Дорогие пользователи! С 15 декабря Форум Дети закрыт для общения. Выражаем благодарность всем нашим пользователям, принимавшим участие в дискуссиях и горячих спорах. Редакция сосредоточится на выпуске увлекательных статей и новостей, которые вы сможете обсудить в комментариях. Не пропустите!
Конкурс рассказов. Найдите "свободное время"
Доброго дня, форумчане.
Сегодня у нас конкурсный день. Тема рассказов «Свободное время», а за новогоднее настроение будут отвечать усложняющие элементы – упоминание ели, подарков и пушистого снежка.
Вашему вниманию будет представлено 14 конкурсных рассказов и еще 1 внеконкурсный
Читаем, голосуем, обсуждаем.
***И посматривайте периодически тему, вдруг добавлю новые рассказы (место для забывашек традиционно оставлю)
Правила голосования остаются те же:
1. Авторам произведений нельзя раскрывать свою анонимность до конца голосования
2. Голосовать могут все пользователи со страницей на форуме;
3. Голосом за произведение считается только комментарий в виде +1; непосредственно под данным рассказом. Голосование вне ветки или комментарии другого вида (+++++, плюс мильён, 1111111) учитываться не будут. Если у вас нет на клавиатуре плюса, то ставьте *1, но маякните об этом мне.
4. Авторы просят конструктивной критики, поэтому прошу не стесняться выражать свое мнение. Только делайте это вежливо, указывая на конкретные недостатки.
5. Голосовать можно за любое количество произведений, но только один раз
6. Голоса пользователей, замеченных в явном троллинге или оскорблениях, учитываться не будут, а такие комментаторы получат порицание и минус к карме
7 Голосование продлится до вечера субботы (позднего) 26 декабря. После этого тема закрывается, и опоздавшие голоса не засчитываются
8. Победит рассказ, набравший больше всех +1 , о чем будет сообщено в поздравительной теме, скорее всего в понедельник 28 декабря.
Также огромная просьба НЕ ФЛУДИТЬ, пока я не выложу все произведения на суд критиков. А потом флудите сколько хотите))
П. С. Если у вас случилось озарение и вы вспомнили что конкурс сегодня, рассказ напечатан, но не отправлен, то напишите мне, я оставлю место для забывашек
П.П.С. Если обнаружите, что нет вашего рассказа, срочно пишите мне на почту (не в теме), я найду и добавлю
Сегодня у нас конкурсный день. Тема рассказов «Свободное время», а за новогоднее настроение будут отвечать усложняющие элементы – упоминание ели, подарков и пушистого снежка.
Вашему вниманию будет представлено 14 конкурсных рассказов и еще 1 внеконкурсный
Читаем, голосуем, обсуждаем.
***И посматривайте периодически тему, вдруг добавлю новые рассказы (место для забывашек традиционно оставлю)
Правила голосования остаются те же:
1. Авторам произведений нельзя раскрывать свою анонимность до конца голосования
2. Голосовать могут все пользователи со страницей на форуме;
3. Голосом за произведение считается только комментарий в виде +1; непосредственно под данным рассказом. Голосование вне ветки или комментарии другого вида (+++++, плюс мильён, 1111111) учитываться не будут. Если у вас нет на клавиатуре плюса, то ставьте *1, но маякните об этом мне.
4. Авторы просят конструктивной критики, поэтому прошу не стесняться выражать свое мнение. Только делайте это вежливо, указывая на конкретные недостатки.
5. Голосовать можно за любое количество произведений, но только один раз
6. Голоса пользователей, замеченных в явном троллинге или оскорблениях, учитываться не будут, а такие комментаторы получат порицание и минус к карме
7 Голосование продлится до вечера субботы (позднего) 26 декабря. После этого тема закрывается, и опоздавшие голоса не засчитываются
8. Победит рассказ, набравший больше всех +1 , о чем будет сообщено в поздравительной теме, скорее всего в понедельник 28 декабря.
Также огромная просьба НЕ ФЛУДИТЬ, пока я не выложу все произведения на суд критиков. А потом флудите сколько хотите))
П. С. Если у вас случилось озарение и вы вспомнили что конкурс сегодня, рассказ напечатан, но не отправлен, то напишите мне, я оставлю место для забывашек
П.П.С. Если обнаружите, что нет вашего рассказа, срочно пишите мне на почту (не в теме), я найду и добавлю
Тема закрытаТема скрыта
«Бом!»
Иван вздрогнул и огляделся. Он находился в небольшой, симпатично обставленной комнате. Такие часто изображают на рождественских открытках и печатают в новогодних выпусках журналов дизайна и интерьера. Напротив него в камине весело горели дрова, блики плясали по комнате, создавая уют. На каминной полке среди фарфоровых безделушек стояли часы, бой которых привел его в себя. Глубокое кресло рядом манило присесть. В углу блестела шарами и гирляндами пушистая елка, праздничная и одновременно домашняя.
«Похоже, Сочельник, но что вообще тут происходит?» - подумал Иван. Он обошел комнату по периметру, дверей не было. За окнами крупными хлопьями шел снег, снежинки падали из чернильной темноты. Окна не открывались, никаких ручек на рамах не было, и Иван подозревал, что разбить их тоже не получится. Он вернулся к креслу, посидел, вглядываясь в языки пламени. Мысли скакали бешеными зайцами, впрочем, толковых среди них было соответственно. Часы снова бомкнули, но часовая стрелка не двинулась. «Значит и ко времени есть вопросы», - отметил мужчина. Иван прислушался к себе, голода не было, пить не хотелось, в «кабинет размышлений» тоже не тянуло. «Это, конечно, плюс», - он прикинул, как устраивал бы под елкой отхожее место, и криво усмехнулся.
Ничего не происходило, в камине так же потрескивали поленья, тикали неправильные часы, елка молча улыбалась ему шарами. Иван подошел к ней, постоял, вглядываясь в колючую глубину. Краем глаза он заметил что-то неправильное, блики от огня и отблески на стекле шариков не совпадали. «Хоть что-то интересное», - подумал Иван. Он прогулялся вокруг елки, выискивая подходящее место для наблюдения. Наконец развернулся спиной к камину, загородив собой пламя. Точно, ему не показалось, пятна неяркого цвета плыли по поверхности шаров, как будто внутри каждого было установлена лампа теней. Иван выбрал один из шаров, желтый с волной по экватору, и заглянул в него: «…он, Иван, десятилетний, вытирает кровавую юшку и облизывает сбитые кулаки, провожая взглядом пацанов из соседнего двора. В носу щиплют злые слезы. «Когда я вырасту, я займусь серьезно боксом, и никогда не буду больше валяться в грязи перед этими уродами», - мысли парнишки отражаются на лице также четко, как будто их написали фломастером…». Иван-взрослый отшатнулся. Он вспомнил. Боксом он, конечно, так и не занялся, в его взрослой жизни не нашлось свободного времени на подростковые глупости и обиды.
Мужчина перевел взгляд на другой шар, ярко-синий, обсыпанный зеркальной крошкой, всмотрелся: «…его сын, Мишка, стоит перед ним, насупившись, но поглядывая просительно. «Папа, мне обязательно нужно научиться кататься на велосипеде, все во дворе уже умеют. Поможешь мне?». И пустая отмашка самого Ивана: «Да-да, конечно, вот квартал закроем, там свободнее буду»….». Сцена остро кольнула стыдом. «Было такое, точно», - вспомнил Иван. Он прикинул, что Мишке уже за тридцать, значит, задержался с обещанием примерно на четверть века.
Его внимание привлек шар по соседству, вызывающе красный, в золотых узорах. Иван сосредоточился: «… Иван-влюбленный юноша захлебывается восторгом и обещаниями, целуя лицо своей невесты, «Ты моя единственная на свете, я люблю тебя, я всегда буду с тобой, все время мира теперь наше», и Машины щеки цветут счастливым румянцем…». Внутри поднялась грязная пена сожаления – их время с Машей перестало занимать свободное время Ивана достаточно быстро.
Иван шагнул назад и обвел елку взглядом. На ней висели десятки шаров, десятки обещаний, десятки намерений, не нашедших своего времени. Мужчина решительно сжал кулаки: «Какой бы злой колдун не устроил это место, я все понял! Когда я выйду отсюда, я начну жить по-другому, обещаю! Мне пора просыпаться! Отпустите меня!».
***
«Мы сделали все, что могли», - усталый голос мужчины в зеленой хирургической робе звучал глухо и невыразительно, - «Но кома вашего мужа стала глубже, теперь речь идет о смерти мозга, мне очень жаль. Я оставлю вас сейчас, до утра вам нужно принять решение об отключении поддерживающей аппаратуры. Я буду ждать вас после обхода». Осунувшееся и почерневшее лицо женщины не выражало ничего. За окном из чернильной темноты падали снежинки. «До утра. Значит, до утра у него есть свободное время».
КОНЕЦ
+1
«Бом!»
Иван вздрогнул и огляделся. Он находился в небольшой, симпатично обставленной комнате. Такие часто изображают на рождественских открытках и печатают в новогодних выпусках журналов дизайна и интерьера. Напротив него в камине весело горели дрова, блики плясали по комнате, создавая уют. На каминной полке среди фарфоровых безделушек стояли часы, бой которых привел его в себя. Глубокое кресло рядом манило присесть. В углу блестела шарами и гирляндами пушистая елка, праздничная и одновременно домашняя.
«Похоже, Сочельник, но что вообще тут происходит?» - подумал Иван. Он обошел комнату по периметру, дверей не было. За окнами крупными хлопьями шел снег, снежинки падали из чернильной темноты. Окна не открывались, никаких ручек на рамах не было, и Иван подозревал, что разбить их тоже не получится. Он вернулся к креслу, посидел, вглядываясь в языки пламени. Мысли скакали бешеными зайцами, впрочем, толковых среди них было соответственно. Часы снова бомкнули, но часовая стрелка не двинулась. «Значит и ко времени есть вопросы», - отметил мужчина. Иван прислушался к себе, голода не было, пить не хотелось, в «кабинет размышлений» тоже не тянуло. «Это, конечно, плюс», - он прикинул, как устраивал бы под елкой отхожее место, и криво усмехнулся.
Ничего не происходило, в камине так же потрескивали поленья, тикали неправильные часы, елка молча улыбалась ему шарами. Иван подошел к ней, постоял, вглядываясь в колючую глубину. Краем глаза он заметил что-то неправильное, блики от огня и отблески на стекле шариков не совпадали. «Хоть что-то интересное», - подумал Иван. Он прогулялся вокруг елки, выискивая подходящее место для наблюдения. Наконец развернулся спиной к камину, загородив собой пламя. Точно, ему не показалось, пятна неяркого цвета плыли по поверхности шаров, как будто внутри каждого было установлена лампа теней. Иван выбрал один из шаров, желтый с волной по экватору, и заглянул в него: «…он, Иван, десятилетний, вытирает кровавую юшку и облизывает сбитые кулаки, провожая взглядом пацанов из соседнего двора. В носу щиплют злые слезы. «Когда я вырасту, я займусь серьезно боксом, и никогда не буду больше валяться в грязи перед этими уродами», - мысли парнишки отражаются на лице также четко, как будто их написали фломастером…». Иван-взрослый отшатнулся. Он вспомнил. Боксом он, конечно, так и не занялся, в его взрослой жизни не нашлось свободного времени на подростковые глупости и обиды.
Мужчина перевел взгляд на другой шар, ярко-синий, обсыпанный зеркальной крошкой, всмотрелся: «…его сын, Мишка, стоит перед ним, насупившись, но поглядывая просительно. «Папа, мне обязательно нужно научиться кататься на велосипеде, все во дворе уже умеют. Поможешь мне?». И пустая отмашка самого Ивана: «Да-да, конечно, вот квартал закроем, там свободнее буду»….». Сцена остро кольнула стыдом. «Было такое, точно», - вспомнил Иван. Он прикинул, что Мишке уже за тридцать, значит, задержался с обещанием примерно на четверть века.
Его внимание привлек шар по соседству, вызывающе красный, в золотых узорах. Иван сосредоточился: «… Иван-влюбленный юноша захлебывается восторгом и обещаниями, целуя лицо своей невесты, «Ты моя единственная на свете, я люблю тебя, я всегда буду с тобой, все время мира теперь наше», и Машины щеки цветут счастливым румянцем…». Внутри поднялась грязная пена сожаления – их время с Машей перестало занимать свободное время Ивана достаточно быстро.
Иван шагнул назад и обвел елку взглядом. На ней висели десятки шаров, десятки обещаний, десятки намерений, не нашедших своего времени. Мужчина решительно сжал кулаки: «Какой бы злой колдун не устроил это место, я все понял! Когда я выйду отсюда, я начну жить по-другому, обещаю! Мне пора просыпаться! Отпустите меня!».
***
«Мы сделали все, что могли», - усталый голос мужчины в зеленой хирургической робе звучал глухо и невыразительно, - «Но кома вашего мужа стала глубже, теперь речь идет о смерти мозга, мне очень жаль. Я оставлю вас сейчас, до утра вам нужно принять решение об отключении поддерживающей аппаратуры. Я буду ждать вас после обхода». Осунувшееся и почерневшее лицо женщины не выражало ничего. За окном из чернильной темноты падали снежинки. «До утра. Значит, до утра у него есть свободное время».
КОНЕЦ
«Бом!»
Иван вздрогнул и огляделся. Он находился в небольшой, симпатично обставленной комнате. Такие часто изображают на рождественских открытках и печатают в новогодних выпусках журналов дизайна и интерьера. Напротив него в камине весело горели дрова, блики плясали по комнате, создавая уют. На каминной полке среди фарфоровых безделушек стояли часы, бой которых привел его в себя. Глубокое кресло рядом манило присесть. В углу блестела шарами и гирляндами пушистая елка, праздничная и одновременно домашняя.
«Похоже, Сочельник, но что вообще тут происходит?» - подумал Иван. Он обошел комнату по периметру, дверей не было. За окнами крупными хлопьями шел снег, снежинки падали из чернильной темноты. Окна не открывались, никаких ручек на рамах не было, и Иван подозревал, что разбить их тоже не получится. Он вернулся к креслу, посидел, вглядываясь в языки пламени. Мысли скакали бешеными зайцами, впрочем, толковых среди них было соответственно. Часы снова бомкнули, но часовая стрелка не двинулась. «Значит и ко времени есть вопросы», - отметил мужчина. Иван прислушался к себе, голода не было, пить не хотелось, в «кабинет размышлений» тоже не тянуло. «Это, конечно, плюс», - он прикинул, как устраивал бы под елкой отхожее место, и криво усмехнулся.
Ничего не происходило, в камине так же потрескивали поленья, тикали неправильные часы, елка молча улыбалась ему шарами. Иван подошел к ней, постоял, вглядываясь в колючую глубину. Краем глаза он заметил что-то неправильное, блики от огня и отблески на стекле шариков не совпадали. «Хоть что-то интересное», - подумал Иван. Он прогулялся вокруг елки, выискивая подходящее место для наблюдения. Наконец развернулся спиной к камину, загородив собой пламя. Точно, ему не показалось, пятна неяркого цвета плыли по поверхности шаров, как будто внутри каждого было установлена лампа теней. Иван выбрал один из шаров, желтый с волной по экватору, и заглянул в него: «…он, Иван, десятилетний, вытирает кровавую юшку и облизывает сбитые кулаки, провожая взглядом пацанов из соседнего двора. В носу щиплют злые слезы. «Когда я вырасту, я займусь серьезно боксом, и никогда не буду больше валяться в грязи перед этими уродами», - мысли парнишки отражаются на лице также четко, как будто их написали фломастером…». Иван-взрослый отшатнулся. Он вспомнил. Боксом он, конечно, так и не занялся, в его взрослой жизни не нашлось свободного времени на подростковые глупости и обиды.
Мужчина перевел взгляд на другой шар, ярко-синий, обсыпанный зеркальной крошкой, всмотрелся: «…его сын, Мишка, стоит перед ним, насупившись, но поглядывая просительно. «Папа, мне обязательно нужно научиться кататься на велосипеде, все во дворе уже умеют. Поможешь мне?». И пустая отмашка самого Ивана: «Да-да, конечно, вот квартал закроем, там свободнее буду»….». Сцена остро кольнула стыдом. «Было такое, точно», - вспомнил Иван. Он прикинул, что Мишке уже за тридцать, значит, задержался с обещанием примерно на четверть века.
Его внимание привлек шар по соседству, вызывающе красный, в золотых узорах. Иван сосредоточился: «… Иван-влюбленный юноша захлебывается восторгом и обещаниями, целуя лицо своей невесты, «Ты моя единственная на свете, я люблю тебя, я всегда буду с тобой, все время мира теперь наше», и Машины щеки цветут счастливым румянцем…». Внутри поднялась грязная пена сожаления – их время с Машей перестало занимать свободное время Ивана достаточно быстро.
Иван шагнул назад и обвел елку взглядом. На ней висели десятки шаров, десятки обещаний, десятки намерений, не нашедших своего времени. Мужчина решительно сжал кулаки: «Какой бы злой колдун не устроил это место, я все понял! Когда я выйду отсюда, я начну жить по-другому, обещаю! Мне пора просыпаться! Отпустите меня!».
***
«Мы сделали все, что могли», - усталый голос мужчины в зеленой хирургической робе звучал глухо и невыразительно, - «Но кома вашего мужа стала глубже, теперь речь идет о смерти мозга, мне очень жаль. Я оставлю вас сейчас, до утра вам нужно принять решение об отключении поддерживающей аппаратуры. Я буду ждать вас после обхода». Осунувшееся и почерневшее лицо женщины не выражало ничего. За окном из чернильной темноты падали снежинки. «До утра. Значит, до утра у него есть свободное время».
КОНЕЦ
очень понравилось
«Бом!»
Иван вздрогнул и огляделся. Он находился в небольшой, симпатично обставленной комнате. Такие часто изображают на рождественских открытках и печатают в новогодних выпусках журналов дизайна и интерьера. Напротив него в камине весело горели дрова, блики плясали по комнате, создавая уют. На каминной полке среди фарфоровых безделушек стояли часы, бой которых привел его в себя. Глубокое кресло рядом манило присесть. В углу блестела шарами и гирляндами пушистая елка, праздничная и одновременно домашняя.
«Похоже, Сочельник, но что вообще тут происходит?» - подумал Иван. Он обошел комнату по периметру, дверей не было. За окнами крупными хлопьями шел снег, снежинки падали из чернильной темноты. Окна не открывались, никаких ручек на рамах не было, и Иван подозревал, что разбить их тоже не получится. Он вернулся к креслу, посидел, вглядываясь в языки пламени. Мысли скакали бешеными зайцами, впрочем, толковых среди них было соответственно. Часы снова бомкнули, но часовая стрелка не двинулась. «Значит и ко времени есть вопросы», - отметил мужчина. Иван прислушался к себе, голода не было, пить не хотелось, в «кабинет размышлений» тоже не тянуло. «Это, конечно, плюс», - он прикинул, как устраивал бы под елкой отхожее место, и криво усмехнулся.
Ничего не происходило, в камине так же потрескивали поленья, тикали неправильные часы, елка молча улыбалась ему шарами. Иван подошел к ней, постоял, вглядываясь в колючую глубину. Краем глаза он заметил что-то неправильное, блики от огня и отблески на стекле шариков не совпадали. «Хоть что-то интересное», - подумал Иван. Он прогулялся вокруг елки, выискивая подходящее место для наблюдения. Наконец развернулся спиной к камину, загородив собой пламя. Точно, ему не показалось, пятна неяркого цвета плыли по поверхности шаров, как будто внутри каждого было установлена лампа теней. Иван выбрал один из шаров, желтый с волной по экватору, и заглянул в него: «…он, Иван, десятилетний, вытирает кровавую юшку и облизывает сбитые кулаки, провожая взглядом пацанов из соседнего двора. В носу щиплют злые слезы. «Когда я вырасту, я займусь серьезно боксом, и никогда не буду больше валяться в грязи перед этими уродами», - мысли парнишки отражаются на лице также четко, как будто их написали фломастером…». Иван-взрослый отшатнулся. Он вспомнил. Боксом он, конечно, так и не занялся, в его взрослой жизни не нашлось свободного времени на подростковые глупости и обиды.
Мужчина перевел взгляд на другой шар, ярко-синий, обсыпанный зеркальной крошкой, всмотрелся: «…его сын, Мишка, стоит перед ним, насупившись, но поглядывая просительно. «Папа, мне обязательно нужно научиться кататься на велосипеде, все во дворе уже умеют. Поможешь мне?». И пустая отмашка самого Ивана: «Да-да, конечно, вот квартал закроем, там свободнее буду»….». Сцена остро кольнула стыдом. «Было такое, точно», - вспомнил Иван. Он прикинул, что Мишке уже за тридцать, значит, задержался с обещанием примерно на четверть века.
Его внимание привлек шар по соседству, вызывающе красный, в золотых узорах. Иван сосредоточился: «… Иван-влюбленный юноша захлебывается восторгом и обещаниями, целуя лицо своей невесты, «Ты моя единственная на свете, я люблю тебя, я всегда буду с тобой, все время мира теперь наше», и Машины щеки цветут счастливым румянцем…». Внутри поднялась грязная пена сожаления – их время с Машей перестало занимать свободное время Ивана достаточно быстро.
Иван шагнул назад и обвел елку взглядом. На ней висели десятки шаров, десятки обещаний, десятки намерений, не нашедших своего времени. Мужчина решительно сжал кулаки: «Какой бы злой колдун не устроил это место, я все понял! Когда я выйду отсюда, я начну жить по-другому, обещаю! Мне пора просыпаться! Отпустите меня!».
***
«Мы сделали все, что могли», - усталый голос мужчины в зеленой хирургической робе звучал глухо и невыразительно, - «Но кома вашего мужа стала глубже, теперь речь идет о смерти мозга, мне очень жаль. Я оставлю вас сейчас, до утра вам нужно принять решение об отключении поддерживающей аппаратуры. Я буду ждать вас после обхода». Осунувшееся и почерневшее лицо женщины не выражало ничего. За окном из чернильной темноты падали снежинки. «До утра. Значит, до утра у него есть свободное время».
КОНЕЦ
Леся приехала глубокой ночью. Долго звонила и стучала в дверь, пока наконец отец, к тому времени видевший если не десятый, то третий сон уж точно, открыл ей, как всегда, не спросив «кто там». Открыл, охнул, закричал вглубь дома – «Вера! Вера, просыпайся, дочка приехала!», сграбастал Лесю в медвежьи объятия. Потом наконец впустил в дом.
Вышла в гостиную бледная со сна мать в цветастом махровом халате, расцеловала, захлопотала:
- Да ты как ночью-то? Мы ж только утром должны были ехать тебя встречать. Не на тот поезд, что ли, билеты взяла?
- Взяла на тот, да…ну так получилось, на попутке подбросили с ветерком. Ну и вам тащиться не пришлось.
- Ну ты даешь! Я сейчас чай поставлю. Или кофе тебе? Лучше чай, а то не заснешь потом.
- Да подожди ты, мам, не мечись, - засмеялась Леся. – Я подарки привезла, давайте смотреть!
- Ой, да давай утром уже!
- А я хочу сейчас! Ладно, иди ставь чай и возвращайся одариваться.
Леся сгрузила наконец на пол рюкзак и большую спортивную сумку. Сходила на кухню к матери, нарезала кексик с изюмом, помогла принести все в гостиную. Они пили обжигающий чай, не дожидаясь пока он остынет, и Леся с торжеством фокусника извлекала из сумки подарки.
- Ну вы ж понимаете, я много не могла тащить, так, по мелочи, - объясняла она, вручая матери сверток. – А там еще чаи разные, сейчас достану…
Мать развернула подарок – теплые тапочки из мягкой коричневой замши, с вышивкой и меховой оторочкой, засмеялась от удовольствия:
- Ой прелесть какая! Олег, ты посмотри, это ты мне такие в восьмидесятые из ГДР привозил, помнишь?
А отец уже вынимал из коробки и осторожно освобождал от пупырчатой пленки винтажный радиоприемник в деревянном корпусе.
- Мама родная! У меня до армии такой был, точно, я ж тебе в журнале показывал, ага? Неужели же еще выпускают такие, Лесь?
- Выпускают, сейчас чего только не выпускают, хоть черта лысого! А Инка где, кстати? Будите уж и ее!
- Инка вчера сразу после школы к бабушке поехала на выходные. Помочь ей по хозяйству, наготовить хоть на несколько дней, постирушки там... Уже всерьез надо ездить помогать, Лесь. Стараемся, когда вместе, вот сейчас ее одну отправили…
- Жалко, - огорчилась Леся.
- Да ну чего жалко. Ты ж на весь отпуск, до Рождества? Вот в воскресенье поедем вместе заберем ее, и с бабушкой повидаешься.
- Ну ладно. Я ей вот тоже привезла, с прицелом на выпускной. – Леся вытащила из сумки обувную коробку, открыла, давая матери полюбоваться нежными бежевыми туфельками на небольшом каблучке.
- Ох ты ж! – восхищенно охнула мать. - Дорогущие небось?
- Дорогиееее! – Леся зажмурилась, вспоминая, сколько за них отвалила. – А как я их подбирала еще! И еще вот, смотри... – она полезла в рюкзак, в потайной внутренний кармашек, и вытащила маленькую коробочку, надежно запрятанную перед дорогой. В коробочке лежала тоненькая цепочка с маленьким нежным кулончиком в виде резной капельки. – Это белое золото, мам. А в кулончике бриллиантик. Малюююсенький! Но настоящий! Хоть на выпускной наденет, хоть на свадьбу!
- Ну ты, дочь, даешь! Разорилась на нас капитально! А ты на выпускной, кстати, не приедешь? Может, отпустят еще?
- Нет, никак не получится, - с сожалением ответила Леся. – Не отпустят. А вот спать укладываться, я вас, пожалуй, уже отпущу.
- Да, давай, до утра еще можно поспать. Комната твоя свободна, постельное ты помнишь где лежит? Я все приготовила свеженькое. Спокойной ночи, доча.
Леся еще раз обняла родителей и отправилась к себе.
Оставшись одна, она присела на свой старый подростковый диванчик, окинула взглядом комнату – полки с книгами, несколько оставшихся мягких игрушек, какие-то уже Инкины вещи в углу. Подождала немного, прислушалась, убедилась, что родители ушли спать, и привычным с детства путем выбралась во двор через окно, приземлившись в занесенный пушистым снежком палисадник. Хотя сейчас ей уже не нужно было окно, чтобы тайно выскользнуть из дома. За калиткой, на дорожке среди высоких мрачных в темноте елей, ждала высокая темная фигура.
- Ну что, пошли? – спросила фигура.
- Пошли.
- А рюкзак тебе зачем? – хмыкнул незнакомец.
- Привычка, - пожала плечами Леся.
… - Олег, вставай! – мать, проснувшаяся до свету, потормошила мужа. – Нам ехать к восьми Лесю встречать!
- А знаешь мне что приснилось? - сонно проворчал послушно поднявшийся отец. – Что она посреди ночи сама приехала!
- Так заждались ведь, - улыбнулась мать. – Мне тоже что-то такое снилось.
Она спустила ноги с кровати и замерла. Рядом стояли коричневые тапочки из мягкой замши, с вышивкой и меховой оторочкой.
- Так она правда приехала, что ли?
Отец кинул взгляд на прикроватную тумбочку. Там стоял его замечательный транзистор из сна.
- Значит, правда! Ну пусть спит, к завтраку разбудим.
Мать встала, пошла ставить чайник, по пути привычно включив телевизор - краем уха за утренними делами послушать новости, потихоньку заглянула в щелочку приоткрытой двери в дочкину комнату. Леси там не было.
«Сегодня, в ночь с десятого на одиннадцатое декабря, около двух часов ночи в районе Валдая произошло крушение поезда Москва-Псков. Списки погибших уточняются».
… - Не, а мне уже интересно – неужели этот ночной визит с подарками стоил твоей бессмертной души? – спросила темная фигура.
- А у меня за душой больше и нет ничего, кроме них, - беззаботно ответила Леся. – Другого не нажила. – и она сбросила с плеч рюкзак. И правда, зачем он ей теперь.
КОНЕЦ
Леся приехала глубокой ночью. Долго звонила и стучала в дверь, пока наконец отец, к тому времени видевший если не десятый, то третий сон уж точно, открыл ей, как всегда, не спросив «кто там». Открыл, охнул, закричал вглубь дома – «Вера! Вера, просыпайся, дочка приехала!», сграбастал Лесю в медвежьи объятия. Потом наконец впустил в дом.
Вышла в гостиную бледная со сна мать в цветастом махровом халате, расцеловала, захлопотала:
- Да ты как ночью-то? Мы ж только утром должны были ехать тебя встречать. Не на тот поезд, что ли, билеты взяла?
- Взяла на тот, да…ну так получилось, на попутке подбросили с ветерком. Ну и вам тащиться не пришлось.
- Ну ты даешь! Я сейчас чай поставлю. Или кофе тебе? Лучше чай, а то не заснешь потом.
- Да подожди ты, мам, не мечись, - засмеялась Леся. – Я подарки привезла, давайте смотреть!
- Ой, да давай утром уже!
- А я хочу сейчас! Ладно, иди ставь чай и возвращайся одариваться.
Леся сгрузила наконец на пол рюкзак и большую спортивную сумку. Сходила на кухню к матери, нарезала кексик с изюмом, помогла принести все в гостиную. Они пили обжигающий чай, не дожидаясь пока он остынет, и Леся с торжеством фокусника извлекала из сумки подарки.
- Ну вы ж понимаете, я много не могла тащить, так, по мелочи, - объясняла она, вручая матери сверток. – А там еще чаи разные, сейчас достану…
Мать развернула подарок – теплые тапочки из мягкой коричневой замши, с вышивкой и меховой оторочкой, засмеялась от удовольствия:
- Ой прелесть какая! Олег, ты посмотри, это ты мне такие в восьмидесятые из ГДР привозил, помнишь?
А отец уже вынимал из коробки и осторожно освобождал от пупырчатой пленки винтажный радиоприемник в деревянном корпусе.
- Мама родная! У меня до армии такой был, точно, я ж тебе в журнале показывал, ага? Неужели же еще выпускают такие, Лесь?
- Выпускают, сейчас чего только не выпускают, хоть черта лысого! А Инка где, кстати? Будите уж и ее!
- Инка вчера сразу после школы к бабушке поехала на выходные. Помочь ей по хозяйству, наготовить хоть на несколько дней, постирушки там... Уже всерьез надо ездить помогать, Лесь. Стараемся, когда вместе, вот сейчас ее одну отправили…
- Жалко, - огорчилась Леся.
- Да ну чего жалко. Ты ж на весь отпуск, до Рождества? Вот в воскресенье поедем вместе заберем ее, и с бабушкой повидаешься.
- Ну ладно. Я ей вот тоже привезла, с прицелом на выпускной. – Леся вытащила из сумки обувную коробку, открыла, давая матери полюбоваться нежными бежевыми туфельками на небольшом каблучке.
- Ох ты ж! – восхищенно охнула мать. - Дорогущие небось?
- Дорогиееее! – Леся зажмурилась, вспоминая, сколько за них отвалила. – А как я их подбирала еще! И еще вот, смотри... – она полезла в рюкзак, в потайной внутренний кармашек, и вытащила маленькую коробочку, надежно запрятанную перед дорогой. В коробочке лежала тоненькая цепочка с маленьким нежным кулончиком в виде резной капельки. – Это белое золото, мам. А в кулончике бриллиантик. Малюююсенький! Но настоящий! Хоть на выпускной наденет, хоть на свадьбу!
- Ну ты, дочь, даешь! Разорилась на нас капитально! А ты на выпускной, кстати, не приедешь? Может, отпустят еще?
- Нет, никак не получится, - с сожалением ответила Леся. – Не отпустят. А вот спать укладываться, я вас, пожалуй, уже отпущу.
- Да, давай, до утра еще можно поспать. Комната твоя свободна, постельное ты помнишь где лежит? Я все приготовила свеженькое. Спокойной ночи, доча.
Леся еще раз обняла родителей и отправилась к себе.
Оставшись одна, она присела на свой старый подростковый диванчик, окинула взглядом комнату – полки с книгами, несколько оставшихся мягких игрушек, какие-то уже Инкины вещи в углу. Подождала немного, прислушалась, убедилась, что родители ушли спать, и привычным с детства путем выбралась во двор через окно, приземлившись в занесенный пушистым снежком палисадник. Хотя сейчас ей уже не нужно было окно, чтобы тайно выскользнуть из дома. За калиткой, на дорожке среди высоких мрачных в темноте елей, ждала высокая темная фигура.
- Ну что, пошли? – спросила фигура.
- Пошли.
- А рюкзак тебе зачем? – хмыкнул незнакомец.
- Привычка, - пожала плечами Леся.
… - Олег, вставай! – мать, проснувшаяся до свету, потормошила мужа. – Нам ехать к восьми Лесю встречать!
- А знаешь мне что приснилось? - сонно проворчал послушно поднявшийся отец. – Что она посреди ночи сама приехала!
- Так заждались ведь, - улыбнулась мать. – Мне тоже что-то такое снилось.
Она спустила ноги с кровати и замерла. Рядом стояли коричневые тапочки из мягкой замши, с вышивкой и меховой оторочкой.
- Так она правда приехала, что ли?
Отец кинул взгляд на прикроватную тумбочку. Там стоял его замечательный транзистор из сна.
- Значит, правда! Ну пусть спит, к завтраку разбудим.
Мать встала, пошла ставить чайник, по пути привычно включив телевизор - краем уха за утренними делами послушать новости, потихоньку заглянула в щелочку приоткрытой двери в дочкину комнату. Леси там не было.
«Сегодня, в ночь с десятого на одиннадцатое декабря, около двух часов ночи в районе Валдая произошло крушение поезда Москва-Псков. Списки погибших уточняются».
… - Не, а мне уже интересно – неужели этот ночной визит с подарками стоил твоей бессмертной души? – спросила темная фигура.
- А у меня за душой больше и нет ничего, кроме них, - беззаботно ответила Леся. – Другого не нажила. – и она сбросила с плеч рюкзак. И правда, зачем он ей теперь.
КОНЕЦ
Леся приехала глубокой ночью. Долго звонила и стучала в дверь, пока наконец отец, к тому времени видевший если не десятый, то третий сон уж точно, открыл ей, как всегда, не спросив «кто там». Открыл, охнул, закричал вглубь дома – «Вера! Вера, просыпайся, дочка приехала!», сграбастал Лесю в медвежьи объятия. Потом наконец впустил в дом.
Вышла в гостиную бледная со сна мать в цветастом махровом халате, расцеловала, захлопотала:
- Да ты как ночью-то? Мы ж только утром должны были ехать тебя встречать. Не на тот поезд, что ли, билеты взяла?
- Взяла на тот, да…ну так получилось, на попутке подбросили с ветерком. Ну и вам тащиться не пришлось.
- Ну ты даешь! Я сейчас чай поставлю. Или кофе тебе? Лучше чай, а то не заснешь потом.
- Да подожди ты, мам, не мечись, - засмеялась Леся. – Я подарки привезла, давайте смотреть!
- Ой, да давай утром уже!
- А я хочу сейчас! Ладно, иди ставь чай и возвращайся одариваться.
Леся сгрузила наконец на пол рюкзак и большую спортивную сумку. Сходила на кухню к матери, нарезала кексик с изюмом, помогла принести все в гостиную. Они пили обжигающий чай, не дожидаясь пока он остынет, и Леся с торжеством фокусника извлекала из сумки подарки.
- Ну вы ж понимаете, я много не могла тащить, так, по мелочи, - объясняла она, вручая матери сверток. – А там еще чаи разные, сейчас достану…
Мать развернула подарок – теплые тапочки из мягкой коричневой замши, с вышивкой и меховой оторочкой, засмеялась от удовольствия:
- Ой прелесть какая! Олег, ты посмотри, это ты мне такие в восьмидесятые из ГДР привозил, помнишь?
А отец уже вынимал из коробки и осторожно освобождал от пупырчатой пленки винтажный радиоприемник в деревянном корпусе.
- Мама родная! У меня до армии такой был, точно, я ж тебе в журнале показывал, ага? Неужели же еще выпускают такие, Лесь?
- Выпускают, сейчас чего только не выпускают, хоть черта лысого! А Инка где, кстати? Будите уж и ее!
- Инка вчера сразу после школы к бабушке поехала на выходные. Помочь ей по хозяйству, наготовить хоть на несколько дней, постирушки там... Уже всерьез надо ездить помогать, Лесь. Стараемся, когда вместе, вот сейчас ее одну отправили…
- Жалко, - огорчилась Леся.
- Да ну чего жалко. Ты ж на весь отпуск, до Рождества? Вот в воскресенье поедем вместе заберем ее, и с бабушкой повидаешься.
- Ну ладно. Я ей вот тоже привезла, с прицелом на выпускной. – Леся вытащила из сумки обувную коробку, открыла, давая матери полюбоваться нежными бежевыми туфельками на небольшом каблучке.
- Ох ты ж! – восхищенно охнула мать. - Дорогущие небось?
- Дорогиееее! – Леся зажмурилась, вспоминая, сколько за них отвалила. – А как я их подбирала еще! И еще вот, смотри... – она полезла в рюкзак, в потайной внутренний кармашек, и вытащила маленькую коробочку, надежно запрятанную перед дорогой. В коробочке лежала тоненькая цепочка с маленьким нежным кулончиком в виде резной капельки. – Это белое золото, мам. А в кулончике бриллиантик. Малюююсенький! Но настоящий! Хоть на выпускной наденет, хоть на свадьбу!
- Ну ты, дочь, даешь! Разорилась на нас капитально! А ты на выпускной, кстати, не приедешь? Может, отпустят еще?
- Нет, никак не получится, - с сожалением ответила Леся. – Не отпустят. А вот спать укладываться, я вас, пожалуй, уже отпущу.
- Да, давай, до утра еще можно поспать. Комната твоя свободна, постельное ты помнишь где лежит? Я все приготовила свеженькое. Спокойной ночи, доча.
Леся еще раз обняла родителей и отправилась к себе.
Оставшись одна, она присела на свой старый подростковый диванчик, окинула взглядом комнату – полки с книгами, несколько оставшихся мягких игрушек, какие-то уже Инкины вещи в углу. Подождала немного, прислушалась, убедилась, что родители ушли спать, и привычным с детства путем выбралась во двор через окно, приземлившись в занесенный пушистым снежком палисадник. Хотя сейчас ей уже не нужно было окно, чтобы тайно выскользнуть из дома. За калиткой, на дорожке среди высоких мрачных в темноте елей, ждала высокая темная фигура.
- Ну что, пошли? – спросила фигура.
- Пошли.
- А рюкзак тебе зачем? – хмыкнул незнакомец.
- Привычка, - пожала плечами Леся.
… - Олег, вставай! – мать, проснувшаяся до свету, потормошила мужа. – Нам ехать к восьми Лесю встречать!
- А знаешь мне что приснилось? - сонно проворчал послушно поднявшийся отец. – Что она посреди ночи сама приехала!
- Так заждались ведь, - улыбнулась мать. – Мне тоже что-то такое снилось.
Она спустила ноги с кровати и замерла. Рядом стояли коричневые тапочки из мягкой замши, с вышивкой и меховой оторочкой.
- Так она правда приехала, что ли?
Отец кинул взгляд на прикроватную тумбочку. Там стоял его замечательный транзистор из сна.
- Значит, правда! Ну пусть спит, к завтраку разбудим.
Мать встала, пошла ставить чайник, по пути привычно включив телевизор - краем уха за утренними делами послушать новости, потихоньку заглянула в щелочку приоткрытой двери в дочкину комнату. Леси там не было.
«Сегодня, в ночь с десятого на одиннадцатое декабря, около двух часов ночи в районе Валдая произошло крушение поезда Москва-Псков. Списки погибших уточняются».
… - Не, а мне уже интересно – неужели этот ночной визит с подарками стоил твоей бессмертной души? – спросила темная фигура.
- А у меня за душой больше и нет ничего, кроме них, - беззаботно ответила Леся. – Другого не нажила. – и она сбросила с плеч рюкзак. И правда, зачем он ей теперь.
КОНЕЦ
Леся приехала глубокой ночью. Долго звонила и стучала в дверь, пока наконец отец, к тому времени видевший если не десятый, то третий сон уж точно, открыл ей, как всегда, не спросив «кто там». Открыл, охнул, закричал вглубь дома – «Вера! Вера, просыпайся, дочка приехала!», сграбастал Лесю в медвежьи объятия. Потом наконец впустил в дом.
Вышла в гостиную бледная со сна мать в цветастом махровом халате, расцеловала, захлопотала:
- Да ты как ночью-то? Мы ж только утром должны были ехать тебя встречать. Не на тот поезд, что ли, билеты взяла?
- Взяла на тот, да…ну так получилось, на попутке подбросили с ветерком. Ну и вам тащиться не пришлось.
- Ну ты даешь! Я сейчас чай поставлю. Или кофе тебе? Лучше чай, а то не заснешь потом.
- Да подожди ты, мам, не мечись, - засмеялась Леся. – Я подарки привезла, давайте смотреть!
- Ой, да давай утром уже!
- А я хочу сейчас! Ладно, иди ставь чай и возвращайся одариваться.
Леся сгрузила наконец на пол рюкзак и большую спортивную сумку. Сходила на кухню к матери, нарезала кексик с изюмом, помогла принести все в гостиную. Они пили обжигающий чай, не дожидаясь пока он остынет, и Леся с торжеством фокусника извлекала из сумки подарки.
- Ну вы ж понимаете, я много не могла тащить, так, по мелочи, - объясняла она, вручая матери сверток. – А там еще чаи разные, сейчас достану…
Мать развернула подарок – теплые тапочки из мягкой коричневой замши, с вышивкой и меховой оторочкой, засмеялась от удовольствия:
- Ой прелесть какая! Олег, ты посмотри, это ты мне такие в восьмидесятые из ГДР привозил, помнишь?
А отец уже вынимал из коробки и осторожно освобождал от пупырчатой пленки винтажный радиоприемник в деревянном корпусе.
- Мама родная! У меня до армии такой был, точно, я ж тебе в журнале показывал, ага? Неужели же еще выпускают такие, Лесь?
- Выпускают, сейчас чего только не выпускают, хоть черта лысого! А Инка где, кстати? Будите уж и ее!
- Инка вчера сразу после школы к бабушке поехала на выходные. Помочь ей по хозяйству, наготовить хоть на несколько дней, постирушки там... Уже всерьез надо ездить помогать, Лесь. Стараемся, когда вместе, вот сейчас ее одну отправили…
- Жалко, - огорчилась Леся.
- Да ну чего жалко. Ты ж на весь отпуск, до Рождества? Вот в воскресенье поедем вместе заберем ее, и с бабушкой повидаешься.
- Ну ладно. Я ей вот тоже привезла, с прицелом на выпускной. – Леся вытащила из сумки обувную коробку, открыла, давая матери полюбоваться нежными бежевыми туфельками на небольшом каблучке.
- Ох ты ж! – восхищенно охнула мать. - Дорогущие небось?
- Дорогиееее! – Леся зажмурилась, вспоминая, сколько за них отвалила. – А как я их подбирала еще! И еще вот, смотри... – она полезла в рюкзак, в потайной внутренний кармашек, и вытащила маленькую коробочку, надежно запрятанную перед дорогой. В коробочке лежала тоненькая цепочка с маленьким нежным кулончиком в виде резной капельки. – Это белое золото, мам. А в кулончике бриллиантик. Малюююсенький! Но настоящий! Хоть на выпускной наденет, хоть на свадьбу!
- Ну ты, дочь, даешь! Разорилась на нас капитально! А ты на выпускной, кстати, не приедешь? Может, отпустят еще?
- Нет, никак не получится, - с сожалением ответила Леся. – Не отпустят. А вот спать укладываться, я вас, пожалуй, уже отпущу.
- Да, давай, до утра еще можно поспать. Комната твоя свободна, постельное ты помнишь где лежит? Я все приготовила свеженькое. Спокойной ночи, доча.
Леся еще раз обняла родителей и отправилась к себе.
Оставшись одна, она присела на свой старый подростковый диванчик, окинула взглядом комнату – полки с книгами, несколько оставшихся мягких игрушек, какие-то уже Инкины вещи в углу. Подождала немного, прислушалась, убедилась, что родители ушли спать, и привычным с детства путем выбралась во двор через окно, приземлившись в занесенный пушистым снежком палисадник. Хотя сейчас ей уже не нужно было окно, чтобы тайно выскользнуть из дома. За калиткой, на дорожке среди высоких мрачных в темноте елей, ждала высокая темная фигура.
- Ну что, пошли? – спросила фигура.
- Пошли.
- А рюкзак тебе зачем? – хмыкнул незнакомец.
- Привычка, - пожала плечами Леся.
… - Олег, вставай! – мать, проснувшаяся до свету, потормошила мужа. – Нам ехать к восьми Лесю встречать!
- А знаешь мне что приснилось? - сонно проворчал послушно поднявшийся отец. – Что она посреди ночи сама приехала!
- Так заждались ведь, - улыбнулась мать. – Мне тоже что-то такое снилось.
Она спустила ноги с кровати и замерла. Рядом стояли коричневые тапочки из мягкой замши, с вышивкой и меховой оторочкой.
- Так она правда приехала, что ли?
Отец кинул взгляд на прикроватную тумбочку. Там стоял его замечательный транзистор из сна.
- Значит, правда! Ну пусть спит, к завтраку разбудим.
Мать встала, пошла ставить чайник, по пути привычно включив телевизор - краем уха за утренними делами послушать новости, потихоньку заглянула в щелочку приоткрытой двери в дочкину комнату. Леси там не было.
«Сегодня, в ночь с десятого на одиннадцатое декабря, около двух часов ночи в районе Валдая произошло крушение поезда Москва-Псков. Списки погибших уточняются».
… - Не, а мне уже интересно – неужели этот ночной визит с подарками стоил твоей бессмертной души? – спросила темная фигура.
- А у меня за душой больше и нет ничего, кроме них, - беззаботно ответила Леся. – Другого не нажила. – и она сбросила с плеч рюкзак. И правда, зачем он ей теперь.
КОНЕЦ
Что-то подобное когда-то уже было в конкурсах, грустно, ожидаемо, но мне понравилось.
Только лучше бы мама приехала к дочери таким вот образом...
Леся приехала глубокой ночью. Долго звонила и стучала в дверь, пока наконец отец, к тому времени видевший если не десятый, то третий сон уж точно, открыл ей, как всегда, не спросив «кто там». Открыл, охнул, закричал вглубь дома – «Вера! Вера, просыпайся, дочка приехала!», сграбастал Лесю в медвежьи объятия. Потом наконец впустил в дом.
Вышла в гостиную бледная со сна мать в цветастом махровом халате, расцеловала, захлопотала:
- Да ты как ночью-то? Мы ж только утром должны были ехать тебя встречать. Не на тот поезд, что ли, билеты взяла?
- Взяла на тот, да…ну так получилось, на попутке подбросили с ветерком. Ну и вам тащиться не пришлось.
- Ну ты даешь! Я сейчас чай поставлю. Или кофе тебе? Лучше чай, а то не заснешь потом.
- Да подожди ты, мам, не мечись, - засмеялась Леся. – Я подарки привезла, давайте смотреть!
- Ой, да давай утром уже!
- А я хочу сейчас! Ладно, иди ставь чай и возвращайся одариваться.
Леся сгрузила наконец на пол рюкзак и большую спортивную сумку. Сходила на кухню к матери, нарезала кексик с изюмом, помогла принести все в гостиную. Они пили обжигающий чай, не дожидаясь пока он остынет, и Леся с торжеством фокусника извлекала из сумки подарки.
- Ну вы ж понимаете, я много не могла тащить, так, по мелочи, - объясняла она, вручая матери сверток. – А там еще чаи разные, сейчас достану…
Мать развернула подарок – теплые тапочки из мягкой коричневой замши, с вышивкой и меховой оторочкой, засмеялась от удовольствия:
- Ой прелесть какая! Олег, ты посмотри, это ты мне такие в восьмидесятые из ГДР привозил, помнишь?
А отец уже вынимал из коробки и осторожно освобождал от пупырчатой пленки винтажный радиоприемник в деревянном корпусе.
- Мама родная! У меня до армии такой был, точно, я ж тебе в журнале показывал, ага? Неужели же еще выпускают такие, Лесь?
- Выпускают, сейчас чего только не выпускают, хоть черта лысого! А Инка где, кстати? Будите уж и ее!
- Инка вчера сразу после школы к бабушке поехала на выходные. Помочь ей по хозяйству, наготовить хоть на несколько дней, постирушки там... Уже всерьез надо ездить помогать, Лесь. Стараемся, когда вместе, вот сейчас ее одну отправили…
- Жалко, - огорчилась Леся.
- Да ну чего жалко. Ты ж на весь отпуск, до Рождества? Вот в воскресенье поедем вместе заберем ее, и с бабушкой повидаешься.
- Ну ладно. Я ей вот тоже привезла, с прицелом на выпускной. – Леся вытащила из сумки обувную коробку, открыла, давая матери полюбоваться нежными бежевыми туфельками на небольшом каблучке.
- Ох ты ж! – восхищенно охнула мать. - Дорогущие небось?
- Дорогиееее! – Леся зажмурилась, вспоминая, сколько за них отвалила. – А как я их подбирала еще! И еще вот, смотри... – она полезла в рюкзак, в потайной внутренний кармашек, и вытащила маленькую коробочку, надежно запрятанную перед дорогой. В коробочке лежала тоненькая цепочка с маленьким нежным кулончиком в виде резной капельки. – Это белое золото, мам. А в кулончике бриллиантик. Малюююсенький! Но настоящий! Хоть на выпускной наденет, хоть на свадьбу!
- Ну ты, дочь, даешь! Разорилась на нас капитально! А ты на выпускной, кстати, не приедешь? Может, отпустят еще?
- Нет, никак не получится, - с сожалением ответила Леся. – Не отпустят. А вот спать укладываться, я вас, пожалуй, уже отпущу.
- Да, давай, до утра еще можно поспать. Комната твоя свободна, постельное ты помнишь где лежит? Я все приготовила свеженькое. Спокойной ночи, доча.
Леся еще раз обняла родителей и отправилась к себе.
Оставшись одна, она присела на свой старый подростковый диванчик, окинула взглядом комнату – полки с книгами, несколько оставшихся мягких игрушек, какие-то уже Инкины вещи в углу. Подождала немного, прислушалась, убедилась, что родители ушли спать, и привычным с детства путем выбралась во двор через окно, приземлившись в занесенный пушистым снежком палисадник. Хотя сейчас ей уже не нужно было окно, чтобы тайно выскользнуть из дома. За калиткой, на дорожке среди высоких мрачных в темноте елей, ждала высокая темная фигура.
- Ну что, пошли? – спросила фигура.
- Пошли.
- А рюкзак тебе зачем? – хмыкнул незнакомец.
- Привычка, - пожала плечами Леся.
… - Олег, вставай! – мать, проснувшаяся до свету, потормошила мужа. – Нам ехать к восьми Лесю встречать!
- А знаешь мне что приснилось? - сонно проворчал послушно поднявшийся отец. – Что она посреди ночи сама приехала!
- Так заждались ведь, - улыбнулась мать. – Мне тоже что-то такое снилось.
Она спустила ноги с кровати и замерла. Рядом стояли коричневые тапочки из мягкой замши, с вышивкой и меховой оторочкой.
- Так она правда приехала, что ли?
Отец кинул взгляд на прикроватную тумбочку. Там стоял его замечательный транзистор из сна.
- Значит, правда! Ну пусть спит, к завтраку разбудим.
Мать встала, пошла ставить чайник, по пути привычно включив телевизор - краем уха за утренними делами послушать новости, потихоньку заглянула в щелочку приоткрытой двери в дочкину комнату. Леси там не было.
«Сегодня, в ночь с десятого на одиннадцатое декабря, около двух часов ночи в районе Валдая произошло крушение поезда Москва-Псков. Списки погибших уточняются».
… - Не, а мне уже интересно – неужели этот ночной визит с подарками стоил твоей бессмертной души? – спросила темная фигура.
- А у меня за душой больше и нет ничего, кроме них, - беззаботно ответила Леся. – Другого не нажила. – и она сбросила с плеч рюкзак. И правда, зачем он ей теперь.
КОНЕЦ
Леся приехала глубокой ночью. Долго звонила и стучала в дверь, пока наконец отец, к тому времени видевший если не десятый, то третий сон уж точно, открыл ей, как всегда, не спросив «кто там». Открыл, охнул, закричал вглубь дома – «Вера! Вера, просыпайся, дочка приехала!», сграбастал Лесю в медвежьи объятия. Потом наконец впустил в дом.
Вышла в гостиную бледная со сна мать в цветастом махровом халате, расцеловала, захлопотала:
- Да ты как ночью-то? Мы ж только утром должны были ехать тебя встречать. Не на тот поезд, что ли, билеты взяла?
- Взяла на тот, да…ну так получилось, на попутке подбросили с ветерком. Ну и вам тащиться не пришлось.
- Ну ты даешь! Я сейчас чай поставлю. Или кофе тебе? Лучше чай, а то не заснешь потом.
- Да подожди ты, мам, не мечись, - засмеялась Леся. – Я подарки привезла, давайте смотреть!
- Ой, да давай утром уже!
- А я хочу сейчас! Ладно, иди ставь чай и возвращайся одариваться.
Леся сгрузила наконец на пол рюкзак и большую спортивную сумку. Сходила на кухню к матери, нарезала кексик с изюмом, помогла принести все в гостиную. Они пили обжигающий чай, не дожидаясь пока он остынет, и Леся с торжеством фокусника извлекала из сумки подарки.
- Ну вы ж понимаете, я много не могла тащить, так, по мелочи, - объясняла она, вручая матери сверток. – А там еще чаи разные, сейчас достану…
Мать развернула подарок – теплые тапочки из мягкой коричневой замши, с вышивкой и меховой оторочкой, засмеялась от удовольствия:
- Ой прелесть какая! Олег, ты посмотри, это ты мне такие в восьмидесятые из ГДР привозил, помнишь?
А отец уже вынимал из коробки и осторожно освобождал от пупырчатой пленки винтажный радиоприемник в деревянном корпусе.
- Мама родная! У меня до армии такой был, точно, я ж тебе в журнале показывал, ага? Неужели же еще выпускают такие, Лесь?
- Выпускают, сейчас чего только не выпускают, хоть черта лысого! А Инка где, кстати? Будите уж и ее!
- Инка вчера сразу после школы к бабушке поехала на выходные. Помочь ей по хозяйству, наготовить хоть на несколько дней, постирушки там... Уже всерьез надо ездить помогать, Лесь. Стараемся, когда вместе, вот сейчас ее одну отправили…
- Жалко, - огорчилась Леся.
- Да ну чего жалко. Ты ж на весь отпуск, до Рождества? Вот в воскресенье поедем вместе заберем ее, и с бабушкой повидаешься.
- Ну ладно. Я ей вот тоже привезла, с прицелом на выпускной. – Леся вытащила из сумки обувную коробку, открыла, давая матери полюбоваться нежными бежевыми туфельками на небольшом каблучке.
- Ох ты ж! – восхищенно охнула мать. - Дорогущие небось?
- Дорогиееее! – Леся зажмурилась, вспоминая, сколько за них отвалила. – А как я их подбирала еще! И еще вот, смотри... – она полезла в рюкзак, в потайной внутренний кармашек, и вытащила маленькую коробочку, надежно запрятанную перед дорогой. В коробочке лежала тоненькая цепочка с маленьким нежным кулончиком в виде резной капельки. – Это белое золото, мам. А в кулончике бриллиантик. Малюююсенький! Но настоящий! Хоть на выпускной наденет, хоть на свадьбу!
- Ну ты, дочь, даешь! Разорилась на нас капитально! А ты на выпускной, кстати, не приедешь? Может, отпустят еще?
- Нет, никак не получится, - с сожалением ответила Леся. – Не отпустят. А вот спать укладываться, я вас, пожалуй, уже отпущу.
- Да, давай, до утра еще можно поспать. Комната твоя свободна, постельное ты помнишь где лежит? Я все приготовила свеженькое. Спокойной ночи, доча.
Леся еще раз обняла родителей и отправилась к себе.
Оставшись одна, она присела на свой старый подростковый диванчик, окинула взглядом комнату – полки с книгами, несколько оставшихся мягких игрушек, какие-то уже Инкины вещи в углу. Подождала немного, прислушалась, убедилась, что родители ушли спать, и привычным с детства путем выбралась во двор через окно, приземлившись в занесенный пушистым снежком палисадник. Хотя сейчас ей уже не нужно было окно, чтобы тайно выскользнуть из дома. За калиткой, на дорожке среди высоких мрачных в темноте елей, ждала высокая темная фигура.
- Ну что, пошли? – спросила фигура.
- Пошли.
- А рюкзак тебе зачем? – хмыкнул незнакомец.
- Привычка, - пожала плечами Леся.
… - Олег, вставай! – мать, проснувшаяся до свету, потормошила мужа. – Нам ехать к восьми Лесю встречать!
- А знаешь мне что приснилось? - сонно проворчал послушно поднявшийся отец. – Что она посреди ночи сама приехала!
- Так заждались ведь, - улыбнулась мать. – Мне тоже что-то такое снилось.
Она спустила ноги с кровати и замерла. Рядом стояли коричневые тапочки из мягкой замши, с вышивкой и меховой оторочкой.
- Так она правда приехала, что ли?
Отец кинул взгляд на прикроватную тумбочку. Там стоял его замечательный транзистор из сна.
- Значит, правда! Ну пусть спит, к завтраку разбудим.
Мать встала, пошла ставить чайник, по пути привычно включив телевизор - краем уха за утренними делами послушать новости, потихоньку заглянула в щелочку приоткрытой двери в дочкину комнату. Леси там не было.
«Сегодня, в ночь с десятого на одиннадцатое декабря, около двух часов ночи в районе Валдая произошло крушение поезда Москва-Псков. Списки погибших уточняются».
… - Не, а мне уже интересно – неужели этот ночной визит с подарками стоил твоей бессмертной души? – спросила темная фигура.
- А у меня за душой больше и нет ничего, кроме них, - беззаботно ответила Леся. – Другого не нажила. – и она сбросила с плеч рюкзак. И правда, зачем он ей теперь.
КОНЕЦ
Леся приехала глубокой ночью. Долго звонила и стучала в дверь, пока наконец отец, к тому времени видевший если не десятый, то третий сон уж точно, открыл ей, как всегда, не спросив «кто там». Открыл, охнул, закричал вглубь дома – «Вера! Вера, просыпайся, дочка приехала!», сграбастал Лесю в медвежьи объятия. Потом наконец впустил в дом.
Вышла в гостиную бледная со сна мать в цветастом махровом халате, расцеловала, захлопотала:
- Да ты как ночью-то? Мы ж только утром должны были ехать тебя встречать. Не на тот поезд, что ли, билеты взяла?
- Взяла на тот, да…ну так получилось, на попутке подбросили с ветерком. Ну и вам тащиться не пришлось.
- Ну ты даешь! Я сейчас чай поставлю. Или кофе тебе? Лучше чай, а то не заснешь потом.
- Да подожди ты, мам, не мечись, - засмеялась Леся. – Я подарки привезла, давайте смотреть!
- Ой, да давай утром уже!
- А я хочу сейчас! Ладно, иди ставь чай и возвращайся одариваться.
Леся сгрузила наконец на пол рюкзак и большую спортивную сумку. Сходила на кухню к матери, нарезала кексик с изюмом, помогла принести все в гостиную. Они пили обжигающий чай, не дожидаясь пока он остынет, и Леся с торжеством фокусника извлекала из сумки подарки.
- Ну вы ж понимаете, я много не могла тащить, так, по мелочи, - объясняла она, вручая матери сверток. – А там еще чаи разные, сейчас достану…
Мать развернула подарок – теплые тапочки из мягкой коричневой замши, с вышивкой и меховой оторочкой, засмеялась от удовольствия:
- Ой прелесть какая! Олег, ты посмотри, это ты мне такие в восьмидесятые из ГДР привозил, помнишь?
А отец уже вынимал из коробки и осторожно освобождал от пупырчатой пленки винтажный радиоприемник в деревянном корпусе.
- Мама родная! У меня до армии такой был, точно, я ж тебе в журнале показывал, ага? Неужели же еще выпускают такие, Лесь?
- Выпускают, сейчас чего только не выпускают, хоть черта лысого! А Инка где, кстати? Будите уж и ее!
- Инка вчера сразу после школы к бабушке поехала на выходные. Помочь ей по хозяйству, наготовить хоть на несколько дней, постирушки там... Уже всерьез надо ездить помогать, Лесь. Стараемся, когда вместе, вот сейчас ее одну отправили…
- Жалко, - огорчилась Леся.
- Да ну чего жалко. Ты ж на весь отпуск, до Рождества? Вот в воскресенье поедем вместе заберем ее, и с бабушкой повидаешься.
- Ну ладно. Я ей вот тоже привезла, с прицелом на выпускной. – Леся вытащила из сумки обувную коробку, открыла, давая матери полюбоваться нежными бежевыми туфельками на небольшом каблучке.
- Ох ты ж! – восхищенно охнула мать. - Дорогущие небось?
- Дорогиееее! – Леся зажмурилась, вспоминая, сколько за них отвалила. – А как я их подбирала еще! И еще вот, смотри... – она полезла в рюкзак, в потайной внутренний кармашек, и вытащила маленькую коробочку, надежно запрятанную перед дорогой. В коробочке лежала тоненькая цепочка с маленьким нежным кулончиком в виде резной капельки. – Это белое золото, мам. А в кулончике бриллиантик. Малюююсенький! Но настоящий! Хоть на выпускной наденет, хоть на свадьбу!
- Ну ты, дочь, даешь! Разорилась на нас капитально! А ты на выпускной, кстати, не приедешь? Может, отпустят еще?
- Нет, никак не получится, - с сожалением ответила Леся. – Не отпустят. А вот спать укладываться, я вас, пожалуй, уже отпущу.
- Да, давай, до утра еще можно поспать. Комната твоя свободна, постельное ты помнишь где лежит? Я все приготовила свеженькое. Спокойной ночи, доча.
Леся еще раз обняла родителей и отправилась к себе.
Оставшись одна, она присела на свой старый подростковый диванчик, окинула взглядом комнату – полки с книгами, несколько оставшихся мягких игрушек, какие-то уже Инкины вещи в углу. Подождала немного, прислушалась, убедилась, что родители ушли спать, и привычным с детства путем выбралась во двор через окно, приземлившись в занесенный пушистым снежком палисадник. Хотя сейчас ей уже не нужно было окно, чтобы тайно выскользнуть из дома. За калиткой, на дорожке среди высоких мрачных в темноте елей, ждала высокая темная фигура.
- Ну что, пошли? – спросила фигура.
- Пошли.
- А рюкзак тебе зачем? – хмыкнул незнакомец.
- Привычка, - пожала плечами Леся.
… - Олег, вставай! – мать, проснувшаяся до свету, потормошила мужа. – Нам ехать к восьми Лесю встречать!
- А знаешь мне что приснилось? - сонно проворчал послушно поднявшийся отец. – Что она посреди ночи сама приехала!
- Так заждались ведь, - улыбнулась мать. – Мне тоже что-то такое снилось.
Она спустила ноги с кровати и замерла. Рядом стояли коричневые тапочки из мягкой замши, с вышивкой и меховой оторочкой.
- Так она правда приехала, что ли?
Отец кинул взгляд на прикроватную тумбочку. Там стоял его замечательный транзистор из сна.
- Значит, правда! Ну пусть спит, к завтраку разбудим.
Мать встала, пошла ставить чайник, по пути привычно включив телевизор - краем уха за утренними делами послушать новости, потихоньку заглянула в щелочку приоткрытой двери в дочкину комнату. Леси там не было.
«Сегодня, в ночь с десятого на одиннадцатое декабря, около двух часов ночи в районе Валдая произошло крушение поезда Москва-Псков. Списки погибших уточняются».
… - Не, а мне уже интересно – неужели этот ночной визит с подарками стоил твоей бессмертной души? – спросила темная фигура.
- А у меня за душой больше и нет ничего, кроме них, - беззаботно ответила Леся. – Другого не нажила. – и она сбросила с плеч рюкзак. И правда, зачем он ей теперь.
КОНЕЦ
Леся приехала глубокой ночью. Долго звонила и стучала в дверь, пока наконец отец, к тому времени видевший если не десятый, то третий сон уж точно, открыл ей, как всегда, не спросив «кто там». Открыл, охнул, закричал вглубь дома – «Вера! Вера, просыпайся, дочка приехала!», сграбастал Лесю в медвежьи объятия. Потом наконец впустил в дом.
Вышла в гостиную бледная со сна мать в цветастом махровом халате, расцеловала, захлопотала:
- Да ты как ночью-то? Мы ж только утром должны были ехать тебя встречать. Не на тот поезд, что ли, билеты взяла?
- Взяла на тот, да…ну так получилось, на попутке подбросили с ветерком. Ну и вам тащиться не пришлось.
- Ну ты даешь! Я сейчас чай поставлю. Или кофе тебе? Лучше чай, а то не заснешь потом.
- Да подожди ты, мам, не мечись, - засмеялась Леся. – Я подарки привезла, давайте смотреть!
- Ой, да давай утром уже!
- А я хочу сейчас! Ладно, иди ставь чай и возвращайся одариваться.
Леся сгрузила наконец на пол рюкзак и большую спортивную сумку. Сходила на кухню к матери, нарезала кексик с изюмом, помогла принести все в гостиную. Они пили обжигающий чай, не дожидаясь пока он остынет, и Леся с торжеством фокусника извлекала из сумки подарки.
- Ну вы ж понимаете, я много не могла тащить, так, по мелочи, - объясняла она, вручая матери сверток. – А там еще чаи разные, сейчас достану…
Мать развернула подарок – теплые тапочки из мягкой коричневой замши, с вышивкой и меховой оторочкой, засмеялась от удовольствия:
- Ой прелесть какая! Олег, ты посмотри, это ты мне такие в восьмидесятые из ГДР привозил, помнишь?
А отец уже вынимал из коробки и осторожно освобождал от пупырчатой пленки винтажный радиоприемник в деревянном корпусе.
- Мама родная! У меня до армии такой был, точно, я ж тебе в журнале показывал, ага? Неужели же еще выпускают такие, Лесь?
- Выпускают, сейчас чего только не выпускают, хоть черта лысого! А Инка где, кстати? Будите уж и ее!
- Инка вчера сразу после школы к бабушке поехала на выходные. Помочь ей по хозяйству, наготовить хоть на несколько дней, постирушки там... Уже всерьез надо ездить помогать, Лесь. Стараемся, когда вместе, вот сейчас ее одну отправили…
- Жалко, - огорчилась Леся.
- Да ну чего жалко. Ты ж на весь отпуск, до Рождества? Вот в воскресенье поедем вместе заберем ее, и с бабушкой повидаешься.
- Ну ладно. Я ей вот тоже привезла, с прицелом на выпускной. – Леся вытащила из сумки обувную коробку, открыла, давая матери полюбоваться нежными бежевыми туфельками на небольшом каблучке.
- Ох ты ж! – восхищенно охнула мать. - Дорогущие небось?
- Дорогиееее! – Леся зажмурилась, вспоминая, сколько за них отвалила. – А как я их подбирала еще! И еще вот, смотри... – она полезла в рюкзак, в потайной внутренний кармашек, и вытащила маленькую коробочку, надежно запрятанную перед дорогой. В коробочке лежала тоненькая цепочка с маленьким нежным кулончиком в виде резной капельки. – Это белое золото, мам. А в кулончике бриллиантик. Малюююсенький! Но настоящий! Хоть на выпускной наденет, хоть на свадьбу!
- Ну ты, дочь, даешь! Разорилась на нас капитально! А ты на выпускной, кстати, не приедешь? Может, отпустят еще?
- Нет, никак не получится, - с сожалением ответила Леся. – Не отпустят. А вот спать укладываться, я вас, пожалуй, уже отпущу.
- Да, давай, до утра еще можно поспать. Комната твоя свободна, постельное ты помнишь где лежит? Я все приготовила свеженькое. Спокойной ночи, доча.
Леся еще раз обняла родителей и отправилась к себе.
Оставшись одна, она присела на свой старый подростковый диванчик, окинула взглядом комнату – полки с книгами, несколько оставшихся мягких игрушек, какие-то уже Инкины вещи в углу. Подождала немного, прислушалась, убедилась, что родители ушли спать, и привычным с детства путем выбралась во двор через окно, приземлившись в занесенный пушистым снежком палисадник. Хотя сейчас ей уже не нужно было окно, чтобы тайно выскользнуть из дома. За калиткой, на дорожке среди высоких мрачных в темноте елей, ждала высокая темная фигура.
- Ну что, пошли? – спросила фигура.
- Пошли.
- А рюкзак тебе зачем? – хмыкнул незнакомец.
- Привычка, - пожала плечами Леся.
… - Олег, вставай! – мать, проснувшаяся до свету, потормошила мужа. – Нам ехать к восьми Лесю встречать!
- А знаешь мне что приснилось? - сонно проворчал послушно поднявшийся отец. – Что она посреди ночи сама приехала!
- Так заждались ведь, - улыбнулась мать. – Мне тоже что-то такое снилось.
Она спустила ноги с кровати и замерла. Рядом стояли коричневые тапочки из мягкой замши, с вышивкой и меховой оторочкой.
- Так она правда приехала, что ли?
Отец кинул взгляд на прикроватную тумбочку. Там стоял его замечательный транзистор из сна.
- Значит, правда! Ну пусть спит, к завтраку разбудим.
Мать встала, пошла ставить чайник, по пути привычно включив телевизор - краем уха за утренними делами послушать новости, потихоньку заглянула в щелочку приоткрытой двери в дочкину комнату. Леси там не было.
«Сегодня, в ночь с десятого на одиннадцатое декабря, около двух часов ночи в районе Валдая произошло крушение поезда Москва-Псков. Списки погибших уточняются».
… - Не, а мне уже интересно – неужели этот ночной визит с подарками стоил твоей бессмертной души? – спросила темная фигура.
- А у меня за душой больше и нет ничего, кроме них, - беззаботно ответила Леся. – Другого не нажила. – и она сбросила с плеч рюкзак. И правда, зачем он ей теперь.
КОНЕЦ
Леся приехала глубокой ночью. Долго звонила и стучала в дверь, пока наконец отец, к тому времени видевший если не десятый, то третий сон уж точно, открыл ей, как всегда, не спросив «кто там». Открыл, охнул, закричал вглубь дома – «Вера! Вера, просыпайся, дочка приехала!», сграбастал Лесю в медвежьи объятия. Потом наконец впустил в дом.
Вышла в гостиную бледная со сна мать в цветастом махровом халате, расцеловала, захлопотала:
- Да ты как ночью-то? Мы ж только утром должны были ехать тебя встречать. Не на тот поезд, что ли, билеты взяла?
- Взяла на тот, да…ну так получилось, на попутке подбросили с ветерком. Ну и вам тащиться не пришлось.
- Ну ты даешь! Я сейчас чай поставлю. Или кофе тебе? Лучше чай, а то не заснешь потом.
- Да подожди ты, мам, не мечись, - засмеялась Леся. – Я подарки привезла, давайте смотреть!
- Ой, да давай утром уже!
- А я хочу сейчас! Ладно, иди ставь чай и возвращайся одариваться.
Леся сгрузила наконец на пол рюкзак и большую спортивную сумку. Сходила на кухню к матери, нарезала кексик с изюмом, помогла принести все в гостиную. Они пили обжигающий чай, не дожидаясь пока он остынет, и Леся с торжеством фокусника извлекала из сумки подарки.
- Ну вы ж понимаете, я много не могла тащить, так, по мелочи, - объясняла она, вручая матери сверток. – А там еще чаи разные, сейчас достану…
Мать развернула подарок – теплые тапочки из мягкой коричневой замши, с вышивкой и меховой оторочкой, засмеялась от удовольствия:
- Ой прелесть какая! Олег, ты посмотри, это ты мне такие в восьмидесятые из ГДР привозил, помнишь?
А отец уже вынимал из коробки и осторожно освобождал от пупырчатой пленки винтажный радиоприемник в деревянном корпусе.
- Мама родная! У меня до армии такой был, точно, я ж тебе в журнале показывал, ага? Неужели же еще выпускают такие, Лесь?
- Выпускают, сейчас чего только не выпускают, хоть черта лысого! А Инка где, кстати? Будите уж и ее!
- Инка вчера сразу после школы к бабушке поехала на выходные. Помочь ей по хозяйству, наготовить хоть на несколько дней, постирушки там... Уже всерьез надо ездить помогать, Лесь. Стараемся, когда вместе, вот сейчас ее одну отправили…
- Жалко, - огорчилась Леся.
- Да ну чего жалко. Ты ж на весь отпуск, до Рождества? Вот в воскресенье поедем вместе заберем ее, и с бабушкой повидаешься.
- Ну ладно. Я ей вот тоже привезла, с прицелом на выпускной. – Леся вытащила из сумки обувную коробку, открыла, давая матери полюбоваться нежными бежевыми туфельками на небольшом каблучке.
- Ох ты ж! – восхищенно охнула мать. - Дорогущие небось?
- Дорогиееее! – Леся зажмурилась, вспоминая, сколько за них отвалила. – А как я их подбирала еще! И еще вот, смотри... – она полезла в рюкзак, в потайной внутренний кармашек, и вытащила маленькую коробочку, надежно запрятанную перед дорогой. В коробочке лежала тоненькая цепочка с маленьким нежным кулончиком в виде резной капельки. – Это белое золото, мам. А в кулончике бриллиантик. Малюююсенький! Но настоящий! Хоть на выпускной наденет, хоть на свадьбу!
- Ну ты, дочь, даешь! Разорилась на нас капитально! А ты на выпускной, кстати, не приедешь? Может, отпустят еще?
- Нет, никак не получится, - с сожалением ответила Леся. – Не отпустят. А вот спать укладываться, я вас, пожалуй, уже отпущу.
- Да, давай, до утра еще можно поспать. Комната твоя свободна, постельное ты помнишь где лежит? Я все приготовила свеженькое. Спокойной ночи, доча.
Леся еще раз обняла родителей и отправилась к себе.
Оставшись одна, она присела на свой старый подростковый диванчик, окинула взглядом комнату – полки с книгами, несколько оставшихся мягких игрушек, какие-то уже Инкины вещи в углу. Подождала немного, прислушалась, убедилась, что родители ушли спать, и привычным с детства путем выбралась во двор через окно, приземлившись в занесенный пушистым снежком палисадник. Хотя сейчас ей уже не нужно было окно, чтобы тайно выскользнуть из дома. За калиткой, на дорожке среди высоких мрачных в темноте елей, ждала высокая темная фигура.
- Ну что, пошли? – спросила фигура.
- Пошли.
- А рюкзак тебе зачем? – хмыкнул незнакомец.
- Привычка, - пожала плечами Леся.
… - Олег, вставай! – мать, проснувшаяся до свету, потормошила мужа. – Нам ехать к восьми Лесю встречать!
- А знаешь мне что приснилось? - сонно проворчал послушно поднявшийся отец. – Что она посреди ночи сама приехала!
- Так заждались ведь, - улыбнулась мать. – Мне тоже что-то такое снилось.
Она спустила ноги с кровати и замерла. Рядом стояли коричневые тапочки из мягкой замши, с вышивкой и меховой оторочкой.
- Так она правда приехала, что ли?
Отец кинул взгляд на прикроватную тумбочку. Там стоял его замечательный транзистор из сна.
- Значит, правда! Ну пусть спит, к завтраку разбудим.
Мать встала, пошла ставить чайник, по пути привычно включив телевизор - краем уха за утренними делами послушать новости, потихоньку заглянула в щелочку приоткрытой двери в дочкину комнату. Леси там не было.
«Сегодня, в ночь с десятого на одиннадцатое декабря, около двух часов ночи в районе Валдая произошло крушение поезда Москва-Псков. Списки погибших уточняются».
… - Не, а мне уже интересно – неужели этот ночной визит с подарками стоил твоей бессмертной души? – спросила темная фигура.
- А у меня за душой больше и нет ничего, кроме них, - беззаботно ответила Леся. – Другого не нажила. – и она сбросила с плеч рюкзак. И правда, зачем он ей теперь.
КОНЕЦ
Леся приехала глубокой ночью. Долго звонила и стучала в дверь, пока наконец отец, к тому времени видевший если не десятый, то третий сон уж точно, открыл ей, как всегда, не спросив «кто там». Открыл, охнул, закричал вглубь дома – «Вера! Вера, просыпайся, дочка приехала!», сграбастал Лесю в медвежьи объятия. Потом наконец впустил в дом.
Вышла в гостиную бледная со сна мать в цветастом махровом халате, расцеловала, захлопотала:
- Да ты как ночью-то? Мы ж только утром должны были ехать тебя встречать. Не на тот поезд, что ли, билеты взяла?
- Взяла на тот, да…ну так получилось, на попутке подбросили с ветерком. Ну и вам тащиться не пришлось.
- Ну ты даешь! Я сейчас чай поставлю. Или кофе тебе? Лучше чай, а то не заснешь потом.
- Да подожди ты, мам, не мечись, - засмеялась Леся. – Я подарки привезла, давайте смотреть!
- Ой, да давай утром уже!
- А я хочу сейчас! Ладно, иди ставь чай и возвращайся одариваться.
Леся сгрузила наконец на пол рюкзак и большую спортивную сумку. Сходила на кухню к матери, нарезала кексик с изюмом, помогла принести все в гостиную. Они пили обжигающий чай, не дожидаясь пока он остынет, и Леся с торжеством фокусника извлекала из сумки подарки.
- Ну вы ж понимаете, я много не могла тащить, так, по мелочи, - объясняла она, вручая матери сверток. – А там еще чаи разные, сейчас достану…
Мать развернула подарок – теплые тапочки из мягкой коричневой замши, с вышивкой и меховой оторочкой, засмеялась от удовольствия:
- Ой прелесть какая! Олег, ты посмотри, это ты мне такие в восьмидесятые из ГДР привозил, помнишь?
А отец уже вынимал из коробки и осторожно освобождал от пупырчатой пленки винтажный радиоприемник в деревянном корпусе.
- Мама родная! У меня до армии такой был, точно, я ж тебе в журнале показывал, ага? Неужели же еще выпускают такие, Лесь?
- Выпускают, сейчас чего только не выпускают, хоть черта лысого! А Инка где, кстати? Будите уж и ее!
- Инка вчера сразу после школы к бабушке поехала на выходные. Помочь ей по хозяйству, наготовить хоть на несколько дней, постирушки там... Уже всерьез надо ездить помогать, Лесь. Стараемся, когда вместе, вот сейчас ее одну отправили…
- Жалко, - огорчилась Леся.
- Да ну чего жалко. Ты ж на весь отпуск, до Рождества? Вот в воскресенье поедем вместе заберем ее, и с бабушкой повидаешься.
- Ну ладно. Я ей вот тоже привезла, с прицелом на выпускной. – Леся вытащила из сумки обувную коробку, открыла, давая матери полюбоваться нежными бежевыми туфельками на небольшом каблучке.
- Ох ты ж! – восхищенно охнула мать. - Дорогущие небось?
- Дорогиееее! – Леся зажмурилась, вспоминая, сколько за них отвалила. – А как я их подбирала еще! И еще вот, смотри... – она полезла в рюкзак, в потайной внутренний кармашек, и вытащила маленькую коробочку, надежно запрятанную перед дорогой. В коробочке лежала тоненькая цепочка с маленьким нежным кулончиком в виде резной капельки. – Это белое золото, мам. А в кулончике бриллиантик. Малюююсенький! Но настоящий! Хоть на выпускной наденет, хоть на свадьбу!
- Ну ты, дочь, даешь! Разорилась на нас капитально! А ты на выпускной, кстати, не приедешь? Может, отпустят еще?
- Нет, никак не получится, - с сожалением ответила Леся. – Не отпустят. А вот спать укладываться, я вас, пожалуй, уже отпущу.
- Да, давай, до утра еще можно поспать. Комната твоя свободна, постельное ты помнишь где лежит? Я все приготовила свеженькое. Спокойной ночи, доча.
Леся еще раз обняла родителей и отправилась к себе.
Оставшись одна, она присела на свой старый подростковый диванчик, окинула взглядом комнату – полки с книгами, несколько оставшихся мягких игрушек, какие-то уже Инкины вещи в углу. Подождала немного, прислушалась, убедилась, что родители ушли спать, и привычным с детства путем выбралась во двор через окно, приземлившись в занесенный пушистым снежком палисадник. Хотя сейчас ей уже не нужно было окно, чтобы тайно выскользнуть из дома. За калиткой, на дорожке среди высоких мрачных в темноте елей, ждала высокая темная фигура.
- Ну что, пошли? – спросила фигура.
- Пошли.
- А рюкзак тебе зачем? – хмыкнул незнакомец.
- Привычка, - пожала плечами Леся.
… - Олег, вставай! – мать, проснувшаяся до свету, потормошила мужа. – Нам ехать к восьми Лесю встречать!
- А знаешь мне что приснилось? - сонно проворчал послушно поднявшийся отец. – Что она посреди ночи сама приехала!
- Так заждались ведь, - улыбнулась мать. – Мне тоже что-то такое снилось.
Она спустила ноги с кровати и замерла. Рядом стояли коричневые тапочки из мягкой замши, с вышивкой и меховой оторочкой.
- Так она правда приехала, что ли?
Отец кинул взгляд на прикроватную тумбочку. Там стоял его замечательный транзистор из сна.
- Значит, правда! Ну пусть спит, к завтраку разбудим.
Мать встала, пошла ставить чайник, по пути привычно включив телевизор - краем уха за утренними делами послушать новости, потихоньку заглянула в щелочку приоткрытой двери в дочкину комнату. Леси там не было.
«Сегодня, в ночь с десятого на одиннадцатое декабря, около двух часов ночи в районе Валдая произошло крушение поезда Москва-Псков. Списки погибших уточняются».
… - Не, а мне уже интересно – неужели этот ночной визит с подарками стоил твоей бессмертной души? – спросила темная фигура.
- А у меня за душой больше и нет ничего, кроме них, - беззаботно ответила Леся. – Другого не нажила. – и она сбросила с плеч рюкзак. И правда, зачем он ей теперь.
КОНЕЦ
Какая грусть грустная. Как жаль маму с папой.
Какая грусть грустная. Как жаль маму с папой.
Леся приехала глубокой ночью. Долго звонила и стучала в дверь, пока наконец отец, к тому времени видевший если не десятый, то третий сон уж точно, открыл ей, как всегда, не спросив «кто там». Открыл, охнул, закричал вглубь дома – «Вера! Вера, просыпайся, дочка приехала!», сграбастал Лесю в медвежьи объятия. Потом наконец впустил в дом.
Вышла в гостиную бледная со сна мать в цветастом махровом халате, расцеловала, захлопотала:
- Да ты как ночью-то? Мы ж только утром должны были ехать тебя встречать. Не на тот поезд, что ли, билеты взяла?
- Взяла на тот, да…ну так получилось, на попутке подбросили с ветерком. Ну и вам тащиться не пришлось.
- Ну ты даешь! Я сейчас чай поставлю. Или кофе тебе? Лучше чай, а то не заснешь потом.
- Да подожди ты, мам, не мечись, - засмеялась Леся. – Я подарки привезла, давайте смотреть!
- Ой, да давай утром уже!
- А я хочу сейчас! Ладно, иди ставь чай и возвращайся одариваться.
Леся сгрузила наконец на пол рюкзак и большую спортивную сумку. Сходила на кухню к матери, нарезала кексик с изюмом, помогла принести все в гостиную. Они пили обжигающий чай, не дожидаясь пока он остынет, и Леся с торжеством фокусника извлекала из сумки подарки.
- Ну вы ж понимаете, я много не могла тащить, так, по мелочи, - объясняла она, вручая матери сверток. – А там еще чаи разные, сейчас достану…
Мать развернула подарок – теплые тапочки из мягкой коричневой замши, с вышивкой и меховой оторочкой, засмеялась от удовольствия:
- Ой прелесть какая! Олег, ты посмотри, это ты мне такие в восьмидесятые из ГДР привозил, помнишь?
А отец уже вынимал из коробки и осторожно освобождал от пупырчатой пленки винтажный радиоприемник в деревянном корпусе.
- Мама родная! У меня до армии такой был, точно, я ж тебе в журнале показывал, ага? Неужели же еще выпускают такие, Лесь?
- Выпускают, сейчас чего только не выпускают, хоть черта лысого! А Инка где, кстати? Будите уж и ее!
- Инка вчера сразу после школы к бабушке поехала на выходные. Помочь ей по хозяйству, наготовить хоть на несколько дней, постирушки там... Уже всерьез надо ездить помогать, Лесь. Стараемся, когда вместе, вот сейчас ее одну отправили…
- Жалко, - огорчилась Леся.
- Да ну чего жалко. Ты ж на весь отпуск, до Рождества? Вот в воскресенье поедем вместе заберем ее, и с бабушкой повидаешься.
- Ну ладно. Я ей вот тоже привезла, с прицелом на выпускной. – Леся вытащила из сумки обувную коробку, открыла, давая матери полюбоваться нежными бежевыми туфельками на небольшом каблучке.
- Ох ты ж! – восхищенно охнула мать. - Дорогущие небось?
- Дорогиееее! – Леся зажмурилась, вспоминая, сколько за них отвалила. – А как я их подбирала еще! И еще вот, смотри... – она полезла в рюкзак, в потайной внутренний кармашек, и вытащила маленькую коробочку, надежно запрятанную перед дорогой. В коробочке лежала тоненькая цепочка с маленьким нежным кулончиком в виде резной капельки. – Это белое золото, мам. А в кулончике бриллиантик. Малюююсенький! Но настоящий! Хоть на выпускной наденет, хоть на свадьбу!
- Ну ты, дочь, даешь! Разорилась на нас капитально! А ты на выпускной, кстати, не приедешь? Может, отпустят еще?
- Нет, никак не получится, - с сожалением ответила Леся. – Не отпустят. А вот спать укладываться, я вас, пожалуй, уже отпущу.
- Да, давай, до утра еще можно поспать. Комната твоя свободна, постельное ты помнишь где лежит? Я все приготовила свеженькое. Спокойной ночи, доча.
Леся еще раз обняла родителей и отправилась к себе.
Оставшись одна, она присела на свой старый подростковый диванчик, окинула взглядом комнату – полки с книгами, несколько оставшихся мягких игрушек, какие-то уже Инкины вещи в углу. Подождала немного, прислушалась, убедилась, что родители ушли спать, и привычным с детства путем выбралась во двор через окно, приземлившись в занесенный пушистым снежком палисадник. Хотя сейчас ей уже не нужно было окно, чтобы тайно выскользнуть из дома. За калиткой, на дорожке среди высоких мрачных в темноте елей, ждала высокая темная фигура.
- Ну что, пошли? – спросила фигура.
- Пошли.
- А рюкзак тебе зачем? – хмыкнул незнакомец.
- Привычка, - пожала плечами Леся.
… - Олег, вставай! – мать, проснувшаяся до свету, потормошила мужа. – Нам ехать к восьми Лесю встречать!
- А знаешь мне что приснилось? - сонно проворчал послушно поднявшийся отец. – Что она посреди ночи сама приехала!
- Так заждались ведь, - улыбнулась мать. – Мне тоже что-то такое снилось.
Она спустила ноги с кровати и замерла. Рядом стояли коричневые тапочки из мягкой замши, с вышивкой и меховой оторочкой.
- Так она правда приехала, что ли?
Отец кинул взгляд на прикроватную тумбочку. Там стоял его замечательный транзистор из сна.
- Значит, правда! Ну пусть спит, к завтраку разбудим.
Мать встала, пошла ставить чайник, по пути привычно включив телевизор - краем уха за утренними делами послушать новости, потихоньку заглянула в щелочку приоткрытой двери в дочкину комнату. Леси там не было.
«Сегодня, в ночь с десятого на одиннадцатое декабря, около двух часов ночи в районе Валдая произошло крушение поезда Москва-Псков. Списки погибших уточняются».
… - Не, а мне уже интересно – неужели этот ночной визит с подарками стоил твоей бессмертной души? – спросила темная фигура.
- А у меня за душой больше и нет ничего, кроме них, - беззаботно ответила Леся. – Другого не нажила. – и она сбросила с плеч рюкзак. И правда, зачем он ей теперь.
КОНЕЦ
Леся приехала глубокой ночью. Долго звонила и стучала в дверь, пока наконец отец, к тому времени видевший если не десятый, то третий сон уж точно, открыл ей, как всегда, не спросив «кто там». Открыл, охнул, закричал вглубь дома – «Вера! Вера, просыпайся, дочка приехала!», сграбастал Лесю в медвежьи объятия. Потом наконец впустил в дом.
Вышла в гостиную бледная со сна мать в цветастом махровом халате, расцеловала, захлопотала:
- Да ты как ночью-то? Мы ж только утром должны были ехать тебя встречать. Не на тот поезд, что ли, билеты взяла?
- Взяла на тот, да…ну так получилось, на попутке подбросили с ветерком. Ну и вам тащиться не пришлось.
- Ну ты даешь! Я сейчас чай поставлю. Или кофе тебе? Лучше чай, а то не заснешь потом.
- Да подожди ты, мам, не мечись, - засмеялась Леся. – Я подарки привезла, давайте смотреть!
- Ой, да давай утром уже!
- А я хочу сейчас! Ладно, иди ставь чай и возвращайся одариваться.
Леся сгрузила наконец на пол рюкзак и большую спортивную сумку. Сходила на кухню к матери, нарезала кексик с изюмом, помогла принести все в гостиную. Они пили обжигающий чай, не дожидаясь пока он остынет, и Леся с торжеством фокусника извлекала из сумки подарки.
- Ну вы ж понимаете, я много не могла тащить, так, по мелочи, - объясняла она, вручая матери сверток. – А там еще чаи разные, сейчас достану…
Мать развернула подарок – теплые тапочки из мягкой коричневой замши, с вышивкой и меховой оторочкой, засмеялась от удовольствия:
- Ой прелесть какая! Олег, ты посмотри, это ты мне такие в восьмидесятые из ГДР привозил, помнишь?
А отец уже вынимал из коробки и осторожно освобождал от пупырчатой пленки винтажный радиоприемник в деревянном корпусе.
- Мама родная! У меня до армии такой был, точно, я ж тебе в журнале показывал, ага? Неужели же еще выпускают такие, Лесь?
- Выпускают, сейчас чего только не выпускают, хоть черта лысого! А Инка где, кстати? Будите уж и ее!
- Инка вчера сразу после школы к бабушке поехала на выходные. Помочь ей по хозяйству, наготовить хоть на несколько дней, постирушки там... Уже всерьез надо ездить помогать, Лесь. Стараемся, когда вместе, вот сейчас ее одну отправили…
- Жалко, - огорчилась Леся.
- Да ну чего жалко. Ты ж на весь отпуск, до Рождества? Вот в воскресенье поедем вместе заберем ее, и с бабушкой повидаешься.
- Ну ладно. Я ей вот тоже привезла, с прицелом на выпускной. – Леся вытащила из сумки обувную коробку, открыла, давая матери полюбоваться нежными бежевыми туфельками на небольшом каблучке.
- Ох ты ж! – восхищенно охнула мать. - Дорогущие небось?
- Дорогиееее! – Леся зажмурилась, вспоминая, сколько за них отвалила. – А как я их подбирала еще! И еще вот, смотри... – она полезла в рюкзак, в потайной внутренний кармашек, и вытащила маленькую коробочку, надежно запрятанную перед дорогой. В коробочке лежала тоненькая цепочка с маленьким нежным кулончиком в виде резной капельки. – Это белое золото, мам. А в кулончике бриллиантик. Малюююсенький! Но настоящий! Хоть на выпускной наденет, хоть на свадьбу!
- Ну ты, дочь, даешь! Разорилась на нас капитально! А ты на выпускной, кстати, не приедешь? Может, отпустят еще?
- Нет, никак не получится, - с сожалением ответила Леся. – Не отпустят. А вот спать укладываться, я вас, пожалуй, уже отпущу.
- Да, давай, до утра еще можно поспать. Комната твоя свободна, постельное ты помнишь где лежит? Я все приготовила свеженькое. Спокойной ночи, доча.
Леся еще раз обняла родителей и отправилась к себе.
Оставшись одна, она присела на свой старый подростковый диванчик, окинула взглядом комнату – полки с книгами, несколько оставшихся мягких игрушек, какие-то уже Инкины вещи в углу. Подождала немного, прислушалась, убедилась, что родители ушли спать, и привычным с детства путем выбралась во двор через окно, приземлившись в занесенный пушистым снежком палисадник. Хотя сейчас ей уже не нужно было окно, чтобы тайно выскользнуть из дома. За калиткой, на дорожке среди высоких мрачных в темноте елей, ждала высокая темная фигура.
- Ну что, пошли? – спросила фигура.
- Пошли.
- А рюкзак тебе зачем? – хмыкнул незнакомец.
- Привычка, - пожала плечами Леся.
… - Олег, вставай! – мать, проснувшаяся до свету, потормошила мужа. – Нам ехать к восьми Лесю встречать!
- А знаешь мне что приснилось? - сонно проворчал послушно поднявшийся отец. – Что она посреди ночи сама приехала!
- Так заждались ведь, - улыбнулась мать. – Мне тоже что-то такое снилось.
Она спустила ноги с кровати и замерла. Рядом стояли коричневые тапочки из мягкой замши, с вышивкой и меховой оторочкой.
- Так она правда приехала, что ли?
Отец кинул взгляд на прикроватную тумбочку. Там стоял его замечательный транзистор из сна.
- Значит, правда! Ну пусть спит, к завтраку разбудим.
Мать встала, пошла ставить чайник, по пути привычно включив телевизор - краем уха за утренними делами послушать новости, потихоньку заглянула в щелочку приоткрытой двери в дочкину комнату. Леси там не было.
«Сегодня, в ночь с десятого на одиннадцатое декабря, около двух часов ночи в районе Валдая произошло крушение поезда Москва-Псков. Списки погибших уточняются».
… - Не, а мне уже интересно – неужели этот ночной визит с подарками стоил твоей бессмертной души? – спросила темная фигура.
- А у меня за душой больше и нет ничего, кроме них, - беззаботно ответила Леся. – Другого не нажила. – и она сбросила с плеч рюкзак. И правда, зачем он ей теперь.
КОНЕЦ
Опять грустно(. А написано хорошо.
Леся приехала глубокой ночью. Долго звонила и стучала в дверь, пока наконец отец, к тому времени видевший если не десятый, то третий сон уж точно, открыл ей, как всегда, не спросив «кто там». Открыл, охнул, закричал вглубь дома – «Вера! Вера, просыпайся, дочка приехала!», сграбастал Лесю в медвежьи объятия. Потом наконец впустил в дом.
Вышла в гостиную бледная со сна мать в цветастом махровом халате, расцеловала, захлопотала:
- Да ты как ночью-то? Мы ж только утром должны были ехать тебя встречать. Не на тот поезд, что ли, билеты взяла?
- Взяла на тот, да…ну так получилось, на попутке подбросили с ветерком. Ну и вам тащиться не пришлось.
- Ну ты даешь! Я сейчас чай поставлю. Или кофе тебе? Лучше чай, а то не заснешь потом.
- Да подожди ты, мам, не мечись, - засмеялась Леся. – Я подарки привезла, давайте смотреть!
- Ой, да давай утром уже!
- А я хочу сейчас! Ладно, иди ставь чай и возвращайся одариваться.
Леся сгрузила наконец на пол рюкзак и большую спортивную сумку. Сходила на кухню к матери, нарезала кексик с изюмом, помогла принести все в гостиную. Они пили обжигающий чай, не дожидаясь пока он остынет, и Леся с торжеством фокусника извлекала из сумки подарки.
- Ну вы ж понимаете, я много не могла тащить, так, по мелочи, - объясняла она, вручая матери сверток. – А там еще чаи разные, сейчас достану…
Мать развернула подарок – теплые тапочки из мягкой коричневой замши, с вышивкой и меховой оторочкой, засмеялась от удовольствия:
- Ой прелесть какая! Олег, ты посмотри, это ты мне такие в восьмидесятые из ГДР привозил, помнишь?
А отец уже вынимал из коробки и осторожно освобождал от пупырчатой пленки винтажный радиоприемник в деревянном корпусе.
- Мама родная! У меня до армии такой был, точно, я ж тебе в журнале показывал, ага? Неужели же еще выпускают такие, Лесь?
- Выпускают, сейчас чего только не выпускают, хоть черта лысого! А Инка где, кстати? Будите уж и ее!
- Инка вчера сразу после школы к бабушке поехала на выходные. Помочь ей по хозяйству, наготовить хоть на несколько дней, постирушки там... Уже всерьез надо ездить помогать, Лесь. Стараемся, когда вместе, вот сейчас ее одну отправили…
- Жалко, - огорчилась Леся.
- Да ну чего жалко. Ты ж на весь отпуск, до Рождества? Вот в воскресенье поедем вместе заберем ее, и с бабушкой повидаешься.
- Ну ладно. Я ей вот тоже привезла, с прицелом на выпускной. – Леся вытащила из сумки обувную коробку, открыла, давая матери полюбоваться нежными бежевыми туфельками на небольшом каблучке.
- Ох ты ж! – восхищенно охнула мать. - Дорогущие небось?
- Дорогиееее! – Леся зажмурилась, вспоминая, сколько за них отвалила. – А как я их подбирала еще! И еще вот, смотри... – она полезла в рюкзак, в потайной внутренний кармашек, и вытащила маленькую коробочку, надежно запрятанную перед дорогой. В коробочке лежала тоненькая цепочка с маленьким нежным кулончиком в виде резной капельки. – Это белое золото, мам. А в кулончике бриллиантик. Малюююсенький! Но настоящий! Хоть на выпускной наденет, хоть на свадьбу!
- Ну ты, дочь, даешь! Разорилась на нас капитально! А ты на выпускной, кстати, не приедешь? Может, отпустят еще?
- Нет, никак не получится, - с сожалением ответила Леся. – Не отпустят. А вот спать укладываться, я вас, пожалуй, уже отпущу.
- Да, давай, до утра еще можно поспать. Комната твоя свободна, постельное ты помнишь где лежит? Я все приготовила свеженькое. Спокойной ночи, доча.
Леся еще раз обняла родителей и отправилась к себе.
Оставшись одна, она присела на свой старый подростковый диванчик, окинула взглядом комнату – полки с книгами, несколько оставшихся мягких игрушек, какие-то уже Инкины вещи в углу. Подождала немного, прислушалась, убедилась, что родители ушли спать, и привычным с детства путем выбралась во двор через окно, приземлившись в занесенный пушистым снежком палисадник. Хотя сейчас ей уже не нужно было окно, чтобы тайно выскользнуть из дома. За калиткой, на дорожке среди высоких мрачных в темноте елей, ждала высокая темная фигура.
- Ну что, пошли? – спросила фигура.
- Пошли.
- А рюкзак тебе зачем? – хмыкнул незнакомец.
- Привычка, - пожала плечами Леся.
… - Олег, вставай! – мать, проснувшаяся до свету, потормошила мужа. – Нам ехать к восьми Лесю встречать!
- А знаешь мне что приснилось? - сонно проворчал послушно поднявшийся отец. – Что она посреди ночи сама приехала!
- Так заждались ведь, - улыбнулась мать. – Мне тоже что-то такое снилось.
Она спустила ноги с кровати и замерла. Рядом стояли коричневые тапочки из мягкой замши, с вышивкой и меховой оторочкой.
- Так она правда приехала, что ли?
Отец кинул взгляд на прикроватную тумбочку. Там стоял его замечательный транзистор из сна.
- Значит, правда! Ну пусть спит, к завтраку разбудим.
Мать встала, пошла ставить чайник, по пути привычно включив телевизор - краем уха за утренними делами послушать новости, потихоньку заглянула в щелочку приоткрытой двери в дочкину комнату. Леси там не было.
«Сегодня, в ночь с десятого на одиннадцатое декабря, около двух часов ночи в районе Валдая произошло крушение поезда Москва-Псков. Списки погибших уточняются».
… - Не, а мне уже интересно – неужели этот ночной визит с подарками стоил твоей бессмертной души? – спросила темная фигура.
- А у меня за душой больше и нет ничего, кроме них, - беззаботно ответила Леся. – Другого не нажила. – и она сбросила с плеч рюкзак. И правда, зачем он ей теперь.
КОНЕЦ
Леся приехала глубокой ночью. Долго звонила и стучала в дверь, пока наконец отец, к тому времени видевший если не десятый, то третий сон уж точно, открыл ей, как всегда, не спросив «кто там». Открыл, охнул, закричал вглубь дома – «Вера! Вера, просыпайся, дочка приехала!», сграбастал Лесю в медвежьи объятия. Потом наконец впустил в дом.
Вышла в гостиную бледная со сна мать в цветастом махровом халате, расцеловала, захлопотала:
- Да ты как ночью-то? Мы ж только утром должны были ехать тебя встречать. Не на тот поезд, что ли, билеты взяла?
- Взяла на тот, да…ну так получилось, на попутке подбросили с ветерком. Ну и вам тащиться не пришлось.
- Ну ты даешь! Я сейчас чай поставлю. Или кофе тебе? Лучше чай, а то не заснешь потом.
- Да подожди ты, мам, не мечись, - засмеялась Леся. – Я подарки привезла, давайте смотреть!
- Ой, да давай утром уже!
- А я хочу сейчас! Ладно, иди ставь чай и возвращайся одариваться.
Леся сгрузила наконец на пол рюкзак и большую спортивную сумку. Сходила на кухню к матери, нарезала кексик с изюмом, помогла принести все в гостиную. Они пили обжигающий чай, не дожидаясь пока он остынет, и Леся с торжеством фокусника извлекала из сумки подарки.
- Ну вы ж понимаете, я много не могла тащить, так, по мелочи, - объясняла она, вручая матери сверток. – А там еще чаи разные, сейчас достану…
Мать развернула подарок – теплые тапочки из мягкой коричневой замши, с вышивкой и меховой оторочкой, засмеялась от удовольствия:
- Ой прелесть какая! Олег, ты посмотри, это ты мне такие в восьмидесятые из ГДР привозил, помнишь?
А отец уже вынимал из коробки и осторожно освобождал от пупырчатой пленки винтажный радиоприемник в деревянном корпусе.
- Мама родная! У меня до армии такой был, точно, я ж тебе в журнале показывал, ага? Неужели же еще выпускают такие, Лесь?
- Выпускают, сейчас чего только не выпускают, хоть черта лысого! А Инка где, кстати? Будите уж и ее!
- Инка вчера сразу после школы к бабушке поехала на выходные. Помочь ей по хозяйству, наготовить хоть на несколько дней, постирушки там... Уже всерьез надо ездить помогать, Лесь. Стараемся, когда вместе, вот сейчас ее одну отправили…
- Жалко, - огорчилась Леся.
- Да ну чего жалко. Ты ж на весь отпуск, до Рождества? Вот в воскресенье поедем вместе заберем ее, и с бабушкой повидаешься.
- Ну ладно. Я ей вот тоже привезла, с прицелом на выпускной. – Леся вытащила из сумки обувную коробку, открыла, давая матери полюбоваться нежными бежевыми туфельками на небольшом каблучке.
- Ох ты ж! – восхищенно охнула мать. - Дорогущие небось?
- Дорогиееее! – Леся зажмурилась, вспоминая, сколько за них отвалила. – А как я их подбирала еще! И еще вот, смотри... – она полезла в рюкзак, в потайной внутренний кармашек, и вытащила маленькую коробочку, надежно запрятанную перед дорогой. В коробочке лежала тоненькая цепочка с маленьким нежным кулончиком в виде резной капельки. – Это белое золото, мам. А в кулончике бриллиантик. Малюююсенький! Но настоящий! Хоть на выпускной наденет, хоть на свадьбу!
- Ну ты, дочь, даешь! Разорилась на нас капитально! А ты на выпускной, кстати, не приедешь? Может, отпустят еще?
- Нет, никак не получится, - с сожалением ответила Леся. – Не отпустят. А вот спать укладываться, я вас, пожалуй, уже отпущу.
- Да, давай, до утра еще можно поспать. Комната твоя свободна, постельное ты помнишь где лежит? Я все приготовила свеженькое. Спокойной ночи, доча.
Леся еще раз обняла родителей и отправилась к себе.
Оставшись одна, она присела на свой старый подростковый диванчик, окинула взглядом комнату – полки с книгами, несколько оставшихся мягких игрушек, какие-то уже Инкины вещи в углу. Подождала немного, прислушалась, убедилась, что родители ушли спать, и привычным с детства путем выбралась во двор через окно, приземлившись в занесенный пушистым снежком палисадник. Хотя сейчас ей уже не нужно было окно, чтобы тайно выскользнуть из дома. За калиткой, на дорожке среди высоких мрачных в темноте елей, ждала высокая темная фигура.
- Ну что, пошли? – спросила фигура.
- Пошли.
- А рюкзак тебе зачем? – хмыкнул незнакомец.
- Привычка, - пожала плечами Леся.
… - Олег, вставай! – мать, проснувшаяся до свету, потормошила мужа. – Нам ехать к восьми Лесю встречать!
- А знаешь мне что приснилось? - сонно проворчал послушно поднявшийся отец. – Что она посреди ночи сама приехала!
- Так заждались ведь, - улыбнулась мать. – Мне тоже что-то такое снилось.
Она спустила ноги с кровати и замерла. Рядом стояли коричневые тапочки из мягкой замши, с вышивкой и меховой оторочкой.
- Так она правда приехала, что ли?
Отец кинул взгляд на прикроватную тумбочку. Там стоял его замечательный транзистор из сна.
- Значит, правда! Ну пусть спит, к завтраку разбудим.
Мать встала, пошла ставить чайник, по пути привычно включив телевизор - краем уха за утренними делами послушать новости, потихоньку заглянула в щелочку приоткрытой двери в дочкину комнату. Леси там не было.
«Сегодня, в ночь с десятого на одиннадцатое декабря, около двух часов ночи в районе Валдая произошло крушение поезда Москва-Псков. Списки погибших уточняются».
… - Не, а мне уже интересно – неужели этот ночной визит с подарками стоил твоей бессмертной души? – спросила темная фигура.
- А у меня за душой больше и нет ничего, кроме них, - беззаботно ответила Леся. – Другого не нажила. – и она сбросила с плеч рюкзак. И правда, зачем он ей теперь.
КОНЕЦ
Но Душа права: это того стоило!
Леся приехала глубокой ночью. Долго звонила и стучала в дверь, пока наконец отец, к тому времени видевший если не десятый, то третий сон уж точно, открыл ей, как всегда, не спросив «кто там». Открыл, охнул, закричал вглубь дома – «Вера! Вера, просыпайся, дочка приехала!», сграбастал Лесю в медвежьи объятия. Потом наконец впустил в дом.
Вышла в гостиную бледная со сна мать в цветастом махровом халате, расцеловала, захлопотала:
- Да ты как ночью-то? Мы ж только утром должны были ехать тебя встречать. Не на тот поезд, что ли, билеты взяла?
- Взяла на тот, да…ну так получилось, на попутке подбросили с ветерком. Ну и вам тащиться не пришлось.
- Ну ты даешь! Я сейчас чай поставлю. Или кофе тебе? Лучше чай, а то не заснешь потом.
- Да подожди ты, мам, не мечись, - засмеялась Леся. – Я подарки привезла, давайте смотреть!
- Ой, да давай утром уже!
- А я хочу сейчас! Ладно, иди ставь чай и возвращайся одариваться.
Леся сгрузила наконец на пол рюкзак и большую спортивную сумку. Сходила на кухню к матери, нарезала кексик с изюмом, помогла принести все в гостиную. Они пили обжигающий чай, не дожидаясь пока он остынет, и Леся с торжеством фокусника извлекала из сумки подарки.
- Ну вы ж понимаете, я много не могла тащить, так, по мелочи, - объясняла она, вручая матери сверток. – А там еще чаи разные, сейчас достану…
Мать развернула подарок – теплые тапочки из мягкой коричневой замши, с вышивкой и меховой оторочкой, засмеялась от удовольствия:
- Ой прелесть какая! Олег, ты посмотри, это ты мне такие в восьмидесятые из ГДР привозил, помнишь?
А отец уже вынимал из коробки и осторожно освобождал от пупырчатой пленки винтажный радиоприемник в деревянном корпусе.
- Мама родная! У меня до армии такой был, точно, я ж тебе в журнале показывал, ага? Неужели же еще выпускают такие, Лесь?
- Выпускают, сейчас чего только не выпускают, хоть черта лысого! А Инка где, кстати? Будите уж и ее!
- Инка вчера сразу после школы к бабушке поехала на выходные. Помочь ей по хозяйству, наготовить хоть на несколько дней, постирушки там... Уже всерьез надо ездить помогать, Лесь. Стараемся, когда вместе, вот сейчас ее одну отправили…
- Жалко, - огорчилась Леся.
- Да ну чего жалко. Ты ж на весь отпуск, до Рождества? Вот в воскресенье поедем вместе заберем ее, и с бабушкой повидаешься.
- Ну ладно. Я ей вот тоже привезла, с прицелом на выпускной. – Леся вытащила из сумки обувную коробку, открыла, давая матери полюбоваться нежными бежевыми туфельками на небольшом каблучке.
- Ох ты ж! – восхищенно охнула мать. - Дорогущие небось?
- Дорогиееее! – Леся зажмурилась, вспоминая, сколько за них отвалила. – А как я их подбирала еще! И еще вот, смотри... – она полезла в рюкзак, в потайной внутренний кармашек, и вытащила маленькую коробочку, надежно запрятанную перед дорогой. В коробочке лежала тоненькая цепочка с маленьким нежным кулончиком в виде резной капельки. – Это белое золото, мам. А в кулончике бриллиантик. Малюююсенький! Но настоящий! Хоть на выпускной наденет, хоть на свадьбу!
- Ну ты, дочь, даешь! Разорилась на нас капитально! А ты на выпускной, кстати, не приедешь? Может, отпустят еще?
- Нет, никак не получится, - с сожалением ответила Леся. – Не отпустят. А вот спать укладываться, я вас, пожалуй, уже отпущу.
- Да, давай, до утра еще можно поспать. Комната твоя свободна, постельное ты помнишь где лежит? Я все приготовила свеженькое. Спокойной ночи, доча.
Леся еще раз обняла родителей и отправилась к себе.
Оставшись одна, она присела на свой старый подростковый диванчик, окинула взглядом комнату – полки с книгами, несколько оставшихся мягких игрушек, какие-то уже Инкины вещи в углу. Подождала немного, прислушалась, убедилась, что родители ушли спать, и привычным с детства путем выбралась во двор через окно, приземлившись в занесенный пушистым снежком палисадник. Хотя сейчас ей уже не нужно было окно, чтобы тайно выскользнуть из дома. За калиткой, на дорожке среди высоких мрачных в темноте елей, ждала высокая темная фигура.
- Ну что, пошли? – спросила фигура.
- Пошли.
- А рюкзак тебе зачем? – хмыкнул незнакомец.
- Привычка, - пожала плечами Леся.
… - Олег, вставай! – мать, проснувшаяся до свету, потормошила мужа. – Нам ехать к восьми Лесю встречать!
- А знаешь мне что приснилось? - сонно проворчал послушно поднявшийся отец. – Что она посреди ночи сама приехала!
- Так заждались ведь, - улыбнулась мать. – Мне тоже что-то такое снилось.
Она спустила ноги с кровати и замерла. Рядом стояли коричневые тапочки из мягкой замши, с вышивкой и меховой оторочкой.
- Так она правда приехала, что ли?
Отец кинул взгляд на прикроватную тумбочку. Там стоял его замечательный транзистор из сна.
- Значит, правда! Ну пусть спит, к завтраку разбудим.
Мать встала, пошла ставить чайник, по пути привычно включив телевизор - краем уха за утренними делами послушать новости, потихоньку заглянула в щелочку приоткрытой двери в дочкину комнату. Леси там не было.
«Сегодня, в ночь с десятого на одиннадцатое декабря, около двух часов ночи в районе Валдая произошло крушение поезда Москва-Псков. Списки погибших уточняются».
… - Не, а мне уже интересно – неужели этот ночной визит с подарками стоил твоей бессмертной души? – спросила темная фигура.
- А у меня за душой больше и нет ничего, кроме них, - беззаботно ответила Леся. – Другого не нажила. – и она сбросила с плеч рюкзак. И правда, зачем он ей теперь.
КОНЕЦ
Леся приехала глубокой ночью. Долго звонила и стучала в дверь, пока наконец отец, к тому времени видевший если не десятый, то третий сон уж точно, открыл ей, как всегда, не спросив «кто там». Открыл, охнул, закричал вглубь дома – «Вера! Вера, просыпайся, дочка приехала!», сграбастал Лесю в медвежьи объятия. Потом наконец впустил в дом.
Вышла в гостиную бледная со сна мать в цветастом махровом халате, расцеловала, захлопотала:
- Да ты как ночью-то? Мы ж только утром должны были ехать тебя встречать. Не на тот поезд, что ли, билеты взяла?
- Взяла на тот, да…ну так получилось, на попутке подбросили с ветерком. Ну и вам тащиться не пришлось.
- Ну ты даешь! Я сейчас чай поставлю. Или кофе тебе? Лучше чай, а то не заснешь потом.
- Да подожди ты, мам, не мечись, - засмеялась Леся. – Я подарки привезла, давайте смотреть!
- Ой, да давай утром уже!
- А я хочу сейчас! Ладно, иди ставь чай и возвращайся одариваться.
Леся сгрузила наконец на пол рюкзак и большую спортивную сумку. Сходила на кухню к матери, нарезала кексик с изюмом, помогла принести все в гостиную. Они пили обжигающий чай, не дожидаясь пока он остынет, и Леся с торжеством фокусника извлекала из сумки подарки.
- Ну вы ж понимаете, я много не могла тащить, так, по мелочи, - объясняла она, вручая матери сверток. – А там еще чаи разные, сейчас достану…
Мать развернула подарок – теплые тапочки из мягкой коричневой замши, с вышивкой и меховой оторочкой, засмеялась от удовольствия:
- Ой прелесть какая! Олег, ты посмотри, это ты мне такие в восьмидесятые из ГДР привозил, помнишь?
А отец уже вынимал из коробки и осторожно освобождал от пупырчатой пленки винтажный радиоприемник в деревянном корпусе.
- Мама родная! У меня до армии такой был, точно, я ж тебе в журнале показывал, ага? Неужели же еще выпускают такие, Лесь?
- Выпускают, сейчас чего только не выпускают, хоть черта лысого! А Инка где, кстати? Будите уж и ее!
- Инка вчера сразу после школы к бабушке поехала на выходные. Помочь ей по хозяйству, наготовить хоть на несколько дней, постирушки там... Уже всерьез надо ездить помогать, Лесь. Стараемся, когда вместе, вот сейчас ее одну отправили…
- Жалко, - огорчилась Леся.
- Да ну чего жалко. Ты ж на весь отпуск, до Рождества? Вот в воскресенье поедем вместе заберем ее, и с бабушкой повидаешься.
- Ну ладно. Я ей вот тоже привезла, с прицелом на выпускной. – Леся вытащила из сумки обувную коробку, открыла, давая матери полюбоваться нежными бежевыми туфельками на небольшом каблучке.
- Ох ты ж! – восхищенно охнула мать. - Дорогущие небось?
- Дорогиееее! – Леся зажмурилась, вспоминая, сколько за них отвалила. – А как я их подбирала еще! И еще вот, смотри... – она полезла в рюкзак, в потайной внутренний кармашек, и вытащила маленькую коробочку, надежно запрятанную перед дорогой. В коробочке лежала тоненькая цепочка с маленьким нежным кулончиком в виде резной капельки. – Это белое золото, мам. А в кулончике бриллиантик. Малюююсенький! Но настоящий! Хоть на выпускной наденет, хоть на свадьбу!
- Ну ты, дочь, даешь! Разорилась на нас капитально! А ты на выпускной, кстати, не приедешь? Может, отпустят еще?
- Нет, никак не получится, - с сожалением ответила Леся. – Не отпустят. А вот спать укладываться, я вас, пожалуй, уже отпущу.
- Да, давай, до утра еще можно поспать. Комната твоя свободна, постельное ты помнишь где лежит? Я все приготовила свеженькое. Спокойной ночи, доча.
Леся еще раз обняла родителей и отправилась к себе.
Оставшись одна, она присела на свой старый подростковый диванчик, окинула взглядом комнату – полки с книгами, несколько оставшихся мягких игрушек, какие-то уже Инкины вещи в углу. Подождала немного, прислушалась, убедилась, что родители ушли спать, и привычным с детства путем выбралась во двор через окно, приземлившись в занесенный пушистым снежком палисадник. Хотя сейчас ей уже не нужно было окно, чтобы тайно выскользнуть из дома. За калиткой, на дорожке среди высоких мрачных в темноте елей, ждала высокая темная фигура.
- Ну что, пошли? – спросила фигура.
- Пошли.
- А рюкзак тебе зачем? – хмыкнул незнакомец.
- Привычка, - пожала плечами Леся.
… - Олег, вставай! – мать, проснувшаяся до свету, потормошила мужа. – Нам ехать к восьми Лесю встречать!
- А знаешь мне что приснилось? - сонно проворчал послушно поднявшийся отец. – Что она посреди ночи сама приехала!
- Так заждались ведь, - улыбнулась мать. – Мне тоже что-то такое снилось.
Она спустила ноги с кровати и замерла. Рядом стояли коричневые тапочки из мягкой замши, с вышивкой и меховой оторочкой.
- Так она правда приехала, что ли?
Отец кинул взгляд на прикроватную тумбочку. Там стоял его замечательный транзистор из сна.
- Значит, правда! Ну пусть спит, к завтраку разбудим.
Мать встала, пошла ставить чайник, по пути привычно включив телевизор - краем уха за утренними делами послушать новости, потихоньку заглянула в щелочку приоткрытой двери в дочкину комнату. Леси там не было.
«Сегодня, в ночь с десятого на одиннадцатое декабря, около двух часов ночи в районе Валдая произошло крушение поезда Москва-Псков. Списки погибших уточняются».
… - Не, а мне уже интересно – неужели этот ночной визит с подарками стоил твоей бессмертной души? – спросила темная фигура.
- А у меня за душой больше и нет ничего, кроме них, - беззаботно ответила Леся. – Другого не нажила. – и она сбросила с плеч рюкзак. И правда, зачем он ей теперь.
КОНЕЦ
Леся приехала глубокой ночью. Долго звонила и стучала в дверь, пока наконец отец, к тому времени видевший если не десятый, то третий сон уж точно, открыл ей, как всегда, не спросив «кто там». Открыл, охнул, закричал вглубь дома – «Вера! Вера, просыпайся, дочка приехала!», сграбастал Лесю в медвежьи объятия. Потом наконец впустил в дом.
Вышла в гостиную бледная со сна мать в цветастом махровом халате, расцеловала, захлопотала:
- Да ты как ночью-то? Мы ж только утром должны были ехать тебя встречать. Не на тот поезд, что ли, билеты взяла?
- Взяла на тот, да…ну так получилось, на попутке подбросили с ветерком. Ну и вам тащиться не пришлось.
- Ну ты даешь! Я сейчас чай поставлю. Или кофе тебе? Лучше чай, а то не заснешь потом.
- Да подожди ты, мам, не мечись, - засмеялась Леся. – Я подарки привезла, давайте смотреть!
- Ой, да давай утром уже!
- А я хочу сейчас! Ладно, иди ставь чай и возвращайся одариваться.
Леся сгрузила наконец на пол рюкзак и большую спортивную сумку. Сходила на кухню к матери, нарезала кексик с изюмом, помогла принести все в гостиную. Они пили обжигающий чай, не дожидаясь пока он остынет, и Леся с торжеством фокусника извлекала из сумки подарки.
- Ну вы ж понимаете, я много не могла тащить, так, по мелочи, - объясняла она, вручая матери сверток. – А там еще чаи разные, сейчас достану…
Мать развернула подарок – теплые тапочки из мягкой коричневой замши, с вышивкой и меховой оторочкой, засмеялась от удовольствия:
- Ой прелесть какая! Олег, ты посмотри, это ты мне такие в восьмидесятые из ГДР привозил, помнишь?
А отец уже вынимал из коробки и осторожно освобождал от пупырчатой пленки винтажный радиоприемник в деревянном корпусе.
- Мама родная! У меня до армии такой был, точно, я ж тебе в журнале показывал, ага? Неужели же еще выпускают такие, Лесь?
- Выпускают, сейчас чего только не выпускают, хоть черта лысого! А Инка где, кстати? Будите уж и ее!
- Инка вчера сразу после школы к бабушке поехала на выходные. Помочь ей по хозяйству, наготовить хоть на несколько дней, постирушки там... Уже всерьез надо ездить помогать, Лесь. Стараемся, когда вместе, вот сейчас ее одну отправили…
- Жалко, - огорчилась Леся.
- Да ну чего жалко. Ты ж на весь отпуск, до Рождества? Вот в воскресенье поедем вместе заберем ее, и с бабушкой повидаешься.
- Ну ладно. Я ей вот тоже привезла, с прицелом на выпускной. – Леся вытащила из сумки обувную коробку, открыла, давая матери полюбоваться нежными бежевыми туфельками на небольшом каблучке.
- Ох ты ж! – восхищенно охнула мать. - Дорогущие небось?
- Дорогиееее! – Леся зажмурилась, вспоминая, сколько за них отвалила. – А как я их подбирала еще! И еще вот, смотри... – она полезла в рюкзак, в потайной внутренний кармашек, и вытащила маленькую коробочку, надежно запрятанную перед дорогой. В коробочке лежала тоненькая цепочка с маленьким нежным кулончиком в виде резной капельки. – Это белое золото, мам. А в кулончике бриллиантик. Малюююсенький! Но настоящий! Хоть на выпускной наденет, хоть на свадьбу!
- Ну ты, дочь, даешь! Разорилась на нас капитально! А ты на выпускной, кстати, не приедешь? Может, отпустят еще?
- Нет, никак не получится, - с сожалением ответила Леся. – Не отпустят. А вот спать укладываться, я вас, пожалуй, уже отпущу.
- Да, давай, до утра еще можно поспать. Комната твоя свободна, постельное ты помнишь где лежит? Я все приготовила свеженькое. Спокойной ночи, доча.
Леся еще раз обняла родителей и отправилась к себе.
Оставшись одна, она присела на свой старый подростковый диванчик, окинула взглядом комнату – полки с книгами, несколько оставшихся мягких игрушек, какие-то уже Инкины вещи в углу. Подождала немного, прислушалась, убедилась, что родители ушли спать, и привычным с детства путем выбралась во двор через окно, приземлившись в занесенный пушистым снежком палисадник. Хотя сейчас ей уже не нужно было окно, чтобы тайно выскользнуть из дома. За калиткой, на дорожке среди высоких мрачных в темноте елей, ждала высокая темная фигура.
- Ну что, пошли? – спросила фигура.
- Пошли.
- А рюкзак тебе зачем? – хмыкнул незнакомец.
- Привычка, - пожала плечами Леся.
… - Олег, вставай! – мать, проснувшаяся до свету, потормошила мужа. – Нам ехать к восьми Лесю встречать!
- А знаешь мне что приснилось? - сонно проворчал послушно поднявшийся отец. – Что она посреди ночи сама приехала!
- Так заждались ведь, - улыбнулась мать. – Мне тоже что-то такое снилось.
Она спустила ноги с кровати и замерла. Рядом стояли коричневые тапочки из мягкой замши, с вышивкой и меховой оторочкой.
- Так она правда приехала, что ли?
Отец кинул взгляд на прикроватную тумбочку. Там стоял его замечательный транзистор из сна.
- Значит, правда! Ну пусть спит, к завтраку разбудим.
Мать встала, пошла ставить чайник, по пути привычно включив телевизор - краем уха за утренними делами послушать новости, потихоньку заглянула в щелочку приоткрытой двери в дочкину комнату. Леси там не было.
«Сегодня, в ночь с десятого на одиннадцатое декабря, около двух часов ночи в районе Валдая произошло крушение поезда Москва-Псков. Списки погибших уточняются».
… - Не, а мне уже интересно – неужели этот ночной визит с подарками стоил твоей бессмертной души? – спросила темная фигура.
- А у меня за душой больше и нет ничего, кроме них, - беззаботно ответила Леся. – Другого не нажила. – и она сбросила с плеч рюкзак. И правда, зачем он ей теперь.
КОНЕЦ
Леся приехала глубокой ночью. Долго звонила и стучала в дверь, пока наконец отец, к тому времени видевший если не десятый, то третий сон уж точно, открыл ей, как всегда, не спросив «кто там». Открыл, охнул, закричал вглубь дома – «Вера! Вера, просыпайся, дочка приехала!», сграбастал Лесю в медвежьи объятия. Потом наконец впустил в дом.
Вышла в гостиную бледная со сна мать в цветастом махровом халате, расцеловала, захлопотала:
- Да ты как ночью-то? Мы ж только утром должны были ехать тебя встречать. Не на тот поезд, что ли, билеты взяла?
- Взяла на тот, да…ну так получилось, на попутке подбросили с ветерком. Ну и вам тащиться не пришлось.
- Ну ты даешь! Я сейчас чай поставлю. Или кофе тебе? Лучше чай, а то не заснешь потом.
- Да подожди ты, мам, не мечись, - засмеялась Леся. – Я подарки привезла, давайте смотреть!
- Ой, да давай утром уже!
- А я хочу сейчас! Ладно, иди ставь чай и возвращайся одариваться.
Леся сгрузила наконец на пол рюкзак и большую спортивную сумку. Сходила на кухню к матери, нарезала кексик с изюмом, помогла принести все в гостиную. Они пили обжигающий чай, не дожидаясь пока он остынет, и Леся с торжеством фокусника извлекала из сумки подарки.
- Ну вы ж понимаете, я много не могла тащить, так, по мелочи, - объясняла она, вручая матери сверток. – А там еще чаи разные, сейчас достану…
Мать развернула подарок – теплые тапочки из мягкой коричневой замши, с вышивкой и меховой оторочкой, засмеялась от удовольствия:
- Ой прелесть какая! Олег, ты посмотри, это ты мне такие в восьмидесятые из ГДР привозил, помнишь?
А отец уже вынимал из коробки и осторожно освобождал от пупырчатой пленки винтажный радиоприемник в деревянном корпусе.
- Мама родная! У меня до армии такой был, точно, я ж тебе в журнале показывал, ага? Неужели же еще выпускают такие, Лесь?
- Выпускают, сейчас чего только не выпускают, хоть черта лысого! А Инка где, кстати? Будите уж и ее!
- Инка вчера сразу после школы к бабушке поехала на выходные. Помочь ей по хозяйству, наготовить хоть на несколько дней, постирушки там... Уже всерьез надо ездить помогать, Лесь. Стараемся, когда вместе, вот сейчас ее одну отправили…
- Жалко, - огорчилась Леся.
- Да ну чего жалко. Ты ж на весь отпуск, до Рождества? Вот в воскресенье поедем вместе заберем ее, и с бабушкой повидаешься.
- Ну ладно. Я ей вот тоже привезла, с прицелом на выпускной. – Леся вытащила из сумки обувную коробку, открыла, давая матери полюбоваться нежными бежевыми туфельками на небольшом каблучке.
- Ох ты ж! – восхищенно охнула мать. - Дорогущие небось?
- Дорогиееее! – Леся зажмурилась, вспоминая, сколько за них отвалила. – А как я их подбирала еще! И еще вот, смотри... – она полезла в рюкзак, в потайной внутренний кармашек, и вытащила маленькую коробочку, надежно запрятанную перед дорогой. В коробочке лежала тоненькая цепочка с маленьким нежным кулончиком в виде резной капельки. – Это белое золото, мам. А в кулончике бриллиантик. Малюююсенький! Но настоящий! Хоть на выпускной наденет, хоть на свадьбу!
- Ну ты, дочь, даешь! Разорилась на нас капитально! А ты на выпускной, кстати, не приедешь? Может, отпустят еще?
- Нет, никак не получится, - с сожалением ответила Леся. – Не отпустят. А вот спать укладываться, я вас, пожалуй, уже отпущу.
- Да, давай, до утра еще можно поспать. Комната твоя свободна, постельное ты помнишь где лежит? Я все приготовила свеженькое. Спокойной ночи, доча.
Леся еще раз обняла родителей и отправилась к себе.
Оставшись одна, она присела на свой старый подростковый диванчик, окинула взглядом комнату – полки с книгами, несколько оставшихся мягких игрушек, какие-то уже Инкины вещи в углу. Подождала немного, прислушалась, убедилась, что родители ушли спать, и привычным с детства путем выбралась во двор через окно, приземлившись в занесенный пушистым снежком палисадник. Хотя сейчас ей уже не нужно было окно, чтобы тайно выскользнуть из дома. За калиткой, на дорожке среди высоких мрачных в темноте елей, ждала высокая темная фигура.
- Ну что, пошли? – спросила фигура.
- Пошли.
- А рюкзак тебе зачем? – хмыкнул незнакомец.
- Привычка, - пожала плечами Леся.
… - Олег, вставай! – мать, проснувшаяся до свету, потормошила мужа. – Нам ехать к восьми Лесю встречать!
- А знаешь мне что приснилось? - сонно проворчал послушно поднявшийся отец. – Что она посреди ночи сама приехала!
- Так заждались ведь, - улыбнулась мать. – Мне тоже что-то такое снилось.
Она спустила ноги с кровати и замерла. Рядом стояли коричневые тапочки из мягкой замши, с вышивкой и меховой оторочкой.
- Так она правда приехала, что ли?
Отец кинул взгляд на прикроватную тумбочку. Там стоял его замечательный транзистор из сна.
- Значит, правда! Ну пусть спит, к завтраку разбудим.
Мать встала, пошла ставить чайник, по пути привычно включив телевизор - краем уха за утренними делами послушать новости, потихоньку заглянула в щелочку приоткрытой двери в дочкину комнату. Леси там не было.
«Сегодня, в ночь с десятого на одиннадцатое декабря, около двух часов ночи в районе Валдая произошло крушение поезда Москва-Псков. Списки погибших уточняются».
… - Не, а мне уже интересно – неужели этот ночной визит с подарками стоил твоей бессмертной души? – спросила темная фигура.
- А у меня за душой больше и нет ничего, кроме них, - беззаботно ответила Леся. – Другого не нажила. – и она сбросила с плеч рюкзак. И правда, зачем он ей теперь.
КОНЕЦ
Леся приехала глубокой ночью. Долго звонила и стучала в дверь, пока наконец отец, к тому времени видевший если не десятый, то третий сон уж точно, открыл ей, как всегда, не спросив «кто там». Открыл, охнул, закричал вглубь дома – «Вера! Вера, просыпайся, дочка приехала!», сграбастал Лесю в медвежьи объятия. Потом наконец впустил в дом.
Вышла в гостиную бледная со сна мать в цветастом махровом халате, расцеловала, захлопотала:
- Да ты как ночью-то? Мы ж только утром должны были ехать тебя встречать. Не на тот поезд, что ли, билеты взяла?
- Взяла на тот, да…ну так получилось, на попутке подбросили с ветерком. Ну и вам тащиться не пришлось.
- Ну ты даешь! Я сейчас чай поставлю. Или кофе тебе? Лучше чай, а то не заснешь потом.
- Да подожди ты, мам, не мечись, - засмеялась Леся. – Я подарки привезла, давайте смотреть!
- Ой, да давай утром уже!
- А я хочу сейчас! Ладно, иди ставь чай и возвращайся одариваться.
Леся сгрузила наконец на пол рюкзак и большую спортивную сумку. Сходила на кухню к матери, нарезала кексик с изюмом, помогла принести все в гостиную. Они пили обжигающий чай, не дожидаясь пока он остынет, и Леся с торжеством фокусника извлекала из сумки подарки.
- Ну вы ж понимаете, я много не могла тащить, так, по мелочи, - объясняла она, вручая матери сверток. – А там еще чаи разные, сейчас достану…
Мать развернула подарок – теплые тапочки из мягкой коричневой замши, с вышивкой и меховой оторочкой, засмеялась от удовольствия:
- Ой прелесть какая! Олег, ты посмотри, это ты мне такие в восьмидесятые из ГДР привозил, помнишь?
А отец уже вынимал из коробки и осторожно освобождал от пупырчатой пленки винтажный радиоприемник в деревянном корпусе.
- Мама родная! У меня до армии такой был, точно, я ж тебе в журнале показывал, ага? Неужели же еще выпускают такие, Лесь?
- Выпускают, сейчас чего только не выпускают, хоть черта лысого! А Инка где, кстати? Будите уж и ее!
- Инка вчера сразу после школы к бабушке поехала на выходные. Помочь ей по хозяйству, наготовить хоть на несколько дней, постирушки там... Уже всерьез надо ездить помогать, Лесь. Стараемся, когда вместе, вот сейчас ее одну отправили…
- Жалко, - огорчилась Леся.
- Да ну чего жалко. Ты ж на весь отпуск, до Рождества? Вот в воскресенье поедем вместе заберем ее, и с бабушкой повидаешься.
- Ну ладно. Я ей вот тоже привезла, с прицелом на выпускной. – Леся вытащила из сумки обувную коробку, открыла, давая матери полюбоваться нежными бежевыми туфельками на небольшом каблучке.
- Ох ты ж! – восхищенно охнула мать. - Дорогущие небось?
- Дорогиееее! – Леся зажмурилась, вспоминая, сколько за них отвалила. – А как я их подбирала еще! И еще вот, смотри... – она полезла в рюкзак, в потайной внутренний кармашек, и вытащила маленькую коробочку, надежно запрятанную перед дорогой. В коробочке лежала тоненькая цепочка с маленьким нежным кулончиком в виде резной капельки. – Это белое золото, мам. А в кулончике бриллиантик. Малюююсенький! Но настоящий! Хоть на выпускной наденет, хоть на свадьбу!
- Ну ты, дочь, даешь! Разорилась на нас капитально! А ты на выпускной, кстати, не приедешь? Может, отпустят еще?
- Нет, никак не получится, - с сожалением ответила Леся. – Не отпустят. А вот спать укладываться, я вас, пожалуй, уже отпущу.
- Да, давай, до утра еще можно поспать. Комната твоя свободна, постельное ты помнишь где лежит? Я все приготовила свеженькое. Спокойной ночи, доча.
Леся еще раз обняла родителей и отправилась к себе.
Оставшись одна, она присела на свой старый подростковый диванчик, окинула взглядом комнату – полки с книгами, несколько оставшихся мягких игрушек, какие-то уже Инкины вещи в углу. Подождала немного, прислушалась, убедилась, что родители ушли спать, и привычным с детства путем выбралась во двор через окно, приземлившись в занесенный пушистым снежком палисадник. Хотя сейчас ей уже не нужно было окно, чтобы тайно выскользнуть из дома. За калиткой, на дорожке среди высоких мрачных в темноте елей, ждала высокая темная фигура.
- Ну что, пошли? – спросила фигура.
- Пошли.
- А рюкзак тебе зачем? – хмыкнул незнакомец.
- Привычка, - пожала плечами Леся.
… - Олег, вставай! – мать, проснувшаяся до свету, потормошила мужа. – Нам ехать к восьми Лесю встречать!
- А знаешь мне что приснилось? - сонно проворчал послушно поднявшийся отец. – Что она посреди ночи сама приехала!
- Так заждались ведь, - улыбнулась мать. – Мне тоже что-то такое снилось.
Она спустила ноги с кровати и замерла. Рядом стояли коричневые тапочки из мягкой замши, с вышивкой и меховой оторочкой.
- Так она правда приехала, что ли?
Отец кинул взгляд на прикроватную тумбочку. Там стоял его замечательный транзистор из сна.
- Значит, правда! Ну пусть спит, к завтраку разбудим.
Мать встала, пошла ставить чайник, по пути привычно включив телевизор - краем уха за утренними делами послушать новости, потихоньку заглянула в щелочку приоткрытой двери в дочкину комнату. Леси там не было.
«Сегодня, в ночь с десятого на одиннадцатое декабря, около двух часов ночи в районе Валдая произошло крушение поезда Москва-Псков. Списки погибших уточняются».
… - Не, а мне уже интересно – неужели этот ночной визит с подарками стоил твоей бессмертной души? – спросила темная фигура.
- А у меня за душой больше и нет ничего, кроме них, - беззаботно ответила Леся. – Другого не нажила. – и она сбросила с плеч рюкзак. И правда, зачем он ей теперь.
КОНЕЦ
Леся приехала глубокой ночью. Долго звонила и стучала в дверь, пока наконец отец, к тому времени видевший если не десятый, то третий сон уж точно, открыл ей, как всегда, не спросив «кто там». Открыл, охнул, закричал вглубь дома – «Вера! Вера, просыпайся, дочка приехала!», сграбастал Лесю в медвежьи объятия. Потом наконец впустил в дом.
Вышла в гостиную бледная со сна мать в цветастом махровом халате, расцеловала, захлопотала:
- Да ты как ночью-то? Мы ж только утром должны были ехать тебя встречать. Не на тот поезд, что ли, билеты взяла?
- Взяла на тот, да…ну так получилось, на попутке подбросили с ветерком. Ну и вам тащиться не пришлось.
- Ну ты даешь! Я сейчас чай поставлю. Или кофе тебе? Лучше чай, а то не заснешь потом.
- Да подожди ты, мам, не мечись, - засмеялась Леся. – Я подарки привезла, давайте смотреть!
- Ой, да давай утром уже!
- А я хочу сейчас! Ладно, иди ставь чай и возвращайся одариваться.
Леся сгрузила наконец на пол рюкзак и большую спортивную сумку. Сходила на кухню к матери, нарезала кексик с изюмом, помогла принести все в гостиную. Они пили обжигающий чай, не дожидаясь пока он остынет, и Леся с торжеством фокусника извлекала из сумки подарки.
- Ну вы ж понимаете, я много не могла тащить, так, по мелочи, - объясняла она, вручая матери сверток. – А там еще чаи разные, сейчас достану…
Мать развернула подарок – теплые тапочки из мягкой коричневой замши, с вышивкой и меховой оторочкой, засмеялась от удовольствия:
- Ой прелесть какая! Олег, ты посмотри, это ты мне такие в восьмидесятые из ГДР привозил, помнишь?
А отец уже вынимал из коробки и осторожно освобождал от пупырчатой пленки винтажный радиоприемник в деревянном корпусе.
- Мама родная! У меня до армии такой был, точно, я ж тебе в журнале показывал, ага? Неужели же еще выпускают такие, Лесь?
- Выпускают, сейчас чего только не выпускают, хоть черта лысого! А Инка где, кстати? Будите уж и ее!
- Инка вчера сразу после школы к бабушке поехала на выходные. Помочь ей по хозяйству, наготовить хоть на несколько дней, постирушки там... Уже всерьез надо ездить помогать, Лесь. Стараемся, когда вместе, вот сейчас ее одну отправили…
- Жалко, - огорчилась Леся.
- Да ну чего жалко. Ты ж на весь отпуск, до Рождества? Вот в воскресенье поедем вместе заберем ее, и с бабушкой повидаешься.
- Ну ладно. Я ей вот тоже привезла, с прицелом на выпускной. – Леся вытащила из сумки обувную коробку, открыла, давая матери полюбоваться нежными бежевыми туфельками на небольшом каблучке.
- Ох ты ж! – восхищенно охнула мать. - Дорогущие небось?
- Дорогиееее! – Леся зажмурилась, вспоминая, сколько за них отвалила. – А как я их подбирала еще! И еще вот, смотри... – она полезла в рюкзак, в потайной внутренний кармашек, и вытащила маленькую коробочку, надежно запрятанную перед дорогой. В коробочке лежала тоненькая цепочка с маленьким нежным кулончиком в виде резной капельки. – Это белое золото, мам. А в кулончике бриллиантик. Малюююсенький! Но настоящий! Хоть на выпускной наденет, хоть на свадьбу!
- Ну ты, дочь, даешь! Разорилась на нас капитально! А ты на выпускной, кстати, не приедешь? Может, отпустят еще?
- Нет, никак не получится, - с сожалением ответила Леся. – Не отпустят. А вот спать укладываться, я вас, пожалуй, уже отпущу.
- Да, давай, до утра еще можно поспать. Комната твоя свободна, постельное ты помнишь где лежит? Я все приготовила свеженькое. Спокойной ночи, доча.
Леся еще раз обняла родителей и отправилась к себе.
Оставшись одна, она присела на свой старый подростковый диванчик, окинула взглядом комнату – полки с книгами, несколько оставшихся мягких игрушек, какие-то уже Инкины вещи в углу. Подождала немного, прислушалась, убедилась, что родители ушли спать, и привычным с детства путем выбралась во двор через окно, приземлившись в занесенный пушистым снежком палисадник. Хотя сейчас ей уже не нужно было окно, чтобы тайно выскользнуть из дома. За калиткой, на дорожке среди высоких мрачных в темноте елей, ждала высокая темная фигура.
- Ну что, пошли? – спросила фигура.
- Пошли.
- А рюкзак тебе зачем? – хмыкнул незнакомец.
- Привычка, - пожала плечами Леся.
… - Олег, вставай! – мать, проснувшаяся до свету, потормошила мужа. – Нам ехать к восьми Лесю встречать!
- А знаешь мне что приснилось? - сонно проворчал послушно поднявшийся отец. – Что она посреди ночи сама приехала!
- Так заждались ведь, - улыбнулась мать. – Мне тоже что-то такое снилось.
Она спустила ноги с кровати и замерла. Рядом стояли коричневые тапочки из мягкой замши, с вышивкой и меховой оторочкой.
- Так она правда приехала, что ли?
Отец кинул взгляд на прикроватную тумбочку. Там стоял его замечательный транзистор из сна.
- Значит, правда! Ну пусть спит, к завтраку разбудим.
Мать встала, пошла ставить чайник, по пути привычно включив телевизор - краем уха за утренними делами послушать новости, потихоньку заглянула в щелочку приоткрытой двери в дочкину комнату. Леси там не было.
«Сегодня, в ночь с десятого на одиннадцатое декабря, около двух часов ночи в районе Валдая произошло крушение поезда Москва-Псков. Списки погибших уточняются».
… - Не, а мне уже интересно – неужели этот ночной визит с подарками стоил твоей бессмертной души? – спросила темная фигура.
- А у меня за душой больше и нет ничего, кроме них, - беззаботно ответила Леся. – Другого не нажила. – и она сбросила с плеч рюкзак. И правда, зачем он ей теперь.
КОНЕЦ