Черная легенда Франции

Жилю был всего лишь год, когда умерла Жанна Мудрая, и вторая часть огромного наследия перешла к его отцу. Полностью Ги де Лаваль должен был получить причитающееся после смерти своего тестя, однако доли, что уже сосредоточилась у него в руках, хватало с лихвой. Устав от диктата старухи Катерины, Ги де Лаваль на следующий же год вместе с семьей перебрался в замок Машкуль, ставший нежилым после смерти тетки. Катерины де Краон не стало 21 июля 1410 года, и ее сын, в кои то веки почувствовав себя свободным, со всей энергией взялся управлять своими поместьями, растить виноградники в Суше, отправляя телеги с вином на продажу в Нант и устраивая ярмарки в Бургнеф-ан-Рец.

замок Машкуль

Судя по тому, что нам известно о детстве в Средние Века, можно с высокой уверенностью предположить, что вместе со своими сверстниками из местных аристократических семейств (союзниками и вассалами семей Краон и Лаваль) юный Жиль с азартом скакал на деревянной лошадке, играл в мяч и крутил палкой поставленный стоймя обруч. Мальчик ни в чем почти не знал отказа, он рос как принц, окруженный роскошью, — избалованный и всеми любимый, окруженный целой тучей друзей и слуг. В семь лет, по средневековым понятиям, заканчивалось детство. Ребенку предстояло принять первое причастие, и постепенно погрузиться в учебу. Отныне он был уже не ребенок , но отрок с соответствующими возрасту обязанностями. Дворянскому мальчику открыты были три карьеры — церковная, военная и наконец, придворная. Впрочем, старшему сыну полагалось выбирать из двух последних. Первые уроки (чтения, письма, катехизиса, католической веры) ребенок должен был получить у матери. Вслед за тем, домашнее образование продолжали уже профессиональные учителя.

Генеалогическое древо Жиля

Под внимательным руководством отца его обучали, согласно обычаям времени, верховой езде, фехтованию, стрельбе из лука — иными словами, всем тем умениям, которые полагались молодому дворянину. В качестве преподавателей и менторов для юного Жиля были приглашены аббат Жорж де ла Буссак, лиценциат права и большой друг его отца (именно де ла Буссак в свое время устроил свадьбу Ги де Лаваля и Марии де Краон). Вторым был анжерский викарий Мишель де Фонтенэ — по всей вероятности, младший отпрыск знатной бретонской фамилии. Судя по всему, будущему барону преподавались история, богословие, латынь и французский язык. Мальчик схватывал все на лету, и результат не замедлил сказаться. Друзья и соратники Жиля, помнившие его с лучшей стороны, в один голос утверждали, что барон де Рэ был тонким знатоком латыни, на которой свободно говорил и писал.

Отец сделал из него ценителя поэзии и литературы, вплоть до самой смерти Жиль зачитывался римской историей и богословскими трудами прежней и современной для него эпохи, даже во времена военных походов он умудрялся возить с собой редкие и дорогие книги, во время коротких привалов с головой погружаясь в чтение. Вспоминали, что в его личной библиотеке были не только красочные Библии и Псалтири, но и произведения Светония, Валерия Максима, знаменитый в те времена труд Блаженного Августина «О граде Божьем» и прочие издания. Впрочем, стоит заметить, что Жиль собирал не просто книги — но самые редкие, сложнодоступные и дорогие, в дополнение к тому, барон желал иметь у себя коллекцию драгоценных произведений искусства и украшений.

Итак, в детстве Жиль подавал большие надежды. Он рос любознательным, смышленым ребенком, хватким в обучении и жадным до всего нового и необычного. Впрочем, в наследнике Ги де Лаваля выделялась одна весьма характерная черта — болезненное тщеславие, желание всегда и во всем быть первым….Гром грянул, когда будущему наследнику исполнилось девять лет. Неожиданно, и без ясной причины в январе 1414 года умерла его мать — Мария де Краон, ее похоронили в церкви Нотр-Дам-де-Рэ, принадлежавшей местному аббатству Бузей. Уже в настоящее время делаются предположения, что она скончалась от послеродового сепсиса, подарив жизнь младшему брату Жиля — Рене, позднее известному как Рене де ла Сюз.

Аббатство Нотр-Дам-де-Рэ

28 или 29 октября следующего, 1415 года, столь же скоропостижно скончался Ги де Лаваль. Он был еще не стар, и потому догадки историков касательно причин, весьма расходятся между собой. Предполагается ранение на дуэли, несчастный случай на охоте, и наконец, смерть от болезни (в те времена в Вандее свирепствовала эпидемия малярии). Страдая «от величайших мук телесных» Ги отдавал последние распоряжения. Обоих сыновей, Жиля и младенца Рене поручал опеке «мужа нашей дорогой кузины Жанны де Саффрэ — Жана Турнемина де Юнодэ», причем преподавателями для обоих оставались де Буссак и де Фонтенэ. Своими душеприказчиками он назначил отца Жанны — Алена де Саффрэ (бывшего в те времена капитаном крепости Машкуль), Жана де Роже, Юда де Соважа и наконец, Жоржа де Буссака. Десять тысяч ливров из своего огромного состояния Ги завещал герцогу Бретонскому и епископу Нантскому. Завершив свои распоряжения длинным списком церквей, куда следовало внести пожертвования, чтобы клирики отныне служили заупокойные молитвы, он просил похоронить себя рядом с могилой «возлюбленной супруги нашей, Марии». По неким причинам, нам неизвестным по причине скудости документов, Ги всеми силами пытался удалить сыновей от дедушки. Дальнейшие события покажут, что он был прав.

Машкуль

Так или иначе, последняя воля умершего не была выполнена. Каким образом двое круглых сирот угодили под опеку родного деда, также неясно. По всей вероятности, карты спутала битва при Азенкуре, практически уничтожившая весь род Краонов. Потеряв в этой битве единственного сына — Амори, Жан де Краон оставался отныне последним носителем своей фамилии и титула; единственным средством сохранить и то, и другое было превратить в наследников обоих внуков. Таким образом, дедушка (возможно, пустив в ход свои немалые связи при анжуйском герцогском дворе, или куда проще — грубой силой) воспротивился исполнению последний воли зятя, оба ребенка остались на его попечении и были доставлены в замок Шамптосе.

Неизвестный художник «Битва при Азенкуре».

Дальнейшие несколько лет также восстанавливаются из документальных обрывков весьма приблизительно. Исследователи прошлого века полагали, что старик Жан, в силу более чем почтенного возраста и привычки жить под чужим диктатом, просто не мог справиться с парой своенравных юнцов, и оба внучка в скором времени наловчились вить из дедушки веревки, получая по первому капризу все, что желали. По другому предположению, Жан попросту не уделял внимания обоим мальчишкам, будучи занят исключительно собственными желаниями и удовольствиями. Уже заключенный в епископскую тюрьму, Жиль, горько пеняя деду (уже к тому времени покойному), обратился ко всем, имеющим собственных детей, заклиная их «ни в коем случае не потакать детским капризам». Выходит, потакали?

Дедушка озаботился женитьбой своего старшего внука. Жиль не возражал, дворянину по обычаю полагалось иметь детей, причем как можно раньше, чтобы при любой неожиданности земли и деньги оставались в семье. Создавалось впечатление, что сватовство к девушке, у которой живы оба родителя и брак можно было оформить со всем соблюдением приличий, деда отнюдь не устраивало. Из раза в раз Жан старался по возможности изыскать богатую сироту, на худой конец, единственную наследницу матери-вдовы; иными словами, наиболее беззащитных, имуществом которых можно было завладеть в полной (или большей мере), не довольствуясь собственно приданым невесты.

Итак, первой, с позволения сказать, «жертвой» матримониальных ухищрений деда стала четырехлетняя нормандка Жанна Пейнель, дочь Фулька IV Пейнеля де Амбийе и его жены Маргариты де Динан. Мимоходом отметим, что самому жениху в те времена едва исполнилось 13 лет. Маленькая Жанна осталась без отца, и, согласно обычаю времени, король назначил ей опекуна. Им стал некий сеньор де Роше Гильон, который немедленно озаботился тем, чтобы выдать ее за собственного сына, которому едва исполнилось семь лет. Однако, пользуясь тем, что Шарль де Динан, дедушка малолетней невесты оказался буквально по уши в долгах, изворотливый Жан де Краон пообещал ему 4 тыс. золотых экю (сумма, равная годовому доходу от крупной сеньории!) в обмен на руку его внучки. Нечего удивляться, что Динан тут же ухватился за эту соломинку.

Это 4хлетняя?

Почти.

---

Моя младшая 5-летняя и старшая 9 летняя дочери прям старушки, если смотреть на эту 4х детку)))

Помолвка была объявлена, и необходимое обязательство 14 января 1417 года скреплено подписями обоих стариков, однако — соперничающая партия отнюдь не пожелала сдаваться, и дело закончилось в суде. Приговор был категоричен: девочку следовало отдать на попечение родной тетки, Жаклины де Пейнель, аннулировав обе помолвки, и не выдавать замуж вплоть до 21 года. Возможно, борьба продолжалась бы и далее, однако, Генрих V Английский, оккупировав Нормандию, аннексировал среди прочего владения семейства Пейнель, преподнеся их в качестве дара одному из своих военачальников — графу Суффолку. Бесприданница в глазах дедушки немедленно потеряла всякий интерес, и поиск потребовалось начать сначала. К слову, несостоявшаяся невеста надолго пережила Жиля де Рэ и закончила свои дни в 1457 году, будучи аббатисой монастыря Нотр-Дам-де-Лизье. Некий Эдуард Пейснель, убийца и садист, в течение 11 лет (1960—1971 г.) державший в страхе английский остров Джерси, объявлял себя незаконным потомком Жиля и Жанны. Когда бы его предок успел появиться на свет — остается только гадать.

Лизье. Здесь, в монастыре Нотр-Дам закончит свои дни первая невеста Жиля.