ни то, ни другое. Это просто жизнь.
И конечно, людям нужна помощь. Что-то делается уже сейчас. Есть Ассоциация родителей детей с дислексией, которая ведет просветительскую работу, на их сайте собрана огромная база знаний. Работает онлайн-центр, где родители и дети со всей страны могут получить бесплатные консультации логопедов и психологов.
Посмотрите, кому из знаменитостей дислексия не помешала добиться успеха:
Но должна быть большая государственная программа. Необходимо огромное количество специалистов, которые могли бы выявлять дислексию у детей, определять её вид и степень тяжести, информировать родителей и учителей. В областных, а лучше в районных центрах должны быть такие места, куда родители из деревень и поселков могли бы приводить ребят для консультаций с логопедами и психологами. И это нужно делать как можно скорее, немедленно, потому что несчастное детство у людей происходит прямо сейчас.
Евгений Стычкин: «Из-за дислексии мне сложно давать автографы»
Я понял, что у меня дислексия, уже во взрослом возрасте, когда познакомился с Ассоциацией родителей детей с дислексией. До этого я считал, что просто плохо пишу, невнимательный, что у меня врожденная неграмотность, как грамматическая, так и пунктуационная.
В школе, разумеется, у меня было море проблем: я ужасающе плохо писал диктанты, до смешного плохо. За сочинения у меня были пятерки за содержание и колы за грамотность. Именно не двойки, а колы. Я занимался с педагогами, у меня была прекрасная Алла Николаевна, которая жила со мной на одной лестничной клетке – преподаватель русского языка и литературы из Московской балетной школы. Я читал с ней по слогам, писал бесконечные диктанты, но мне это совершенно не помогало.
Выучивал одно слово и сразу же делал ошибку в другом, выучивал другое – делал ошибку в третьем.
Один и тот же диктант мог написать сколько угодно раз, и все равно допускал ошибки. Родители, конечно, были не в восторге.
Читаю я неплохо, только медленно. А вот пишу так себе. Мешает ли мне это жить? Я выбрал профессию, которая позволяет быть неграмотным: для актера главное – быть талантливым артистом, профессионалом, остальное не так важно. Просто я знаю про себя, что чем быстрее мне нужно что-то написать, тем больше я допущу ошибок. Смешно, но это создает проблемы, когда я даю автографы или пишу посвящения.
Подносят тебе, к примеру, в Музее Набокова книгу, куда писали свои пожелания замечательные люди, и ты хочешь написать что-то от души. Но при этом понимаешь, что будет страшная стыдобища, если люди, читая, будут видеть ужасные ошибки в самых простых словах.
Я научился преодолевать эти проблемы так: нарочно делаю смешные ошибки: например, пишу «спасибо» через три «б» – в надежде, что ошибки, которые я допущу нечаянно, тоже будут считаться шуточными.
Впервые приехав на мероприятие Ассоциации дислексии, я получал страшное удовольствие, подписывая всем какие-то альбомы. Потому что я понимал, что это единственное место, где мои ошибки ни у кого не вызовут смеха.
Что я могу посоветовать тем, кто столкнулся с дислексией лично? Пользоваться современными методиками. Есть много исследований, мы уже достаточно хорошо знакомы с этой особенностью человеческого мозга. Известно, как с ней жить и как сделать свою жизнь приятной. Дислексия – это не болезнь, а просто особенность.
Ирина Безрукова: «У людей с дислексией необычное видение мира»
Когда меня просят что-то поддержать – благотворительный проект, людей с особыми потребностями – я сначала пытаюсь разобраться, что же это такое. Бывают диагнозы или явления, которые у всех на слуху. В случае с дислексией я стала разбираться и пришла в замешательство. Попыталась на себя примерить, что чувствует ребёнок, когда буквы, как муравьи, шевелятся, меняются местами, и он не может сфокусировать свое внимание. А взрослые ему говорят: ты что, тупой? Лодырь? Ленивый? И выходят из себя. В школе говорят, что ребёнок не успевает. Дети приходят в ужасное состояние, у них развиваются неврозы.
Но в чем-то эти дети очень талантливы. Я знаю историю одного мальчика. Он должен был в первом классе читать по страничке по очереди с мамой. Но читать он не мог, и чтобы не расстраивать свою маму, он говорил: мамочка, у тебя такой красивый голос, прочти мне две странички.
Потом он брал книгу и наизусть как будто бы читал, чтобы мама была спокойна. Мама заметила это, когда увидела, что он держит книжку вверх тормашками.
Со временем она его продиагностировала (это была дислексия) и поняла: у ребёнка настолько гениальная память, что он может на слух запоминать грандиозное количество информации. И воспроизводить её с любого места.
Посмотрите, что поможет ребенку вырасти успешным:
Рисунки детей-дислектиков – совершенно фантастические. У них необыкновенное видение мира — яркое, талантливое. Мне в голову не пришло бы увидеть мир таким образом.
У меня есть коллеги, которые сами рассказывают, что они дислектики. Ловлю себя на мысли, что я, наверное, стеснялась бы говорить об этом.
Люди так устроены, они не хотят быть белыми воронами. Не хотят быть странными, не хотят, чтобы им задавали лишние вопросы: у тебя что, правда что-то не так с головой? Я восхищаюсь Евгением Гришковцом и Женей Стычкиным, которые просто рассказывают об этом: да, мы такие. И они гениальные, талантливые, необыкновенные творцы.
Я считаю, что каждый человек хорош на своем месте. Гениальные учёные часто очень узко сфокусированы на своей теме. Мне кажется, что и у дислектиков есть то, в чем они могут быть лучше всех. К счастью, позади то время, когда нас пытались строить в ряды, одинаково учить, одинаково одевать. Пришло время быть собой.
Зара: «Эту особенность нужно сделать своим достоинством»
Много лет назад близкая подруга спросила, знаю ли я, что такое дислексия. У неё трое детей, очень талантливых. Они победители международных олимпиад, прекрасно играют в шахматы, занимаются спортом. Она сказала про младшенького: «Ты представляешь, у него дислексия». Я спросила: «Что это такое»? Она отвечает: «Он видит буквы как бы перевёрнутыми, слово дочитывает иногда неправильно». Я говорю: «Это как-то лечится?». Она отвечает: «Это не болезнь, это особенность».
В Европе и США есть специальные школы для дислектиков. Считается – и я в этом убеждена, – что эти дети одарённые, но к ним нужен определённый подход. При сдаче экзаменов детям с дислексией дают дополнительное время.
Порой дети страдают из-за того, что у них плохая успеваемость, им кажется, что они глупее своих сверстников. На самом деле им просто нужен особенный подход, а еще — поддержка, любовь и понимание.
Я была на литературном вечере Евгения Гришковца в рамках Недели осведомленности о дислексии, а ведь он очень поздно понял, что у него есть такая особенность. С каким юмором он об этом рассказывал! Мы его знаем как успешного, всеми любимого писателя и музыканта. Есть много невероятно популярных личностей мирового масштаба, у которых тоже есть дислексия. И все они успешны, любимы.
Те, у кого есть дислексия, не должны сомневаться в себе. Наоборот, эту особенность нужно сделать своим достоинством.
Но, конечно, важна поддержка близких людей. Прежде всего, нужно информировать о дислексии учителей, школьных психологов, классных руководителей. Нужно, чтобы к дислектикам было чуть больше внимания, и тогда им будет легче учиться. Хочется, чтобы и в России появились специальные школы для таких детей.
Я считаю, что за последние несколько лет в России случился настоящий прорыв в сфере осведомленности о дислексии. О ней узнали, её изучают, и, что самое главное, её больше не стыдятся. Стыдиться здесь нечего.
Читайте также:
Смотрите интересный ролик:
