Михаил, папа Майи и Марка
Честно говоря, я даже не помню тот момент, когда стало понятно, что я буду присутствовать при родах. Я ни разу не задумывался о том, что мне это не нужно, но и не могу сказать, что всегда мечтал об этом. На мой взгляд, желания мужчины в этом вопросе вообще не имеют значения. Это решение должна принимать женщина.
Это наипростейшее и наиважнейшее правило здоровых отношений: если вы партнеры, то ваша главная задача – помогать и поддерживать, когда это нужно, и ожидать того же в ответ.
Очевидно, что на женщине – вся сложность процесса рождения ребенка. Можно разделить все хлопоты с малышом – смену подгузников, убаюкивание по ночам, прогулки, но невозможно разделить физическое бремя беременности и родов. И это значит, что женщина вправе определять форму поддержки. Я не понимаю, как ей можно в этом отказать.
Я никогда не пытался представить, как будут выглядеть роды моих детей. Я вообще знал о процессе родов не так уж много, и никак специально к этому не готовился. Единственное, что я сделал, – сходил с женой на курсы при том госпитале, где ей предстояло рожать. Они оказались очень полезными и информативными.
Кое-что меня прямо-таки удивило: так, например, я не знал, что нормальные роды могут длиться очень долго – сутки или более, что, когда у женщины только начинаются схватки, не нужно нестись в госпиталь сломя голову – стоит, наоборот, прогуляться, выждать время и заветных цифр 5-1-1 (схватки должны в течение 1 часа повторяться каждые 5 минут и длиться по минуте).
Еще я не знал, что после рождения ребенка роды не заканчиваются – нужно еще ведь родить плаценту. Курсы дали мне представление о том, как все может происходить, и спасли жену и врачей от моих странных вопросов.
Наша дочь решила лишить нас годовщины свадьбы: схватки начались утром в этот самый день. Мы отменили все планы и стали ждать развития событий. В итоге реальную силу и регулярность схватки набрали ближе к ночи. В этот момент моей жене срочно захотелось украсить детскую, чему я не стал препятствовать – просто помог ей ровно приклеить рамки к стене. После этого жена уговорила меня поспать, но очень быстро передумала – и мы помчались в госпиталь на такси.
С момента регистрации в госпитале до непосредственно родов мы провели вместе примерно 10 часов. Все это время я находился в палате рядом с женой. И мне почти всегда было, чем заняться: я помогал жене гулять по коридору, когда ей этого хотелось, приносил воду, доставал какие-то вещи из сумки, если она просила, массировал спину, просто развлекал ее разговорами или звал врача.
Когда процесс дошел до самой сложной стадии – потуг, я стоял у головы жены, крепко держал ее за руку, без конца повторял, что все идет отлично, что она со всем справится, что осталось совсем чуть-чуть. И еще все это время я отчитывался о происходящем в нашем семейном чате для бабушек и дедушек.
Наша дочь родилась с трехкратным обвитием пуповиной. Я перерезал ее, и доктора тут же стали обследовать малышку, пытаясь выяснить, все ли с ней в порядке. Кажется, даже после крайне изнурительных 2-часовых потуг моя жена перевернула бы палату, если бы меня не было рядом: она не поняла, почему ребенка не положили через секунду после рождения ей на грудь и почему врачи вдруг так засуетились над малышкой. Хорошо, что я смог ее успокоить и что убедил медсестер отдать ребенка как можно скорее.
Уже минуты через три дочь была на руках у мамы. С ними обеими все было отлично. Следующие два дня в госпитале мы все фактически не расставались: я лишь дважды отлучился на пару часов по делам.
Когда жена забеременела во второй раз, вопрос о партнерских родах не возник: ответ был очевиден для всех.
Наш сын родился в другом городе – в другом госпитале и в других условиях. На родах присутствовал не тот врач, о котором мечтала будущая мама. И сами вторые роды, вопреки статистике, в нашем случае получились даже чуть более затяжными, чем первые.
После двух часов потуг доктор намекнул на то, что врачебный протокол велит через час делать экстренное кесарево сечение. Я очень напрягся, а жена, к счастью, этого не расслышала. Но в итоге все обошлось: сын родился сам, я уже по традиции перерезал пуповину, и малыша тут же положили маме на живот. Следующие сутки в больнице мы провели все вместе, а после поторопились домой – к дочери, которая очень ждала нас всех.
Я счастлив, что разделил уникальный опыт родов вместе с женой. Мы очень любим вспоминать, как все прошло, в мельчайших деталях. Эти истории – они наши общие навсегда. Как и первые мгновения и дни жизни наших детей.
Марк, папа Ханны и Иосифа
Когда мы только заговорили о ребенке, я понял, что хочу присутствовать на родах. Во-первых, я воспринял это как возможность дополнительно сблизиться с женой. Во-вторых, мне хотелось таким образом подстраховать ее и защитить, если что-то пойдет не так. Мне всегда казалось очевидным, что в столь важный момент мы должны быть рядом. Это же наш общий ребенок.
Когда мы впервые стали обсуждать партнерские роды, стало понятно, что моя жена Вика со мной полностью солидарна.
Мы ни разу не усомнились в правильности нашего решения. Для нас оно было таким же очевидным, как совместный ужин: вы же не будете есть по-отдельности, если живете вместе.
Конечно, мои представления о том, как все пройдет, отличались от реальности. Наша дочь Ханна долго не хотела появляться на свет. Жена решила отказаться от индукции родов и ждать их естественного начала до последнего, и я поддержал ее в этом. Но на 42-й неделе беременности Вика по совету врачей все же выпила специальный «акушерский коктейль», запустив родовую деятельность.
С момента первых схваток мы прождали 20 часов – сначала дома, потом в больнице. Все это время я был рядом. Вике было очень больно, а мне – очень страшно. Я безуспешно боролся с собственной паникой. И пытался хоть как-то помогать – делал массаж, хоть и очень осторожно, потому что боялся своими действиями еще больше навредить.
В какой-то момент врач сказал нам, что раскрытие совсем не прогрессирует, поэтому нужно перебираться в операционную и делать кесарево. В эту минуту я будто провалился в туман. Получалось, что мне нужно было отделиться, а я себе такого даже представить не мог.
Я не понимал, почему я стою тут, а где-то там рождается мой ребенок. Это было очень-очень тяжело.
Тогда я окончательно убедился в том, что партнерские роды для меня – единственный естественный вариант развития событий.
Спустя непродолжительное время акушерка вынесла мне ребенка. Я никак не мог понять: это что, тот самый малыш, который родился? Моя дочь? В нашей семье я был первым, кто взял Ханну на руки.
Этот опыт очень сблизил нас с Викой. Но еще сильнее он сблизил меня с Ханной.
После кесарева Вику забрали в палату интенсивной терапии. Оттуда она вернулась только утром следующего дня. А я провел ночь один с маленьким человеком в нашей семейной палате. Ханна, конечно же, грустила – плакала. Мы хотели избежать искусственного вскармливания и не планировали использовать пустышку, поэтому по совету акушерки я давал Ханне пососать ее собственный пальчик. Качать ее на руках или ложиться с ней в одну кровать в ту ночь я побоялся: Ханна спала в специальной люльке. Я просто сидел рядом и не смыкал глаз.
Эта ночь была потрясающим опытом. Но сейчас я думаю, что тогда нужно было побороть собственную тревожность, взять малышку на руки и положить на себя, чтобы помочь ей успокоиться и почувствовать, что папа рядом.
Остальные три дня в больнице мы уже провели все вместе. И они были незабываемыми.
Ко вторым родам Вика очень много готовилась заранее. Она нашла акушерку с большим опытом, готовую принимать естественные роды после кесарева. Мы выбрали другого доктора и другой роддом. И конечно, мы снова планировали партнерские роды.
На этот раз роды начались сами за день до ПДР. Несмотря на самое начало мая, было очень тепло. Схватки начались ночью, но были редкими, поэтому мы не спешили: успели выйти прогуляться, потом подъехать к роддому, убедиться в том, что родовая деятельность внезапно сошла на нет, сходить на УЗИ, поужинать и вернуться домой.
Все это было похоже на обычный приятный день вдвоем – такое забытое состояние для молодых родителей (старшая дочь еще в самом начале схваток отправилась в гости к бабушке). Мы концентрировались друг на друге и на том, что происходило с Викой. Дома мы легли спать, но почти сразу Вика разбудила меня просьбой поскорее собираться и позвонить врачу, потому что стало понятно, что дело серьезное: сама говорить по телефону она уже не могла.
На этот раз все пошло по намеченному плану. У нас была темная палата с ванной. В воде Вике было не так больно. И я все время был рядом – поддерживал ее словами, гладил, лил на спину горячую воду. Иосиф родился самым естественным образом. Вторые роды получились целиком и полностью для обоих родителей – и в них я уже участвовал так, как папа в принципе может участвовать.
