Потомки «Чайльд-Гарольда»

Тем не менее, 18 августа Бэббидж писал Аде о том, что принесёт записи и чертежи, когда в следующий раз к ней наведается. На следующей неделе Ада писала Бэббиджу: «Мы весьма рады Вашему несколько неожиданному предложению». После Ада писала матери: «Бэббидж и я, полагаю, в лучших отношениях сейчас, чем когда-либо. Я никогда не видела его столь милым, столь благоразумным и в таком добром духе!». Затем, 9 сентября Бэббидж писал Аде, выражая своё восхищение ею и лестно называл её “заклинательницей числа» и «моя дорогая и восхитительная толковательница».

Акварельный портрет Ады Кинг, графини Лавлейс, около 1840 года

На следующий день Ада ответила Бэббиджу: «Вы отважный человек, что допустили к руководству над Вами Вашу волшебницу!», а Бэббидж в следующем письме подписался как «Ваш покорный слуга». И в своём письме матери Ада описывала себя как "верховную жрицу разностной машины Бэббиджа". Но, к сожалению, всё вышло не так, как ожидалось. Какое-то время Ада занималась семейными и домашними делами, заброшенными в период, когда она была сосредоточена на своих записях. Но после её здоровье сильно пошатнулось, и она многие месяцы потратила на докторов и различных «целителей». Её мать предложила ей «месмеризм», то есть гипноз.

Ада

Тем не менее, она всё ещё восхищалась наукой. Ада общалась с Майклом Фарадеем, который прозвал ее "восходящей звездой науки". Она говорила о своей первой публикации как о "своём первенце", «в красках и с подтекстами весьма неявно выраженными о своих весьма общих и обширных метафизических представлениях». Она писала: «Он (её труд) станет прекрасным главой большой семьи с большим количеством братьев и сестер».

Когда её примечания были опубликованы, Бэббидж сказал: «Вам следует написать свою собственную статью. Однако, если немного повременить, то её можно сделать ещё более прекрасной». Но в октябре 1844 года Дэвид Брюстер (изобретатель калейдоскопа) решил написать об аналитической машине, и Ада спросила, что, возможно, Брюстер может предложить для неё другую тему, сказав при этом: "Я думаю, что некоторые темы из области физиологии могли бы мне подойти; впрочем, как и любые другие." И в самом деле, в том же году она писала своему другу, который был также её адвокатом и сыном Марии Сомервилль: «Я не считаю, что структуры головного мозга менее подвластны математикам, нежели движения и свойства звёзд и планет; вполне, если выбрать для их рассмотрения правильную точку зрения. Я хотела бы оставить последующим поколениям вычисляемую модель нервной системы.» Впечатляющее видение, и это за 10 лет до того, как, например, Джордж Буль поднял вопрос касательно подобных вещей. Как Бэббидж, так и Мэри Сомервилл начинали свою научную карьеру с переводов, и она видела для себя такой же путь, говоря, что, возможно, её следующими работами будут обзоры Уэвелла и Ома, и что она вообще в конечном итоге может стать "пророком от науки".

Бэббидж

Между тем, у неё были хорошие отношения с Бэббиджем, она стала видеть его чаще, хотя в своих письмах она рассказывает о собаках и домашних попугаях чаще, чем об аналитической машине. В 1848 году у Бэббиджа была опрометчивая идея в создании машины, играющей в крестики-нолики, для проведения тура по стране с целью сбора денег на его проекты. Ада его отговорила. Потом центром идеи Бэббиджа была встреча с принцем Альбертом для обсуждения его машин, но этого так и не произошло.

Бэббидж

Уильям тоже публиковался. У него уже были краткие работы с такими названиями, как «метод выращивания фасоли и капусты на одной и той же земле» и «О свекле сорта Мангольд». Но в 1848 году он написал ещё одну статью, сравнивая производительность сельского хозяйства Франции и Англии, основываясь на подробных статистических данных, с замечаниями наподобие "Легко показать, что французы не просто намного хуже англичан, но и то, что сейчас они питаются даже хуже, чем в самые плохие времена империи."

Родовое поместье мужа Ады - Окхэм-парк, Суррей

В 1840-х годах Ада флиртовала из-за легкомысленного подхода к внебрачным отношениям с мужчинами, что приводило к слухам о романах. С 1844 года у нее были тесные отношения с сыном Эндрю Кросса Джоном. Джон Кросс уничтожил большую часть их переписки после ее смерти в рамках юридического соглашения. Она завещала ему единственные семейные реликвии, которые лично оставил ей отец. Во время своей последней болезни она впадала в панику при мысли о том, что младшему Кроссу запретят навещать ее.

Лавлейс сильно интересовалась научными разработками и причудами того времени, включая френологию и месмеризм. В рамках своего исследования она посетила инженера-электрика Эндрю Кросса в 1844 году, чтобы узнать, как проводить электрические эксперименты. В том же году она написала рецензию на статью барона Карла фон Рейхенбаха "Исследования по магнетизму", но она не была опубликована и , по-видимому , не продвинулась дальше первого проекта. 1850-ый стал важным годом для Ады. Она и Уильям переехали в новый дом в Лондоне, в результате усилив своё присутствие на лондонской научной сцене. Она была под сильным впечатлением после того, как впервые посетила дом семьи её отца на севере Англии, из-за чего у неё с матерью возник спор. Затем она увлеклась ставками на скачки и потеряла на этом некоторую сумму. Нельзя не сказать, что это было в её или Бэббиджа стиле — разработать какую-нибудь математическую схему для ставок, но нет никаких доказательств, что они этим занимались.

В мае 1851-го открылась всемирная выставка в Хрустальном дворце в Лондоне. Когда Ада решила посетить её в январе, Бэббидж ей писал: "Молю, наденьте шерстяные чулки, обувь на пробковой подошве и любые другие вещи, которые сохранят Вас в тепле." Выставка демонстрировала передовые проявления викторианской науки и техники, и Ада, Бэббидж и их научный круг общения были под впечатлением (хотя Бэббидж и ожидал большего). Он раздавал листовки по своей механической нотации в больших количествах. Уильям получил премию за решение в области производства кирпичей.

Хрустальный дворец, Главный фасад, 1851

Однако за этот год ситуация со здоровьем Ады стала совсем тяжелой. Какое-то время её врачи просто советовали ей проводить больше времени на море. Но в конце концов они обнаружили у неё рак (исходя из того, что мы знаем сейчас, скорее всего это был рак шейки матки). Опиум больше не подавлял боль; она начала экспериментировать с марихуаной. К августу 1852-го она писала: "я начинаю понимать смерть; она незаметно и постепенно подбирается каждую минуту, и она никогда не будет делом какого-то определенного момента." А 19 августа она попросила друга Бэббиджа — Чарльза Диккенса — прийти к ней и прочитать рассказ о смерти из одной его книги.

Её мать переехала в её дом, держа других людей от неё подальше, а 1 сентября Ада сделала некоторое неизвестное признание, которое явно расстроило Уильяма. Она, казалось, была близка к смерти, но, превозмогая боль, продержалась еще три месяца, и в конце концов умерла 27 ноября 1852-го в возрасте 36 лет, от кровопускания при попытке лечения рака. Флоренс Найтингейл, которая присматривала за Адой и была её другом, писала: "Говорят, что она не смогла бы прожить так долго, если бы не огромная жизнеспособность её мозга, который не хотел умирать." Ада выбрала Бэббиджа исполнителем её воли. И, к огорчению её матери, была похоронена в семейном склепе Байрона рядом с отцом, который, как и она, умер в возрасте 36 лет. Похороны Ады были весьма скромными; ни её мать, ни Бэббидж не присутствовали. Но некрологи были доброжелательными, в духе викторианской эпохи. Уильям пережил её на 41 год, в конце концов повторно женившись. Её мать построила мемориал, на котором содержался сонет с названием «Радуга», написанный Адой.

Ада

Бедняжка (((

Жалко её.