– Ваша дочь в этом году пошла в первый класс, как вы выбирали школу?
– Мне очень хотелось, чтобы в школе был языковой уклон. Вера начала заниматься английским в 5 лет с носителем языка. Мы выбрали носителя языка, потому что как бы хорошо наш соотечественник ни знал английский, он все равно говорит с акцентом. Мне хочется, чтобы у Веры акцента не было.
Когда встал вопрос о том, что Вере пора в школу, я советовалась с моей тетей – Антониной Владимировой, заслуженным учителем России. Моя тетя – завкафедрой словесности в гимназии «Интеграция XXI век». Кроме того, она пишет стихи, книги, является автором песен, которые я исполняю. Именно она занималась со мной русским и литературой и порекомендовала учить Веру в той гимназии, в которой преподает. Чтобы поступить в гимназию, необходимо было сдать экзамены. Вера сдала тест на отлично, что нас очень порадовало.
– Как вы готовили дочку к школе?
– К школе мы начали готовиться с 4-х лет. Я планировала, что Вера пойдет учиться в семь с половиной лет, потому что она родилась в декабре. Была у меня мысль дать ей еще год перед школой, но ее темперамент, желание и готовность учиться ускорили процесс. Вера знает таблицу умножения, читает 130 слов в минуту – как взрослый человек. При этом читает с выражением и по ролям. Вообще, она очень активный человек. К школе оказалась совершенно готова.
– Как вы относитесь к раннему развитию ребенка?
– Страсть Веры – рисование. С 4-х лет она ходит в детскую художественную школу. И рисует она хорошо, интересно. 1 декабря Вере исполнится 7 лет, и я очень хочу на праздновании дня рождения оформить первую персональную выставку и показать 25 ее картин. Она использует разные техники, пишет маслом, гуашью, акварелью, рисует карандашом. Я в рисовании ничего не понимаю. В этом дочка пошла в папу (Евгений Алдонин – известный футболист), он очень хорошо рисует.
– Передались ли Вере ваши артистические способности?
– Да, она творческий человек, без сомнения. Она очень чисто поет по нотам. Я не вижу у нее такой тяги к сцене, какая была у меня в 4 года. Я могла встать на табуреточке и громко объявить: «Перед вами поет народная артистка» и т.д.
Я росла за кулисами. С трех лет вместе с мамой и папой я начала ездить на гастроли, так мы объездили весь Советский Союз. А впервые я вышла на сцену в пять лет вместе с музыкальным коллективом отца, у меня был свой номер в концерте. Я уже в этом возрасте понимала, что выступаю с музыкантами и танцорами. Мне сшили сценический костюм. Все было очень серьезно.
– В этом она похожа на вас?
– Да, она такая же непоседливая, какой в детстве была я. Я бойкая, но думаю, что она еще более бойкая девочка. У Веры есть бабушки и дедушка, которые в ней души не чают, много с ней занимаются, вкладывают в нее всю свою любовь. Дедушка – мой папа – учит ее петь, у нее неплохо получается.
– Не жалеете, что у вас не было обычного детства?
– Что вы! У меня было очень интересное детство и я ни минуты не жалею, что оно было именно таким! Но у каждого из нас было свое замечательное детство и свои воспоминания о нем. Я побывала во многих городах, и была знакома с географией не понаслышке. Более того, я знала назубок, с какими странами граничит наша страна, могла назвать столицы других государств. У меня с детства перед глазами была политическая карта мира. Никто меня не заставлял учить, я сама раскладывала ее и подолгу рассматривала.
Меня также никто не заставлял заниматься музыкой. Я сама пыталась учиться играть на гитаре и клавишных инструментах. Училась петь с помощью папы. Потом закончила музыкальную школу и музыкальное училище. Говорить, что у меня не было детства – неправильно!
– Как вы строите отношения с Верой?
– У Веры есть свое пространство, которое я уважаю. У нее очень много личных дел, она даже не ляжет спать, пока их не переделает. Сейчас такой период, когда она растет не по дням, а по часам. Если мне в какой-то момент хочется побыть с ней, прижать к себе, а она чем-то занята, то приходится ее уговаривать: «Вер, посиди со мной, пожалуйста». И не всегда удается ее убедить так сделать. Понимаю, что таким образом она проявляет свою независимость. И я принимаю дочкино стремление к самостоятельности. Мне хочется, чтобы она мне доверяла, и мы вместе радовались и переживали разные события ее жизни.
Настанет день, когда у Веры появятся друзья, за ней начнут ухаживать мальчики. Я уже сейчас готовлюсь к этому моменту. Мне будет спокойнее, если я буду в курсе, что происходит в жизни моего ребенка. Я говорю Вере, что я всегда буду на ее стороне и буду ее защищать. Когда у Веры появится молодой человек, я с удовольствием с ним познакомлюсь, буду приглашать его в дом. Мне очень хочется, чтобы ее жизнь была безоблачной и счастливой. Вера – не капризная девочка. Она знает, если я говорю «нет», то это значит, нет. Но я всегда аргументирую, по каким причинам отказываю.
– Понимает ли Вера, что ее родители известные люди? Как она к этому относится?
– Сейчас она это начала осознавать. Мне кажется, известность могла бы повлиять в том случае, если бы ситуация резко изменилась. Когда Вера родилась, мы с ее папой уже были известными людьми. Так что в ее жизни ничего не меняется.
Когда я выписывалась из роддома, нас с Верой встречала толпа журналистов. Но меня это не раздражало. Это издержки моей профессии, и я отношусь к этому именно так. Если бы известность меня так раздражала, мне надо было бы заниматься другим делом.
– Развод родителей – серьезное испытание для ребенка, как Вера отнеслась к вашему расставанию?
– Несмотря на то, что мы с Женей развелись, мы сохранили хорошие отношения. На самом деле мы по факту решили расстаться на несколько лет раньше официального развода. И сделали все, чтобы это не стало стрессом для ребенка. Женя – замечательный папа, души в Вере не чает.
Сейчас он играет в команде «Волга» в Нижнем Новгороде, поэтому, в основном, находится там. Но на выходные он периодически приезжает в Москву, забирает Веру. Он звонит по несколько раз в день, интересуется, как дочь, желает ей доброго утра и спокойной ночи. В общем, у нас сумасшедший папа. Мы в равной степени заботимся о дочери. Мне очень повезло с отцом моего ребенка.
