Дорогие пользователи! С 15 декабря Форум Дети закрыт для общения. Выражаем благодарность всем нашим пользователям, принимавшим участие в дискуссиях и горячих спорах. Редакция сосредоточится на выпуске увлекательных статей и новостей, которые вы сможете обсудить в комментариях. Не пропустите!
Конкурс рассказов. Время пришло
Здравствуйте, все мои софорумчанки (ну и софорумчане). Надеюсь все вы находитесь в добром здравии и не поддаетесь унынию и панике.
Все проснувшиеся милости прошу на конкурс рассказов, остальные подтянутся.
Конкурс с темой Время и обязательным элементом Детство начинается. Вас ждут 18 конкурсных и 2 внеконкурсных рассказа. Спешите читать и голосовать.
Уважаемые читатели, прочтите все рассказы и решите, кто же сегодня лучше всех. И посматривайте, вдруг добавлю новые (место для забывшек традиционно оставлю)
Правила голосования остаются те же:
1. Авторам произведений нельзя раскрывать свою анонимность до конца голосования
2. Голосовать могут все пользователи со страницей на форуме;
3. Голосом за произведение считается только комментарий в виде +1; непосредственно под данным рассказом. Голосование вне ветки или комментарии другого вида (+++++, плюс мильён, 1111111) учитываться не будут. Если у вас нет на клавиатуре плюса, то ставьте *1, но маякните об этом мне.
4. Авторы просят конструктивной критики, поэтому прошу не стесняться выражать свое мнение. Только делайте это вежливо, указывая на конкретные недостатки.
5. Голосовать можно за любое количество произведений, но только один раз
6. Голоса пользователей, замеченных в явном троллинге или оскорблениях, учитываться не будут, а такие комментаторы получат порицание и минус к карме
7 Голосование продлится до вечера субботы (позднего) 21 марта. После этого тема закрывается, и опоздавшие голоса не засчитываются
8. Победит рассказ, набравший больше всех +1 , о чем будет сообщено в поздравительной теме, скорее всего в понедельник 23 марта.
Также огромная просьба НЕ ФЛУДИТЬ, пока я не выложу все произведения на суд критиков. А потом флудите сколько хотите))
П. С. Если у вас случилось озарение и вы вспомнили что конкурс сегодня, рассказ напечатан но не отправлен, то напишите мне, я оставлю место для забывашек
П.П.С. Если обнаружите, что нет вашего рассказа, срочно пишите мне на почту (не в теме), я добавлю
Все проснувшиеся милости прошу на конкурс рассказов, остальные подтянутся.
Конкурс с темой Время и обязательным элементом Детство начинается. Вас ждут 18 конкурсных и 2 внеконкурсных рассказа. Спешите читать и голосовать.
Уважаемые читатели, прочтите все рассказы и решите, кто же сегодня лучше всех. И посматривайте, вдруг добавлю новые (место для забывшек традиционно оставлю)
Правила голосования остаются те же:
1. Авторам произведений нельзя раскрывать свою анонимность до конца голосования
2. Голосовать могут все пользователи со страницей на форуме;
3. Голосом за произведение считается только комментарий в виде +1; непосредственно под данным рассказом. Голосование вне ветки или комментарии другого вида (+++++, плюс мильён, 1111111) учитываться не будут. Если у вас нет на клавиатуре плюса, то ставьте *1, но маякните об этом мне.
4. Авторы просят конструктивной критики, поэтому прошу не стесняться выражать свое мнение. Только делайте это вежливо, указывая на конкретные недостатки.
5. Голосовать можно за любое количество произведений, но только один раз
6. Голоса пользователей, замеченных в явном троллинге или оскорблениях, учитываться не будут, а такие комментаторы получат порицание и минус к карме
7 Голосование продлится до вечера субботы (позднего) 21 марта. После этого тема закрывается, и опоздавшие голоса не засчитываются
8. Победит рассказ, набравший больше всех +1 , о чем будет сообщено в поздравительной теме, скорее всего в понедельник 23 марта.
Также огромная просьба НЕ ФЛУДИТЬ, пока я не выложу все произведения на суд критиков. А потом флудите сколько хотите))
П. С. Если у вас случилось озарение и вы вспомнили что конкурс сегодня, рассказ напечатан но не отправлен, то напишите мне, я оставлю место для забывашек
П.П.С. Если обнаружите, что нет вашего рассказа, срочно пишите мне на почту (не в теме), я добавлю
Тема закрытаТема скрыта
Мама привела четырехлетнюю Иру в новый детский сад. По случаю теплой погоды воспитательница встречала детей на улице. Когда все детки были в сборе, воспитательница попросила их построиться парами. К Ире подошел мальчик и спросил:
- Меня Миша зовут. Можно я буду твоей парой?
Ира кивнула и мальчик встал с ней рядом. Так началась их дружба. Они и в школу пошли в один класс. В школе сидели за одной партой. Время шло вперед, дети росли. Постепенно их отношения перестали быть дружескими...
Ира увлекалась паркуром. Поначалу все было безобидно - бег, прыжки через скамейки и перила. Миша не был в восторге от увлечения своей девушки, но и не возражал. Однажды Ира радостная прибежала к Мише и с порога заявила:
-Я сегодня впервые бегала по крышам. Это так круто.
Но Миша радости подруги не разделил. В тот день они сильно поссорились. Ира всячески избегала встреч с Мишей, не отвечала на звонки, потом и вовсе сменила номер телефона. А Миша не раз пытался с ней встретиться и помириться. Он звонил ей, приходил к ней домой, но она не открывала дверь. Потом он вдруг исчез. А Ирина вскоре узнала о беременности. Позвонила Мише, но ей женский голос ответил, что Миша ушел в душ. Весь мир Ирины рухнул - как быстро Миша променял ее на другую...
Прошло 7 лет.
В этот теплый весенний день Ирина с дочкой Машей гуляли в парке. Шестилетняя Маша каталась на роликах, а Ирина наблюдала за дочерью, сидя на скамейке. Накатавшись вдоволь, Маша подъехала к маме и они отправились домой. Завтра первый рабочий день Ирины на новом месте.
Утром Ирина отвела Машу в сад и пошла на работу. Как положено, начальник собрал всех работников компании, чтобы представить им нового сотрудника. Все шло хорошо, пока не дошла очередь до главного бухгалтера. Им оказался Михаил, с которым Ирину многое связывало. Как он здесь оказался?! Да, нелегкой будет работа у Ирины. Главное, как можно меньше встречаться с Мишей. Но он в тот же день пригласил Ирину в свой кабинет, "ввести в курс дел фирмы". Ирина прекрасно понимала, зачем ее вызвали. Но боль от предательства семилетней давности продолжала сидеть внутри нее.
При встрече Ирина и Миша просто уставились друг на друга. Никто не знал, с чего начать разговор.
-Зачем звал? - не выдержала Ирина.
-Что это было тогда, семь лет назад? Почему ты меня избегала?
-Мне было очень обидно, что ты не разделил со мной радости. И так быстро нашёл мне замену.
-Какой радости? Что моя девушка бегает по крышам и однажды ее будут соскребать с асфальта? Постой-ка, какую замену?!
Ирина рассказала Мише о звонке на его телефон и о том, что ей ответила женщина.
-Это была медсестра - сказал Миша.
- Не замечала у тебя склонности к подобным играм - съязвила Ирина.
- Какие игры? Ты что, ничего не знаешь?
- Чего не знаю? Просвети меня.
И Миша рассказал:
- После той ссоры я хотел помириться с тобой, но ты бегала от меня, на звонки не отвечала, а потом и вовсе выключила телефон. Вскоре я попал в больницу с аппендицитом. После операции я очень скоро стал самостоятельно передвигаться. Я пошел в душ, а телефон остался в палате. Когда я уходил, медсестра ставила капельницу моему соседу. Я ее предупредил, что иду в душ. А потом она ответила на твой звонок. Когда я вернулся, она сказала, что мне звонили. Но так как звонок был с незнакомого номера, я не стал перезванивать.
- Я сменила номер - машинально ответила Ирина.
- А потом у моего отца случился инфаркт и я поехал к родителям, чтобы помочь отцу с его фирмой.
Ирина сидела, ошарашенная рассказом Миши. "Так он не виноват" - билась мысль. Ирина встала на ватных ногах.
-Мне надо это переварить, не ищи пока встреч со мной.
- Ты все еще бегаешь по крышам? - спросил Михаил.
- Нет, мне пришлось бросить паркур.
- С тобой все в порядке?
- Да, более чем в порядке.
В полной прострации Ирина забрала дочь из садика, включила ей мультики и села в кресло. Раз за разом она прокручивала в голове рассказ Миши. "У него тогда никого не было, а я вела себя как дура. Он лежал в больнице, я была нужна ему рядом. А я строила из себя обиженную". Но тут поднимала голову обида: "Но он не порадовался за меня, когда я поделилась с ним своей радостью. А наоборот, мы поссорились". Но здравый смысл возражал: "Он волновался за меня. И пытался помириться, а бегала от него и вела себя как подросток". Вдруг в этот мысленный диалог ворвались слова песенки из телевизора:
Помнить добро не всегда получается,
Кажется будто былое не в счет.
Стрелки упрямо по кругу вращаются,
Все изменяется. Время идет.
Помните, что в прошлом, много есть хорошего,
Будущее с прошлым, связывает нить.
И все то хорошее, что случалось в прошлом,
Как цветок в ладошках память сохранит.
"В прошлом много есть хорошего"... В памяти Ирины вспыли счастливые моменты, которые они с Мишей провели вместе. "Будущее с прошлым связывает нить". Будущее... Если она перестанет вести себя, как обиженный ребенок, то у них будет будущее. Они и так много времени потеряли. И еще нужно Мишу познакомить кое с кем.
Утром Ирина первым делом зашла к Мише в кабинет.
- Нам нужно встретиться на нейтральной территории и все обсудить. Давай сегодня вечером встретимся в парке. Я тебя кое с кем познакомлю.
Михаил весь день просидел как на иголках. Ведь он эти 7 лет продолжал любить Ирину и жалел, что они так глупо расстались. Интересно, с кем же она собирается его познакомить?
Вечером Михаил ждал Ирину в условленном месте. Ее он увидел издалека. Его любимая шла, держа за руку... ребенка?! Ирина подошла к Мише.
- Знакомься, это моя дочь Маша. Наша дочь...
У Михаила пропал дар речи. Но он быстро взял себя в руки:
- Ну что ж, пойдёмте в кафе.
Ирина и Миша заново узнавали друг друга и параллельно Миша учился общаться с дочерью. Надо сказать, у него это прекрасно получалось. Единственное, о чем жалели Ирина и Михаил - это о потерянном времени. Ведь они могли уже 7 лет жить семьей и вместе растить дочь.
КОНЕЦ
Мама привела четырехлетнюю Иру в новый детский сад. По случаю теплой погоды воспитательница встречала детей на улице. Когда все детки были в сборе, воспитательница попросила их построиться парами. К Ире подошел мальчик и спросил:
- Меня Миша зовут. Можно я буду твоей парой?
Ира кивнула и мальчик встал с ней рядом. Так началась их дружба. Они и в школу пошли в один класс. В школе сидели за одной партой. Время шло вперед, дети росли. Постепенно их отношения перестали быть дружескими...
Ира увлекалась паркуром. Поначалу все было безобидно - бег, прыжки через скамейки и перила. Миша не был в восторге от увлечения своей девушки, но и не возражал. Однажды Ира радостная прибежала к Мише и с порога заявила:
-Я сегодня впервые бегала по крышам. Это так круто.
Но Миша радости подруги не разделил. В тот день они сильно поссорились. Ира всячески избегала встреч с Мишей, не отвечала на звонки, потом и вовсе сменила номер телефона. А Миша не раз пытался с ней встретиться и помириться. Он звонил ей, приходил к ней домой, но она не открывала дверь. Потом он вдруг исчез. А Ирина вскоре узнала о беременности. Позвонила Мише, но ей женский голос ответил, что Миша ушел в душ. Весь мир Ирины рухнул - как быстро Миша променял ее на другую...
Прошло 7 лет.
В этот теплый весенний день Ирина с дочкой Машей гуляли в парке. Шестилетняя Маша каталась на роликах, а Ирина наблюдала за дочерью, сидя на скамейке. Накатавшись вдоволь, Маша подъехала к маме и они отправились домой. Завтра первый рабочий день Ирины на новом месте.
Утром Ирина отвела Машу в сад и пошла на работу. Как положено, начальник собрал всех работников компании, чтобы представить им нового сотрудника. Все шло хорошо, пока не дошла очередь до главного бухгалтера. Им оказался Михаил, с которым Ирину многое связывало. Как он здесь оказался?! Да, нелегкой будет работа у Ирины. Главное, как можно меньше встречаться с Мишей. Но он в тот же день пригласил Ирину в свой кабинет, "ввести в курс дел фирмы". Ирина прекрасно понимала, зачем ее вызвали. Но боль от предательства семилетней давности продолжала сидеть внутри нее.
При встрече Ирина и Миша просто уставились друг на друга. Никто не знал, с чего начать разговор.
-Зачем звал? - не выдержала Ирина.
-Что это было тогда, семь лет назад? Почему ты меня избегала?
-Мне было очень обидно, что ты не разделил со мной радости. И так быстро нашёл мне замену.
-Какой радости? Что моя девушка бегает по крышам и однажды ее будут соскребать с асфальта? Постой-ка, какую замену?!
Ирина рассказала Мише о звонке на его телефон и о том, что ей ответила женщина.
-Это была медсестра - сказал Миша.
- Не замечала у тебя склонности к подобным играм - съязвила Ирина.
- Какие игры? Ты что, ничего не знаешь?
- Чего не знаю? Просвети меня.
И Миша рассказал:
- После той ссоры я хотел помириться с тобой, но ты бегала от меня, на звонки не отвечала, а потом и вовсе выключила телефон. Вскоре я попал в больницу с аппендицитом. После операции я очень скоро стал самостоятельно передвигаться. Я пошел в душ, а телефон остался в палате. Когда я уходил, медсестра ставила капельницу моему соседу. Я ее предупредил, что иду в душ. А потом она ответила на твой звонок. Когда я вернулся, она сказала, что мне звонили. Но так как звонок был с незнакомого номера, я не стал перезванивать.
- Я сменила номер - машинально ответила Ирина.
- А потом у моего отца случился инфаркт и я поехал к родителям, чтобы помочь отцу с его фирмой.
Ирина сидела, ошарашенная рассказом Миши. "Так он не виноват" - билась мысль. Ирина встала на ватных ногах.
-Мне надо это переварить, не ищи пока встреч со мной.
- Ты все еще бегаешь по крышам? - спросил Михаил.
- Нет, мне пришлось бросить паркур.
- С тобой все в порядке?
- Да, более чем в порядке.
В полной прострации Ирина забрала дочь из садика, включила ей мультики и села в кресло. Раз за разом она прокручивала в голове рассказ Миши. "У него тогда никого не было, а я вела себя как дура. Он лежал в больнице, я была нужна ему рядом. А я строила из себя обиженную". Но тут поднимала голову обида: "Но он не порадовался за меня, когда я поделилась с ним своей радостью. А наоборот, мы поссорились". Но здравый смысл возражал: "Он волновался за меня. И пытался помириться, а бегала от него и вела себя как подросток". Вдруг в этот мысленный диалог ворвались слова песенки из телевизора:
Помнить добро не всегда получается,
Кажется будто былое не в счет.
Стрелки упрямо по кругу вращаются,
Все изменяется. Время идет.
Помните, что в прошлом, много есть хорошего,
Будущее с прошлым, связывает нить.
И все то хорошее, что случалось в прошлом,
Как цветок в ладошках память сохранит.
"В прошлом много есть хорошего"... В памяти Ирины вспыли счастливые моменты, которые они с Мишей провели вместе. "Будущее с прошлым связывает нить". Будущее... Если она перестанет вести себя, как обиженный ребенок, то у них будет будущее. Они и так много времени потеряли. И еще нужно Мишу познакомить кое с кем.
Утром Ирина первым делом зашла к Мише в кабинет.
- Нам нужно встретиться на нейтральной территории и все обсудить. Давай сегодня вечером встретимся в парке. Я тебя кое с кем познакомлю.
Михаил весь день просидел как на иголках. Ведь он эти 7 лет продолжал любить Ирину и жалел, что они так глупо расстались. Интересно, с кем же она собирается его познакомить?
Вечером Михаил ждал Ирину в условленном месте. Ее он увидел издалека. Его любимая шла, держа за руку... ребенка?! Ирина подошла к Мише.
- Знакомься, это моя дочь Маша. Наша дочь...
У Михаила пропал дар речи. Но он быстро взял себя в руки:
- Ну что ж, пойдёмте в кафе.
Ирина и Миша заново узнавали друг друга и параллельно Миша учился общаться с дочерью. Надо сказать, у него это прекрасно получалось. Единственное, о чем жалели Ирина и Михаил - это о потерянном времени. Ведь они могли уже 7 лет жить семьей и вместе растить дочь.
КОНЕЦ
- Вот было время… В моем детстве и в постельку с собой брали, и молочком кормили… А теперь что ж, старый, толстый, ненужный… Еще и выяснилось, что молоко с возрастом не усваивается, видите ли, не дают теперь.
- Ну что ты, Васенька, какой же ты старый и толстый? Мужчина в самом расцвете сил! Мой красавец, а фигура! А глаза! Да и с постелькой все еще ого-го!
Василий Федотович расправил плечи, потянулся, хитро посмотрел на Серафиму Кузьминичну:
- Ой, льстишь ты мне, Симочка! А кто вчера Прохора из пятой квартиры расхваливал? Какой он бодрый, да стройный, да мастер комплименты раздавать?
- Ах, Василий, куда ему до тебя? С ним так, поболтать, глазки построить, да и к тебе под бочок. Я же тебя люблю, а ты ревнуешь что ли? Фу, как нехорошо! – а глаза у самой довольныеее…
Такие полушутливые перепалки стали для них привычными, и если в юности действительно сопровождались бурлением страстей, то сейчас стали милой игрой.
Возле двери не то поскреблись, не то зашуршали, и на пороге появилась гостья.
- Мавра Ермолаевна, дорогая, милости просим! Пожалуйста, вот сюда, рядом со мной, на диван. Василий, помоги даме.
- Не стоит беспокоиться, я т тут, с краешку, - и гостья примостилась на оттоманке, как, впрочем, делала всегда.
Близоруко прищурясь, с обычной своей виноватой улыбкой начала разговор о погоде. Василий в который раз уже при ее визите почувствовал странное очарование – светленькая, почти белесая, с маленькой фигуркой, беззащитными глазками, являвшая такой контраст дородной супруге… Она вызывала желание защитить, согреть эти худенькие розовые пальчики, этот, казалось, вечно мерзнущий носик. Но желание совсем мимолетное, неявное.
А ничего, казалось бы, не замечавшая Серафима думала: да, было время, в моем детстве разве стали бы наши дружить с теми, кто настолько ниже статусом? Но мы веди и не дружим в полном смысле слова, так, приятельствуем…
- Скажите, Мавруша, как ваши… - Серафима запнулась в поиске подходящего слова. Своих существ они называли воспитанниками, но с таким статусом, как у гостьи, кого она может воспитывать-то? Наконец подобрала нужное слово: - Как ваши домочадцы?
- Спокойнее стало, старшая, кажется, приняла меня, перестала проявлять недовольство. А детеныш – как все детеныши, шалит, егозится, может где-то затеряться, но мать находит и притаскивает его всегда. Правда, Прохор Тимофеевич много хлопот доставляет, но я могу за себя постоять!
- Если что, Мавра Ермолаевна, говорите мне, я его живо приструню! –вскинулся Василий.
Серафима искоса глянула на него, и защебетала скороговоркой:
- А наши-то, знаете, такие милые, мы не нарадуемся, почти неразлучны, и воркуют, воркуют все! Ластятся друг к другу, да и к нам приходят погладиться, мы не против. Прямо из них нежность так и разливается во все стороны. А самочка, кажется, скоро принесет потомство. Надеюсь, это ничего не изменит в наших отношениях.
По коридору прошелестели шаги, одни легкие, извиняющиеся, за ними, чуть запаздывая, вторые потяжелее, вразвалку.
- Прости, Олечка, засиделась у тебя, побегу уже, Гришутка сейчас придет из школы. Спасибо тебе, все растолковала, теперь и ему объясню. Эх, было ж время, в моем детстве сами уроки учили, родители и не касались. А нынче…
- Заходите еще, Марина Сергеевна, и Гришу приводите. Если что – объясню, мне не трудно. Тем более сейчас я всегда дома буду, с завтрашнего дня в декрете.
Возня с одеждой, стук каблуков, и вдруг:
- Оооох, а где она? Да что ж такое, сбежала! Оля, смотри! Горе мне, горе!
- Что такое? Кто сбежал? Крыса что ли? Вы с ней пришли, а почему клетка в коридоре?
- Ну конечно! Дома ж Прошка, невзлюбил ее, мяучит, прыгает на клетку, и главное пока мы дома – все тихо, а стоит уйти, начинает! Мы не сразу поняли, чего она такая пугливая стала, а потом подсмотрели. В прошлый раз я Мавру уже в ванной заперла, так открыл-таки дверь, свалил клетку, хорошо не добрался до нее. Вот я и ношу с собой, когда к соседям иду.
- Так в прихожей-то почему оставили?
- Ну это ж… Не все люди их любят, кто боится, кому противно. Я и сама-то не сразу привыкла. Ты еще и в положении, мало ли. Решила не показывать тебе, под вешалкой вот примостила. А дверка-то видать открылась… Где ж она есть? Да еще и усатые-полосатые твои…
- Сейчас посмотрим, погодите.
Через минуту хозяйка вышла к гостье, держа зверька в руках.
- Вот она, ваша Мавра, лапочка какая, красавица! Не тронули ее Васька с Симой.
- Что за коты пошли, а? Конечно, породистые, городские, и мышонка поди в глаза не видели. А было время, в моем детстве кошки только так крыс давили…
- Мои точно не охотники, да. Но ведь это и к лучшему, правда, Мавруша?
p.s. Автор советует, дочитав рассказ до конца, вернуться и прочесть его еще раз новым взглядом.
КОНЕЦ
- Вот было время… В моем детстве и в постельку с собой брали, и молочком кормили… А теперь что ж, старый, толстый, ненужный… Еще и выяснилось, что молоко с возрастом не усваивается, видите ли, не дают теперь.
- Ну что ты, Васенька, какой же ты старый и толстый? Мужчина в самом расцвете сил! Мой красавец, а фигура! А глаза! Да и с постелькой все еще ого-го!
Василий Федотович расправил плечи, потянулся, хитро посмотрел на Серафиму Кузьминичну:
- Ой, льстишь ты мне, Симочка! А кто вчера Прохора из пятой квартиры расхваливал? Какой он бодрый, да стройный, да мастер комплименты раздавать?
- Ах, Василий, куда ему до тебя? С ним так, поболтать, глазки построить, да и к тебе под бочок. Я же тебя люблю, а ты ревнуешь что ли? Фу, как нехорошо! – а глаза у самой довольныеее…
Такие полушутливые перепалки стали для них привычными, и если в юности действительно сопровождались бурлением страстей, то сейчас стали милой игрой.
Возле двери не то поскреблись, не то зашуршали, и на пороге появилась гостья.
- Мавра Ермолаевна, дорогая, милости просим! Пожалуйста, вот сюда, рядом со мной, на диван. Василий, помоги даме.
- Не стоит беспокоиться, я т тут, с краешку, - и гостья примостилась на оттоманке, как, впрочем, делала всегда.
Близоруко прищурясь, с обычной своей виноватой улыбкой начала разговор о погоде. Василий в который раз уже при ее визите почувствовал странное очарование – светленькая, почти белесая, с маленькой фигуркой, беззащитными глазками, являвшая такой контраст дородной супруге… Она вызывала желание защитить, согреть эти худенькие розовые пальчики, этот, казалось, вечно мерзнущий носик. Но желание совсем мимолетное, неявное.
А ничего, казалось бы, не замечавшая Серафима думала: да, было время, в моем детстве разве стали бы наши дружить с теми, кто настолько ниже статусом? Но мы веди и не дружим в полном смысле слова, так, приятельствуем…
- Скажите, Мавруша, как ваши… - Серафима запнулась в поиске подходящего слова. Своих существ они называли воспитанниками, но с таким статусом, как у гостьи, кого она может воспитывать-то? Наконец подобрала нужное слово: - Как ваши домочадцы?
- Спокойнее стало, старшая, кажется, приняла меня, перестала проявлять недовольство. А детеныш – как все детеныши, шалит, егозится, может где-то затеряться, но мать находит и притаскивает его всегда. Правда, Прохор Тимофеевич много хлопот доставляет, но я могу за себя постоять!
- Если что, Мавра Ермолаевна, говорите мне, я его живо приструню! –вскинулся Василий.
Серафима искоса глянула на него, и защебетала скороговоркой:
- А наши-то, знаете, такие милые, мы не нарадуемся, почти неразлучны, и воркуют, воркуют все! Ластятся друг к другу, да и к нам приходят погладиться, мы не против. Прямо из них нежность так и разливается во все стороны. А самочка, кажется, скоро принесет потомство. Надеюсь, это ничего не изменит в наших отношениях.
По коридору прошелестели шаги, одни легкие, извиняющиеся, за ними, чуть запаздывая, вторые потяжелее, вразвалку.
- Прости, Олечка, засиделась у тебя, побегу уже, Гришутка сейчас придет из школы. Спасибо тебе, все растолковала, теперь и ему объясню. Эх, было ж время, в моем детстве сами уроки учили, родители и не касались. А нынче…
- Заходите еще, Марина Сергеевна, и Гришу приводите. Если что – объясню, мне не трудно. Тем более сейчас я всегда дома буду, с завтрашнего дня в декрете.
Возня с одеждой, стук каблуков, и вдруг:
- Оооох, а где она? Да что ж такое, сбежала! Оля, смотри! Горе мне, горе!
- Что такое? Кто сбежал? Крыса что ли? Вы с ней пришли, а почему клетка в коридоре?
- Ну конечно! Дома ж Прошка, невзлюбил ее, мяучит, прыгает на клетку, и главное пока мы дома – все тихо, а стоит уйти, начинает! Мы не сразу поняли, чего она такая пугливая стала, а потом подсмотрели. В прошлый раз я Мавру уже в ванной заперла, так открыл-таки дверь, свалил клетку, хорошо не добрался до нее. Вот я и ношу с собой, когда к соседям иду.
- Так в прихожей-то почему оставили?
- Ну это ж… Не все люди их любят, кто боится, кому противно. Я и сама-то не сразу привыкла. Ты еще и в положении, мало ли. Решила не показывать тебе, под вешалкой вот примостила. А дверка-то видать открылась… Где ж она есть? Да еще и усатые-полосатые твои…
- Сейчас посмотрим, погодите.
Через минуту хозяйка вышла к гостье, держа зверька в руках.
- Вот она, ваша Мавра, лапочка какая, красавица! Не тронули ее Васька с Симой.
- Что за коты пошли, а? Конечно, породистые, городские, и мышонка поди в глаза не видели. А было время, в моем детстве кошки только так крыс давили…
- Мои точно не охотники, да. Но ведь это и к лучшему, правда, Мавруша?
p.s. Автор советует, дочитав рассказ до конца, вернуться и прочесть его еще раз новым взглядом.
КОНЕЦ
- Вот было время… В моем детстве и в постельку с собой брали, и молочком кормили… А теперь что ж, старый, толстый, ненужный… Еще и выяснилось, что молоко с возрастом не усваивается, видите ли, не дают теперь.
- Ну что ты, Васенька, какой же ты старый и толстый? Мужчина в самом расцвете сил! Мой красавец, а фигура! А глаза! Да и с постелькой все еще ого-го!
Василий Федотович расправил плечи, потянулся, хитро посмотрел на Серафиму Кузьминичну:
- Ой, льстишь ты мне, Симочка! А кто вчера Прохора из пятой квартиры расхваливал? Какой он бодрый, да стройный, да мастер комплименты раздавать?
- Ах, Василий, куда ему до тебя? С ним так, поболтать, глазки построить, да и к тебе под бочок. Я же тебя люблю, а ты ревнуешь что ли? Фу, как нехорошо! – а глаза у самой довольныеее…
Такие полушутливые перепалки стали для них привычными, и если в юности действительно сопровождались бурлением страстей, то сейчас стали милой игрой.
Возле двери не то поскреблись, не то зашуршали, и на пороге появилась гостья.
- Мавра Ермолаевна, дорогая, милости просим! Пожалуйста, вот сюда, рядом со мной, на диван. Василий, помоги даме.
- Не стоит беспокоиться, я т тут, с краешку, - и гостья примостилась на оттоманке, как, впрочем, делала всегда.
Близоруко прищурясь, с обычной своей виноватой улыбкой начала разговор о погоде. Василий в который раз уже при ее визите почувствовал странное очарование – светленькая, почти белесая, с маленькой фигуркой, беззащитными глазками, являвшая такой контраст дородной супруге… Она вызывала желание защитить, согреть эти худенькие розовые пальчики, этот, казалось, вечно мерзнущий носик. Но желание совсем мимолетное, неявное.
А ничего, казалось бы, не замечавшая Серафима думала: да, было время, в моем детстве разве стали бы наши дружить с теми, кто настолько ниже статусом? Но мы веди и не дружим в полном смысле слова, так, приятельствуем…
- Скажите, Мавруша, как ваши… - Серафима запнулась в поиске подходящего слова. Своих существ они называли воспитанниками, но с таким статусом, как у гостьи, кого она может воспитывать-то? Наконец подобрала нужное слово: - Как ваши домочадцы?
- Спокойнее стало, старшая, кажется, приняла меня, перестала проявлять недовольство. А детеныш – как все детеныши, шалит, егозится, может где-то затеряться, но мать находит и притаскивает его всегда. Правда, Прохор Тимофеевич много хлопот доставляет, но я могу за себя постоять!
- Если что, Мавра Ермолаевна, говорите мне, я его живо приструню! –вскинулся Василий.
Серафима искоса глянула на него, и защебетала скороговоркой:
- А наши-то, знаете, такие милые, мы не нарадуемся, почти неразлучны, и воркуют, воркуют все! Ластятся друг к другу, да и к нам приходят погладиться, мы не против. Прямо из них нежность так и разливается во все стороны. А самочка, кажется, скоро принесет потомство. Надеюсь, это ничего не изменит в наших отношениях.
По коридору прошелестели шаги, одни легкие, извиняющиеся, за ними, чуть запаздывая, вторые потяжелее, вразвалку.
- Прости, Олечка, засиделась у тебя, побегу уже, Гришутка сейчас придет из школы. Спасибо тебе, все растолковала, теперь и ему объясню. Эх, было ж время, в моем детстве сами уроки учили, родители и не касались. А нынче…
- Заходите еще, Марина Сергеевна, и Гришу приводите. Если что – объясню, мне не трудно. Тем более сейчас я всегда дома буду, с завтрашнего дня в декрете.
Возня с одеждой, стук каблуков, и вдруг:
- Оооох, а где она? Да что ж такое, сбежала! Оля, смотри! Горе мне, горе!
- Что такое? Кто сбежал? Крыса что ли? Вы с ней пришли, а почему клетка в коридоре?
- Ну конечно! Дома ж Прошка, невзлюбил ее, мяучит, прыгает на клетку, и главное пока мы дома – все тихо, а стоит уйти, начинает! Мы не сразу поняли, чего она такая пугливая стала, а потом подсмотрели. В прошлый раз я Мавру уже в ванной заперла, так открыл-таки дверь, свалил клетку, хорошо не добрался до нее. Вот я и ношу с собой, когда к соседям иду.
- Так в прихожей-то почему оставили?
- Ну это ж… Не все люди их любят, кто боится, кому противно. Я и сама-то не сразу привыкла. Ты еще и в положении, мало ли. Решила не показывать тебе, под вешалкой вот примостила. А дверка-то видать открылась… Где ж она есть? Да еще и усатые-полосатые твои…
- Сейчас посмотрим, погодите.
Через минуту хозяйка вышла к гостье, держа зверька в руках.
- Вот она, ваша Мавра, лапочка какая, красавица! Не тронули ее Васька с Симой.
- Что за коты пошли, а? Конечно, породистые, городские, и мышонка поди в глаза не видели. А было время, в моем детстве кошки только так крыс давили…
- Мои точно не охотники, да. Но ведь это и к лучшему, правда, Мавруша?
p.s. Автор советует, дочитав рассказ до конца, вернуться и прочесть его еще раз новым взглядом.
КОНЕЦ
- Вот было время… В моем детстве и в постельку с собой брали, и молочком кормили… А теперь что ж, старый, толстый, ненужный… Еще и выяснилось, что молоко с возрастом не усваивается, видите ли, не дают теперь.
- Ну что ты, Васенька, какой же ты старый и толстый? Мужчина в самом расцвете сил! Мой красавец, а фигура! А глаза! Да и с постелькой все еще ого-го!
Василий Федотович расправил плечи, потянулся, хитро посмотрел на Серафиму Кузьминичну:
- Ой, льстишь ты мне, Симочка! А кто вчера Прохора из пятой квартиры расхваливал? Какой он бодрый, да стройный, да мастер комплименты раздавать?
- Ах, Василий, куда ему до тебя? С ним так, поболтать, глазки построить, да и к тебе под бочок. Я же тебя люблю, а ты ревнуешь что ли? Фу, как нехорошо! – а глаза у самой довольныеее…
Такие полушутливые перепалки стали для них привычными, и если в юности действительно сопровождались бурлением страстей, то сейчас стали милой игрой.
Возле двери не то поскреблись, не то зашуршали, и на пороге появилась гостья.
- Мавра Ермолаевна, дорогая, милости просим! Пожалуйста, вот сюда, рядом со мной, на диван. Василий, помоги даме.
- Не стоит беспокоиться, я т тут, с краешку, - и гостья примостилась на оттоманке, как, впрочем, делала всегда.
Близоруко прищурясь, с обычной своей виноватой улыбкой начала разговор о погоде. Василий в который раз уже при ее визите почувствовал странное очарование – светленькая, почти белесая, с маленькой фигуркой, беззащитными глазками, являвшая такой контраст дородной супруге… Она вызывала желание защитить, согреть эти худенькие розовые пальчики, этот, казалось, вечно мерзнущий носик. Но желание совсем мимолетное, неявное.
А ничего, казалось бы, не замечавшая Серафима думала: да, было время, в моем детстве разве стали бы наши дружить с теми, кто настолько ниже статусом? Но мы веди и не дружим в полном смысле слова, так, приятельствуем…
- Скажите, Мавруша, как ваши… - Серафима запнулась в поиске подходящего слова. Своих существ они называли воспитанниками, но с таким статусом, как у гостьи, кого она может воспитывать-то? Наконец подобрала нужное слово: - Как ваши домочадцы?
- Спокойнее стало, старшая, кажется, приняла меня, перестала проявлять недовольство. А детеныш – как все детеныши, шалит, егозится, может где-то затеряться, но мать находит и притаскивает его всегда. Правда, Прохор Тимофеевич много хлопот доставляет, но я могу за себя постоять!
- Если что, Мавра Ермолаевна, говорите мне, я его живо приструню! –вскинулся Василий.
Серафима искоса глянула на него, и защебетала скороговоркой:
- А наши-то, знаете, такие милые, мы не нарадуемся, почти неразлучны, и воркуют, воркуют все! Ластятся друг к другу, да и к нам приходят погладиться, мы не против. Прямо из них нежность так и разливается во все стороны. А самочка, кажется, скоро принесет потомство. Надеюсь, это ничего не изменит в наших отношениях.
По коридору прошелестели шаги, одни легкие, извиняющиеся, за ними, чуть запаздывая, вторые потяжелее, вразвалку.
- Прости, Олечка, засиделась у тебя, побегу уже, Гришутка сейчас придет из школы. Спасибо тебе, все растолковала, теперь и ему объясню. Эх, было ж время, в моем детстве сами уроки учили, родители и не касались. А нынче…
- Заходите еще, Марина Сергеевна, и Гришу приводите. Если что – объясню, мне не трудно. Тем более сейчас я всегда дома буду, с завтрашнего дня в декрете.
Возня с одеждой, стук каблуков, и вдруг:
- Оооох, а где она? Да что ж такое, сбежала! Оля, смотри! Горе мне, горе!
- Что такое? Кто сбежал? Крыса что ли? Вы с ней пришли, а почему клетка в коридоре?
- Ну конечно! Дома ж Прошка, невзлюбил ее, мяучит, прыгает на клетку, и главное пока мы дома – все тихо, а стоит уйти, начинает! Мы не сразу поняли, чего она такая пугливая стала, а потом подсмотрели. В прошлый раз я Мавру уже в ванной заперла, так открыл-таки дверь, свалил клетку, хорошо не добрался до нее. Вот я и ношу с собой, когда к соседям иду.
- Так в прихожей-то почему оставили?
- Ну это ж… Не все люди их любят, кто боится, кому противно. Я и сама-то не сразу привыкла. Ты еще и в положении, мало ли. Решила не показывать тебе, под вешалкой вот примостила. А дверка-то видать открылась… Где ж она есть? Да еще и усатые-полосатые твои…
- Сейчас посмотрим, погодите.
Через минуту хозяйка вышла к гостье, держа зверька в руках.
- Вот она, ваша Мавра, лапочка какая, красавица! Не тронули ее Васька с Симой.
- Что за коты пошли, а? Конечно, породистые, городские, и мышонка поди в глаза не видели. А было время, в моем детстве кошки только так крыс давили…
- Мои точно не охотники, да. Но ведь это и к лучшему, правда, Мавруша?
p.s. Автор советует, дочитав рассказ до конца, вернуться и прочесть его еще раз новым взглядом.
КОНЕЦ
- Вот было время… В моем детстве и в постельку с собой брали, и молочком кормили… А теперь что ж, старый, толстый, ненужный… Еще и выяснилось, что молоко с возрастом не усваивается, видите ли, не дают теперь.
- Ну что ты, Васенька, какой же ты старый и толстый? Мужчина в самом расцвете сил! Мой красавец, а фигура! А глаза! Да и с постелькой все еще ого-го!
Василий Федотович расправил плечи, потянулся, хитро посмотрел на Серафиму Кузьминичну:
- Ой, льстишь ты мне, Симочка! А кто вчера Прохора из пятой квартиры расхваливал? Какой он бодрый, да стройный, да мастер комплименты раздавать?
- Ах, Василий, куда ему до тебя? С ним так, поболтать, глазки построить, да и к тебе под бочок. Я же тебя люблю, а ты ревнуешь что ли? Фу, как нехорошо! – а глаза у самой довольныеее…
Такие полушутливые перепалки стали для них привычными, и если в юности действительно сопровождались бурлением страстей, то сейчас стали милой игрой.
Возле двери не то поскреблись, не то зашуршали, и на пороге появилась гостья.
- Мавра Ермолаевна, дорогая, милости просим! Пожалуйста, вот сюда, рядом со мной, на диван. Василий, помоги даме.
- Не стоит беспокоиться, я т тут, с краешку, - и гостья примостилась на оттоманке, как, впрочем, делала всегда.
Близоруко прищурясь, с обычной своей виноватой улыбкой начала разговор о погоде. Василий в который раз уже при ее визите почувствовал странное очарование – светленькая, почти белесая, с маленькой фигуркой, беззащитными глазками, являвшая такой контраст дородной супруге… Она вызывала желание защитить, согреть эти худенькие розовые пальчики, этот, казалось, вечно мерзнущий носик. Но желание совсем мимолетное, неявное.
А ничего, казалось бы, не замечавшая Серафима думала: да, было время, в моем детстве разве стали бы наши дружить с теми, кто настолько ниже статусом? Но мы веди и не дружим в полном смысле слова, так, приятельствуем…
- Скажите, Мавруша, как ваши… - Серафима запнулась в поиске подходящего слова. Своих существ они называли воспитанниками, но с таким статусом, как у гостьи, кого она может воспитывать-то? Наконец подобрала нужное слово: - Как ваши домочадцы?
- Спокойнее стало, старшая, кажется, приняла меня, перестала проявлять недовольство. А детеныш – как все детеныши, шалит, егозится, может где-то затеряться, но мать находит и притаскивает его всегда. Правда, Прохор Тимофеевич много хлопот доставляет, но я могу за себя постоять!
- Если что, Мавра Ермолаевна, говорите мне, я его живо приструню! –вскинулся Василий.
Серафима искоса глянула на него, и защебетала скороговоркой:
- А наши-то, знаете, такие милые, мы не нарадуемся, почти неразлучны, и воркуют, воркуют все! Ластятся друг к другу, да и к нам приходят погладиться, мы не против. Прямо из них нежность так и разливается во все стороны. А самочка, кажется, скоро принесет потомство. Надеюсь, это ничего не изменит в наших отношениях.
По коридору прошелестели шаги, одни легкие, извиняющиеся, за ними, чуть запаздывая, вторые потяжелее, вразвалку.
- Прости, Олечка, засиделась у тебя, побегу уже, Гришутка сейчас придет из школы. Спасибо тебе, все растолковала, теперь и ему объясню. Эх, было ж время, в моем детстве сами уроки учили, родители и не касались. А нынче…
- Заходите еще, Марина Сергеевна, и Гришу приводите. Если что – объясню, мне не трудно. Тем более сейчас я всегда дома буду, с завтрашнего дня в декрете.
Возня с одеждой, стук каблуков, и вдруг:
- Оооох, а где она? Да что ж такое, сбежала! Оля, смотри! Горе мне, горе!
- Что такое? Кто сбежал? Крыса что ли? Вы с ней пришли, а почему клетка в коридоре?
- Ну конечно! Дома ж Прошка, невзлюбил ее, мяучит, прыгает на клетку, и главное пока мы дома – все тихо, а стоит уйти, начинает! Мы не сразу поняли, чего она такая пугливая стала, а потом подсмотрели. В прошлый раз я Мавру уже в ванной заперла, так открыл-таки дверь, свалил клетку, хорошо не добрался до нее. Вот я и ношу с собой, когда к соседям иду.
- Так в прихожей-то почему оставили?
- Ну это ж… Не все люди их любят, кто боится, кому противно. Я и сама-то не сразу привыкла. Ты еще и в положении, мало ли. Решила не показывать тебе, под вешалкой вот примостила. А дверка-то видать открылась… Где ж она есть? Да еще и усатые-полосатые твои…
- Сейчас посмотрим, погодите.
Через минуту хозяйка вышла к гостье, держа зверька в руках.
- Вот она, ваша Мавра, лапочка какая, красавица! Не тронули ее Васька с Симой.
- Что за коты пошли, а? Конечно, породистые, городские, и мышонка поди в глаза не видели. А было время, в моем детстве кошки только так крыс давили…
- Мои точно не охотники, да. Но ведь это и к лучшему, правда, Мавруша?
p.s. Автор советует, дочитав рассказ до конца, вернуться и прочесть его еще раз новым взглядом.
КОНЕЦ
Не, я сразу поняла что разговор скорее всего про кошек) Ждала развязку. Но немного не хватило интриги)
- Вот было время… В моем детстве и в постельку с собой брали, и молочком кормили… А теперь что ж, старый, толстый, ненужный… Еще и выяснилось, что молоко с возрастом не усваивается, видите ли, не дают теперь.
- Ну что ты, Васенька, какой же ты старый и толстый? Мужчина в самом расцвете сил! Мой красавец, а фигура! А глаза! Да и с постелькой все еще ого-го!
Василий Федотович расправил плечи, потянулся, хитро посмотрел на Серафиму Кузьминичну:
- Ой, льстишь ты мне, Симочка! А кто вчера Прохора из пятой квартиры расхваливал? Какой он бодрый, да стройный, да мастер комплименты раздавать?
- Ах, Василий, куда ему до тебя? С ним так, поболтать, глазки построить, да и к тебе под бочок. Я же тебя люблю, а ты ревнуешь что ли? Фу, как нехорошо! – а глаза у самой довольныеее…
Такие полушутливые перепалки стали для них привычными, и если в юности действительно сопровождались бурлением страстей, то сейчас стали милой игрой.
Возле двери не то поскреблись, не то зашуршали, и на пороге появилась гостья.
- Мавра Ермолаевна, дорогая, милости просим! Пожалуйста, вот сюда, рядом со мной, на диван. Василий, помоги даме.
- Не стоит беспокоиться, я т тут, с краешку, - и гостья примостилась на оттоманке, как, впрочем, делала всегда.
Близоруко прищурясь, с обычной своей виноватой улыбкой начала разговор о погоде. Василий в который раз уже при ее визите почувствовал странное очарование – светленькая, почти белесая, с маленькой фигуркой, беззащитными глазками, являвшая такой контраст дородной супруге… Она вызывала желание защитить, согреть эти худенькие розовые пальчики, этот, казалось, вечно мерзнущий носик. Но желание совсем мимолетное, неявное.
А ничего, казалось бы, не замечавшая Серафима думала: да, было время, в моем детстве разве стали бы наши дружить с теми, кто настолько ниже статусом? Но мы веди и не дружим в полном смысле слова, так, приятельствуем…
- Скажите, Мавруша, как ваши… - Серафима запнулась в поиске подходящего слова. Своих существ они называли воспитанниками, но с таким статусом, как у гостьи, кого она может воспитывать-то? Наконец подобрала нужное слово: - Как ваши домочадцы?
- Спокойнее стало, старшая, кажется, приняла меня, перестала проявлять недовольство. А детеныш – как все детеныши, шалит, егозится, может где-то затеряться, но мать находит и притаскивает его всегда. Правда, Прохор Тимофеевич много хлопот доставляет, но я могу за себя постоять!
- Если что, Мавра Ермолаевна, говорите мне, я его живо приструню! –вскинулся Василий.
Серафима искоса глянула на него, и защебетала скороговоркой:
- А наши-то, знаете, такие милые, мы не нарадуемся, почти неразлучны, и воркуют, воркуют все! Ластятся друг к другу, да и к нам приходят погладиться, мы не против. Прямо из них нежность так и разливается во все стороны. А самочка, кажется, скоро принесет потомство. Надеюсь, это ничего не изменит в наших отношениях.
По коридору прошелестели шаги, одни легкие, извиняющиеся, за ними, чуть запаздывая, вторые потяжелее, вразвалку.
- Прости, Олечка, засиделась у тебя, побегу уже, Гришутка сейчас придет из школы. Спасибо тебе, все растолковала, теперь и ему объясню. Эх, было ж время, в моем детстве сами уроки учили, родители и не касались. А нынче…
- Заходите еще, Марина Сергеевна, и Гришу приводите. Если что – объясню, мне не трудно. Тем более сейчас я всегда дома буду, с завтрашнего дня в декрете.
Возня с одеждой, стук каблуков, и вдруг:
- Оооох, а где она? Да что ж такое, сбежала! Оля, смотри! Горе мне, горе!
- Что такое? Кто сбежал? Крыса что ли? Вы с ней пришли, а почему клетка в коридоре?
- Ну конечно! Дома ж Прошка, невзлюбил ее, мяучит, прыгает на клетку, и главное пока мы дома – все тихо, а стоит уйти, начинает! Мы не сразу поняли, чего она такая пугливая стала, а потом подсмотрели. В прошлый раз я Мавру уже в ванной заперла, так открыл-таки дверь, свалил клетку, хорошо не добрался до нее. Вот я и ношу с собой, когда к соседям иду.
- Так в прихожей-то почему оставили?
- Ну это ж… Не все люди их любят, кто боится, кому противно. Я и сама-то не сразу привыкла. Ты еще и в положении, мало ли. Решила не показывать тебе, под вешалкой вот примостила. А дверка-то видать открылась… Где ж она есть? Да еще и усатые-полосатые твои…
- Сейчас посмотрим, погодите.
Через минуту хозяйка вышла к гостье, держа зверька в руках.
- Вот она, ваша Мавра, лапочка какая, красавица! Не тронули ее Васька с Симой.
- Что за коты пошли, а? Конечно, породистые, городские, и мышонка поди в глаза не видели. А было время, в моем детстве кошки только так крыс давили…
- Мои точно не охотники, да. Но ведь это и к лучшему, правда, Мавруша?
p.s. Автор советует, дочитав рассказ до конца, вернуться и прочесть его еще раз новым взглядом.
КОНЕЦ
Забавно! Читается на одном дыхании, очень легко.
Сразу подумала, что речь идёт о котах, потом -- нет, какие коты?, пара пожилых людей☺! Мне понравилось, очень! Замечательный рассказ!
Забавно! Читается на одном дыхании, очень легко.
Сразу подумала, что речь идёт о котах, потом -- нет, какие коты?, пара пожилых людей☺! Мне понравилось, очень! Замечательный рассказ!
Вот эта фраза сразу на кота указывает. А потом автор начинает нас запутывать
Вот эта фраза сразу на кота указывает. А потом автор начинает нас запутывать
- Вот было время… В моем детстве и в постельку с собой брали, и молочком кормили… А теперь что ж, старый, толстый, ненужный… Еще и выяснилось, что молоко с возрастом не усваивается, видите ли, не дают теперь.
- Ну что ты, Васенька, какой же ты старый и толстый? Мужчина в самом расцвете сил! Мой красавец, а фигура! А глаза! Да и с постелькой все еще ого-го!
Василий Федотович расправил плечи, потянулся, хитро посмотрел на Серафиму Кузьминичну:
- Ой, льстишь ты мне, Симочка! А кто вчера Прохора из пятой квартиры расхваливал? Какой он бодрый, да стройный, да мастер комплименты раздавать?
- Ах, Василий, куда ему до тебя? С ним так, поболтать, глазки построить, да и к тебе под бочок. Я же тебя люблю, а ты ревнуешь что ли? Фу, как нехорошо! – а глаза у самой довольныеее…
Такие полушутливые перепалки стали для них привычными, и если в юности действительно сопровождались бурлением страстей, то сейчас стали милой игрой.
Возле двери не то поскреблись, не то зашуршали, и на пороге появилась гостья.
- Мавра Ермолаевна, дорогая, милости просим! Пожалуйста, вот сюда, рядом со мной, на диван. Василий, помоги даме.
- Не стоит беспокоиться, я т тут, с краешку, - и гостья примостилась на оттоманке, как, впрочем, делала всегда.
Близоруко прищурясь, с обычной своей виноватой улыбкой начала разговор о погоде. Василий в который раз уже при ее визите почувствовал странное очарование – светленькая, почти белесая, с маленькой фигуркой, беззащитными глазками, являвшая такой контраст дородной супруге… Она вызывала желание защитить, согреть эти худенькие розовые пальчики, этот, казалось, вечно мерзнущий носик. Но желание совсем мимолетное, неявное.
А ничего, казалось бы, не замечавшая Серафима думала: да, было время, в моем детстве разве стали бы наши дружить с теми, кто настолько ниже статусом? Но мы веди и не дружим в полном смысле слова, так, приятельствуем…
- Скажите, Мавруша, как ваши… - Серафима запнулась в поиске подходящего слова. Своих существ они называли воспитанниками, но с таким статусом, как у гостьи, кого она может воспитывать-то? Наконец подобрала нужное слово: - Как ваши домочадцы?
- Спокойнее стало, старшая, кажется, приняла меня, перестала проявлять недовольство. А детеныш – как все детеныши, шалит, егозится, может где-то затеряться, но мать находит и притаскивает его всегда. Правда, Прохор Тимофеевич много хлопот доставляет, но я могу за себя постоять!
- Если что, Мавра Ермолаевна, говорите мне, я его живо приструню! –вскинулся Василий.
Серафима искоса глянула на него, и защебетала скороговоркой:
- А наши-то, знаете, такие милые, мы не нарадуемся, почти неразлучны, и воркуют, воркуют все! Ластятся друг к другу, да и к нам приходят погладиться, мы не против. Прямо из них нежность так и разливается во все стороны. А самочка, кажется, скоро принесет потомство. Надеюсь, это ничего не изменит в наших отношениях.
По коридору прошелестели шаги, одни легкие, извиняющиеся, за ними, чуть запаздывая, вторые потяжелее, вразвалку.
- Прости, Олечка, засиделась у тебя, побегу уже, Гришутка сейчас придет из школы. Спасибо тебе, все растолковала, теперь и ему объясню. Эх, было ж время, в моем детстве сами уроки учили, родители и не касались. А нынче…
- Заходите еще, Марина Сергеевна, и Гришу приводите. Если что – объясню, мне не трудно. Тем более сейчас я всегда дома буду, с завтрашнего дня в декрете.
Возня с одеждой, стук каблуков, и вдруг:
- Оооох, а где она? Да что ж такое, сбежала! Оля, смотри! Горе мне, горе!
- Что такое? Кто сбежал? Крыса что ли? Вы с ней пришли, а почему клетка в коридоре?
- Ну конечно! Дома ж Прошка, невзлюбил ее, мяучит, прыгает на клетку, и главное пока мы дома – все тихо, а стоит уйти, начинает! Мы не сразу поняли, чего она такая пугливая стала, а потом подсмотрели. В прошлый раз я Мавру уже в ванной заперла, так открыл-таки дверь, свалил клетку, хорошо не добрался до нее. Вот я и ношу с собой, когда к соседям иду.
- Так в прихожей-то почему оставили?
- Ну это ж… Не все люди их любят, кто боится, кому противно. Я и сама-то не сразу привыкла. Ты еще и в положении, мало ли. Решила не показывать тебе, под вешалкой вот примостила. А дверка-то видать открылась… Где ж она есть? Да еще и усатые-полосатые твои…
- Сейчас посмотрим, погодите.
Через минуту хозяйка вышла к гостье, держа зверька в руках.
- Вот она, ваша Мавра, лапочка какая, красавица! Не тронули ее Васька с Симой.
- Что за коты пошли, а? Конечно, породистые, городские, и мышонка поди в глаза не видели. А было время, в моем детстве кошки только так крыс давили…
- Мои точно не охотники, да. Но ведь это и к лучшему, правда, Мавруша?
p.s. Автор советует, дочитав рассказ до конца, вернуться и прочесть его еще раз новым взглядом.
КОНЕЦ
- Вот было время… В моем детстве и в постельку с собой брали, и молочком кормили… А теперь что ж, старый, толстый, ненужный… Еще и выяснилось, что молоко с возрастом не усваивается, видите ли, не дают теперь.
- Ну что ты, Васенька, какой же ты старый и толстый? Мужчина в самом расцвете сил! Мой красавец, а фигура! А глаза! Да и с постелькой все еще ого-го!
Василий Федотович расправил плечи, потянулся, хитро посмотрел на Серафиму Кузьминичну:
- Ой, льстишь ты мне, Симочка! А кто вчера Прохора из пятой квартиры расхваливал? Какой он бодрый, да стройный, да мастер комплименты раздавать?
- Ах, Василий, куда ему до тебя? С ним так, поболтать, глазки построить, да и к тебе под бочок. Я же тебя люблю, а ты ревнуешь что ли? Фу, как нехорошо! – а глаза у самой довольныеее…
Такие полушутливые перепалки стали для них привычными, и если в юности действительно сопровождались бурлением страстей, то сейчас стали милой игрой.
Возле двери не то поскреблись, не то зашуршали, и на пороге появилась гостья.
- Мавра Ермолаевна, дорогая, милости просим! Пожалуйста, вот сюда, рядом со мной, на диван. Василий, помоги даме.
- Не стоит беспокоиться, я т тут, с краешку, - и гостья примостилась на оттоманке, как, впрочем, делала всегда.
Близоруко прищурясь, с обычной своей виноватой улыбкой начала разговор о погоде. Василий в который раз уже при ее визите почувствовал странное очарование – светленькая, почти белесая, с маленькой фигуркой, беззащитными глазками, являвшая такой контраст дородной супруге… Она вызывала желание защитить, согреть эти худенькие розовые пальчики, этот, казалось, вечно мерзнущий носик. Но желание совсем мимолетное, неявное.
А ничего, казалось бы, не замечавшая Серафима думала: да, было время, в моем детстве разве стали бы наши дружить с теми, кто настолько ниже статусом? Но мы веди и не дружим в полном смысле слова, так, приятельствуем…
- Скажите, Мавруша, как ваши… - Серафима запнулась в поиске подходящего слова. Своих существ они называли воспитанниками, но с таким статусом, как у гостьи, кого она может воспитывать-то? Наконец подобрала нужное слово: - Как ваши домочадцы?
- Спокойнее стало, старшая, кажется, приняла меня, перестала проявлять недовольство. А детеныш – как все детеныши, шалит, егозится, может где-то затеряться, но мать находит и притаскивает его всегда. Правда, Прохор Тимофеевич много хлопот доставляет, но я могу за себя постоять!
- Если что, Мавра Ермолаевна, говорите мне, я его живо приструню! –вскинулся Василий.
Серафима искоса глянула на него, и защебетала скороговоркой:
- А наши-то, знаете, такие милые, мы не нарадуемся, почти неразлучны, и воркуют, воркуют все! Ластятся друг к другу, да и к нам приходят погладиться, мы не против. Прямо из них нежность так и разливается во все стороны. А самочка, кажется, скоро принесет потомство. Надеюсь, это ничего не изменит в наших отношениях.
По коридору прошелестели шаги, одни легкие, извиняющиеся, за ними, чуть запаздывая, вторые потяжелее, вразвалку.
- Прости, Олечка, засиделась у тебя, побегу уже, Гришутка сейчас придет из школы. Спасибо тебе, все растолковала, теперь и ему объясню. Эх, было ж время, в моем детстве сами уроки учили, родители и не касались. А нынче…
- Заходите еще, Марина Сергеевна, и Гришу приводите. Если что – объясню, мне не трудно. Тем более сейчас я всегда дома буду, с завтрашнего дня в декрете.
Возня с одеждой, стук каблуков, и вдруг:
- Оооох, а где она? Да что ж такое, сбежала! Оля, смотри! Горе мне, горе!
- Что такое? Кто сбежал? Крыса что ли? Вы с ней пришли, а почему клетка в коридоре?
- Ну конечно! Дома ж Прошка, невзлюбил ее, мяучит, прыгает на клетку, и главное пока мы дома – все тихо, а стоит уйти, начинает! Мы не сразу поняли, чего она такая пугливая стала, а потом подсмотрели. В прошлый раз я Мавру уже в ванной заперла, так открыл-таки дверь, свалил клетку, хорошо не добрался до нее. Вот я и ношу с собой, когда к соседям иду.
- Так в прихожей-то почему оставили?
- Ну это ж… Не все люди их любят, кто боится, кому противно. Я и сама-то не сразу привыкла. Ты еще и в положении, мало ли. Решила не показывать тебе, под вешалкой вот примостила. А дверка-то видать открылась… Где ж она есть? Да еще и усатые-полосатые твои…
- Сейчас посмотрим, погодите.
Через минуту хозяйка вышла к гостье, держа зверька в руках.
- Вот она, ваша Мавра, лапочка какая, красавица! Не тронули ее Васька с Симой.
- Что за коты пошли, а? Конечно, породистые, городские, и мышонка поди в глаза не видели. А было время, в моем детстве кошки только так крыс давили…
- Мои точно не охотники, да. Но ведь это и к лучшему, правда, Мавруша?
p.s. Автор советует, дочитав рассказ до конца, вернуться и прочесть его еще раз новым взглядом.
КОНЕЦ
Прикольно. Правда сразу догадалась, кто есть кто))))
- Вот было время… В моем детстве и в постельку с собой брали, и молочком кормили… А теперь что ж, старый, толстый, ненужный… Еще и выяснилось, что молоко с возрастом не усваивается, видите ли, не дают теперь.
- Ну что ты, Васенька, какой же ты старый и толстый? Мужчина в самом расцвете сил! Мой красавец, а фигура! А глаза! Да и с постелькой все еще ого-го!
Василий Федотович расправил плечи, потянулся, хитро посмотрел на Серафиму Кузьминичну:
- Ой, льстишь ты мне, Симочка! А кто вчера Прохора из пятой квартиры расхваливал? Какой он бодрый, да стройный, да мастер комплименты раздавать?
- Ах, Василий, куда ему до тебя? С ним так, поболтать, глазки построить, да и к тебе под бочок. Я же тебя люблю, а ты ревнуешь что ли? Фу, как нехорошо! – а глаза у самой довольныеее…
Такие полушутливые перепалки стали для них привычными, и если в юности действительно сопровождались бурлением страстей, то сейчас стали милой игрой.
Возле двери не то поскреблись, не то зашуршали, и на пороге появилась гостья.
- Мавра Ермолаевна, дорогая, милости просим! Пожалуйста, вот сюда, рядом со мной, на диван. Василий, помоги даме.
- Не стоит беспокоиться, я т тут, с краешку, - и гостья примостилась на оттоманке, как, впрочем, делала всегда.
Близоруко прищурясь, с обычной своей виноватой улыбкой начала разговор о погоде. Василий в который раз уже при ее визите почувствовал странное очарование – светленькая, почти белесая, с маленькой фигуркой, беззащитными глазками, являвшая такой контраст дородной супруге… Она вызывала желание защитить, согреть эти худенькие розовые пальчики, этот, казалось, вечно мерзнущий носик. Но желание совсем мимолетное, неявное.
А ничего, казалось бы, не замечавшая Серафима думала: да, было время, в моем детстве разве стали бы наши дружить с теми, кто настолько ниже статусом? Но мы веди и не дружим в полном смысле слова, так, приятельствуем…
- Скажите, Мавруша, как ваши… - Серафима запнулась в поиске подходящего слова. Своих существ они называли воспитанниками, но с таким статусом, как у гостьи, кого она может воспитывать-то? Наконец подобрала нужное слово: - Как ваши домочадцы?
- Спокойнее стало, старшая, кажется, приняла меня, перестала проявлять недовольство. А детеныш – как все детеныши, шалит, егозится, может где-то затеряться, но мать находит и притаскивает его всегда. Правда, Прохор Тимофеевич много хлопот доставляет, но я могу за себя постоять!
- Если что, Мавра Ермолаевна, говорите мне, я его живо приструню! –вскинулся Василий.
Серафима искоса глянула на него, и защебетала скороговоркой:
- А наши-то, знаете, такие милые, мы не нарадуемся, почти неразлучны, и воркуют, воркуют все! Ластятся друг к другу, да и к нам приходят погладиться, мы не против. Прямо из них нежность так и разливается во все стороны. А самочка, кажется, скоро принесет потомство. Надеюсь, это ничего не изменит в наших отношениях.
По коридору прошелестели шаги, одни легкие, извиняющиеся, за ними, чуть запаздывая, вторые потяжелее, вразвалку.
- Прости, Олечка, засиделась у тебя, побегу уже, Гришутка сейчас придет из школы. Спасибо тебе, все растолковала, теперь и ему объясню. Эх, было ж время, в моем детстве сами уроки учили, родители и не касались. А нынче…
- Заходите еще, Марина Сергеевна, и Гришу приводите. Если что – объясню, мне не трудно. Тем более сейчас я всегда дома буду, с завтрашнего дня в декрете.
Возня с одеждой, стук каблуков, и вдруг:
- Оооох, а где она? Да что ж такое, сбежала! Оля, смотри! Горе мне, горе!
- Что такое? Кто сбежал? Крыса что ли? Вы с ней пришли, а почему клетка в коридоре?
- Ну конечно! Дома ж Прошка, невзлюбил ее, мяучит, прыгает на клетку, и главное пока мы дома – все тихо, а стоит уйти, начинает! Мы не сразу поняли, чего она такая пугливая стала, а потом подсмотрели. В прошлый раз я Мавру уже в ванной заперла, так открыл-таки дверь, свалил клетку, хорошо не добрался до нее. Вот я и ношу с собой, когда к соседям иду.
- Так в прихожей-то почему оставили?
- Ну это ж… Не все люди их любят, кто боится, кому противно. Я и сама-то не сразу привыкла. Ты еще и в положении, мало ли. Решила не показывать тебе, под вешалкой вот примостила. А дверка-то видать открылась… Где ж она есть? Да еще и усатые-полосатые твои…
- Сейчас посмотрим, погодите.
Через минуту хозяйка вышла к гостье, держа зверька в руках.
- Вот она, ваша Мавра, лапочка какая, красавица! Не тронули ее Васька с Симой.
- Что за коты пошли, а? Конечно, породистые, городские, и мышонка поди в глаза не видели. А было время, в моем детстве кошки только так крыс давили…
- Мои точно не охотники, да. Но ведь это и к лучшему, правда, Мавруша?
p.s. Автор советует, дочитав рассказ до конца, вернуться и прочесть его еще раз новым взглядом.
КОНЕЦ