Шестой барон - 2

О! Иногда рывок вперед есть последствие пинка под зад

---

Молодой поэт еще раз посетил в том году Кембриджский университет для получения ученой степени, на которую он имел право. Осенью того же года Байрон переехал в свой Ньюстедский замок и продолжал там в тиши уединения точить оружие против своих литературных врагов. В январе 1809 года Байрон скромно отпраздновал в Ньюстеде, в кругу близких друзей, наступление своего совершеннолетия. После этого он немедленно отправился в Лондон, для того чтобы отдать в печать уже оконченную им тогда сатиру "Английские барды и шотландские обозреватели?" О настроении его во время создания этой знаменитой сатиры можно судить по тем многочисленным изменениям, которые он сделал в ней во время ее печатания.

Ньюстедский замок

13 марта Байрон в первый раз явился в палату лордов и одиноко, мрачно занял свое место на скамьях либеральной оппозиции. Несколько дней спустя после этого вышла из печати его сатира. Она сразу же произвела фурор. Первое анонимное издание ее разошлось в течение одного месяца. Необыкновенная сила и остроумие, с которыми молодой поэт громил в своей сатире шотландских критиков, до того пользовавшихся исключительной привилегией нападать и издеваться над начинающими писателями, встретили почти всеобщее одобрение, а смелость и юношеский задор, с которыми он развенчивал тогдашних литературных кумиров, делали ее чрезвычайно оригинальной и любопытной для читающей публики. Но эта же сатира в то же время привела в страшное негодование массу затронутых в ней лиц вместе с их друзьями и поклонниками. Далеко не все нападки, сделанные Байроном в его сатире, были справедливы или, по крайней мере, беспристрастны. Оскорбленный небольшой кучкой шотландских критиков, он в своем негодовании бросил вызов чуть ли не всем английским и шотландским писателям того времени. Поэт осмеял даже таких писателей, произведениями которых он в то время восторгался и которые несколько лет спустя стали лучшими его друзьями, как, например, Вальтер Скотт и Томас Мур. Работа настолько расстроила некоторых его критиков, что они вызвали Байрона на дуэль. Поэт впоследствии осознал свою ошибку и в своих последующих произведениях не раз высказывал сожаление, что написал эту "свирепую" сатиру.

За первым изданием "Английских бардов и шотландских обозревателей" последовало очень скоро второе, уже с именем автора и, кроме того, увеличенное сотней новых стихов. Сдав в печать это новое издание своей сатиры, Байрон стал готовиться к далекому путешествию, о котором мечтал с самого детства. Он планировал провести начало 1808 года в плавании со своим двоюродным братом Джорджем Беттсуортом, который был капитаном 32-пушечного фрегата HMS Tartar. Его смерть в битве при Альвеене в мае 1808 года сделала это невозможным. В конце мая 1809 года поэт вернулся в Ньюстед, куда вскоре затем съехались все друзья его, для того чтобы надлежащим образом отпраздновать отъезд Байрона на Восток. Отправляясь в далекое и, в то неспокойное время, не совсем безопасное путешествие, он предварительно написал завещание, в котором, между прочим, просил, чтобы в случае смерти останки его положили в Ньюстедском парке рядом с покойным другом его - ньюфаундлендом Боцманом.

Байрон в 1807 году. Портрет работы Сандерса

Заняв дополнительно денег, распростившись с матерью и пролив прощальную слезу над могилой своей собаки, Байрон в начале июня 1809 года уехал из Ньюстеда в Фальмут, где он должен был сесть на корабль, отправлявшийся на Восток. Молодой лорд, всего тогдашнего дохода которого едва хватило бы для уплаты одних процентов по его долгам, взял с собой в дорогу трех камердинеров и большой гардероб роскошной одежды, между прочим, ярко-красный сюртук, вышитый золотом и покроем напоминавший мундир английского адъютанта. Этот пышный сюртук предназначался для самых торжественных случаев.

Лорд Байрон Генри Пирс Боу

Так, жить не по средствам, имея плохую кредитную историю, доширак и последний айфон тоже не новая тема))

Прелестно, за душой не гроша, но живет как хочет. Че менять то...

Титулованные люди они такие.

В наши дни и не титулованные так же ведут себя

Подобно своему будущему герою Чайльд-Гарольду, в котором он изобразил самого себя, Байрон покидал родину в самом мрачном настроении духа. Он был пресыщен "женщинами, вином и славой" и видел кругом себя только "тучи и мрак". За несколько дней до отплытия из Фальмута поэт написал другу следующее: "Я оставляю Англию без сожаления и вернусь в нее без удовольствия. Я подобен Адаму, первому преступнику, приговоренному к ссылке, но у меня нет никакой Евы и я не отведывал никакого яблока, кроме разве уж очень кислого...".

Фалмут

2 июля корабль, везший Байрона и его друга Гобгауза, дождавшись попутного ветра, снялся с якоря и вышел из Фальмута. Молодой поэт долго стоял на палубе быстро удалявшегося судна и с глубокой тоской смотрел на исчезавшие в последних лучах заходившего солнца берега своей родины. То, что ему приходилось испытывать в эти минуты, он впоследствии выразил в "Чайльд-Гарольде" в прелестной песне, начинающейся следующими трогательными строками:

Прости! Утопает в дали голубой
Родимого берега вид;
Волна за волною ревет вперебой,
И дикая чайка кричит.
Мы видим, как солнце в морской глубине
Торопится отдых найти...
Прости и тебе, как родимой стране!
Мой край! доброй ночи! прости!

Так с тоской или без печали уезжал? Ох уж эти поэты и игра чувствами)

Попеременно раздираемый противоположными чувствами...

---

Благодаря хорошей погоде, корабль через два с половиной дня уже был в Лиссабоне. Оттуда он написал письмо своему другу мистеру Ходжсону, в котором описывал свое мастерство владения португальским языком, состоящее в основном из ругани и оскорблений. Байрону особенно понравилось его пребывание в Синтре, которая описана в паломничестве Чайлда Гарольда как "славный Эдем". Байрон отличился, переплыв страшно быструю реку Таго в самом широком ее месте. Из Лиссабона он и Гобгауз решили, отослав свой багаж морем в Гибралтар, самим отправиться туда на лошадях через юго-западную Испанию. В многочисленных письмах своих, посылавшихся с пути матери и друзьям, Байрон замечательно подробно описывал все то, что ему пришлось видеть, слышать и испытать. Тон всех этих писем чрезвычайно игривый; в них нет и следа той тоски, с которой он покидал Англию. Кроме описаний местностей и нравов, они содержат и суждения о политических событиях, волновавших тогда Пиренейский полуостров.

Проехав на лошадях в семь дней около 500 английских миль, Байрон остановился отдохнуть в Севилье. О своих приключениях в этом городе он писал матери следующее: "Мы жили на квартире у двух незамужних испанок, которые доставили мне любопытный образчик испанских нравов. Они - женщины с характером, и старшая из них прелестна. Свобода нравов, представляющая здесь обыкновенное явление, немало изумила меня, и после некоторых наблюдений я убедился, что скромность не составляет характеристической черты испанских женщин, которые вообще очень красивы, имеют большие черные глаза и прекрасно сложены. Старшая хозяйка почтила вашего недостойного сына своим особенным вниманием. Она обняла его с большой нежностью при расставанье (я прожил у нее всего три дня) и, отрезав для себя локон от его волос, подарила ему свой, имеющий в длину около 3 футов; я его отсылаю вам и прошу сохранить до моего возвращения. Последние слова ее были "Прощай, красавчик! Ты мне очень нравишься". Она предложила мне разделить с ней ее комнату, но моя добродетель заставила меня отклонить это предложение...".

Хоакин Соролья - Дворец Пруда, Королевские сады в Севилье