У 11-летней Эмили аутизм и синдром дефицита внимания. Последний год она училась дома.
Решение забрать дочь из школы далось Лорне Линч нелегко: она дважды переводила девочку в новое учебное заведение, но результат был всегда один и тот же.
После уроков Эмили возвращалась домой на грани нервного срыва, и Лорне было невыносимо видеть ее расстроенной и озлобленной.
«Я чувствовала себя белой вороной. Если я делала ошибку, меня отчитывали так, как никого другого», - рассказывает Эмили. Кроме того ей сложно было найти общий язык с одноклассниками.
Иногда было настолько трудно, что женщине приходилось звонить в социальную службу. При этом девочка уверяла: учиться она действительно хочет. Но как это делать, не понимает, а объяснить ей никто не пытается.
Кроме того, ей сложно было найти общий язык с одноклассниками. Сейчас Лорне Линч кажется, что она приняла верное решение. Тем не менее, она уверена: если бы в школе у Эмили было больше поддержки, переводить ее на домашнее обучение не пришлось бы.
История Лорны и ее дочери — не единичный случай, а часть нарастающего тренда. В Англии, Уэльсе и Северной Ирландии за последние пять лет детей с особенными нуждами, которые учатся дома, стало на 57% больше.
Это не всегда выбор родителей: иногда в очереди за местом для такого ребенка в школе приходится ждать месяцами. Сейчас в такой ситуации находятся тысячи детей с особенностями развития.
Адам Бодисон, глава благотворительной организации «Насен», объясняет: школам трудно оставаться инклюзивными из-за жестких требований к эффективности и бюджету.
«Если становится известно, что школа хороша для детей с особенностями, она превращается в магнит. Нагрузка увеличивается, и она уже не может в полной мере обеспечивать нужды особенных учеников», — говорит Бодисон.
При этом, добавляет он, все школы оцениваются по одним и тем же параметрам эффективности, хотя одни школы более инклюзивные, а другие менее.
В Англии, где рост числа выбравших домашнее обучения самый стремительный — 64% за пять лет — правительство обещает создать больше мест в спецшколах и потратить 222 млн фунтов на разработку поддержки детей с особенностями развития.
Школа для Вани
В восемь лет Ваня Попов пошел в обычную школу Краснообска. В небольшом поселке под Новосибирском все знакомы, так что в одном классе с ним оказались дети маминых друзей. А за одной партой — сама мама.
Как рассказывает Анна Юдина, школа предложила мальчику с ранним детским аутизмом индивидуальные занятия по главным предметам — математика, русский. А остальные — рисование, музыку, физкультуру — Ваня должен был постигать вместе с классом.
Наставников в провинциальной школе предсказуемо не нашлось, поэтому сопровождать Ваню на занятиях стала мама.
«Вот им раздали карандаши, листочки и объяснили, что делать, — вспоминает Анна об одном из уроков рисования. — Все поняли, а Ваня, конечно, нет».
Поэтому дальше маме пришлось переводить Ване задание учителя. Рисунок удался, и мальчик очень обрадовался: вскочил, начал размахивать руками.
По словам Анны, это обычная для него реакция: Ване обязательно надо выплеснуть сильные эмоции.
Одноклассники с усмешкой поглядывали на него, тыкали пальцами. Учительница поджимала губы, не пыталась утихомирить Ваню, но и замечаний остальным не делала.
После урока кучка девочек подбежала к Ваниному столу, и мама начала терпеливо объяснять, что он не болеет, а просто развивается иначе. И не говорит не потому что глупый, а потому что ему не интересно.
«Вот тебе не нравится карате, а ему — произносить слова», — растолковывала Анна одной из девочек.
Одноклассницы поняли и больше над Ваней не насмехались. А вот с мальчиками оказалось сложнее: те продолжали шушукаться и дразнить его даже после долгой беседы.
Впрочем, забрать сына из школы Анна решила не из-за нападок одноклассников. После болезненного случая — пятилетний Ваня пытался присоединиться к играющим на площадке детям, а они толкали его — он вообще не интересовался сверстниками.
Домашнее обучение Анна выбрала, чтобы не досаждать одноклассникам.
«Я знаю их родителей. Рано или поздно они бы устроили мне очную ставку и потребовали забрать сына: иногда он и правда срывал уроки», - объясняет она.
Но и с домашним обучением дело не пошло. Первые два месяца учительница исправно приходила, но Ваня запирался в своей комнате, а она шла на кухню и расспрашивала маму: «Как вы с ним живете?».
В итоге Анна забрала документы из школы и стала заниматься с Ваней сама. Благо в интернете можно найти кучу материалов, говорит она.
Никита и его папа
Ванин сверстник Никита Жердев знает только два слова: «папа» и «люблю». Диагноз — атипичный аутизм — врачи во Владивостоке поставили ему поздно, в пять лет. До этого медики из родной Находки пожимали плечами и говорили, что у Никиты, вероятно, умственная отсталость.
При этом консилиум во Владивостоке постановил: у мальчика сохранный интеллект, но он — невербальный.
Это значит, что он не понимает слов, не говорит и не откликается на «команды». Поэтому когда 30-летняя сотрудница психолого-медико-педагогической комиссии позвала его по имени, Никита не ответил. Комиссия задала мальчику еще несколько вопросов, после чего постановила: он не может пойти в школу.
Папа Сергей верит, что у сына был шанс попасть в первый класс. Но в районном реабилитационном центре, на который отец возлагал большие надежды, с Никитой не занимались.
По словам Сергея, там развивали детей с небольшими проблемами — например, если ребенок не мог произнести «ш» или «щ». А за теми, у кого были трудности посерьезнее, просто присматривали. Но ни о каких развивающих занятиях речи не шло.
Сейчас Сергей каждое утро кладет Никите в руку зубную щетку и водит его кистью туда-сюда. Сам Никита чистить зубы не может, зато охотно ест зубную пасту. Причем зарубежным маркам он предпочитает российский мятный «Новый Жемчуг».
Потом Жердевы идут на каток, а если есть снег — идут на лыжах в лес. Вообще спорт сейчас — главное развивающее занятие для Никиты.
Лето Жердевы провели, гоняя на роликах и роликовых лыжах. Еще Никита бродил по берегу моря в поисках морских ежей и много плавал.
Друзей у мальчика нет, потому что он не умеет играть и общаться со сверстниками. Хотя и хочет: подходит к другим детям и, не зная, что с ними делать, просто обнимает их.
«Школы очень не хватает. Я понимаю, что академиком сын не станет - но хочу, чтобы он социализировался», - признается Сергей.
Материал подготовлен на основе статьи Бранвен Джефрис. Оригинал материала на английском языке можно прочитать на сайте Би-би-си. В подготовке статьи принимала участие Анастасия Стогней.
