Якутская крипота

Настоящая злая нечисть якутских просторов — это призраки-абасы. Они тоже бестелесны, но могут показываться людям в разнообразном, неизменно пугающем обличье. Классические абасы предпочитают внешность в духе ирландских фоморов - одноногих, одноруких и одноглазых великанов.

В последнюю пару столетий, как рассказывают, в моду у них вошла форма трёхметрового, непроницаемо тёмного, часто безголового силуэта. Если абасы появляются днём (а света они не боятся), то можно разглядеть огромные чёрные глаза на мертвенно-белом лице. Ног у абасы, как правило, нет — призраки просто скользят над землёй или скачут по дорогам на чудовищных конях. И в любом облике абасы издают нестерпимый запах разложения.
Призраки этого типа умеют манипулировать гравитацией - делать оружие или ношу невероятно тяжёлыми, а то и придавливать человека к земле. Опаснее всего, что абасы способны выпивать душу. Люди, столкнувшиеся со злыми духами в лесной чаще или в заброшенном доме, умирают, не получив никаких внешних повреждений. Но последствия для жертвы могут оказаться даже хуже смерти. Иногда злой дух входит в опустошённое тело, и появляется зомби...

Чечуеккэ — рыжий (кугас) ребенок, живущий за печкой в старых деревенских домах.
Его видят и играют с ним маленькие дети, особенно в семьях, где ребенок один, и подолгу остается в одиночестве дома

Взрослым почти никогда не показывается, но можно увидеть "следы пребывания": игрушки, рассказы детей, пытающихся обьяснить бестолковым родителям про "друга".
Говорят, некоторые взрослые, выросшие из таких детей, потом смутно помнят, что был у них такой приятель, выходящий из-за печки, но не помнят ни имени, и идентифицировать не могут. Но, в большинстве случаев, повзрослев, люди полностью забывают...
"Мне мама рассказывала одну историю про чечуеккэ. Когда они были детьми, её младшая сестра заболела, к ним в дом пришёл какой-то лекарь, или шаман. И он увидел рядом с сестрой какого-то постороннего ребёнка - чечуеккэ. Этот шаман пустил кровь этому ребёнку и он исчез (ребёнок). Только тогда мамина сестра выздоровела".

Я так поняла, тому ребенку из-за печки. Отловил, видимо)

Этот случай произошел в начале XXI века. Прошли смутные 90-е годы, и в студенческом квартале Сэргэлях (город Якутск) студенты, естественно, жили весело — вечерами играли на гитаре, пели песни, любили и т. д. Героиня моего рассказа после окончания сельской школы с отличием приехала поступать в Якутский государственный университет. Нина, так звали ее, приехала одна, без родственников, из дальнего северного района. Девушка не растерялась в городе, после беготни и расспросов выбила себе место в общежитии №14 на время абитуры. Успешно сдав вступительные экзамены, она стала студенткой. В комнате общежития с нею жили две девушки из Мегино-Кангаласского района — Шура и Туяра. Шура была среднего роста, полненькая, с волосами по плечи, миловидная, улыбчивая. Туяра — красивая, высокая, с длинными густыми волосами. Девушки с первых же дней нашли общий язык друг с другом и жили дружно. Все трое стали членами профкома факультета, без них не обходилось ни одно мероприятие. Да и в учебе затруднений не было.

Перед сном каждый вечер девушки умывались и расчесывались. И вот однажды после обеда Нина с Шурой остались в комнате вдвоем — Туяра в этот день ушла к родственникам, куда приехали ее родители. Вдруг Шура за чаем спросила у Нины:
— Слушай, ты не замечала в последнее время?.. Мы по утрам встаем растрепанные, а у Туяры — волос к волосу, как будто и не ложилась. Очень странно.
— Может, она встает пораньше, расчесывается и потом обратно ложится? — ответила Нина.
— Ну, не знаю, вставать рано, чтобы нас удивлять? Нет, не может быть.
Девушки решили следующей ночью не спать и следить, потом вместе отправились в библиотеку. Когда вернулись в общежитие, Туяра уже там была — приготовила ужин и ждала их.

Вечером, перед тем, как лечь, Нина и Шура незаметно подмигнули друг другу. Свет выключили, легли... Прошло довольно длительное время, девушки уже стали понемногу дремать, когда услышали шарканье то ли тапочек, то ли унтов в коридоре. Шаги приблизились к их двери. Шура с Ниной в недоумении молчали. Комнату освещал неяркий свет уличных фонарей. Вдруг запертая изнутри дверь медленно открылась и зашёл… маленького роста, с седыми лохматыми волосами старик в старых торбасах (обувь такая). Девушки с перепугу замерли на кроватях, не смея даже дышать. Между тем старик пошел прямо к кровати Туяры. Вскочил там бесшумно на изголовье и начал расчесывать волосы Туяры длинными грязными ногтями на руках. Девушки в ужасе не могли пошевелить пальцами, аж вспотели. А Туяра во сне начала шевелиться, стонать — ее, видимо, мучили кошмары...
Наутро все три девушки проснулись одновременно вместе с будильником. У Туяры, как всегда, волосы были в порядке. Нина с Шурой друг на друга не смели взглянуть, разговор не клеился. Туяра в удивлении спросила у них:

— Что с вами происходит, что-то не так?

Девушки только вяло отнекивались, так и не осмелились сказать Туяре о том, что они видели ночью.
Вскоре начались летние каникулы, и девушки, сдав экзамены, разъехались домой по районам. Осенью, вернувшись на учёбу, Нина с Шурой добились того, чтобы их переселили в другую комнату. А Туяра всё не приезжала. Через неделю-другую, не дождавшись Туяры, они пошли к её родственникам в городе и спросили, в чем дело. Те печально сообщили им, что Туяра больше не сможет с ними учиться. Она заболела сразу по возвращении домой — сумасшествие. Бедные родители куда только не ездили, чтобы вылечить дочь, но ничего не помогло...

Говорят, в нашем городе Якутске призраков пруд пруди. Периодически за столом рассказывают страшные истории про «абасы» (злых духов), не дающих людям спокойно жить. Я в привидения не верила. Категорически. Но однажды мой непробиваемый материализм не выдержал испытания жизнью и дал течь.

Дело было так: срочно надо было снять квартиру. И так удачно подвернулась одна малосемейка. К тому же малосемейка эта была почти в центре города, из окна видна церковь — пасторальный такой пейзажик, и дешево, как в сказке. Сдавала ее молодая семья, которая по каким-то причинам предпочла жить не там, а с родителями, что само по себе странно. Тут-то мне бы насторожиться. К тому же знала ведь, что тот микрорайон выстроен на старом кладбище, от которого сохранилась только та самая церковь. Но, беспечная и довольная, я въехала в квартиру. Всего имущества было — раскладушка, стол да пара стульев. Обустроилась, на двери санузла нарисовала акварелью смешного зайца, шторки повесила. В общем, уют создать попыталась.
Выяснилась одна странная вещь: окна квартиры выходили на юг, то есть летом в ней должно быть просто пекло. А на самом деле даже в самый жаркий день было холодно, как в склепе. В первую же ночь проснулась от жуткого сопения под раскладушкой. Думаю: вот так слышимость, соседи за стенкой дышат! И только утром сообразила, что за этой стенкой нет соседей, а есть улица, ведь квартира угловая. А ближайшие соседи — через всю комнату, кухню и санузел. То есть их сопение слышно быть не могло.

Удивилась, но и только. Через несколько дней удивилась еще больше: услышала ночью дробный топот босых ножек, словно ребенок бегает. Проснулась. В ванной шумит вода, а на полу появляются мокрые детские следы. Появляются цепочкой и тут же исчезают. Сказать, что я была шокирована — ничего не сказать. Других объяснений, кроме того, что это сон, придумать не смогла. Поэтому отвернулась и уснула.
Когда к концу лета ночи стали темными, под вечер накатывала натуральная жуть. Просто по необъяснимой причине становилось страшно до дрожи. Я стала спать со включенным светом. Вскоре свет сломался. Вызвала электриков, они починили проводку. Назавтра она испортилась вновь. Я опять вызвала электриков. Вскоре они ходили ко мне раз пять в неделю. Я не преувеличиваю. Зло брало: что вы, говорю, за мастера такие, раз и навсегда починить не можете! «Да проводка каждый раз в другом месте ломается!» — оправдывались они.

А потом остановилась у меня на недельку знакомая. После первой же ночи говорит: «Надо бы квартиру святой водой побрызгать, что ли. А то всю ночь краны открывались-закрывались сами по себе и ребенок по квартире бегал. Страшно, и как ты здесь одна живешь?».
А под потолком лампочка висела. Голая, без люстр и абажуров. Так вот, стоило Женьке высказаться, как она упала. Шнур, на котором она висела, оборвался посередке, словно кто-то дернул изо всей силы и разорвал его. Электрики, когда пришли чинить, посмеивались, что мы с Женькой, аки обезьяны, видимо, на этом шнуре качались.
Мы тут же пошли в церковь, набрали святой воды и под «Отче наш» обрызгали всю квартиру, каждую стенку, каждый угол. И знаете что? Дышать стало свободнее. Дня на три. Три дня стояла тишина, свет не ломался, вода не открывалась, никто не сопел и не топал по ночам. А потом все началось с новой силой. А остаток святой воды в чисто вымытой баночке покрылся плесенью. Между прочим, проверено: у моей мамы святая вода, набранная в Крещенье из-под крана, стоит уже много лет, и хоть бы хны.
Когда Женька уехала, в квартире стало невозможно находиться ночью. Особенно на кухне. Без всяких видимых причин зайти туда в темноте было просто жутко.
В общем, закончилось все так: как-то раз я забыла вечером на кухне свою сумку. К ночи уже туда за ней не пошла. А утром обнаружила на ней отпечаток детской ладони без одного пальчика. Отпечаток не смывался никакими моющими средствами.
Больше я там ночевать не стала. По-быстрому сняла комнату, перевезла вещи, ключи отдала хозяевам. Они, между прочим, даже не стали спрашивать причину, по которой я так спешно сбежала из их квартиры.

У одно сельской семьи не стоял скот - либо коровы никак не могли забеременеть ("кулуннаабыт", либо разрождались мёртвыми телятами ("торбостообут". Если и рождался нормальный телёнок, он бывал хиленьким и помирал максимум через неделю после рождения.
В таких случаях местный фольклор задвигает две возможные причины: а) либо просто не фартит семье - духи скота им не покровительствуют; б) либо в их хлеве поселился "пожиратель телят" ("торбуйах абасыта", мелкий злой дух, который питается как раз духами детенышей скота, поэтому они и не могут выжить. Конечно, проблема имеется, но не такого масштаба, чтобы посыпать себе голову пеплом, тем более происходили события истории не в древнее глухое время, а где-то в 60-е - 70-е годы XX века. Мрёт скот, это печально, но что поделаешь...

Но вот как-то вернулась хозяйка скота домой днём (а у них был ребёнок где-то пяти лет, который днём сидел дома, пока родители работали) и обнаружил своё дитя в хлеву играющим какими-то деревяшками. Причём ещё до того, как зайти в хлев, она явно расслышала, что ребёнок с кем-то разговаривает внутри - чётко выделялись два голоса. Устроила сыну допрос и узнала, что с некоторых пор у него появился "друг" - некий лохматый невзрачный паренёк, одетый весь в одежду из шкур. Обитал новый друг всегда только внутри хлева - выходил откуда-то из тёмного угла. Они часто вместе играли, причём лохматый паренёк был не промах и подговаривал ребёнка тайком носить ему еду со своего стола. И настаивал, чтобы мальчик про него никому не говорил, особенно родителям - "иначе я больше с тобой играть не буду".
Женщинаиспугалась, рассказала вечером обо всём мужу.
Семейный консилиум поставил диагноз - "пожиратель телят". Но что с ним поделаешь? Глава семьи посовещался со "знающими" личностями в селе и однажды утром дал своему сыну острый стальной якутский нож. "Спрячь в брюках, - сказал он. - Сделай вид, что всё нормально. Когда этот новый знакомый вновь подойдёт к тебе, ударь его ножом в живот со всей силы!". Суровый якутский малыш без всяких страданий согласился замочить своего другана.

Наутро ребёнок вновь попёрся в хлев с большой порцией всякой вкусной еды. Уселся с центре хлева и начал играть один. На этот раз "друг" долго не появлялся, а когда, наконец, выглянул из своего угла, то был явно насторожен. "Я чувствую волнение в Силе" "Что-то не так", - подозрительно говорил он, на что малыш ответил: "Нет, всё нормально, давай ипоиграем". Поломавшись, парень в шкурах всё-таки подошёл к нему и начал уплетать лепёшку. Тут-то малыш и улучил момент, когда он отвлёкся, вытащил нож из-под штанины и ударил его острым лезвием прямо в живот.
Хлев наполнился пронзительным визгом, и ребёнок потерял сознание. Когда пришёл в себя, то увидел, что он лежит один в хлеву, рядом валяется недоеденная лепёшка, а нож всё ещё у него в руке, причём лезвие было запачкано очень тёмной и густой, почти чёрной кровью. От "другана" и след простыл.
Больше "друг" в шкурах не появлялся, а скот наконец начал нормально рожать.

А,да. Сибирские мертвецы (дер етн ики) настолько суровы, что африканские зомби им и в подмётки не годятся.

Д е р ет н и к не просто кровожаден и невероятно силён — он ещё и быстр как молния. Остановить его очень трудно: про серебро, чеснок и святую воду деретник никогда не слышал, а к пулям и ударам топора он, как и положено зомби, относится философски. Чтобы вывести дерстника из строя, его нужно как минимум обезглавить. По счастью, деретник недолговечен. Присутствие а б асы ускоряет разложение трупа настолько, что зомби гниёт буквально на глазах.

Д е ре т ник ом могут стать злые шаманы после, которые завещали своё тело всяким демонам на использование, некоторые самоубийцы и простые люди, пожранные особо мощными а басы. Деретники очень похожи на американских зомби: не имеют ничего общего со своей прижизненной личностью, разлагаются на ходу, часто не могут внятно говорить, двигаются судорожно и дёргано, нечеловечески сильные и быстрые, малочувствительны к увечьям и горят желанием убивать и жрать. Если человек становится деретником, то это обычно происходит в течение суток после смерти, если не успеть похоронить его по особым правилам. Если же этого не сделано, то, как говорится, держитесь.

Итак, два друга-охотника находились в глубокой тайге в малознакомой местности и к вечеру немного заблудились. Было лето, поэтому ночью было не очень темно, и они решили не ложиться спать, а попытаться всё-таки выйти на дорогу. К полуночи забрели в какую-то особо глухую чащу. Один из охотников почувствовал неладное и сказал, что надо бы поскорее убираться из этого места, что-то тут не так.
Но не успели они и развернуться, как из-за дерева выскочил кто-то волосатый, похожий на человека, набросился на охотников...
Прежде чем те пришли в себя, он повалил опасавшегося охотника на землю и сильно покусал в плечо. Меж тем второй охотник опомнился и ударил существо палкой по голове. Потом, когда тот отскочил, выстрелил почти в упор из дробовика. Нечто завизжало и будто бы испарилось в воздухе.

Охотник бросился к раненому другу, но тот закричал ему: «Не подходи!». Потом объяснил, что он чувствует, что всё равно помирает, и что после своей смерти наверняка станет деретником — мол, залезли мы в гнездо такой нечисти, что его уже не одолеешь. Друг попытался запротестовать, "я тебя как-нибудь выведу на дорогу, поймаем машину, поедем в больницу", но тот сказал: «Ничего не выйдет. Я уже мертвец. Теперь главное, чтобы после смерти со мной не было ничего непотребного». Он сказал другу, чтобы после его смерти тот тут же отрезал ему голову и похоронил тело не отходя от места на достаточной глубине без всякого гроба и креста, причём животом вниз, а ноги развести и между ними положить отрезанную голову лицом вниз, затолкав в рот землю, самому убежать как можно быстрее и дальше. Друг офигел — спрашивает, ты с ума сошле, что ли, а тот — это древний обычай похорон для человека, который должен стать деретником. Если так похоронить, то деретник не сможет восстать. Пока говорили, ему становилось всё хуже, и в итоге изо рта пошла кровавая пена, и он умер.

И вот стоит второй охотник над телом друга в ночной полутьме в лесу и думает, что делать. И всё-таки рука у него не поднялась с телом друга так поступать — просто выкопал могилку, положил туда тело лицом вниз, закопал, на дерево повесил всякие ткани, чтобы потом хоть как-то можно было найти, и отправился искать дорогу, к тому же боясь, что тот самый нечеловек в любой момент выскочит из леса. Идёт час, два, три, уже и рассвет близко. И вдруг слышит, где-то за спиной далеко в лесу ветки под чьими-то ногами трещат.
Он сразу насторожился, снял ружьё с плеча, ускорил шаг. Но звук быстро направляется аккурат к нему, как будто точно знает, где он. Охотник отложил кирпичей, развернулся и приготовился достойно встретить, кто бы это ни был. Звуки всё ближе, и наконец из кустов выпрыгивает покойный друг — весь в земле, волосы растрепаны, уже трупными пятнами покрыт, глаза не двигаются, одежда висит лохмотьями... К
ак деретник увидел его, сразу кинулся вперёд, как волк — рычит, дёргается, клацает зубами. Охотник выстрелил в него, промазал, между тем тот добрался до него и одним движением руки на добрые пять метров отбросил. Охотник, к счастью, ружья не выпустил, выстрелил снова и на этот раз разнёс мертвецу всю башку. Но даже это деретника — не остановило — почти безголовый труп продолжал бегать за ним, размахивая руками, каким-то образом безошибочно определяя его местонахождение. «Успокоился» только после нескольких попаданий картечью в грудь и конечности. Когда деретник упал, охотник быстро вырыл новую могилу, отрезал то, что осталось от головы и на этот раз похоронил точно так, как его раньше просил друг. Как закончил, сразу сбежал. На этот раз никто его догонять не стал...

---

Очень интересно.

---

Вам.

Сегодня немного расскажу о таком явлении, как «кэритии» (обход) — аналог воздушных мытарств в христианстве. Считается, что после смерти человека в течение какого-то времени его дух не покидает землю, а посещает последовательно все места, в которых бывал при жизни. Отличие обхода от мытарств в том, что просиходит это не неслышно-невидимо: когда дух совершает такой «обход», некоторые люди могут слышать странные звуки и голоса, будто проносящиеся под небом, а особо чувствительные личности могут и узреть этот процесс. Причём само слово «кэритии» на якутском языке по смыслу содержит элемент принуждения: дух не по своей воле совершает обход, а его как бы заставляют.
Так вот, родная сестра моей бабушки в молодости тоже видела всякое. Годам к сорока зрение у неё ухудшилось, она перенесла пару операций, и в результате стала очень плохо видеть. Сама она объясняла это тем, что она была слищком зоркой, и «другие» не захотели, чтобы она слишком вникала в их дела. Она рассказывала мне в детстве довольно страшные истории. Вот история, которая касается того самого обхода.
Итак, в нашей деревне умер какой-то старый долгожитель, его похоронили, после этого прошла пара дней. Сестра бабушки вместе с остальными отправилась в поле на сенокос (покойник при жизни, естественно, тоже много времени проводил на сенокосе, так что посещение им при «обходе» этого места было вполне логично). И вот после обеда в разгар работы она вдруг услышала странные звуки — будто собачий вой вперемешку с плачем. Она остановилась, огляделась и увидела, что в отдалении вдоль дороге плывёт в воздухе какой-то предмет наподобие спортивных козлов, на нём кто-то восседает, а по обе стороны от него парят в воздухе два тёмных силуэта, напоминающих человеческие, и, кажется, бьют его — точнее, лупят какими-то палками. Избиваемый, в свою очередь, и испускает тот самый жалобный нечеловеческий вой.
Сестра бабушки перепугалась и посмотрела на других, но никто, кроме неё, этого не замечал. Она к тому времени уже привыкла к тому, что иногда она видит то, что другим недоступно, так что стала молча наблюдать. Вся эта странная процессия проплыла по дороге мимо (так как сестра бабушки находилась в поле далеко от дороги, она так и не смогла увидеть этих существ вблизи, да и не горела желанием). Просто в какой-то момент она как-то поняла — то ли по голосу, то ли по внешности, — что тот, кого бьют, и есть тот самый покойник, которого недавно похоронили. Это оставило у неё весьма тягостное впечатление — в якутской традиции не считается, что «обход» сопровождается таким жёстким мучением, да и покойник был при жизни человек вполне приличный, чтобы обращаться с ним после смерти таким образом. В общем, она, рассказывая мне это, была уверена, что стала свидетельницей процесса «обхода». До и после этого после похорон в деревне она иногда вечерами смутно слышала нечёткие голоса и звуки, долетающие как будто из неба, но видеть ничего не видела. Вот такая муть.

По примерным прикидкам время действия — где-то 60-е годы.
В Амгинский район из Якутска выезжает какой-то неудачник — кстати, не якут, а русский. Ехал он в Амгу к своему корешу, который обещал его трудоустроить в местный колхоз, ибо в городе устроиться ему не удалось, а деньги все проиграл в азартных играх. Кто-то его подкинул по дороге до какого-то пункта, а дальше он пошёл пешком напрямик по какой-то мелкой дороге. Раннее лето, комаров ещё нет, вокруг тепло и светло, в рюкзаке с собою немного жрачки и водочки — в общем, жизнь хороша. Наш герой идёт себе, потом видит опять на возле какой-то поляны у дороги большое ветвистое дерево, обвешанное разноцветными лоскутками. Естественно, не имеет понятия, что это такое. Сначала дерево просто его позабавило, потом пригляделся — мать моя женщина, под деревом и в его коре куча монеток, есть даже бумажные купюры! В общем, недолго думая, он всё собрал (набралась неплохая для его положения сумма), положил себе в карман и пошёл дальше в совсем хорошем настроении. К вечеру устроился в какой-то поляне, где был пустой летний домик — постелил на топчан собственную куртку, выпил водки и лёг спать.
Не успел заснуть, как чувствует, что кто-то дёргает его за ногу. Он пытается не обратить на это внимания и спать дальше, но дёргают всё сильнее. Он вскакивает, оглядывается — никого: светлая летняя ночь, пустой дом, пустая поляна. Ложится вновь. Как только его опять сморило, начинают дёргать, как раньше. На этот раз он сматерился, выскочил из дома и обежал строение кругом — никого нет. Спросонья страха особого наш герой не испытывал. Опять лёг спать, сменив положение. Сначала долго не мог уснуть, потом всё-таки провалился в сон. На этот раз дёрнули за ногу так сильно, что он свалился с топчана, так ещё и поволокли немного по полу. Но когда он открыл глаза, никого возле него опять не было…
Так продолжалось всю ночь — человек пытался заснуть, а кто-то не давал ему сделать этого. Наконец, под утро после очередного дёргания за ногу он привычно открыл глаза и приподнялся — и увидел над собой в полутьме чёрный силуэт крупного человека мощного телосложения, склонившегося над ним и держащего за ногу. Вот тут-то нервы не выдержали — вскочил с топчана, заорал, выбежал из дома и побежал куда глаза глядят. Потом только понял, что оставил в домике свой рюкзак, но вернуться смелости не хватило. Бежал всё утро, пока не вышел на деревню, постучался там в какой-то дом, рассказал про свою беду. Ему посоветовали вернуться и положить деньги обратно у дерева. Тут он вспомнил, что эти деньши всё ещё у него в кармане, пошарил — а там дырка, всё выпало, пока он убегал. Вернуться, конечно, не намеревался, отправился дальше с кем-то из местных в Амгу.

Ещё одно якутское стори, которое пугало меня в детстве. По рассказам, произошло в советское время в Таттинском районе в небольшой деревушке средь бела дня. Рассказчик — назовём его Семёном — был местным колхозником и летним вечером возвращался от сенокоса в деревню. Грунтовая дорога шла по пустыри, было солнечно и жарко (между прочим, летняя жара в Якутии тоже нечеловеческая, редко опускается ниже 30 градусов, а временами доходит и до 40 — то есть абсюлютная разность температур в разные времена года приближается к 100 градусам). Семён идёт себе, настроение хорошее, напевает что-то под носом и в какой-то момент замечает, что навстречу ему по дороге идут трое. Тот, кто в центре — повыше, остальные ниже него. Семён тогда воспринял их как взрослого и двух его детей. Он думает, кто бы это мог быть. Пришёл к выводу, что это некий Никитин со своими сыновьями из его деревни и спокойно идёт дальше. Но когда те подошли ближе, он заметил, что тех, кто идёт по бокам, детьми не назовёшь — они были лишь чуток ниже центрального. Потом Семён обратил внимание, что очертания у идущих очень странные — они были в одинаковых серых одеждах, и грузные фигуры, скрытые под этими одеждами, спускались до земли, расширяясь книзу — то есть по форме «идущие» напоминали что-то вроде бутылки. Ног он у них так и не увидел и не понял, как им удаётся передвигаться.
Семён испугался не сразу. Сначала просто на автомате продолжал идти, потом внезапно различил их большие чёрные глаза на лицах, белых, как бумага, и его буквально перекосило от ужаса. Тут же вспомнил, что, по якутским поверьям, при встрече с «абасы», то есть всякими злыми духами, ни в коем случае нельзя убегать — иначе погонятся и могут убить на месте. В двадцати шагах вперед от дороги отходила узкая тропинка, и он поставил себе целью дойти до развилки раньше «бутылочных» людей и разминуться с ними. Но страх настолько сковал его, что он буквально заставлял себя идти вперёд с мышиной скоростью. Смотреть на лица этих существ он боялся, но стоило ему опустить взгляд, так сразу казалось, что они вот-вот набросятся на него, и глаза автоматически возвращались к «идущим». Как он запомнил, все трое были практически одинаковые на вид — белые, без единой кровинки, с остановившимися большими чёрными глазами, которые смотрели только вперёд, и с грузными деформированными фигурами, которые становились шире в нижней части. Различались они только ростом.
Наконец, Семён добрался до развилки и свернул на тропинку. На тот момент между ним и существами оставался всего десяток метров. Стараясь не бежать, он шёл по тропинке, краем глаза наблюдая за «идущими». К его облегчению, те прошли мимо, даже не глядя в его сторону. Отойдя от них на приличное расстояние, Семён уже припустил бегом и бежал аж до своего дома. Оборачивался пару раз и замечал вдалеке на дороге тёмные силуэты «бутылочных» людей.
Как потом оказалось, в тот день не только он видел их. В деревне и в окрестностях несколько людей случайно тоже заметили эту троицу и смертельно перепугались. Сошлись все во мнении, что эти «люди» никакого интереса в их деревне не имели и были как бы «проездом», направляясь куда-то по своим «делам»… Как-то так.

Сижу и жду продолжения. Будет?
Очень интересно.

---

Будет) Я просто обедала)

---

Приятного аппетита.

---

---

Я наполовину якут. Мать — русская, и вырос я с родителями в крупном городе, но дед по отцу — прирождённый охотник. Он охотился с 11 лет и даже сейчас, хотя у него давно есть свой дом и семья, в лесу он проводит времени больше, чем дома.

Полтора года назад я снова приехал к ним где-то в июле, и как раз когда я был в дороге, дед по пьяни навернулся в незакрытый погреб и сломал ногу. Пока он лежал в больнице в городе (за 150 километров от нас), я остался один с бабушкой без Интернета и постепенно начал лезть на стену от скуки. Чтобы заняться хоть чем-то, решил уйти в лес с ночёвкой, взял бутыль воды, рюкзак, еды, маленькую дедову палатку и дедов же «Иж». Отправиться решил туда, где ещё не был. Поблизости почти всё уже было исхожено и знакомо, поэтому решил проехать на мопеде по старой заброшенной дороге, которая вела к какой-то нерабочей уже лесопилке.

Я собирался отправиться на рассвете, но не представлял, в каком плачевном состоянии был мопед. Пока я вытащил его из гаража, оттёр от мышиного помета, нашёл, где у деда бензин и убедился, что всё работает, уже почти настал полдень.
Дорога была заросшая, но только поначалу. Ехал, пока не устал. Когда надоело, нашёл подходящий овраг вдоль обочины и на всякий случай затащил туда мопед. К этому моменту я намотал почти 18 километров. Убедившись, что мопед не видно с дороги, привалил ветками и запомнил место — дорога тут переваливала через небольшую сопку, деревьев вдоль дороги не было последние полтора километра, и видно было этот пригорок издалека.

Примерно через час, переваливая через очередной бугор, я увидел просто потрясающе красивый берёзовый лес. Он был в низине, и я видел, где он начинается и где заканчивается. Около двух километров в длину и около одного в ширину. Вокруг было пустое пространство, где не росло даже кустарников, но впечатлили меня две вещи. Во-первых, насколько я мог видеть, во всём лесу не было никаких деревьев, кроме берёз. Во-вторых, вершины деревьев формировали настолько гладкую, почти идеальную поверхность, словно каждый год над леском проходило гигантское лезвие и убирало все макушки, которые вырастали слишком высоко. Если бы не неровные края этой рощи и расположение в дремучем безлюдье, можно было бы предположить, что это одно из тех искусственных насаждений, которые так любили делать в советские годы. Я сразу понял, что именно там я поставлю палатку, хотя изначально собирался пройти дольше.

Спустя какое-то время я понял, что иду уже очень долго и, должно быть, прошёл уже полтора из тех двух километров, что лес тянулся вдоль. Только сейчас я обратил внимание, что не встретил по дороге ни белки, ни даже пролетающий птицы с тех пор, как пошёл пешком. Так как неважно было, где разбивать палатку, я решил вернуться и устроить лагерь в полукилометре от места, где вошёл в лес.

Спустя, может быть, десять минут я наткнулся на необычное место — тридцать берёз росли в три ровных ряда по десять штук, настолько ровно «по решётке», что по ним можно было сверять строительные инструменты. Я снова вспомнил свою мысль про искусственные лесопосадки, но неясно было, почему ровно посажены только тридцать деревьев посреди самого леса, когда все остальные растут как попало. Тут я обратил внимание, что слышу шум то ли ручья, то ли ключа. Оглядевшись вокруг, я не смог заметить ничего, похожего на ручей. Минуты две я ходил вокруг деревьев и крутился, пытаясь определить, откуда шёл звук, но так и не смог. Я решил, что здесь в низину стекают грунтовые воды, и это шум подземного потока.

А потом я увидел девушку.

Сам я считаю, идеальных людей не существует, но она определённо была близка к моему понятию идеальной женщины. На ней были сандалии, монотонное светло-синее платье и браслет — я так и не понял, из чего. Нет, не якутка — очень даже славянской внешности. Она вышла из-за дерева, сказала: «Здравствуй», — и назвала своё имя. Я назвал своё имя в ответ. Она спросила, что я делаю в лесу. Я ответил, что пришёл отдохнуть. Она засмеялась и спросила, один ли я. Я ответил, что один. Она спросила, не сбежал ли я из дома, и засмеялась снова. Я ответил, что нет, не сбежал. Она сказала: «Значит, твои родители знают, что ты здесь?». «Бабушка и дедушка знают», — сказал я. Она сказала, что ей пора и опять начала смеяться. Я спросил: «Куда?». Её смех резко оборвался, она посмотрела прямо на меня, развернулась и без спешки побежала прочь, скрывшись за деревьями.

Когда она исчезла из виду, на меня накатило. Во-первых, чувство было будто после чёрной пьянки, когда открываешь глаза и от произошедшего вспоминаешь только фрагменты, да и то только тогда, когда тебе о них что-то напомнит. Я не мог вспомнить её имя, хотя знал, что произносил его дважды, не помнил, почему соврал, что бабушка и дедушка знают, где я. Во-вторых, было непонятно, что она делает в лесу без рюкзака и вещей и куда она убежала. В-третьих, была ли она вообще? Пару минут я озирался по сторонам, пытаясь заметить между деревьев что-нибудь. Я не был уверен на тот момент ни в чём. Потрогал свой лоб на предмет солнечного удара. В итоге убедил себя, что это фальшивое воспоминание, и пошёл дальше. Настроение стало паршивым.

Пройдя десять минут, я выбрал место, бросил вещи и стал собирать хворост. Разведя огонь, я вскрыл банку тушёнки, разогрел её и поел горячего. Стало веселее. Разбил палатку, заварил чаю в железной кружке, дал ногам отдохнуть.

Чуть позже, когда я допил чай и разминал затёкшие голени, она появилась снова. Я снова не мог реагировать так, как должен был бы, наверное, реагировать в такой ситуации. Она спросила, не скучно ли мне, я ответил, что нет. Она засмеялась и сказала: «Верю. Мне тоже не скучно». Затем сказала, что больше всего она любит ночное время суток, потому что ночью в лесу далеко слышно всё, что происходит, и никто не мешает. Я ничего не ответил. Она помялась на месте, затем заметила палатку и спросила: «Это здесь ты собираешься сегодня спать?». Я кивнул, но промолчал. Она улыбнулась, закусила губу и полезла внутрь. Вскоре из палатки донеслось какое-то неразборчивое ворчание. Я встал на колени, просунул в палатку голову — там никого не было...

Я пришёл в себя, стоя перед расстеленным в палатке спальником на коленях с вывалившимся из расстёгнутых штанов вялым половым органом. В панике выскочил наружу, застегнул штаны и стал нервно оглядываться вокруг — никого и ничего. У меня тряслись руки, в голове была мысль: «Я не знаю, что за чертовщина здесь происходит, но надо делать ноги». Сомнений в том, что что-то действительно случилось наяву, больше не было, все планы о ночёвке отменялись. Времени до темноты было не слишком много, но я должен был успеть, как минимум, добраться до дороги, если не задерживаться. У меня тряслись руки. Я первый раз за весь день зарядил ружьё, собрал палатку и рюкзак и самым быстрым шагом, на какой был способен, двинул обратно туда, где я вошёл в лес. Что это за девушка? Чего она от меня хочет? Что случится ночью? Я не понимал, что происходит, но был более чем уверен, что во всём виновата эта странная девушка, если она вообще человек...

Почти сразу я увидел её снова и остановился. Она стояла метрах в пятнадцати, держась за дерево, с улыбкой на лице. Отойдя от него, она стянула через голову платье, швырнула его на землю, засмеялась, помахала мне рукой и снова исчезла за деревьями. Когда после этого я пришёл в себя, мне в голову пришли одновременно все истории про суккубов, банши и особенно про блуждающие огоньки, которые заманивают путников на верную гибель в лесах и на болотах. Я рванул бегом, но быстро выдохся и перешёл на быстрый шаг. Я спешил изо всех сил, но, думаю, прошёл это расстояние медленнее, чем на пути в эту сторону, потому что постоянно оборачивался и оглядывался, озираясь по сторонам.

Когда я увидел светлые просветы между деревьями, то чуть не расплакался, но когда до границы леса оставалось метров тридцать, встал как вкопанный. Я долго не двигался, а когда пришёл в себя, понял, что простоял на месте, не шевелясь, как минимум полчаса. Мой ужас в тот момент, когда я это осознал, невозможно передать. Эти тридцать метров, на которые я пялился последние тридцать минут, я пробежал, как мне показалось, в три прыжка. Выскочив из леса и отбежав на пару сотен метров, я повернулся и остановился отдышаться. Лес шелестел, как может шелестеть любой лес, в котором не произошло ничего стоящего упоминания.

Я добрался до дороги, забрал мопед и поехал обратно. На полпути я остановился перекусить. Полез в рюкзак за ломтём вяленого мяса и нащупал мягкую ткань, которой там не должно было быть. Когда я вытащил из рюкзака синее платье, у меня случилась истерика — я заорал, швырнул его на обочину, дал газу и не останавливался до самого дома.

Вернувшись, я обдумал произошедшее и не стал никому ни о чём рассказывать — мне не нужна репутация сумасшедшего.
До конца своего пребывания у дедушки с бабушкой я не выходил из дома по вечерам и ночью в одиночку. Прошлым летом я к ним не ездил, и в это лето тоже не поеду.

Историю рассказал мне мой дядя Альберт. В ту осень он и его знакомый Сергей условились съездить на охоту (последний всегда охотился где-то между Ленском и Сунтаром в Якутии). Сергей выехал на место раньше Альберта, ну а дядя приехал в хижину спустя две недели.

Вечером первого же дня, уже лёжа на топчане, дядя увидел, как в хижину зашла какая-то молодая русская женщина довольно потрепанного вида (напомню, дело происходит в глухой тайге). Она сразу подошла к столу и стала есть то, что осталось после ужина. Довольно быстро Альберт уразумел, что это СОВСЕМ не человек, и в панике шепнул Сергею, который лежал на соседнем топчане и спокойно смотрел на это действо: «Я не знал, что у тебя бывают такие гости». На что Сергей тоже шёпотом ответил: «Их, вообще-то, две, только вот я вторую уже два вечера не видел». После такого дядя Альберт на следующий же день навострил лыжи обратно в Сунтар.

Если верить словам старожилов, то в эти места где-то в начале сороковых годов приезжала экспедиция из Москвы. Две женщины из той экспедиции затерялись в лесу недалеко от охотничьего зимовника. Больше всего дядя Альберт был поражён тем, что привидение спало с ними в одной хижине, а под утро встало и куда-то ушло — как сказал Сергей, «по своим делам». Он-то к ним за десятилетия охоты в тех краях привык, а сам до сих пор пытается найти их останки — до последнего не теряет надежды похоронить их по-человечески...

Якутия. Это произошло, когда я был маленький, только закончил 2-й класс. После учебного года родители отправили меня в деревню, в которой родилась моя мама. После двух недель бесцельного времяпрепровождения меня с троюродным дядей и его другом отправили на сенокос. Закинули на тракторе и оставили. Жили в палатке. Так как я маленький, то особо ничего не делал, воды там поднести, чай вскипятить, да и все.

Был день. Мой дядя косил траву и попросил воды. Я сходил за бутылкой и, когда подошел к нему, услышал шаги. Луг был заливной, и кое-где в ямках стояла вода. Как раз около такой ямки он и косил. Звуки доносились оттуда. Я подошел и увидел расходящиеся круги на воде, как-будто кто-то идет. Кто-то невидимый ходил по воде. И это были не водомерки. Я спросил у дяди, что это такое, он, не глядя туда, сказал: «Не смотри туда, и вообще не обращай внимания». Было очень интересно, что это.

Вечером, собрав косы, мы пошли к палатке, приготовили ужин, поели и полезли спать. Я лег и тихо слушал, о чем говорят парни. Они сидели, не спеша пили беленькую и собирались спать. Мои глаза уже начали закрываться, как мы услышали косу. Кто-то косил траву. На нашей поляне, да еще и ночью. Парни были подвыпившие и решили пойти разобраться. Вдруг это из соседней деревни приехали.

Вышли из палатки. Не прошло и двух минут, они забежали в палатку, схватили под руки меня, вытащили и бежать. Я сперва ничего не понял, но, оглянувшись, увидел, что коса косит траву сама по себе...

Дело было еще в 90-х годах. Я тогда работал водителем грузовика в Якутии, доставлял продукты из одного населенного пункта в другой. Я еще не успел много наездить, когда меня отправили в мою первую дальнюю поездку. Я выехал примерно в 9 часов утра. Путь у меня лежал до посёлка Майя — это часов 8-10 езды (правда, все зависело от состояния самой дороги).

Еду я уже 10-й час, 11-ый, нормальная грунтовая дорога кончилась, но поселение все не показывалось. Все, думаю, приехал. Хорошо хоть карта с собой была. Посмотрел я на карту и понял, что, скорее всего, не там повернул. Нужно было возвращаться обратно на грунтовую дорогу. Сел за руль, развернул свою фуру и поехал в обратном направлении. Уже стемнело, а грунтовка все не начиналась, да и спать уже хотелось жутко — как-никак 14-й час за рулем сидел. Остановился я немного подальше от дороги, решил устроиться на сиденье и смотрю — вдалеке вроде как домик стоит, свет из окон льется. Решил пройтись — местные люди обычно хорошие, приветливые, может, и переночевать пустят.

Подошел я поближе — и вправду домик. Начал искать дверь, вокруг обошел — нет двери. Я сразу и не понял, что двери-то нет — подумал, что пропустил, и решил еще раз обойти, как вдруг вижу — в окне бабка видна. Постучал я в окошко. Она подходит, открывает и добродушно так спрашивает:

— Заблудился, сынок?

Я ей рассказал о своём положении и попросил впустить на ночь, если можно.

— Ты давай, через окошко залезь, а то меня родные снаружи закрыли, а ключа-то и нет, — сказала старушка.

«Видимо, боятся, что кто плохой залезет», — подумал я и полез в окно. Избушка маленькая какая-то была, даже для одной бабушки, но не успел я опомниться, как бабуля мне молоко да оладьи дала.

— Кушай, — говорит, — а то дорога-то долгая будет.

Я поел, поблагодарил старушку, да и на покой.

То, что я увидел утром, до сих пор пугает меня при воспоминании. Открываю глаза — солнце светит в окошко, утро уж на дворе. Я оглянулся по сторонам и онемел: пыль, грязь, смрад какой-то стоит... Я вскочил быстро с места, на котором спал — а там деревянный то ли гроб, то ли длинный ящик, и оладьи иссушенные около него... Я мигом деру дал, даже не помню, как в окно пролез.

Тем же днем я доехал-таки до Майи — водители говорили, что белый как мел был. Местные мужики спросили у меня, где примерно это случилось, и сказали, что в тех местах много старых домов, где раньше люди жили, да потом либо съехали поближе к крупным селам, либо перемерли.

Случилась эта история с моим другом, которого зовут Сеня. В августе прошлого года он со своими знакомыми решил съездить на природу. Взяли с собой пиво, мангал, плавки. Место, куда они направлялись, находилось рядом с селом Тулагино. Там за рекой располагается небольшая деревня, чуть дальше за деревней стоят заброшенные дома и хлевы, а за ними поля, и вот у этих самых полей среди местных жителей ходит дурная слава. Навеселе, в хорошем настроении, друзья приехали на одно из полей. Расположились, громко включили музыку в машине, смеялись, занялись костром и шашлыками.

Ближе к ночи, когда лишь тусклый свет луны освещал широкое поле, Сеня решил отойти облегчиться. В поле под холмом стояла якутская коновязь, и Сеня решил ее пометить (что, между прочим, считается тяжким оскорблением местных духов по якутскому верованию). Стоял, делал своё дело, наслаждался тишиной. Вдруг его охватило странное чуство беспокойства, как будто на него кто-то смотрит. Через минуту он услышал вдалеке звук бубна (в Якутии бубнами пользовались древние шаманы во время своих камланий). Звук сначала был тихим, но со временем приближался к Сене. Моему другу было тревожно, но в то же время его раздирало любопытство, он стоял и слушал. Звук бубна становился ближе — казалось, будто в него бьют прямо за холмом, в пятидесяти шагах от Сени. Сеня с удивлением пытался рассмотреть в темноте источник этого звука, и вдруг на него напал животный страх — ему показалось, что прямо за ним кто-то стоит и дышит в затылок. Тогда он со всех ног он побежал к машине. Вернувшись к друзьям, он рассказал им о том, что слышал. Все прислушались — действительно, тяжёлые звуки бубна разливались по окрестностям, словно доносясь со всех сторон сразу. Перепуганные друзья сели в машину и уехали обратно. Больше Сеня не возвращался в те поля.